Наказание Адама, или отродье Люцифера

Истребление прошло пиздец как неудачно. Адам это знал не только потому, что ему поломали одно крыло, а второе с корнем вырвали. Не только потому, что Вагинка пала смертью храбрых от рук своей же любовницы (ХА! Эта сцена и вправду не была одной из самых плохих). Не только потому, что его унизил и натянул, как сову на глобус, чертов Люцифер, нынешний его бывшей. Нет, гораздо хуже всего этого было то, что из-за массового убийства экзорцистов на этой зачистке, а) никто больше не хочет быть экзорцистом и б) Сера устроила ему такую сладкую жизнь, что зачистки производится не будут ни при каких условиях. – Твою мать, я, сука, первый человек, прородитель членов, и меня кинули через этот самый член, как какого-то проходимца! - он стукнул рукой по столу, не представляя, как еще выместить свой гнев. Маски экзорцистов сожгли еще три недели назад, так что его лицо было открыто. Пряди волос свисали в адовом беспорядке. Ради небес, он даже не мог причесаться с того позора в аду, каждое движение приносило нестерпимую боль, даже кресло в его кабинете было перемазано золотой кровью. Он не мог ничего из этого вынести. Его в одну секунду лишили всего! Любимого развлечения, достоинства (хвала небесам, не того самого) и в принципе самоуважения. Он остался калекой, наполовину падшим ангелом, не годным ни на что, кроме сидения в кресле в кабинете первого человека, занимаясь самокопанием и прочими прелестями вечной жизни. Через неделю после роковой зачистки он пришел к выводу что он - ничтожество. На вторую - что он ни на что больше не годится. Сейчас же ему пришла идея о самоубийстве. Но он во время смекнул, что оружие экзорцистов сожгли вместе с масками. – Ха, блять, - Адам откинулся на спинку кресла, прикрыв лицо ладонью, и стек по нему, но тут же об этом пожалел. Адская боль пронзила его, взяв за грудки. – Почему, почему я так опрометчив… - простонал мужчина. Хах, спасибо что хоть не умер! Ха! Лучше бы умер! Спасибо на том, что его не убила какая-нибудь таракашка с ножиком. Но и терпеть боль от жалких остатков крыльев не хотелось. Черт, все слишком ужасно. Чтобы не терпеть трение обрубков о кресло, он встал, размяв спину, превозмогая боль. Дыхание его было тяжелым. Почему он не может просто умереть от ран, болевого шока или еще какой-нибудь херни?! Почему он должен влачить жалкое существование, пачкая одежду одним своим движением. Он сменил свою полу рясу, полу балахон в виде колокола на более строгий белый костюм, похожий на одеяние святого Петра. Да, та одежда больше подходила главе армии экзорцистов, чем невзрачному калеке. Первому человеку на земле, но все же, калеке. – Сер? – Эмили. Опять этот гиперактивный Серафим. – Если это не что-то важное, то иди нахуй, – он провел пятерней по волосам, запутавшись в нескольких колтунах. – Нет, вы просто не выходите отсюда целыми днями и Сера попросила меня вас предупредить… – Бла-бла-бла, – произнес Адам, пародируя правой рукой речь девушки, – Ай, – плечо до сих пор отдавало болью после удара Шарлотты, – давай ближе к делу. – К нам скоро прибудет наследная принцесса ада. – По какому, нахуй, поводу? – Чтобы очертить круг правил для искупления. Настало молчание. Адам, даже не взглянув на Серафима, всматривался в окно с видом на рай. Его пожирала обида, которая разгоралась еще больше с видом парящих ангелов. Он больше так не сможет. Ни-ког-да. – А мне на кой эта информация? – слабым, почти уставшим голосом произнес он. Ему никакого дела до этих правил нет и не будет. – Вы должны присутствовать на обсуждении правил как первый человек. – Нет, – отрезал Адам, прикасаясь кончиками пальцев к стеклу, – я никому ничего не должен и не обязан. – Это приказ Серы, – Серафим, хлопнув дверью, удалилась. – Черт… – горячий и мокрый лоб прислонился к прохладе, – я не могу в таком виде появится. Никуда он не пойдет. Это выше его сил. Он устал. Устал от боли. Устал от обязанности. Устал от всего того, что копошиться в его голове. Как же хочется все это закончить… Точно. На этом все и закончится. – Как же я сразу не догадался… В аду ведь тысячи экзорцистов оставили оружие. И явно никто не потрудился его изничтожить… Если прижать дочурку Люцифера в темном коридоре, то вполне можно выторговать у нее какое нибудь оружие с ангельской сталью. И закончить со всем этим раз и навсегда. *** Ради него на этом заседании даже лестницу соорудили. Бесподобно. Просто какая-то программа «Достойная среда» для неудачников. Мужчина даже не стал подниматься по лестнице-подачке, а просто сел на ступеньках. На балконе кресла, а кресла - это боль. Нестерпимая боль. Он почесал подбородок с отросшей щетиной. Вроде же вчера брился. Ай, да к черту. От чего-то, глазам было больно смотреть на весь белый свет, источающего каждым пресловутым ангелом и Серафимом. Блять, даже святой Пётр здесь. Интересно, кто его заменяет? Или он сознательно решил себе работы прибавить? Святые небеса, как голова-то болит… Сквозь пелену он услышал чьи-то шаги, что-то похожее звуки «ш» и «а». Слегка разлепив глаза, он увидел, что перед ним сидит… Ангел. Еще один. Сколько же их много-то, блять. И все - его дети. Удивительно. – Рада всех приветствовать на сегодняшнем заседании, особенно хочу отметить посла ада – Шарлотту Морнингстар, принцессу и наследницу ада, которая… Ангел перед ним приподнялся, дабы обозначить свое присутствие. А Хотя… В его голове поэтапно восстанавливался портрет той сучки, что ранила его в плечо. Бледная кожа, блондинистые волосы, как у Люцифера, красная одежда. Он поднял голову и пригляделся. Нет. Перед ним сидела Шарлотта, но выглядящая точь-в-точь как ангел.