Гарри, Рей и философский камень

– Вон, гляди! – Где? – Рядом с рыжим дылдой. – В очках? – Видели его лицо? – А шрам видели? Шушуканье преследовало Гарри и Рей с той минуты, как они утром вышли из спальни. Школьники, ждавшие у классов, привставали на цыпочки, чтобы получше их рассмотреть, а то обгоняли, разворачивались и шли навстречу. Зря они так делали: тут бы дорогу в класс найти… В «Хогварце» было сто сорок две лестницы: широкие и пологие, узкие и шаткие; одни по пятницам вели куда-то не туда; у других в середине исчезала ступенька – беда, если забудешь перепрыгнуть. Были двери, которые не откроются, пока вежливо не попросишь или не пощекочешь в нужном месте, и двери, которые вовсе не двери, а хорошо замаскированные стены. И крайне сложно оказалось запомнить, что где: всё вечно туда-сюда перемещалось. Люди на портретах то и дело шастали друг к другу в гости, и Гарри почти не сомневался, что рыцарские доспехи умеют ходить. Привидения тоже радости не добавляли. Только соберёшься открыть дверь, а на тебя сквозь неё кто-то выплывает – прямо хоть стой, хоть падай. Почти Безголовый Ник всегда любезно помогал найти дорогу опаздывающим гриффиндорцам-новичкам, зато полтергейст Дрюзг стоил двух заговорённых дверей и лестницы с секретом, вместе взятых. Он нахлобучивал на головы мусорные корзины, выдёргивал из-под ног половики, забрасывал мелом или незримо подкрадывался и вцеплялся в нос с криком: – Цоп за шнобель! Хуже Дрюзга – если такое возможно – был смотритель Аргус Филч. Гарри с Роном умудрились разозлить его в первое же школьное утро. Филч застал их, когда они ломились в дверь, которая, увы, вела в запретный коридор на третьем этаже. Филч не поверил, что они потерялись, – решил, что нарочно хотели пробраться в неположенное место, и грозил заточить в подземелье, но мимо, на счастье, шёл профессор Страунс – он их и выручил. Рей, к её счастью, ещё ни разу Филчу не попалась. У Филча была кошка по имени миссис Норрис – костлявое существо пыльного цвета с выпученными глазами-фонарями, как у самого Филча. Кошка дежурила в коридорах самостоятельно. Стоило нарушить правила, буквально одним пальчиком преступить запретную черту, – и миссис Норрис уносилась за Филчем, а тот, пыхтя и сопя, прибегал через пару секунд. Филч лучше всех (кроме разве что близнецов Уизли) знал все тайные ходы школы и выскакивал как из-под земли не хуже любого призрака. Ученики дружно ненавидели его, и заветной мечтой многих было дать миссис Норрис хорошего пинка. А сами занятия, когда наконец удавалось отыскать класс? Гарри вскоре понял, что колдовать – это вам не палочкой размахивать, бормоча загадочные слова. По средам в полночь ученики рассматривали в телескоп ночное небо, зубрили названия звезд и траектории планет. Три раза в неделю они отправлялись в теплицы на заднем дворе изучать гербологию под руководством профессора Спарж, коренастой ведьмы, которая учила, как обращаться с незнакомыми травами и грибами и для чего их использовать. По занудству остальные предметы превосходила, безусловно, история магии – и её преподавал призрак. В глубокой старости профессор Биннз заснул однажды у камина в учительской, а наутро пришёл на урок, оставив тело в кресле. Биннз бубнил, бубнил, а ученики записывали, записывали имена и даты, путая Эмерика Злющего с Уриком Пьющим. Крошечный профессор Флитвик преподавал заклинания, стоя на большой стопке книг, – иначе его не было видно из-за кафедры. На первом занятии при перекличке он, прочитав фамилию Гарри, восторженно взвизгнул и сверзился на пол. Но Рей на него не произвела никакого впечетления. Профессор Макгонаголл тоже была ох как непроста. Гарри оказался прав: перечить ей не стоило. Строгая и умная, она на первом же занятии, едва разрешив сесть, сделала им внушение: – Превращения – самое сложное и опасное колдовство, которое вам предстоит изучать в «Хогварце», – сказала она. – Поэтому все, кто будет валять дурака, покинут мой класс и больше сюда не вернутся. Я вас предупредила. После чего превратила стол в свинью и обратно. Это произвело колоссальное впечатление и всем не терпелось начать, но вскоре стало ясно, что делать из мебели животных им не придётся ещё очень долго. Они усердно записывали сложные объяснения, а потом каждому выдали по спичке и велели превратить её в иголку. К концу урока лишь Рей с Гермионой смогли добиться хоть каких-то результатов; профессор Макгонаголл показала всему классу, что спичка стала серебряная и острая на конце, и одарила их редкой улыбкой. Все с нетерпением ждали первого урока по защите от сил зла, но что занятия у профессора Страунса оказались какой-то нелепицей. В классе оглушительно пахло чесноком – по слухам, чтобы отпугнуть вампира, который напал на Страунса в Румынии, – профессор опасался, что вампир непременно за ним вернётся. Тюрбан, объяснил он ученикам, ему подарил один африканский принц в благодарность за избавление от хулиганствующего зомби, но класс как-то не поверил этой истории. Во-первых, когда любопытный Шеймас Финниган стал расспрашивать о битве с зомби, профессор Страунс покраснел и заговорил о погоде, а во-вторых, тюрбан странно пах – близнецы Уизли утверждали, что и там полно чеснока для круглосуточной защиты профессора Страунса. Гарри с облегчением понял, что не так уж отстаёт от других. Многие первоклассники были из семей муглов и, как и он, ещё недавно понятия не имели, что они колдуны и ведьмы. А учить приходилось так много, что даже у Рона фора была невелика. Пятница стала для Гарри и Рона великим днём: им удалось попасть на завтрак в Большой зал, ни разу не заблудившись. – Что у нас сегодня? – спросила Рей, намазывая масло на хлеб. – Первая пара – зельеделие со слизеринцами, – ответил Рон. – Злей в «Слизерине» куратор. Говорят, он им во всём потворствует – ну, посмотрим. – Хорошо бы Макгонаголл потворствовала нам, – сказал Гарри. Профессор Макгонаголл, хоть и была куратором «Гриффиндора», вчера по уши загрузила своих домашней работой. Прибыла почта. Сейчас Гарри уже привык, но в первое утро оторопел, когда в Большой Зал во время завтрака влетела добрая сотня сов и закружила над столами, разыскивая хозяев, а потом побросала им на колени письма и посылки. До сих пор Хедвига ничего не приносила – лишь иногда подлетала и пощипывала Гарри за уши или клевала гренки, а затем улетала спать в совяльню с остальными птицами. Нынче же она уселась между вазочкой с джемом и сахарницей и бросила записку Гарри на тарелку. Тот немедленно вскрыл послание. Очень кривыми каракулями там было написано: Дорогие Гарри и Рей, Знаю, что в пятницу после обеда вы свободен, не желаете ли попить со мной чайку, часика в три? Расскажете про первую неделю в школе. Шли ответ с Хедвигой. Огрид Гарри одолжил у Рона перо, нацарапал «Конечно, хочу, увидимся» на обороте листка и отослал Хедвигу. Перспектива чаепития с Огридом пришлась очень кстати, иначе урок зельеделия стал бы совсем невыносим: до сих пор ничего отвратнее с Гарри в школе не случалось. На пиру в честь начала учебного года Гарри показалось, что профессору Злею он не понравился. К концу первого урока зельеделия Гарри понял, что был неправ. Он не просто не понравился Злею – тот его прямо-таки возненавидел. И если Гарри Злею не пришелся по душе, то Рей ему судя по всему понравилась. Занятия проводились в одном из подземелий. Там было гораздо холоднее, чем в самом замке, и мурашки бегали бы по телу в любом случае – даже без заспиртованных животных, что плавали в банках, выстроившихся на полках вдоль стен. Злей, как и Флитвик, начал урок с переклички и тоже сделал паузу на фамилии Гарри. – Ах, да, – тихо проговорил он, – Гарри Поттер. Наша новая… знаменитость. После чего назвал имя Рей. Драко Малфой и его дружки Краббе и Гойл захихикали в ладошки. Злей закончил перекличку и оглядел класс. Глаза его были черны, как у Огрида, но в них ничего не теплилось, они были пусты и холодны, словно тёмные норы. – Вы пришли сюда изучать точную науку и тонкое искусство приготовления волшебных снадобий, – начал он почти шёпотом, но ученики ловили каждое слово: как и профессор Макгонаголл, Злей владел даром без труда завладевать вниманием. – Поскольку здесь не требуется глупо махать палочками, многие из вас, пожалуй, не поверят, что это магия. Едва ли вы сумеете оценить красоту тихо кипящего котла и мерцающих испарений, нежную силу жидкостей, что крадутся по человечьим венам, околдовывают ум, порабощают чувства… Я научу вас бутилировать славу, заваривать отвагу, даже закупоривать смерть… если вы не такие же куриные головы, каких мне обычно приходится учить. За этой краткой речью вновь последовало молчание. Гарри и Рон переглянулись, задрав брови. Гермиона Грейнджер ёрзала на краешке стула и явно мечтала срочно доказать, что она не куриная голова. – Поттер! – вдруг вызвал Злей. – Что получится, если смешать толчёный корень златоцветника с настойкой артемизии. Толчёный корень чего с настойкой чего? Гарри глянул на Рона – тот был ошарашен ничуть не меньше, зато руки Гермионы и Рей взлетели наверх. – Я не знаю, сэр, – ответил Гарри. Губы Злея скривились. – Ай-ай-ай… М-да, на одной славе далеко не уедешь. На Гермиону и Рей он не обратил внимания. – Попробуем ещё. Поттер, где бы вы стали искать, если б я попросил вас принести безоар? Гермиона тянула руку, в то время как Рей решила немного подождать. Гарри не представлял, что такой безоар. Он старался не смотреть, как умирают от хохота Малфой, Краббе и Гойл. – Не знаю, сэр. – Полагаю, до школы вы и не заглядывали в книги… Верно, Поттер? Гарри заставлял себя смотреть в эти холодные глаза. В книги он заглядывал, но неужели надо было запомнить всё, что написано в «Тысяче волшебных трав и грибов»? Злей по-прежнему не обращал внимания на дрожащую от напряжения руку Гермионы, но зато заметил Рей. – Мисс Поттер, в чём разница между волчьим корнем и синим борцем? Тут Гермиона вскочила, вытянув руку к потолку. – Это одно и тоже растение под названием алконит. - ответила Рей. - Правильно. - кивнул Злей. – Сядьте, – рявкнул он Гермионе. – К вашему сведению, Поттер, златоцветник с артемизией, она же полынь, образуют снотворное зелье такой силы, что его называют «глоток живой смерти». Безоаровый камень извлекается из желудка козла и спасает от большинства ядов. Что же до волчьего корня и синего борца, это и правда одно и то же растение, известное также под названием «аконит». Ну-с? Почему никто не записывает? Послышался лихорадочный шелест пергамента и скрип перьев. В этом шуме Злей тихо произнёс: – С колледжа «Гриффиндор» по вашей милости вычитается один балл, Поттер. За дерзость. И добавляется два балла за ответ мисс Поттер. Урок продолжался и положение «Гриффиндора» не улучшилось. Злей разбил класс на пары и велел всем смешать несложное зелье от прыщей. В своём длинном чёрном плаще он стремительно расхаживал по классу, наблюдая, как ученики взвешивают сушёную крапиву и толкут змеиные клыки, и критиковал всех и каждого – кроме Рей и Малфоя, которые, кажется, пришлись ему по нраву. Злей как раз призвал всех посмотреть, как идеально Малфой выварил рогатых улиток, но тут повалили клубы зелёного едкого дыма и что-то громко зашипело. Это Невилл умудрился расплавить котёл Шеймаса, олово растеклось, и зелье ползло по каменному полу, прожигая дырки в башмаках. В считаные секунды все повскакали на стулья. Невилла обдало зельем, и теперь он стонал от боли: по его рукам и ногам быстро вспухали красные чирьи. – Идиот! – рявкнул Злей, убирая лужу мановением волшебной палочки. – Вы что, положили иглы дикобраза не сняв котёл с огня? – Невилл захныкал: чирьи уже добрались до носа. – Отведите его в лазарет, – рявкнул Злей Шеймасу. И тут же обрушился на Гарри и Рона, работавших рядом с Невиллом: – Вы, Поттер, – почему вы не помешали ему добавить иглы? Хотели покрасоваться на его фоне? Я умник, а он дурак? Что же, из-за вас «Гриффиндор» потерял ещё один балл. Это было так несправедливо! Гарри открыл рот, но Рон пнул его за котлом и шепнул: – Не лезь на рожон. Говорят, в гневе он страшен. Когда через час они карабкались из подземелья по ступенькам, ужасно расстроенный Гарри никак не мог успокоиться. Из-за него «Гриффиндор» мог потерять два балла в первую же неделю, но благодаря Рей этого не случилось... Отчего же Злей так его ненавидит, а к Рей относится лучше чем ко всем остальным. кроме разве что Малфоя? – Наплюй, – утешил Рон. – У Фреда и Джорджа он тоже вечно баллы вычитает. Можно, я пойду с тобой к Огриду? Без пяти три они вышли из замка и отправились через всю территорию к опушке Запретного леса, где в деревянной хижине жил Огрид. У входной двери стояли арбалет и пара галош. Гарри постучал. Внутри кто-то отчаянно зацарапался и гулко загавкал. Потом раздался голос Огрида: – Назад, Клык, назад. Дверь приоткрылась, и в щели появилась бородища Огрида. – Погодь, – сказал он. – Назад, Клык. Он впустил гостей, оттаскивая за ошейник здоровенного чёрного датского дога. В хижине была всего одна комната. С потолка свисали окорока и фазаны, на открытом огне кипел медный чайник, а в углу стояла массивная кровать под лоскутным одеялом. – Будьте как дома, – пригласил Огрид, отпуская Клыка. Пёс тут же бросился вылизывать Рону уши. Как и у хозяина, свирепость у псины была напускная. – Это Рон, – сказал Гарри. Огрид меж тем лил кипяток в большой заварочный чайник и выкладывал на тарелку печенье с изюмом. – Опять Уизли, а? – спросил Огрид, глянув на веснушки Рона. – Полжизни убил, гоняя братишек твоих из лесу. О печенье легко было сломать зубы; Гарри с Роном, делая вид, будто им нравится, поведали Огриду о первых школьных уроках. Рей как обычно молчала. Клык положил голову Гарри на колени и обслюнявил ему всю мантию. Рон и Гарри пришли в восторг, когда Огрид обозвал Филча «старой сволочью». – А эта его кошатина, миссис Норрис, – её бы с Клыком познакомить, а? Как я в школу ни зайду, она за мной хвостом таскается? Не отлепишь – это её Филч науськивает. Гарри рассказал про урок Злея. Огрид, как и Рон, посоветовал не волноваться, Злею вообще ученики не нравятся. – Но меня он прямо ненавидит. - сказал Гарри, про себя добавив «Зато Рей похоже пришла ему по душе». – Да ерунда, – отмахнулся Огрид. – С какой такой стати? И всё-таки Гарри показалось, что при этих словах Огрид отвёл взгляд. – А как там твой братец Чарли? – спросил тот у Рона. – Хороший парень – с животиной ладит. Как будто нарочно тему сменил, подумал Гарри. Пока Рон рассказывал, как Чарли работает с драконами, Гарри вытащил бумажку из-под чайной бабы – вырезку из «Оракула». НОВОСТИ О ВЗЛОМЕ В БАНКЕ «ГРИНГОТТС» Продолжается расследование взлома в банке «Гринготтс», 31 июля предпринятого, по общему мнению, неизвестными чёрными колдунами или ведьмами. Банковские гоблины утверждают, что похищено ничего не было. Взломщики проникли в ячейку, которая была освобождена немногим ранее в тот же день. «Однако мы не намерены сообщать, что там хранилось, а любопытным, которые не хотят лишиться носов, советуем не совать их куда не надо», – заявил сегодня днём гоблин по связям с общественностью. Да, точно – в поезде Рон говорил, что кто-то пытался ограбить «Гринготтс», но не сказал, когда это случилось. – Огрид! – воскликнул Гарри. – Взлом в «Гринготтсе» – это же в наш день рождения! Может, как раз, когда мы там были! На сей раз сомнений не оставалось: Огрид не смотрел ему в глаза. Буркнул что-то и протянул ещё печенье. Гарри перечитал заметку: «…в ячейку, которая была освобождена немногим ранее в тот же день». Огрид освободил ячейку номер семьсот тринадцать – хотя «освободил», пожалуй, сильно сказано: подумаешь, забрал мятый пакетик. Неужели неизвестные воры охотились за ним? По пути в замок на ужин, до отказа набив карманы каменным печеньем, от которого неловко было отказаться, Гарри решил, что ещё ни один урок не давал ему столько поводов для раздумий, как чаепитие с Огридом. Значит, Огрид забрал пакет вовремя? И где же этот пакет теперь? И знает ли Огрид про Злея такое, о чём не желает говорить?