А лето пахнет вишней

— Нет, ты не можешь пойти со мной, — говорил Тэхён питомцу, сидя на корточках рядом с ним. Бродяга его то ли не понимал, то ли хотел произвести такое впечатление. Он лишь моргал глазами-бусинками и, высунув язык, чуть склонил пушистую голову в сторону. Тэхён погладил его по холке и встал, закрывая за собой калитку. Бродяга несколько секунд смотрел на него, а когда хозяин отвернулся, принялся копать лапками землю у края забора. — Мне очень не нравится твоё поведение, прекрати сейчас же, — произнëс Тэхён строго. — Ты разговариваешь с собакой? — Ты тоже давно это практикуешь. Сколько ты там с Хосоком дружишь? — сказал Юнги, выходя за ворота. — Пап, я хотел бы попросить тебя быть немного сдержаннее, он всё-таки мой друг. — Хочешь, а не просишь, странный ты. Пошли давай, мы опаздываем. — Может быть, мы придëм, а там уже всё сделано. — Конечно, сказочник, там без меня никто ничего не начнëт делать. Юнги хмыкнул, посмотрев в сторону Чонгука, который ждал сына у машины. Мужчина по нему взглядом лишь мазнул, коснулся им груди на долю секунды, не зацепив лица. Этого мгновенного наблюдения хватило, чтобы удостовериться в том, что Чонгук от него глаз не отводит и не скрывает этого. — Вас подвести? — подал голос Чонгук. Именно «подал голос», а не «сказал», потому что присваивать ему человеческие глаголы Юнги не желал. — Не нужно, — сдержанно ответил мужчина, затем обратил внимание на Чимина и прищурился. — Куда это ты? — Ты отказался, а я — нет. У меня нет желания вышагивать больше сорока минут при тридцати пяти градусах по Цельсию, — говорил Чимин, открывая заднюю дверцу пикапа. — Предатель, — беззлобно бросил Юнги и направился прочь от дома. — Точно не хочешь? — Чонгук сузил глаза, наверняка что-то задумав. — Никогда не был настолько уверенным. — Врунишка. Тэ, идём. Пока будем ехать расскажу, как дружил с отцом Чимина. — Ожидаемый эффект наступил мгновенно: Юнги остановился, заинтересовавшись. — А если Бродяга выйдет? — Не уйдëт далеко, но нужно будет отучить его выкапывать забор. Сядешь назад, солнышко. Юнги уже стоял возле машины, угроза Чонгука его впечатлила, и он, пусть и с применением шантажа в его адрес, решил принять сомнительное предложение. В его отсутствие Чонгук мог наговорить малышне чего угодно. Юнги уже тянулся к ручке двери заднего сидения, когда Чонгук обратился к Тэхёну. Что ж, не страшно, потеснятся втроëм. — Ты меня боишься? — поинтересовался Чонгук, глядя на Юнги через зеркало заднего вида. — Если ты не первый стояк и не влажный сон с участием бабули Чанми, то нет. — Тогда, может, сядешь рядом со мной? — Да, пап, ты вжал меня в Тэхёна, — тихо произнëс Чимин. Он сидел, зажав руки между коленями и пытаясь занимать меньше места. — Тэхён не против, — проворчал Юнги. Тэхён действительно на неудобства внимания не обращал, смотря на питомца, который с усердием продолжал рыть землю. Чонгук быстро сдался, больше не предпринимая попытки переубедить мужчину. Если Юнги что-то решил, то навряд ли кто-то сможет повлиять на его решение, впрочем работало это не всегда. — Нужно было вчера пригнать трактор к дому, а не на поле, — негромко сказал Юнги Чимину, но, по-видимому, недостаточно тихо. Ехали они порядка семи минут, на протяжении которых Юнги не прекращал ворчать. — На ней бы вы прибыли на место назначения к следующему утру, — произнëс Чонгук, усмехнувшись. — Оскорбил Королеву — оскорбил меня. — Она тебе дороже всего? — Уж подороже будет, чем ты. — Хëн, ты обещал рассказать о вашей дружбе с папой, — сказал Чимин в попытке нарушить напряжëнное молчание, воцарившееся после короткой перепалки. — Ничего интересного не было, — выпалил Юнги. — Как по мне, было много чего интересного. — Чонгук усмехнулся, за что Юнги тут же захотел его убить. — Закрой ебальник, пока это не сделал я, сломав твою челюсть, — прошипел Юнги, прижавшись грудью к водительскому сидению и крепко вцепившись в него пальцами. — Есть масса других способов заставить меня молчать, некоторые из них даже приятны. — Если бы убийство было не наказуемым… — А вот таким он в детстве не был. Он был заботливым, добрым, уступчивым и не мог никому отказать, особенно мне. Как много времени прошло. — Как мало изменилось, — продолжил Чимин. Чонгук этим словам улыбнулся, Юнги не придал им значения, а сам автор их не до конца понял. Чимин сказал то, что было на уме в тот момент. Взаимоотношения отца и Чонгука его слишком интересовали. Ему всегда казалось, что он знает родителя недостаточно хорошо, Чонгук, который оставался загадкой прошлого, мог это исправить. Ещё Чимина беспокоил Тэхён, который был к нему слишком близко. На самом деле, юноша не творил ничего противозаконного и раздражающего, дело было в друге, который то и дело возникал в его голове со своим дурацким спором и подозрениями, взятыми из воздуха. Наконец, впереди появился красный трактор, брошенные на обочине велосипеды и поле большой площади с раскиданными по нему людьми. — Кажется, ты ошибался на их счëт, они действительно работают, — сказал Чонгук, припарковав машину и заглушив двигатель. — Какая муха их укусила? — произнëс Чимин, глядя на усердно трудящихся людей. — Не знаю, но мне нужен еë номер, — добавил Юнги, почти не специально громко хлопнув дверью. Чонгук этот каприз проигнорировал, только недобро зыркнул в его стороны, выбираясь из машины. — Возьму лопаты в прицепе. — Чимин направился к трактору. — Теперь понятно, почему они такие активные. — Юнги хмыкнул, кивнув в сторону одного из мужчин. — Ничего себе, — прокомментировал Чонгук, едва ли не присвистнув. Он пробежался цепким взглядом по главе сельского совета, заметив, что тот довольно крепкий. В детстве Намджун был крупным несуразным и медлительным, сейчас можно было оценить широкую спину и руки с перекатывающимися под кожей мышцами, подкаченные ноги. Белая тонкая майка и шорты до середины бедра не оставляли простора для фантазии многих, заглядывалась даже бабуля Чанми. — Что, привстал? — усмехнулся Юнги. Чонгуку хотелось бы, чтобы Мин так одевался, но на нëм джинсы, футболка и клетчатая рубашка. Стиль одежды немного напоминает старика. Намджун боковым зрением заметил машину, присмотрелся, прищурившись, а затем широко улыбнулся и направился к ней. Чонгук позабыл про брошенную в его адрес колкость, будучи рад увидеть своего друга. — Неужели у самого главного нет работы в уютном кабинете под кондиционером? — поинтересовался Чонгук, улыбаясь. — Каждый политик должен быть ближе к народу, хотя далеко мне ещё до политика. — Я думал, ты уже президент, — произнëс Юнги, сканируя взглядом трудящихся над грядками. — Как ты это делаешь? Ты их зомбируешь или что? — О чëм ты? — Ты даже голос не повышаешь. — А, ты об этом, просто я к любому могу найти подход. — К любому, точно, — хмыкнул Юнги, бросив взгляд ему за спину. Хвиин тоже заприметила прибывших и строила глазки далеко не Ким Намджуну или Чон Чонгуку с отменными телами и каким-никаким успехом. Юнги вздохнул, махнув ей рукой. Может, у неë проблемы со зрением? Женщина-то уже немолодая. Других причин тому, почему, когда рядом с ним два плей-боя, она не отводит взгляд от него, Юнги найти не мог.

***

Из головы Чимина всё никак не выходил недавний спор, и он не знал почему. Голос Хосока, казалось, звучал где-то близко, намекая на то, что крыша Пака начала куда-то стремительно направляться. Они заключали тысячи пари за годы дружбы, но только это казалось необычным: уж слишком туманными были его условия. Какое желание стояло на кону? Какие действия, связанные с Тэхёном, можно было назвать странными? И если на первый вопрос Чимин мог придумать несколько ответов, сформировать парочку предположений, то со вторым возникали проблемы. В их отношениях с Тэхёном он не видел ничего необычного, но это находил Хосок, который и был судьëй в их споре. Поэтому, не зная, что делать, Чимин сторонился всяких действий, которые могли показаться подозрительными и даже немного избегал юношу. Когда на его плечо легла чья-то рука, Чимин едва не зашиб несчастного лопатой, резко развернувшись. Он не жалел: Хосок прибавил ему тревог, значит, заслужил немного. — Ты чего такой дëрганый? — поинтересовался Хосок. — Какого хуя ты так подкрадываешься? А если бы я тебя огорошил этим? — Чимин чуть взмахнул лопатой. — Осторожнее. Я думал, нарочно ты не собираешься этого делать. К тому же, взгляни на меня. Мне ничего не страшно после вчерашнего. — А что было вчера? Мозг благополучно запихнул все события прошедшего дня в закоулки подальше, оставив в пустом главном зале только спор. Чимин осмотрел друга с ног до головы, затем ухмыльнулся, опираясь на лопату. — Зато походил покрасовался. Как к вам теперь обращаться, мистер Крабс? — Очень смешно, лучше бы посочувствовал. — Да, конечно, может, ещё и заплакать? Твои заëбы меня изводят, так что издеваться я имею право. — О чëм это ты? — спросил Хосок. Чимин многозначительно посмотрел на него, а тот расплылся в улыбке. — А, так ты о нашем споре. Странно, что тебя изводит такая мелочь. — На хуй сходи, — проворчал Чимин, потянувшись за второй лопатой. В такие моменты он слишком сильно напоминал Мин Юнги, но сам не замечал этого. — О чëм болтаете? — Чимин вздрогнул из-за неожиданно прозвучавшего рядом голоса. Лопата снова чуть не стала орудием преступления, она выскользнула из его рук, слетела с прицепа и едва не задела Тэхёна. — Ты, походу, загреметь хочешь. Таким красивым на нары нельзя, Чимин, — прокомментировал Хосок. — Всё хорошо? — поинтересовался Тэхён, склонив голову к плечу. Взгляд Чимина забегал, остановившись на каком-то пучке травы. Вдруг в глаза Тэхёну тоже нельзя смотреть? — Да, отлично, почему должно быть по-другому? — нервничая, ответил парень. Насколько Хосок любил создавать ситуации, в которых из-за него окружающие испытывали бы испанский стыд, тут даже ему захотелось прикрыть лицо ладонью. — Так, о чëм вы говорили? — немного заторможено спросил юноша, гадая, что происходит с Чимином. — О погоде, жарит пиздец, — ответил Хосок. — А что за спор? — Кто больше картошки накопает, — сказал Хосок, пока Чимин собирался уподобиться белому медленно проплывающему мимо облаку. — Хочешь поучаствовать? — Звучит интересно. — Юноша улыбнулся, Чимин тоже поднял уголки губ и начал уходить, сославшись на то, что его зовёт отец. Юнги в это время считал ворон и пялился на загорелые женские бëдра, чем очень злил своего соседа. — Лопаты не забудь, остроумный ты наш, — произнëс Хосок. Чимин вернулся, быстро схватив необходимое, отошёл на несколько шагов, когда Хосок заговорил снова. — Ведро тоже может пригодиться. Не смотри на меня так, я могу возбудиться. — С ним точно всё хорошо? — спросил Тэхён, глядя вслед уходящему парню. — Пубертатный период. У кого-то он начинается несколько позже и ебашит по мозгам и яйцам так, что не позавидуешь. — Вау, — совсем не восхищëнно проговорил юноша, — я понял. — О, несëт. Тебя только за смертью посылать, — послышался голос Юнги.

***

— Халтурим? — поинтересовался Чимин, подходя к парням. После часа работы он обливался потом, голова болела из-за количество новых собранных на грядках сплетен. Хосока долгое время не было видно, вскоре пропал и Тэхён. Нашлись ребята под ближайшим к полю деревом, которое было одним из немногих укрытий от прямых лучей солнца, беседки или навеса здесь не было. — Лечимся. Неужели ты не видишь, в каком я состоянии? — важно говорил Хосок, будто вчера он не клубнику собирал, а спасал от неминуемой гибели планету. Парень сидел на траве, Тэхён стоял на коленях за его спиной и лениво размазывал белую субстанцию по чужой обгоревшей коже. — Наверное, это последнее, что я ожидал увидеть, — произнëс Чимин, рассматривая представшую перед ним картину. — Как ты на это согласился? — Друзья должны помогать друг другу, — тихо произнëс Тэхён, зачëрпывая пальцами сметану из баночки. — Именно, — довольно подтвердил Хосок, который не был бы собой, если бы не продолжил: — а ещё одному шкету приспичило по нужде, пришлось искать кусты и деревья подальше, потому что тут трава щекочет… — Заткнись, — прошипел юноша, прижимая ладонь ко рту Хосока. — Почему не попросил меня? — поинтересовался Чимин, глядя на Тэхёна. — Ты был занят работой, а он притворяется больным. — Что значит притворяется? — возмутился Хосок но был проигнорирован. — Я могу отвлечься ненадолго, так что больше не думай о подобных мелочах, хорошо, блон… — Чимин-а… — пропел друг. — Кажется, ты забыл о чëм-то. — Да ладно, слова не считаются. — Ещё как считаются. — Я думаю, судья из тебя хуëвый. — Похоже, вчера вы оба перегрелись на солнце, — заключил Тэхён, усмехнувшись. — Ты не обязан это делать, давай я, — произнëс Чимин, потянувшись за баночкой в его руках. — Нет-нет-нет, — запротестовал Хосок, чуть отсаживаясь. — Я понимаю, что касаться моей кожи редкостное доступное не всякому удовольствие, но нет. У него руки нежные, а у тебя как наждачка. Ты ещё и хлопнуть можешь. — Он тоже может. — Чимин кивнул на стоящего рядом Тэхёна. — Нет, Тэхён — божий одуванчик, он и мухи не… Ай! — вскрикнул Хосок, резко повернувшись к ним и прикрыв место над лопаткой, на котором горел невидимый отпечаток ладони. Парень уставился на Тэхёна, сведя брови к переносице так, что казалось, будто они вот-вот друг друга коснутся. В ответ на его грозный взгляд этот хитрый поседевший жук только развëл руками. — Муха сидела. — Ещё раз так сделаешь, и я всему селу расскажу твои грязные секретики. — А какие у меня секреты? — спросил юноша, немного насторожившись. — Поверь мне, я придумаю. — О, ребятня, как раз вас я и искал, точнее, этого героя. Юнги появился будто из ниоткуда, напугав Хосока. Отец Чимина вообще моментами вселял в него ужас просто своим существованием, поэтому он предпочитал не оставаться с ним наедине. Впрочем, небольшой страх не мог укоротить его язык и слетающие с него выражения. Юнги смотрел на него, и когда Хосок оглянулся в попытке увидеть за собой кого-то, мужчина схватил его за локоть, призывая подняться. — Куда мы идём? — спросил Хосок, следуя за ним. — А почему Чимина и Тэхёна не зовëте? — Ну, если они хотят посмотреть, придут сами. — На что посмотреть? Рука мужчины сильно сжимала его кожу, не позволяя ему отстраниться, а может, так просто казалось впечатлительному мозгу Хосока, который в красках представлял, как над ним будут чинить расправу. — Хëн, я должен признаться. — Валяй. — Помните, в средней школе вы платили штраф за окно? Это не Чимин его разбил, — произнëс Хосок, решив, что за чистосердечное наказание ему смягчат. — Вот как. — Да, а ещё лет десять назад вы в подвале застряли почти на сутки… — Дверь не заклинило, да? — спросил Юнги, остановившись. Хосок заметил отца и поспешил воспользоваться возможностью улизнуть от каким бы оно ни было прекрасного далëко. — Пап, пап, я тут, — заголосил Хосок и рванул к Намджуну с такой скоростью, что если бы они были бы мультфильме, его ноги закрутились бы подобно шинам. К ним подходили Чимин и Тэхён, обращали внимание другие зеваки, а за широкими плечами отца Хосока было и невидно. Парень ухмыльнулся, радуясь тому, что, что бы дядюшка Юнги не задумал, это отменяется. Юнги посмотрел на него, выгнув бровь, постарался проигнорировать все признания и несколько раз хлопнул в ладоши. — Народ, кучкуемся, важно-неважное объявление. Ты так и будешь там стоять? Сколько тебе лет, что ты до сих пор за батиными штанами прячешься? — Какое странное выражение, никогда не слышал, — прокомментировал Тэхён негромко. — Авторское, — отозвался Чимин. — Да ладно тебе, как же я выгляжу в твоих глазах? — говорил Юнги, несильно хлопая Хосока по плечу, когда тот соизволил подойти. — Как будто хотите меня отпиздить. — Всё нормально, я всегда так выгляжу. Итак, друзья, случилось немыслимое. — Что за немыслимое? — сказала Джису. — Пенсию, что ль, наконец повысили? — прошелестела бабуля Чанми, разогнувшись, за что все присутствующие ей были несказанно благодарны, ибо видок был тем ещё. — А у вас всё одно на уме, — сказал Юнги. — Доживëшь до моих лет, бармалей, — я на тебя посмотрю. — Навряд ли посмотрите. — Что сказал? — Я говорю, не перебивайте меня, пожалуйста. Итак, четыре года подряд звание чемпиона по сбору клубники забирал самый умный красивый… — Пап, — протянул названный, закрывая глаза ладонью. — Чимин, короче. В этом году по совершенно объективным причинам мир перевернулся с ног на голову. Поприветствуем нового чемпиона, — объявил Юнги и зааплодировал. Вокруг послышались довольные возгласы и возмущëнное от Сокджина «всё куплено». — Ты молодец, продолжай в том же духе, пока Чимин ворон считает. — А как так вышло? — растерянно произнëс Хосок. — То есть… наконец-то мои старания оценили по достоинству. Какая награда полагается за первое место? — Награда? — Юнги нервно усмехнулся, вновь беря в руки лопату. — Не помню такого. — Грамота, может, какая-то или небольшая премия? — Могу не задирать тебя дня три. Если такая награда тебя устроит, не попадайся мне на глаза ровно столько же. — А есть другие варианты? — спросил Хосок, Юнги задумался, опираясь на держак одной рукой. — Старые диски на чердаке есть. Порнушка восьмидесятых, наследие отца, мне, в принципе, оно не нужно. — А вот это… мне совсем неинтересно. — Воодушевлëнный Хосок передумал быстро, стоило только заметить пристальный взгляд отца. — Ну как хочешь, — усмехнулся Юнги и отвернулся. — Я горжусь тобой. Присмотришь себе планшет, когда будем в городе, — произнëс Намджун, приобняв Хосока за плечо. На руке осталось немного сметаны, которой сын лечился. Отходя, Намджун вытер кожу подолом майки, привлекая заинтересованные взгляды женщин и немного завистливые мужчин. — Джису, клянусь, я завтра подам на развод, если ты сейчас же не начнëшь смотреть на картошку, — вопил неподалёку Сокджин.

***

— Как я устал, как устал, — канючил Хосок, развалившийся на расстеленном на земле пледе. Спустя часы плодотворной работы кто-то начал брать перерывы на обед и устраиваться в тени, Хосок этим правом не преминул, с удовольствием и без приглашения заняв бóльшую часть зоны отдыха, обустроенную Тэхëном. — Ты же почти ничего не сделал, — заметил Тэхён, откусывая кусочек пирожного, прихваченного отцом в дорогу. — Ты тоже вообще-то. — А я и не говорю, что устал. Чимин не голоден? — спросил юноша, взглянув в его сторону. Чонгук, расположившийся рядом с ними едой тоже особо не интересовался, взгляд метался по полю, копируя траекторию движения конкретного объекта. — Так о нëм печëшься, можно подумать о чëм-то не том. — Мне всё равно, о чëм ты подумаешь, он не присел ни разу за всё время. Сегодня он какой-то другой. — Чеëн нет. Может, она его вдохновляла? Хосок перевернулся на живот, подпëр подбородок ладонями и тоже принялся наблюдать за Чимином. Тэхён схватил бутылку воды, рубашку, быстро надел отцовкие тапочки, так как сам пришёл в конверсах, а надевать их долго, и направился к парню. — Тц, дурачина, если бы смирился со своим поражением сразу, было бы проще его принять. — О чëм ты? — спросил Чонгук, ненадолго прекращая заниматься сталкерством. — Да так, ни о чëм. Хороший всё-таки сегодня день: первое место, расчëт в конце дня, батя выполняет работу за двоих и маленькая победа, которая вот-вот попадëт ко мне в руки. И всё-таки кое-чего я не понимаю. — Чего же? — Чимин был чемпионом по сбору клубники четыре года подряд. Сомнительное звание, но когда я предлагал ему взятки за то, чтобы он уступил мне хотя бы один год, он слал меня по негетеросексуальному маршруту. Я видел, как он корячился над грядками. Как он мог проиграть? — Он не рассказал тебе? — удивился Чонгук. — И Тэхён? — А при чëм тут Тэхён? — Чимин поделил свой результат на двоих: между ним и Тэ. Ты не заглядывал в тетрадь с записями? Наверное, мне не стоило этого говорить. — О нет, хëн, это очень полезная информация. Хосок улыбнулся, глядя на них. Пожалуй, этот поступок по объективным причинам можно было назвать странным. Выходит, проиграл Чимин ещё вчера, а сейчас так старается. Наверное, Хосок сообщит ему об этом немного позже. — Чимин, ты не устал? — поинтересовался Тэхён, подходя к нему. Тот толкал ногой лопату в землю, вырывая новую ямку, а неизвестный Тэхёну парень собирал картошку и закидывал еë в ведро, едва поспевая за Чимином. — Нет, всё хорошо. — Может, хочешь пить? — Юноша протянул ему воду. Чимин кивнул, сделал несколько жадных глотков и вернул бутылку, быстро поблагодарив. — У тебя всё нормально? — Конечно, почему должно быть иначе? — Ты сегодня будто немного не такой. — Тебе кажется. — Чимин, твою ж налево, копай медленнее и внимательнее, всю картошку режешь, — жаловался парень сзади. — Видимо, ни одному мне кажется, — произнëс юноша, приподняв уголки губ. — Знаешь, Хосок мне сказал… — Он всё-таки тебе сказал? — возмутился Чимин, выпустив из рук лопату. — Ай, пидор. — Парень сзади как раз присел, чтобы взять картошку, когда словил держак головой. — Уебан, пусть только подойдëт по мне, я так огрею его, рак подгоревший, — тихо говорил Чимин, посматривая в сторону друга. — А что в этом такого? — В каком смысле? То есть ты не видишь ничего плохого в том, что мы… — Конечно, нет, это исключительно ваше дело, но я думаю, ты должен быть более мягким по отношению к ней, а то кажется, что она тебе не нравится. — О ком ты говоришь? — спросил Чимин, прищурившись. — О Чеëн, о ком же ещё? Еë здесь нет, поэтому ты расстроен. — Ой, мамочки. — Хвиин прикрыла рот, глядя на них, в глазах искрились интерес и радость. У тех, кто любит посплетничать, к сожалению, очень хороший слух. — Вы всё не так поняли, нуна, — произнëс Чимин, улыбнувшись. — Пойдëм-ка, отойдëм. — Он схватил Тэхёна за локоть, уводя немного дальше. — Ты что несëшь? — А что такого я сказал? Разве не Чеëн тебя так тревожит? — Наш спор с Хосоком меня тревожит, — сказал Чимин, прежде чем успел подумать. Они стояли близко, практически шептались, измеритель странности Хосока наверняка уже зашкаливал. — Хосок ничего не делает, точно не победит. Или ты не про картошку? Что за спор может так тревожить? — заинтересовался юноша. — Ну… это… кто из нас… Сначала думать, потом делать, думать, делать, думать, делать. Никак не наоборот. Чимин повторял это себе постоянно, но периодически забывал этим руководством, в последнее время как-то часто забывал. — Кто из нас быстрее лишится девственности, — выпалил Чимин, Тэхён замер и округлил глаза. С понедельника Чимин точно начнëт руководствоваться этим правилом. — Ого, ух ты. Ну… удачи, желаю тебе победить. Может, — Тэхён отчего-то сделал паузу, чувствуя себя неловко, — отпустишь меня? — Ой, прости, — Чимин его руку почти отшвырнул и отвёл взгляд. — В общем, переживать по поводу такого спора — глупость. Прекрати изнурять себя. Лучше уступить Хосоку в этом деле, чем в попытке победить наткнуться не на того человека. Я так считаю. Только не подумай, что я тебе указываю. А, и ещё. Тэхён стянул рубашку, которая была завязана у него на талии, и накинул еë Чимину на плечи, поправляя воротник. Парень не двигался, а только наблюдал за ним, не понимая, чем он занимается. Тэхён стоял близко и, как хотело казаться Чимину, хлопотал над рубашкой довольно долго. — Я понимаю, на улице очень жарко, но у тебя прекрасная светлая кожа, не дай ей стать похожей на хосокову, ладно? Чимин не ответил, только кивнул как болванчик. Тэхён кратко улыбнулся ему и поспешил вернуться. Чимин, шагая к месту работы, раздумывал над его словами. Пускай, Тэхён и не знал всего, он был прав, тревожиться и нервничать по поводу подобной мелочи, как спор с другом, действительно было глупо. Чимин просунул руки в рукава рубашки, застегнул на пару пуговиц, чтобы она не мешала при работе. Глядя ему вслед, изучая оттенок его кожи, он с Тэхёном мысленно не соглашается. Кожу Чимина не сравнить с мëдом или карамелью в отличие от тэхëновой. — Это твоя подружка? — поинтересовался его напарник. За время, пока Чимин отсутствовал, он ждал его, сидя на земле. — Никогда больше не забывай очки, я тебя прошу.

***

— Ты можешь копать быстрее? — раздражëнно произнëс Юнги, стоя за спиной Чонгука. Оплата за собранный картофель была фиксированной, поэтому на пары разбивались в рандомном порядке. Как Юнги оказался напарником Чонгука, он не помнил. — Ты бахнул с утра? Энергия со всех щелей лезет. — Если бы я бахнул, ты бы раздражал меня гораздо меньше. — Откуда столько злости в таком маленьком теле? — усмехнулся Чонгук. Юнги бросил взгляд на его поясницу, скользнул им ниже, всеми силами борясь с желанием пнуть мужчину. Чонгук был заметно шире него, но не намного выше. — Член у тебя маленький, гандон. — Прошло много времени с тех пор, как ты его видел в последний раз. Не думаешь, что что-то могло измениться? — Заткнись, — прошипел Юнги, резко приблизившись. — Заставь меня заткнуться, — также тихо произнëс Чонгук. Где-то рядом осуждающе цокнула бабуля Чанми. Юнги отпихнул его от себя и прошёл мимо, остановился рядом с Хвиин и поинтересовался, нужна ли ей помощь. Та такому предложению обрадовалась и махнула соседке, которая была с ней в паре. Юнги довольно быстро понял, что совершил глупость, Хвиин не умолкала, задавала неуместные вопросы, наклонялась особенно низко, привлекая внимание к бюсту, пока другие ползали на корточках, ведь поясница уже не разгиналась. Потом она начала говорить о Чеëн и Чимине, мол хорошая бы получилась пара, неплохо бы было подтолкнуть несмышлëнышей к действиям. Чонгук усмехнулся, высоким интеллектом старая знакомая никогда не отличалась, с годами ничего не изменилось. Она сватает свою дочку сыну Юнги, не думая о том, что если у них что-то получится, то корейские власти дадут ей от ворот поворот в ответ на заявление о заключении брака на еë имя и Юнги, о котором она так мечтает. Чонгук по известным причинам не был сторонником брака и относился к числу тех, кто повторял, что этим словом хорошую вещь не назовут. Брак — неволя, если заключать его с человеком, которого не принимает твоя душа. Юнги раздражался, хотелось любым законным и не очень способом заткнуть Хвиин, наорать на солнце, ибо слишком жарит, прицепиться к Чимину с каким-то нравоучением, выколоть глаза Чонгуку, чтобы наконец перестал на него смотреть. Юнги продолжал вгонять лопату в землю, лишь мечтая о вышеперечисленном. — Чимин, у тебя ничего не осталось? — негромко спросил Юнги. — С того момента, как ты у меня это спрашивал, у меня ничего не появилось. К тому же, я не ношу с собой сладости. В Королеве всё сидение было ими завалено, как могло закончится всё? — Если бы кто-то меня не обворовывал, ничего бы не закончилось. — Пап, ты как ребëнок, потерпи до вечера, покури. — Сигарет тоже нет. Боюсь, до вечера кто-то пострадает, не выдержав моего терпения. — Иди подрочи тогда. — Чë? Это что за слова такие? — Юнги растерялся. — Пап, мне восемнадцать. — Не пизди, максимум четырнадцать. — Парни, у вас какие-то проблемы? Стоите и шушукаетесь несколько минут. Может, я могу помочь? — поинтересовался Чонгук, подойдя к ним. — Проблем не было, пока ты не пришёл, — бросил Юнги и поспешил удалиться. — Когда заканчивается сладкое, он начинает капризничать, потом взрывается. У тебя ничего не найдëтся? — Ну не судьба ли? — произнëс Чонгук. Он по профессии кондитер, а Юнги зависим от сладкого, это явно какой-то намëк со стороны вселенной. — Что? — Ничего. Юнги, я собирался в магазин, составишь в компанию? — Отлыниваешь от работы? Магазин подождëт до вечера. — Уверен, что тебе туда не нужно? — поинтересовался Чонгук. — У бабули Чанми нет партнëра, составь ей компанию, — ответил Юнги, проигнорировав его вопрос. Конечно, ему нужно было попасть в магазин, и срочно, и конечно же Чонгуку понадобится что-то взамен за услугу. — Юнги, пойдëм покурим? — предложил Намджун, кивнув в сторону трактора. — Ты ж не куришь, откуда у тебя сигареты? — поинтересовался мужчина, пока Намджун подносил зажигалку к табаку. — Периодически отнимаю у Хосока. Как не борись с ним, он всё равно стремится напакостить. Мне кое-что интересно. — М? — Юнги вдохнул сизый дым. Получив порцию никотина, он начал чувствовать себя лучше, по крайней мере потребность сорваться на ком-то стала меньше. — Почему ты так относишься к Чонгуку? Я думал, ты будешь рад его видеть после стольких лет. — Столько б ещё не видел его, — ответил Юнги, глядя на героя из их диалога. Бабуля Чанми была от него в восторге: она что-то говорила, а он внимательно слушал и бурно реагировал. Рассматривая его, Юнги проводил параллели, находя схожие черты из прошлого, например, зубы, напоминающие заячьи, он не попытался их исправить, за что мелкий фанатик внутри Юнги был ему благодарен, прежними были и губы, верхняя меньше нижней, родинка под ними. Про глаза нечего было говорить, они ни у кого не менялись на протяжении жизни и никогда не врали. Раньше Юнги мог смотреть в них часами, испытывая светлые чувства, сейчас они вызывали в нëм тоску по безвозвратно ушедшему и прошлому и что-то ещё, в чëм он не мог себе признаться. — Ты скучал по нему. — Нет. — Это не было вопросом. Невозможно не скучать по тому, кто был для тебя центром вселенной. И если он был, то может стать им снова. — Что ты несëшь? Какой центр? С виду вроде умный человек. — А я вот скучал по Чонгуку, он ходячая ассоциация с беззаботным детством, — говорил Намджун. Юнги был согласен с ним, но не полностью, ведь для него Чонгук был памятью не только о детстве. — Поезжай в магазин, мне жертвы на поле не нужны. Юнги задумался, вроде бы ничего такого в этом не было, но он продолжает Чонгуку раз за разом уступать. Так и не заметит, как на шее затянется поводок, это раньше он носил его с достоинством, сейчас всё по-другому. Юнги метнул взгляд в сторону Хвиин, та, заметив, что он смотрит, махнула ему, призывая вернуться и продолжить работу. С такими успехами Юнги не протянет и десяти минут. Он оценил взглядом Намджуна, быстро осмотрел свои ноги и руки и вздохнул. — Никогда еë не пойму. Слушай, а у тебя остались к ней чувства? Я готов содействовать. — Нет, спасибо, — Намджун тихо засмеялся. — Не думаю, что Хосок выдержит Чеëн в качестве родственника, они как-то не ладят. И я не в еë вкусе. — Красивый успешный уравновешенный мужчина без зависимости к алкоголю. Ты прав, такие совсем не в еë вкусе. — Так, что ты решил? — Присмотри за тем, как протекает работа, пока меня не будет, — произнëс Юнги, растирая рукой шею сзади, как если бы мышцы сильно затекли.

***

— Ты можешь смотреть на дорогу? — спросил мужчина, не повернув головы. В отличие от своего спутника его взгляд был направлен прямо. — Это сложно делать, когда ты рядом. — При других же ты более-менее справляешься, притворяясь натуралом. Конечно, у людей, в особенности у бабули Чанми, закрадываются подозрения, но никто не подумает об этом всерьёз. — Главное — ты воспринимаешь это всерьёз, — произнëс Чонгук, отводя взгляд. Он вывернул руль, объезжая гуся, который не хотел убираться с дороги, а затем и вовсе погнался за колëсами, наклоняя шею к земле. Через пару минут он припарковался в тени ветвистого дерева, чтобы солнце не нагревало машину. — Чонгук, я и ты — это в прошлом. Ты вернулся, но ничего не будет прежним. Мы выросли, это дети простят за то, что ты их бросил, если вернëшься обратно. — Я не потеряю надежды. — Почему ты приехал? — По той же причине, почему и уехал. Нам нужно встретиться как-нибудь и поговорить, чтоб без лишних ушей и ограничения по времени. — Я боюсь с тобой разговаривать. Что, если, услышав твои оправдания, я захочу простить тебя? Я не готов к последствиям. Юнги хлопнул дверью, прежде чем Чонгук успел что-то сказать. Он положил руки на руль и опустил на него голову, смотря ему вслед. Этот человек волновал его душу, он хотел обрести его вновь, он боялся его потерять. Когда ты ребëнок, твоей жизнью распоряжается родитель. Отец Чонгука и череда невыгодных обстоятельств распланировали его судьбу вплоть до дня, когда он решил сюда вернуться. Когда Чонгук звякнул колокольчиком на двери магазина, Юнги уже вовсю носился между стеллажами и витринами, указывая на то, что ему ещё нужно. Сегодня Хвиин подменяла Чеëн, выбор стоял между полем и магазином, и хоть на первое должен был отправиться предмет еë воздыхания, она предпочла небольшое здание, где есть постоянный доступ к продукции и вентилятору. Когда Юнги закончил выбирать, прилавок был заброшен сладостями, в центре скромно лежали две пачки недорогих сигарет. — Пожалуйста, скажи, что это тебе на месяц. — Если теперь месяц исчисляется парой дней, то да, я уложусь в месяц. — Тебе точно не станет плохо? — поинтересовался Чонгук, скривившись глядя на прилавок. — Если я это не съем, плохо станет другим. Когда они вернулись в машину, Юнги принялся рыться в пакете, выбирая, что пойдëт в ход первым. Чонгук смотрел на обилие сладостей, не веря в то, что это всё может поместиться в одного человека. — Ты сплошной набор зависимостей. Ты не избавляешься от потребности в алкоголе, ты просто еë компенсируешь. — Вот только не нужно меня осуждать. — Юнги положил в рот чупа-чупс и принялся шелестеть обëрткой какой-то конфеты. — Знаешь, сколько времени мне понадобилось, чтобы открыть для себя эту терапию? — Тебе нужно отвыкать от этого. Это всё очень вредно. — По твоему, мне лучше вернуться к бутылке? — По-моему, тебе нужно найти другие способы, чтобы себя контролировать. — А другие способы тебя не касаются, — произнëс Юнги, прищурившись. — Я хочу помочь тебе. — Тогда замолчи. Долго игнорировать направленный в его сторону взгляд он не смог. Когда он поднял глаза, лицо Чонгука оказалось слишком близко. Юнги даже замер от неожиданности. Чонгук взял пакет из его рук, отправляя его на заднее сидение. — Что ты задумал? — Я же сказал, что хочу помочь тебе. — Рука Чонгука легла ему на колено, зашуршала тканью джинсов, поднимаясь выше. — Ээ, куда тянешь… Чужие пальца сжали член сквозь ткань, выбивая из лëгких воздух. Юнги, кроме собственной правой руки, давно никто не касался. Чтобы возбудиться, ему понадобится ничтожно мало времени, Чонгук знает об этом и продолжает надавливать. — Прекрати сейчас же, — прошипел Юнги в его лицо. Чонгук потянул за палочку, скрывающуюся между его губами. Чупа-чупс выскользнул без сопротивления, и Чонгук отправил его себе в рот, затем ухмыльнулся, убирая руку. — Кажется, у нас проблемка, — произнëс он томно, глядя на вздыбленную ширинку мужчины. — Козлина. — Так, мне помочь тебе? Мы взрослые люди, Юнги, я этого хочу, ты этого хочешь. — Что ты хочешь сделать? — Ты так много раз приказывал мне заткнуться. Ну так что? Заставишь меня молчать? Юнги чертовски сильно хотел принять предложение, так сильно, что рациональное мышление покидало голову, в ней ничего не оставалось, и всё, что мог мозг вместо того, чтобы думать, так это посылать сигналы нижнему органу. Юнги молчал, не мог согласиться и был не в силах отказать. А Чонгук в ответе не нуждался, он знал, какое влияние оказывает на него. Юнги отпирался, отворачивался, но позволял оставаться рядом. Чонгук расстегнул пуговицу на его джинсах, потянул вниз молнию. Ладонь коснулась живота Юнги, затем скользнула под нижнее бельё. Мужчина шумно втянул воздух, сжал чужое плечо, в глазах злость танцевала с возбуждением рождая страсть. — Мне остановиться? — сказал Чонгук, лукаво улыбнувшись. — Делай, что хочешь, — выплюнул Юнги и тут же пожалел об этом. Чонгук обхватил член полностью, доставая из трусов. Юнги оглянулся, убеждаясь в том, что рядом никого нет, даже голосов неслышно. Чонгук немного отсел и склонился на чужим пахом. Юнги не отводил от него взгляда, создавая для себя иллюзию выбора, словно он может остановить его в любой момент. Чонгук вытащил изо рта чупа-чупс, обвëл конфетой головку, скользнул им вдоль члена. Юнги чертыхнулся и прикрыл глаза на секунду. Перед ним точно сам дьявол, иначе он не знает, почему не может противостоять ему. Конфета вернулась обратно, оказалась сначала за одной щекой, затем другой, Чонгуку после того, что он с ней творил, она, похоже, казалась ещё вкуснее. Терпение Юнги закончилось быстро, он дëрнул за палочку и выбросил чупа-чупс в окно. Его рука легла на чужой затылок, пальцы зацепились за резинку, стаскивая еë. Лицо Чонгука тут же скрылась за прядями тëмных волос. Юнги запутал в них пальцы, надавливая на голову. — Прекращай играть, займись делом. Чонгук сглотнул вязкую слюну, приоткрыл губы, обхватывая ими головку. Юнги выдохнул, прикрывая глаза. Возможно, сдаться иногда не самая плохая идея. Юнги забыл, когда в последний раз с кем-то спал, наверное, года два назад, когда на несколько дней пришлось задержаться в городе. Кажется, с той женщиной он познакомился в каком-то баре, он еë не помнил, она наверняка тоже о нëм не вспоминала. Юнги была важна не столь близость физическая, сколько моральная, испытать во время секса и ту, и другую было возможно, если рядом человек, к которому ты чувствуешь хотя бы симпатию, о любви не шло и речи. Невозможность это почувствовать с годами начала вгонять тоску. Юнги влюблялся дважды: второй раз любовь строилась медленно, укреплялась общим бытом и заботой о маленьком существе, она была куда больше похожа на дружбу, чем та, которая изначально и долго дружбой называлась. Первая любовь была неожиданной искрой, пронзившей сердце, заставившей его вспыхнуть. Первая любовь сломала Юнги настолько, что второй было достаточно сделать шаг, чтобы столкнуть его в пропасть. Хочется с корнем вырвать его волосы, хоть немного отомстить за причинëнную боль, но Юнги их только сжимает, затем жалеет его, почти нежно гладит по макушке, касается щеки. Мужчина убирает пряди с его лица, разглядывая. Губы Чонгука растягиваются вокруг его члена. Картинка пошлая, запоминающаяся и… новая, Юнги такую даже не представлял. Чонгук опускается ниже, с трудом, но принимает член полностью, головка скользит в горло. Чонгук по инерции сглатывает, почти давится, но берëт контроль над телом. Его рука сжимает бедро Юнги сквозь ткань джинсов. На его лицо он не смотрит, слишком неудобно, глаза начинают болеть спустя секунду. Чонгук опускает веки, будто наслаждается моментом. На самом деле, так и есть, момент слишком ценный. Юнги большим пальцем стирает слюну, стекающую из уголков чужих губ, дышит шумно и постанывает. Чонгук хорош, и, похоже, не из-за большого опыта, а из-за того, насколько старается. — Чонгук, всё, прекращай. Давай поднимайся, — сказал Юнги, но к его словам не прислушались. Когда он схватил его за плечо, чтобы заставить отстраниться, Чонгук вцепился в его бëдра уже двумя руками, недовольно зыркнул в сторону Юнги, в область живота. Он втягивал щëки, старался чаще сглатывать и при этом двигать языком. Рука Юнги так и осталась на его плече, стянула футболку, горловина которой теперь Чонгука душила. В темноте под сжатыми веками вспыхивали и тут же гасли искры, мозг уступал удовольствию, позволяя ему контролировать тело. Юнги старался быть тихим, но молчать полностью не мог. Чонгук проглотил всё, что Юнги ему дал, напоследок лизнул головку и отстранился. Его волосы были растрëпаны, на шее расцветали следы из-за футболки, рот был приоткрыт, Чонгук восстанавливал дыхание, губы блестели от слюны. — Сучëнок, делаешь всё, что вздумается, — пробормотал Юнги. Он застегнул ширинку, даже снял рубашку, закинув еë на заднее сидение, его грудь высоко вздымалась, руки немного тряслись, поэтому он старался не поднимать их, чтобы Чонгук не заметил. — Я делаю то, что ты позволяешь мне делать, — сказал он, ответить Юнги было нечего, и около минуты они провели в тишине. — Когда ты кончаешь… — Заткнись, Чонгук, прошу тебя. — У тебя ноги дрожат прямо как у женщины, даже сейчас они… — Закрой рот, — с расстановкой произнëс Юнги, вдавливая ладонь в его губы. Чонгук не предпринимал попыток заговорить, боясь, что действительно мог разозлить его. Спустя несколько секунд он опустил руку. — Не думай, что это что-то изменило между нами. Это была разовая акция, я тебе ничего не должен. — Я и не думал, — тихо произнëс Чонгук, поворачивая ключ зажигания. Всё-таки он совсем немного думал.

***

Приближался конец рабочего дня, чему Чимин был несказанно рад. Из-за глупого спора с Хосоком всё это время он провëл в напряжении. Чимин был нервным и дëрганным, что заметили многие, в особенности Тэхён. Он спросил у него о его состоянии, сказал какую-то чепуху о Чеëн, а потом вызвался помогать ему. Его напарник быстро умыл руки, когда незнакомый юноша предложил ему занять его место. Несмотря на холодность и отстранëнность со стороны Чимина, Тэхён продолжал держаться рядом, поведение парня его никак не задевало. Чимин подобного не понимал: как бы грубо он не разговаривал с Хосоком, отцом, теперь и с Тэхëном, они не уделяли этому внимания. Хосок за ним наблюдать практически перестал. Чимин стал работать медленнее, чтобы Тэхён, осторожно опускающий в ведро картофель, не торопился и не устал сильно. Всё было спокойно, юноша не пытался начать разговор и просто напевал какую-то мелодию, отчего-то смутно знакомую. Неожиданно он вскрикнул, а Чимин повернул голову так резко, что заболела шея. — Что случилось? — быстро произнëс Чимин. — Там… какое-то… Тэхён говорил невнятно, указывая на землю и делая небольшие шаги назад. Чимин медленно приблизился к участку, на который он тыкал пальцем. Несмотря на его реакцию, он не ожидал увидеть невообразимых размеров монстра. Тэхён боялся многого, даже самых маленьких и безобидных существ. — Это всего лишь сороконожка, — сказал Чимин, увидев то, что так напугало Тэхёна. Насекомое конечно жуткое и, говорят, кусается больно, но точно не опасное. — Я не подойду туда, — предупредил Тэхён и для верности отступил ещё на шаг. — Да ладно, не такая уж она и страшная. — Ты шутишь? — возмутился юноша. — Она так извивается. — Хорошо-хорошо, не вопи. Давай избавимся от неë, чтобы ты не боялся. — Избавимся? — повторил юноша. Чимин обошёл ямку, повернувшись к Тэхёну спиной, поднял лопату, прицеливаясь, однако так и не опустил еë, а насекомое успело скрыться в земле. Его обхватили чьи-то тонкие руки, к спине кто-то прижался грудью. Тело сзади не пылало силой, и обнимающие его конечности не могли лишить Чимина возможности двигаться, но он против воли замер. Он не думал о том, кто его обнял. Хоть и не видел человека сзади, интуитивно знал, кто так бесцеремонно нарушил его покой. Сердце зашлось в груди подобно взбешëнной птице в клетке, лëгкие дышали не кислородом, а ароматом цветочных духов. Спустя секунду в этом запахе Чимин узнал чайную розу. — Не убивай еë, она не заслужила смерть только потому, что напугала меня, — тихо произнëс юноша. Он жмурился и прижимался лбом к его спине. — Она уползла уже, — негромко ответил он. — Правда? — Тэхён тут же отстранился. Сколько длилось это объятие? Около тридцати секунд? Чимину нужно было ещё столько же и больше. Ему на жаре до ужаса холодно, и он пытается вспомнить, когда чувствовал себя так же в последний раз. Кажется, прошлой осенью он подхватил от Хосока простуду, тогда тоже было холодно, и сердце часто билось. Но ведь сейчас он абсолютно здоров, по крайней мере так скажет доктор, по собственным же ощущениям в эту минуту он неизлечимо болен. Чимин не видел, как приблизился Хосок, а когда тот положил руку ему на плечо, он вздрогнул от неожиданности и наконец обратил на него внимание. — Ты же понимаешь, что проиграл? — произнëс он довольно. Похоже, сегодня Чимин проиграл не только Хосоку. Чимин повернул голову, снова нашёл Тэхёна глазами, тот уже сидел под излюбленным деревом и копался в своëм рюкзаке, помогать с работой он, наверное, больше не хочет. Из-за собственного порыва ему сейчас неловко. — Какое у тебя желание? — спросил Чимин, принимая поражение. Хосок захихикал как маленький злодей из мультфильма, опуская тот факт, что Чимин проиграл ещё вчера. — Моё желание будет ужасным, ты пожалеешь о том, что связался со мной, — уверял его злодей.

***

Насыпав в кормушки пшеницы и налив в поилки воды, Юнги зашёл в дом. Время близилось к закату, прошедший день, который должен был быть обычным, из-за одного человека стал головной болью. Юнги и Чимин, прийдя домой, быстро сообразили ужин из того, что было в холодильнике. Ели в тишине, видимо, день по какой-то причине не задался у обоих. Чимин на чëм-то зациклился и неотрывно смотрел в одну точку, Юнги пытался выбросить из головы не самые приличные картинки с участием Чонгука, которые любезно подбрасывала память. Чимин ретировался в свою комнату, Юнги помыл посуду и пошёл хлопотать над хозяйством. Последнее не заняло много времени. Прежде чем заняться самобичеванием, Юнги подошёл к комнате сына. Вошёл без стука и застыл на пороге. Чимин был застигнут при весьма компрометирующих обстоятельствах: парень сидел, согнувшись, на кровати в майке и трусах, свесив ноги, в руке был станок, который он осторожно перемещал по участкам кожи. Чимин смотрел на отца, не видя смысла прятаться теперь, Юнги — на его ноги, одна из которых до колена уже была безволосой, контраст со второй казался забавным. — Ты гей? — спокойно спросил мужчина. — Нет, я поспорил с Хосоком и проиграл, — ответил парень, продолжая заниматься начатым делом. — Лучше бы геем был, — вздохнул Юнги, скрестив руки на груди и привалившись предплечьем к дверному косяку. — В моё время молодёжь была более креативной: пробежаться голым по селу, съесть червя, забрать кость у злейшей собаки. — Хорошо, что сейчас мы некреативные, — сказал Чимин и отложил бритву, решив закончить с желанием позже. — Пап, а твоей первой любовью была мама? — Верно, я любил еë. — Я не спросил, любил ли ты еë. Я хочу знать, была ли она твоей первой любовью. — Нет, это не она, — признался Юнги. — Ты уже взрослый, мне не нужно пудрить тебе мозги романтикой. Мы переспали, она забеременела, и мы решили, что нам будет лучше сойтись. Почему ты спросил о ней? — Мне восемнадцать, а у меня ещё не было первой любви. Я подумал, не странно ли это. — Конечно, нет, ты ещё очень молод. — И школьной влюблëнности у меня не было, хотя девчонкам я нравился. — Чимин, а ты точно не… — Вы с Хосоком можете создать сообщество по интересам «Чимин — гей», — произнëс Чимин, уронив голову на руки. Юнги засмеялся, но быстро вернул лицу серьёзность, когда сын посмотрел на него с укором. — Это не так. — Хорошо, но ты всегда можешь рассказать мне о том, что тебя тревожит. Я не откажусь от тебя, будь ты хоть террористом. — Тогда скажи мне, как понять, что ты влюбился, чтобы, когда это случится, я точно знал. — Ну, это всегда происходит по-разному, индивидуально для каждого. Может, человек попросит тебя сделать что-то странное, то, чего бы ты никогда не сделал, а тебе захочется исполнить это, чтобы он был счастлив, — сказал Юнги и, поняв, что выразился слишком конкретно, задумался. — Ты в целом захочешь делать всё, чтобы его радовать. Ты можешь просто взглянуть на человека однажды, просто коснуться и всё понять. Каждый открывает свой способ проверки собственных чувств. — Очень запутанно. — Не переживай, Чимин-а, в момент, когда тебе станет тревожно или даже страшно, волнительно, радостно и немного стыдно, ты всё поймëшь. Ещё вопросы есть? А то я устал как собака, у тебя тоже дела. — Юнги кивнул на станок. — Да, ты привëз полный пакет сладостей и просто бросил их в холодильник, даже половины не уничтожив. Ты же не… — Нет, я не пил. Просто… решил, что пора бороться со своими зависимостями. Кстати, если пойдëшь на улицу, проверь Леди, к ней повадилось соседское декоративное существо, а гибриды добермана и мобса нам ни к чему, — говорил Юнги, уходя. — Это шпиц, — негромко произнëс Чимин. Значит, он всё поймëт, когда наступит нужный момент. А когда он наступит? А кто будет рядом в этот момент? Если искать его намеренно, то ничего не выйдет. Чимин не любит объятия без предупреждения и со спины, от людей, которые подобное выкидывали, он отмахивался, но что произошло сегодня? Он просто покорно замер в чужих руках. С другой стороны, что странного в этом может быть? Наверное, он просто полюбил объятия, одни конкретные.