Проигравшая сторона

***

Рана на ноге Джона − не пустяк. Он отказывается от госпитализации, но послушно снимает брюки и садится на крышку унитаза, чтобы мы могли осмотреть рану. Кровотечение замедлилось, но траектория пули оставит впечатляющий шрам, ещё один для пополнения нашей коллекции. − Не так уж и плохо, − говорит он, стискивая зубы. − Я отвезу тебя в больницу, − предлагаю я. − Это будет выглядеть ужасно, если я это сделаю. − Я хочу, чтобы ты зашил это. Я знаю, что ты лечил себя, пока тебя не было. − Я лечил, но я всегда думал об аккуратной работе моего доктора, когда мне приходилось это делать. Он шипит от боли и прислоняется лбом к моему плечу, пока я осторожно протираю рану. − Ты снова это сделал, − говорит он. − Сбежал без меня. − Я этого не планировал; она связалась со мной. И я не мог позвонить тебе; я думал, у неё был твой телефон. Не мог рисковать. И у тебя, очевидно, тоже есть одноразовый телефон, но ты не дал мне этот номер. Неважно. Майкрофт установил наблюдение на Бейкер-стрит. Он знал, куда я направляюсь. Я предположил, что у него есть кто-то, кто следит и за твоим домом. − Она планировала застрелить тебя. Я не мог ей позволить. − Однако ты явно ожидал, что она застрелит тебя. Я знал, что ты последуешь за ней. − Я качаю головой. − Хорошо. Чья бы корова мычала. Нам обоим пришлось импровизировать, доверять друг другу, чтобы разобраться во всём. Ты знал, что она была влюблена в тебя? Он вздыхает. − Я не уверен, что она была такой. Она использовала меня, но... мы были совместимы во многих отношениях. Хотя я её не любил. − Он поднимает на меня взгляд. − Ты знаешь это, не так ли? Она нацелилась на меня, потому что знала, что если ты не умрёшь, то вернёшься ко мне. Вот почему я был так зол, когда ты появился без предупреждения той ночью в ресторане. И я бы не женился на ней, ты знаешь. Мне просто нужно было, чтобы она поверила... Чёрт! − Он снова шипит, когда я делаю первый стежок. − Это не самая приятная работа. Я рад бросить её. − И снова будешь моим блогером? − Надеюсь, больше, чем это. − Он слегка улыбается мне, затаив дыхание наблюдая, как я накладываю швы так аккуратно, как только могу. − Я подумал... ну, ты был ублюдком последние недели. Думаю, я тоже был таким. Это было нелегко − притворяться, что ты мёртв. Потом притворяться, что я больше всего на свете не хотел быть с тобой. Я хочу... Жаль, что ты не взял меня с собой. Но я рад, что смог помочь прояснить ситуацию здесь. − Он глубоко вздыхает, когда я заканчиваю. Мы оба рассматриваем мою работу. Она не такая аккуратная, как у него получилось бы; детские каракули вместо элегантной подписи. Это моя любовная записка ему. Шрам будет напоминать нам обоим, как он туда попал. Я осторожно прикладываю марлевый тампон к кровоточащей ране и начинаю перевязывать его ногу. − Я сожалею обо всём. Если бы ты не догадался, что я делал два года назад, всё было бы намного хуже. Я был неправ. Я должен был сказать тебе. Он пожимает плечами. − Да, тебе следовало довериться мне. Я бы пошёл с тобой. Я закрепляю марлю пластырем. − Чего ты хочешь, Джон? Я никогда не спрашиваю тебя, потому что всегда думаю, что ты сам всё понял. Но мне надоело решать за тебя; я приму всё, что ты выберешь. − Даже если я захочу быть ручным убийцей Майкрофта? Я гримасничаю. − Даже это. Я надеюсь, что это не то, чего ты хочешь. Если ты это сделаешь, мне придётся тратить гораздо больше времени, докучая Майкрофту. Или, что ещё хуже, быть вежливым с ним. Он встаёт, стаскивает брюки и стонет. − Это чертовски больно. Чёрт возьми, чёртов ад. У тебя есть халат, который я могу одолжить? И немного опиатов? − Я бросил наркотики, − говорю я ему. − Всё, что у меня есть, это парацетамол. − Скотч? Я сердито смотрю на него. − Учитывая историю вашей семьи, я не могу подвергнуть тебя такому искушению. Мой рецепт − парацетамол, а затем чай. Он вздыхает. Заметив, что его жетоны висят у меня на шее, он поднимает их и улыбается. − Я полагаю, это сработает. Я предлагаю ему свой синий халат, потому что синий − его цвет; он делает его глаза похожими на небо перед грозой. Завернувшись в него, он ковыляет в гостиную и опускается в кресло. Сейчас он раздражительный, и ему неудобно. Я даю ему таблетки и стакан воды, бормочу что-то о том, что возьму еду навынос. Он хватает меня за руку, когда я поворачиваюсь, чтобы уйти. − Ты действительно думаешь, что я идиот, не так ли? − Нет, это не так. Очевидно, что это не так. Это было великолепно, что ты заметил её и понял, что она не та, за кого себя выдаёт. Но я волновался, учитывая, кем она была. Она стреляла в тебя. − Да, она это сделала. Я спланировал это, превратил в стратегию, притворяясь мёртвым, пока она не оказалась достаточно близко, чтобы вывести её из строя. Это заставляет меня смеяться. − Похоже на то, что я бы сделал. Возможно, ты бы бросился с крыши Бартса, если бы это казалось хорошей стратегией. Я тут же сожалею о своих словах. Нехорошо шутить об этом событии. Вместо того, чтобы выглядеть ошеломлённым, его улыбка становится шире. (Кстати, именно поэтому я полюбил Джона Ватсона с тех пор, как он хихикнул на том первом месте преступления.) − Возможно. У меня было два преимущества перед ней. Я работаю на Майкрофта; его люди присматривали за мной. И я очень хороший стрелок, лучше, чем она. Один выстрел, Шерлок, идеально поставленный. Ты должен признать, что это было больше, чем удача. − Так и было. Я знаю твоё мастерство; однажды ты всадил пулю в человека через несколько стекол. Не смертельный выстрел; ты слишком высокоморален, чтобы убить человека. Сегодня вечером ты рискнул и оказался прав. Но она могла убить тебя. − Возможно. Но у меня есть третье преимущество. − Кевлар? − Ну, это тоже. Но у меня есть другое. − Он откидывается назад, закрывая глаза. − Я люблю тебя. А любовь никогда не бывает на стороне проигравших. Я встаю на колени рядом с ним, раскаиваясь. Он говорил это раньше, и это всё ещё унижает меня, когда я думаю, что, возможно, потерял всё. Я совершил много ошибок. Первой из них было то, что я не доверял Джону, не позволял ему помочь. Его рука перебирает мои кудри. От этого я бы превратилась в масло, но прямо сейчас что-то скручивается у меня в животе. − Я тоже тебя люблю. И мне жаль. Он открывает глаза, улыбаясь. − Я думаю, мы рассмотрели все способы, которыми мы поступили неправильно, Шерлок. Но мы справились. Победа неровная, но всё же победа. Больше нет необходимости в извинениях. − Джон. − Мысль, которую я загнал подальше, в угол Чертогов разума, но не могу забыть. Я в долгу перед ним. − Джон, я должен тебе кое-что сказать. Когда я работал под прикрытием, мне приходилось убеждать людей, что-то делать, чтобы обмануть их. Я хочу, чтобы ты знал... − Ты не обязан мне ничего объяснять, Шерлок. Я понимаю, что значит работать под прикрытием. − Пожалуйста, позволь мне... Я принимал наркотики. Я... я спал с людьми. Сейчас он сидит, смотрит на меня, его лицо нежное. − Я не придерживаюсь высоких моральных принципов, Шерлок. Уверен, мы оба сожалеем. Я спал с женщиной, которая верила, что я люблю её. Я выстрелил в неё и, возможно, убил её. Если бы это означало спасти тебя, я бы сделал это без колебаний. Я думаю, она поняла, но... как мы оба знаем, это грязная игра. Мы сделали то, что должны были сделать. Если тебе станет легче, скажи мне, я слушаю. Я делаю глубокий вдох. − Его звали Эмиль. Это из-за меня он мёртв. Джон переваривает это, а затем кивает. − Я не любил его, − продолжаю я. − Но... он заставил меня думать о тебе. Он был... добр ко мне. Я разговаривал с ним по-французски, потому что ему это нравилось. Мы... ну. Когда он умер, я держал его на руках. И я думал, что никогда никому это не расскажу. − Я понимаю, что моё лицо мокрое. − Всё в порядке, Шерлок. Он был там, и он любил тебя, когда я не мог. − Он наклоняется вперёд, морщится от боли, а затем целует меня в губы. − Боже, я не могу представить, как тяжело это, должно быть, было для тебя. Здесь у меня были друзья, которые заботились обо мне, даже когда я их избегал. Миссис Хадсон, Грег, Молли. И твой брат; пожалуйста, не забывай об этом в следующий раз, когда он будет действовать тебе на нервы. − От него есть польза, − бормочу я. − Ради тебя я приложу все усилия, чтобы не раздражать его. − Хорошо. Многие люди заботились обо мне. Но о тебе... Я знаю, ты сказал, что одиночество защищает тебя, но даже ты, должно быть, иногда чувствовал себя одиноким. Я рад, что он был у тебя, пусть даже ненадолго. − А Мэри? − мой голос понижается до шепота. Я всё ещё ревную и стыжусь своих чувств к ней. Мне её не жаль, но если кто-то здесь и проиграл, так это Мэри Морстен. Она потеряла Джона, потеряла свою сеть, и теперь её жизнь принадлежит британскому правительству. − Она помогла? Джон пристально смотрит на меня. Я никогда не чувствовал себя таким прозрачным. − В некотором смысле, так и было. Я был так зол и полон горя, когда ты инсценировал свою смерть и ушёл, это съедало меня. Я знал, что она не та, за кого себя выдаёт, и выяснение её личности отвлекло меня. Она не любила меня, но благодаря ей мне было легко притворяться, что я люблю её. − Какое-то время я был убеждён, что ты её любишь. − Она тоже. − Он закрывает глаза. − Но это было ради тебя, всегда. Я ждал тебя, не так ли? Вытирая глаза, я стою, глядя на него сверху вниз. − Я никогда не полюблю другого человека так, как люблю тебя, Джон Ватсон. Ты незаменим. Вот почему я не мог взять тебя с собой. Но я должен был, и мне жаль, что я этого не сделал. А теперь я собираюсь заварить тебе чаю. Он смеётся, это красивый раскатистый звук. − Ты, должно быть, действительно любишь меня. Я напишу об этом в своём дневнике. «Сегодня Шерлок заварил чай...» К тому времени, как я возвращаюсь с его кружкой, он уже засыпает. Я ставлю её на стол, в пределах досягаемости. Наклоняясь над ним, я нежно целую его в лоб. Он не шевелится. − Это всё, что мне нужно, − шепчу я. − Это то, что я представлял, когда просил тебя подождать меня. Неделю спустя Мэри Морстен была доставлена в неизвестное место, где она закончит лечение и начнёт новую жизнь. Джон спит в моей постели, хотя секса пока не было, только объятия. Мы договорились подождать, пока он не почувствует себя готовым. Он всё ещё страдает от боли, всё ещё хромает, ещё не готов к работе над делом и настаивает, чтобы я помог Лестрейду с делом, связанным с близнецами. Да, Лестрейд приполз ко мне за помощью. (Поправка, любезно предоставленная Джоном: Скотланд-Ярд дал добро, и Лестрейд любезно попросил меня проконсультироваться с ним по нескольким вопросам.) Дело: Близнецы Я: «Это никогда не близнецы». Джон: «Да, но это убийство! Один близнец мог убить другого!» Я: «*невозмутимый взгляд*» Джон: «Близнецы-убийцы!» Я: «*вздох*» Джон: «*придумываю ужасное название для поста в блоге*» Я возвращаюсь через час. − Скучно, не больше двух. Кровавый отпечаток руки на стене сказал мне всё, что мне нужно было знать. Он отрывается от фильма, в котором люди стреляют друг в друга, не обращая никакого внимания на то, как на самом деле работает огнестрельное оружие. − Ну, иди помоги Грегу с бумагами или ещё с чем-нибудь. Ты расхаживаешь взад-вперёд, ты приставал к Молли с просьбами о частях тела для экспериментов, и ты собираешься снова высмеять Джеймса Бонда. Убирайся отсюда и займись расследованием. Прежде чем Джон успевает сказать: «Иди, будь Шерлоком Холмсом», звонит Лестрейд с потенциальной семёркой, и я снова натягиваю пальто. Чтобы показать Джону, что я серьёзен, я надеваю шапку. Когда я наклоняюсь, чтобы поцеловать его на прощание, он напоминает мне быть осторожным. − Я всегда осторожен. − Нет, это не так, − отвечает он. − Идиот. Я улыбаюсь, потому что я его идиот. − Я слушаю тебя, Джон. И я буду подчиняться приказам Лестрейда. Возможно, его хватит удар, но на это стоит посмотреть. Не беспокойся, я буду осторожен. Я не лгу, даже немного не скрываю правду. Уклончивость − это старая привычка, от которой я собираюсь отказаться. Я не хочу обманывать Джона, снова подрывать его доверие ко мне. Из этого ничего хорошего ни для кого из нас не вышло. Я никогда не был героем и не верю, что они существуют. Но если бы они существовали, я бы хотел быть героем Джона. Потому что он мой. Три часа спустя я выхожу из кэба на Бейкер-стрит. Дело был всего на пятёрку, но в нём было несколько интересных особенностей. Я немного приукрашу его, когда расскажу об этом Джону, хотя бы для того, чтобы вдохновить его написать об этом для блога. Ко мне вернулся мой блогер, и я намерен сделать его счастливым. Сейчас позже, чем я ожидал, но я вижу свет в доме 221Б. Это редкий тёплый мартовский вечер, но туман, начинающий подниматься с тротуара, говорит мне о приближении холодного ветра. Через открытое окно я слышу телевизор. Джон, вероятно, заснул в своём кресле. Когда кэб отъезжает, из тени выходит мужчина, которого я никогда раньше не видел. Это невысокий мужчина, одетый в пальто и курящий сигарету. Его лицо никто не помнит. − Мистер Холмс, − говорит он. У него идеальный акцент. Не русский, как сказала Мэри. Определённо американец, возможно, с восточного побережья. Я ничего не говорю, но жалею, что у меня в кармане нет пистолета Джона. Я кладу туда руку, показывая, что я вооружён. − Нехорошая привычка, − говорит он, посмеиваясь. − Но я полагаю, вы из тех людей, которые будут держать палец на спусковом крючке заряженного огнестрельного оружия в кармане, даже если это означает выстрелить себе в ногу. Однако сегодня вечером у вас нет оружия. А ваш врач наверху, спит перед телевизором. − Чего вы хотите? Он слегка кивает. − Просто хотел представиться. − Я знаю, кто вы. Повторяю, чего вы хотите? − Прекратите это, мистер Холмс. Вы причиняете мне неудобства вот уже два года, и так не может продолжаться. Прискорбная смерть мисс Морстан, должно быть, сказала вам об этом. Я понимаю, что мой лучший шанс − держать рот на замке, но я не могу упустить возможность понять своего врага. В конце концов, он был тем человеком, который похитил Джона и бросил его в костёр. Я улыбаюсь. − И вы должны знать, что опасность − часть моей профессии. − Вы дурак, мистер Холмс. Обидно видеть, как такой талант, как у вас, тратится впустую на разгадывание мелких тайн. Даже если вы достаточно умны, чтобы унизить меня, вы можете быть уверены, что я сделаю то же самое с вами. − Он поднимает два пальца ко лбу в приветствии, а затем поворачивается, чтобы уйти. − И какое имя мне назвать, − говорю я ему в спину, − когда меня спросят, кто меня победил? Кто, я должен сказать, добился этого? − Вы знаете, как меня зовут. − Вы не русский, − говорю я. − Вы американец. Родители, которые иммигрировали оттуда в Нью-Йорк, а затем на север штата, судя по вашему акценту. Он поворачивается, улыбаясь. − Я надеюсь, вас не угнетает признание поражения. Оставаться в живых может быть скучно, но это действительно лучший выбор для такого человека, как вы. Ваш очаровательный доктор поблагодарит вас за это. У вас довольно блестящий ум, но вам нет необходимости спасать мир, делать это своей личной миссией. Пустая трата времени. Тёмная сторона человечества всегда будет с нами. Пусть такие люди, как ваш брат, беспокоятся об этом. Вам предстоит раскрыть множество самых разнообразных убийств. Спокойной ночи, мистер Холмс. Я смотрю, как он исчезает в тумане. Когда я открываю дверь дома 221Б, Джон стоит у окна с пистолетом в руке. − Я мог бы выстрелить отсюда, − говорит он. − Но я заметил человека Майкрофта на другой стороне улицы. Я думаю, они присматривают за ним. Я не должен удивляться. Джон работал на моего брата и знает его методы. Видеть, как он, прихрамывая, возвращается к своему креслу, халат развевается, нога забинтована, пистолет в руке − это что-то значит для меня. Я не могу объяснить дрожь восторга, которая проходит через меня. Я опускаюсь на колени у его ног, осторожно кладу руку на его здоровую ногу. − Я надеюсь, ты не собираешься возвращаться к убийственной работе. Хотя я ценю твои защитные инстинкты... − Ничего не могу с собой поделать, − говорит он. − Кто-то должен оберегать тебя от неприятностей. − От неприятностей? − усмехаюсь я. − Меня? Он хихикает. − Неприятности − это твоё кодовое имя, знаешь ли. По словам Антеи. − А с тобой у меня двойная проблема. Я думаю, твоё кодовое имя, должно быть, Спор. − Неприятности и споры, − говорит он. − Думаю, это уместно. Грег говорит, что мы спорим, как старая супружеская пара. Я просто надеюсь, что к тому времени, когда я вернусь к тебе, ты будешь довольствоваться серийными убийцами и тайнами запертых комнат. Предоставь Майкрофту разбираться с русским. Тебе не нужно спасать весь мир. Я поднимаю голову, поражённый тем, что слышу от него то же самое предостережение. − Ты знаешь меня, Джон. Я не люблю проигрывать. − Ты не проиграл. − Он наклоняется вперёд, прижимается своими губами к моим. − Ты спас меня. Я думаю, этого достаточно, чтобы продолжать, не так ли? А теперь поцелуй меня ещё раз. Я целую его, осознавая, что всегда будут неприятности и раздоры, что я всё ещё иногда буду убегать, не задумываясь, и он выйдет из себя, что я буду пытаться спасти мир, а он всегда будет тянуть меня назад, удерживая от падения. Он всегда будет рядом со мной, выигрываю я или проигрываю. Он отстраняется, его губы изгибаются в соблазнительной улыбке. − Идея получше: затащи меня в постель. Я готов.