Разобраться по-свойски

За последние одиннадцать лет в жизни Тора произошло событий больше, чем за предыдущие полторы тысячи. Привычный мир, что был стабилен сотни лет, разбился вдребезги. И продолжал афтершоками добивать то немногое, что у него осталось. Остатки некогда могучего народа, из погибшего казавшегося вечным города. Эту угрозу удалось нейтрализовать, сохранить будущее асов — детей, но какой ценой… Джейн мертва. А сам снова остался один с обещанием врагу позаботиться о его дочери. Одинсон скосил взгляд на Любовь. Тор и сам почти спал, рассказывая сказку нежелающей спать проказнице, когда та вывернулась и как-то странно посмотрела на него своими необычными глазами… Учитывая силу, что дремала в этом пока ещё маленьком теле — любой бы занервничал, но не Одинсон. Он чуть улыбнулся — кажется, не так уж он и плох в историях, как о нём говорил язва Ло… Нет, сегодня он грустить и вспоминать не будет. Пусть даже и не надеется — вредина змеючья. Помер, наконец, окончательно, а всё равно больно. Может именно оттого, что с концами помер, и больно-то, а? — Тор, — выдернула его из привычно захлестнувшей волны боли мелкая. — А ты вот так всё это рассказываешь, будто это было давным-давно и даже и близко не в реальности! — Хм, ну разумеется, — забегал глазками громовержец. Да лгун из него всё ещё не очень. — Но я ведь не совсем глупенькая! — продолжило напирать на него упрямое создание. Сам Тор удивлялся, насколько. Потому-то их споры и напоминали бодание двух баранов. Только вот барашек из Любви вышел премиленький и трогал его настолько, что он не выдерживал и сдавался. — Знаешь, время — штука странная, — со вздохом ответил Одинсон, вместо того, что продолжить отпираться и твердить, что все события выдуманы, а любые совпадения случайны. Ну да как же. — Мне чуть более полутора тысяч лет, но последние одиннадцать лет вместили в себя событий больше, чем… Ну… — он замялся, не зная, как половчее сформулировать. — Такого нам попросту и не снилось во все предыдущие годы вместе взятые! Что такое десять лет в тысячи пятьсот — пшик?! Однако моя жизнь, жизни тысячи асов рухнули и сгорели до тла. Ты не знаешь другого меня… — громовержец вздохнул. — Я достался тебе оплавленной, перекованной в жерле потерь тенью прежнего себя. Когда-то я был весел и беззаботен, слеп и наивен, глуп и счастлив… Но не понимал своего счастья. Могучий Тор Одинсон, громовержец, наследный принц Асгарда, одиннадцать лет назад, и Тор Одинсон, отречённый царь, бог грома и боли, сейчас — совершенно разные… — он горько улыбнулся, чуть взлохмачивая ей волосы. — Встреться ты с тем мной, то ты бы меня на силу признала, а я бы недоумевал, что какой то шмакодявке от меня надо! — а вот тут совершенно не кривил душой. Тот Тор и ребёнок, ответственность — понятия почти не совместимые. На самом деле за сорванную коронацию Локи следовало бы поблагодарить, сперва побить, а потом сказать спасибо. Потому что он не был готов. И наделал бы глупостей. Возможно, Вселенского масштаба. А падение на Землю оказалось для него шоковой перезагрузкой. Там он встретил Джейн, да это принесло боль, но не только её. Если бы у него был выбор — Тор бы всё равно познакомился с доктор Фостер, бросился бы ей под колеса, чтоб вызвать интерес. А что рёбра отбитые… Заживут. — А ты хочешь попытаться всё исправить, чтобы она не рухнула? — неожиданно серьёзно спросила Любовь. Настала очередь Тора (хотя с этой мелкой почти всегда именно его очередь) недоумевать. Но она спросила и он кивнул: — Каждому порой необходим второй шанс… А кому-то и третий, четвёртый… — пробормотал, вспоминая братца. — Но мало кому даётся даже вторая попытка. Жизнь — это не игра, — он тяжко вздохнул. — Но ты себе голову не забивай, рано ещё, — поправился Одинсон поспешно. — Хорошо, — то ли пропустила мимо ушей большую часть сказанного, то ли была полностью погружена в себя мелкая. — Тогда воспользуйся им! — почти прокричала она, точно впадая в какой-то припадок, но не успел громовержец этим напугаться, как его обдало ужасом с новой силой, потому что Любовь тихо и чётко проговорила: — Только прошу найди… Найди меня потом всё равно! — не успел он встряхнуть мелкую, как её глаза полыхнули лиловым и вспышка затопила пространство…

***

Когда Тор открыл глаза, то сначала не поверил органам чувств, но… Он привык полагаться не только на них, но и на силу, та помогала видеть вещи такими, какие они есть. И лгать не могла. Перед ним в самом деле простирался Асгард. Во всём великолепии. Сверкающий, золотой и неимоверно пафосный. Все воины, придворные и царская семья были при полном параде. Они просто… были. Живы. Что бы ни сотворила Любовь со своей силищей и искренним желанием помочь, но в результате Тор оказался прямо на своей ещё не сорванной коронации. Сначала он едва не ослеп от красок, от которых отвык, затем от начавших разъедать глаза слёз. Отец на троне, кажется, даже почти довольный — ещё не раненный в самое сердце смертью мамы, сама мама — счастливая и живая… Локи — тот нервный. И как он тогда не заметил. Конечно, братец нервничает, ведь он провёл троих йотунов, чтоб не допустить братца-идиота до трона… Но всё взяло и пошло по звезде. Вместо простого «Всеотец пожурил любимого сына и коронация отложилась ещё на сто лет» Тора изгнали, Асгард оказался на пороге войны, сам Локи узнал, что его отец не Один, а Лафей и не видать ему равного отношения от Одина, будь он хоть как хорош… И сейчас Одинсон в центре всего этого. За минуту до запуска часов судного дня для Асгарда, когда его брат, хоть и совершил первое предательство, но не потерял способности трезво мыслить. Тех троих ждала смерть от Разрушителя неминуемая. Невысокая цена за недопущение к власти такого болвана как Тор в те годы. И куда только смотрели мать и отец?! Или… Они хотели, чтоб он методом проб и ошибок, стал неплохим царём и плевать на сопутствующий ущерб? Хотя, по сравнению с Хелой да и самим Одином в начале правления, Громовержец был бы ещё ничего… Всё лучше, чем полуйотун, да?! От этих мыслей Тор стал задыхаться не только от слёз и пафоса, но и неожиданно затопившего его чувства несправедливости бытия. Вот подкинула ему Любовь задачку… И как тут от приобретенного чувства ответственности не взвыть?! Легкое шевеление… А н-нет. Он не Всеотец. Разрушитель его приказов не слушается. Ладно. Тор всё ещё плохо соображает, но совершать глупую выходку во второй раз с вылазкой в Йотунхейм не собирается. Случайно ловит обеспокоенные взгляды друзей. О норны милосердны! И они здесь все живы… Он так их подвёл! всех! Но не в этот раз. И, пожалуй, хватит с этого царства лжи. И Тор предпринял гениальный в своей непрошибаемой тупости ход, как убить двух Таносов — избежать коронации и получить билет в изгнание на Землю, не тревожа йотунов и сущность Локи. Он запустил молот в блестящий от умиротворенных фресок потолок с главной ложью своего отца… Мъёльнир сработал безотказно и кусок новодела приземлился прямо под ноги к обескураженному Одину, явив недоумевающему двору лицо Хелы со всё тем же молотом, служащей Всеотцу…