Покойся без мира

      Тонкое чувство боли расплывается по телу, словно струя чистейшей минеральной воды. Сначала оно касается гортани, неспешно обнимая всю шею. Спереди давит что-то острое, заставляя запрокинуть голову назад в неприятном экстазе. Хочется крикнуть, но голос обрывается на полпути. Боль изымает воздух из лёгких – терпеть её становится физически невозможно.       Иглами она пронзает нервные окончания пальцев, закрадывается внутрь глазных яблок, терзая их с нарастающей силой. Всё это - словно сонный паралич, только с побочными эффектами, о которых не писалось на пачке. Единственный оптимальный способ закончить мучения - расслабиться и смириться с неизбежным исходом.       Вот только Джоанн не может сдаться. У неё была жизнь, которую она не была готова отпускать. Крестхилл, ГБРП, Кинкейд стали неотъемлемой частью её личности. Крестхилл, хоть и неприятный, был колыбелью для подрастающей Киркланд. ГБРП стал не только местом весомого заработка, но и отчасти смыслом продолжать существовать в бренном мире. Кинкейд… был единственным человеком, которого Джоанн бы искала в толпе людей, а он нашёл бы её первее.       Тёплая кровь разливается на холодный пол.        Погас свет, ушёл народ, но не главная актриса этого спектакля.

***

      Аромат лаванды сбивает с толку. Минутами ранее, Джоанн пытали колющими ощущениями, а сейчас её будто отпустили, пощадив. Можно даже сказать, переместили на более уютное место, воздух в котором сияет цветами. Лёгкие вновь заработали. Минувшее - позади.       Джоанн открывает затвердевшие веки. Помимо совершенно незнакомого воздуха, она замечает, что находится в странном помещении. Стены и потолок - это песчаники, какие обычно можно встретить бродя по пустыне. Да и судя по всему, Джоанн затащили в пещеру, ибо как только онемение спало, та сразу ощутила каменную поверхность под собой. В просторном помещении была одна единственная дыра, служащая, по всей видимости, проходом – Джоанн видела её напротив. Что было снаружи женщина не разобрала, но удивилась исходящего красно-оранжевого света. На дворе, что-ли, вечереет?       Пойти и убедиться в этом самостоятельно она, по причине бессилия, не могла. Она хотела, но звук приближающихся шагов заставили передумать. Невысокий молодой человек зашёл в комнату и направился к кровати, сев рядом с Киркланд. Парень болезненно-бледный – до вампира не дотягивает из-за оливкового оттенка. Глаза цвета оникса, будто неживые. Волосы также чёрные, красивые, волнистые, чуть не дотягиваются до плеч. Проще говоря, выглядит юноша довольно непримечательно, единственное, что смущает - радужка глаз.       — Раз, два, три, –внезапно сказал тот, смотря в лицо Джоанн.       — Ч… чехо…       Джоанн закашляла. Что с её голосом? Он жутко охрип, хотя предпосылок к этому не было.       — Что я сказал? –спросил брюнет.       Блондинке понадобилось слегка напрячь ноющее горло, чтобы выдать ответ:       — Раз… два… т… ри…       Парень быстро кивнул, после чего потянулся за чем-то вне поле зрения женщины. Когда он снова оказался перед глазами, он спросил:       — Что за запах вы чувствовали?       — Ла… –попыталась ответить Джоанн,– ван… да…       Теперь он показывает ей ожерелье из зелёного – кажется, нефритового – бисера.       — Можете сказать, что я держу?       — Это… оже… релье…       Брюнет повесил его себе на шею. Оно изящно переливается на свету.       Он дотрагивается до горла Джоанн, осматривая и поглаживая её подушечками пальцев. Джоанн растаяла; так нежно её никто не касался. Но ей стало интересно… она помнила драку с Буйволом и то, что он воткнул нож в её горло. Быть может, незнакомец проверяет шрам?       Уж было Джоанн хотела удостовериться, как её руку резко бьют.       — Не прикасаться, –твердит брюнет,– Порез зажил недавно. Вы можете не нарочно вызвать раздражение.       Так это был не сон.       Наличие пореза на гортани значит, что всё что происходило, всё что Киркланд помнит, всё это - действительность. Она вправду пошла вместе с Кинкейдом на спонтанную миссию и угодила в руки Буйвола.       Он убил её. Точно убил. От столь глубоко ранения в горло человек теряет значительное количество крови, без скорой помощи шансов на выживание - ноль. Так почему она сейчас ощущает спектр эмоций, почему её чувства работают также, как и всегда? И почему она проснулась в абсолютно неизвестном месте?       Ко рту Джоанн преподносят склянку с неизвестной жидкостью. Та бы сопротивлялась, но сил не хватало. Содержимое поплыло прямиком в глотку, смягчая напряженные мышцы. Оно густое, но не слишком – самое то для освежения горла. И рана через несколько секунд перестала ныть, и на душе стало легче.       Джоанн попыталась подняться, чтобы сесть. Незнакомец к этому времени уже встал с кровати и положил склянку в своеобразной тумбочке. Понадобилось ещё пару минут повисшего молчания, чтобы женщина нашла в себе силы заговорить как прежде.       — Что это за…       — Я осознаю ваше замешательство, –внезапно прервал парень, повернувшись обратно к женщине,– В вашей голове вероятно созрели вопросы. Я это прекрасно понимаю, вы не одни из первых. Позвольте ответить на них по порядку.       С этими словами брюнет слегка наклоняет голову и ставит перед собой руки. Кулак правой руки касается ладони левой.       — Моё имя Фу Хунтин, –приветствует тот в традиционной китайской манере,– Я являюсь представителем рода монахов в Храме покоя. Собственно, на данный момент вы находитесь именно в нём.       “Храм покоя?”, думает про себя Джоанн, “Звучит, однако, угрожающе…”       Естественно, Джоанн не знала ни о каких монахах и храме, поэтому, усевшись на каменной поверхности поудобнее, решила начать неформальный допрос.       — Давайте по порядку, –сказала та, прокашлявшись,– Во-первых, почему ваш храм - это какая-то пещера?       — Храм покоя возведён посреди Безмолвного края, –ответил тот без запинки, словно этот вопрос ему хорошо знаком,– на вершине каньона. Ваше тело было обнаружено неподалёку.       Простой ответ образовал больше вопросов, чем хотелось бы.       — Допустим, –но Киркланд пока не стала их задавать,– Во вторых, разве монахам не принято стричь волосы полностью?       — Старшие утверждали, что данное правило было действительно актуально длительное время, однако Мастер принял решение в пользу тех кто желает оставить свою тонкую энергию и память о предках.       Волосы - ничто иное, как накопитель информации и второе “я” человеческое. Джоанн никогда не была сильно заинтересована в религиозных тонкостях, но работала с людьми разных верований. Буддисты должны отрекаться от внешних раздражителей, посвятив всего себя внутреннему миру. В число раздражителей входят волосы, так что узнать из уст монаха, что можно, оказывается, не ходить лысым, странно.       — Хорошо, тогда последний вопрос, –выдала Джоанн, формально имея в виду тот, который она планировала задать,– Скажи честно… я мертва?       В кое-то веке, лицо Хунтина слегка дёрнулось – его брови, точнее. Несмотря на это, оставался он предельно безэмоционален. В конце концов, если до неё было немало людей, то этот вопрос скорее всего стоит по популярности на первом месте.       — Да, –он ответил, твёрдо и мягко одновременно,– Слушайте внимательно и не волнуйтесь. Вы находитесь в загробье. Это значит, что вы умерли насильственной смертью и у вас осталось задание, которое вы не выполнили.       Этого ответа стоило боятся, но Джоанн лишь проглатывает слюну. По шраму и застывшей корке крови можно было уже делать выводы, но по какой-то совершенно глупой причине Джоанн надеялась на что-то. Что-то, что убедит её в обратном. Что-то, что не заставит сердце уколоться дозой безысходности.       Словно ставить ставки на проигрышных коней, зная, что потратил сбережения впустую.       — Ясно… –от собственного низкого тона женщина сама испугалась,– Значит, я больше не увижу Кинкейда? Тревора?...       — К сожалению, –всё также без эмпатии подтвердил парень,– Смерть наступает нежданно, стоит это принять как негласную истину. Важен не тот путь, который вы желали пройти - важно то, что вы оставили за собой.       “Что я оставила за собой?”       Блондинка надрывисто вздыхает, опуская голову. Осознание, что в любой момент времени жизнь может просто напросто оборваться, а про человека и сказать будет нечего, пугало.       Если бы Джоанн знала, что при долгожданной встрече с Буйволом умрёт, никогда бы не согласилась на авантюру. И мужчин бы отговорила. И жили бы они дальше, своей серой, несправедливой, но жизнью.       Увы, судьба бывает сукой.       — А кто ваш мастер? –резко подняв голову, спросила та, уже привычным тоном.       — Смертные зовут его Мрачным жнецом, Ангелом смерти, Яньло Ван или Смерть. В загробье оно известно как Мори.       Джоанн поджала губы. По коже пробегают мурашки. Мало того, что Смерть существует в физическом обличии, так она ещё и во главе этого храма. Впечатляет ни сколько сам факт, сколько понимание, что рано или поздно с ней придётся столкнуться лицом к лицу. Джоанн всё равно не знает, как устроено загробье и дальше территории храма никуда не будет заходить.       Стоит сначала привыкнуть к новой “жизни” и лишь потом думать, как дальше быть.       Женщина не спеша встаёт с кровати. Смотрит на Хунтина. Думается ей уйти, но мешкается; всё же Хунтин её в чувства привёл, хладнокровно объяснил что и как, а с её стороны даже короткого “Спасибо” не прозвучало. Женщина откашливается, поправляя растрёпанные светлые волосы.       — Я Джоанн, кстати. Киркланд, –как-то совсем рассеянно сказала она, одновременно с этим заново заплетая хвост,– Приятно было пообщаться, Фу. И спасибо.       — Вы обращаетесь к людям по семейному имени, мисс Джоанн? –спросил тот, склонив голову набок.       — Так тебя же Фу зовут, не?       — Наоборот. Я полагаю, Киркланд для вас - тоже не личностное имя?       — Мне как-то фиолетово, знаешь… Зови как хочешь.       Вот что значит этнические различия. Мелочь, а уже запутались.       После столь неловкого диалога и вправду лучше разойтись, но Хунтин вовремя успевает сказать:       — Позвольте временно побыть вашим проводником, –брюнет ненавязчиво протянул руку.       — Ннн… –растянула блондинка, отводя взгляд в сторону,– … не откажусь.       Мысли буквально кричали внутри черепной коробки светлой головы. Такой униженной Джоанн себя никогда ещё не чувствовала.       Взяв парня за руку, Джоанн чуть не засмеялась вслух. Ладонь оказалась меньше, чем предполагалось. Да и сам он, стоя рядом с ней, выглядел как мрачное дитя. Это не могло не вызвать улыбку на лице.       Выйдя за порог песочной комнаты Джоанн чуть не упала в буквальном смысле. Храм, видно, необычный в строении. На одном этаже семь проходов, не считая той, из которой вышли двое. Проходы кружатся вокруг гигантской дыры в середине. Единственный источник света - небо ярко-тёплых оттенков над сооружением.       — Так он цилиндрической формы? –эхо повторило вопрос женщины, что смотрела вниз.       — Верно. Мастер утверждает, что с такой структурой вышло больше этажей. Выходит, что планировалось меньше.       Была, конечно, спиральная лестница, пролетающая по краям окружности дыры. Смотря на то, что у лестницы нет перил, Джоанн стала задумываться о смерти после смерти.       — А если я… спрыгну? –с этими словами она оглянулась на своего проводника,– Я же могу так сделать?       — Теоретически… вы можете, –парень сам слегка впал в ступор,– Однако я не совсем способен понять логику сея желания.       Женщина ухмыльнулась.       — Нет логики. Есть лишь путь.       В тот же миг её тело устремляется с разгона вниз. В ушах проскальзывают крики Хунтина, через секунду же сливаясь с шумом ветра, становясь ничем. Лестница закручивается бешеным ритмом перед глазами, не иначе гипнотизируя даму. В какой-то момент Джоанн показалось, что её кидает ввысь, к тёмным облакам – вот-вот она выпрыгнет из колодца!       Но гравитация здесь работает иначе. Джоанн вполне осознаёт, что падает, как падал бы камень, но сама себя она ощущает пылинкой. Это чувство заставляет сердце колотиться. Биться – ругаться что есть мочи! Джоанн нравится такое. Ей нравится опьяняющий адреналин.       Умереть два раза человеку не дано. Коль не рискнул, будучи живым, отрывайся по полной в загробном мире!

***

      Джоанн кое как открыла глаза сквозь ноющую боль в спине. Досадные стоны эхом повторялись в абсолютно тихой пещере, будто и вовсе никого не было. Оно и лучше – если бы кто-то вдобавок крикнул “Что это было?”, Джоанн бы прямо под собой могилу начала рыть.       Пальцы дрожали, отбивая непостоянный ритм. Дыра, как оказалось, вела в песок; неприятно, ведь из-за падения поднялась пыль и застряла в ресницах. Не зыбучий хоть песок, на том спасибо.       На секунду, на фоне яркого света, появился силуэт – также неожиданно, как и скрылся. И это навряд-ли Хунтин, он бы спускался дольше. Невзирая на спину, Джоанн поднялась на одно колено и убедилась в своём предположении.       Некий черноволосый парень с длинным хвостиком шёл от Джоанн к ступенькам, ведущим, по всей видимости, к главному залу. На верхних ступенях стояли колонны, поддерживающие этажи храма. А из зала пахло чем-то аппетитным.       — Эй! –возмутилась женщина, когда её грандиозный прыжок веры был тотально проигнорирован,– И даже не спросишь “Всё ли хорошо”?       — Не спрошу, –ответил тот, повернувшись лицом,– Очевидно, что с головой точно не всё в порядке.       Смуглый оказался дерзким. Джоанн понимала, что это скорее всего монах, учитывая браслет такого же нефритового цвета, как у Хунтина, но тогда выходит, что их обучали совершенно по-разному. Что Хунтин, который строит сложные предложения, но общается вежливо, что этот…       — А ты, малыш, смелый до фига? –уже твёрдо стоя на месте заявила Киркланд, видя, что этот брюнет побольше Хунтина, но настолько же ли он старше?       — Кого ты, прости, малышом назвала? –глаза у него расширились, брови примкнули к переносице, голос уже не был таким спокойным.       — А ты тут кого-то ещё видишь, умник?       — Вижу лишь зазнавшуюся даму, у которой не все дома. И почему Мастер разрешает приводить в храм всякую нечисть?       Кровь внутри кипела, поднимая пар в голову. Живот скручивало от моментально возникшего желания припечатать кулак к нахальному лику чернявого. Она как раз давно не практиковалась на реальных людях.       К сожалению для Киркланд, подраться ей не дала нависшая над предплечьем ладонь Фу. Та даже вздрогнула, совершенно не заметив, как подошёл брюнет пониже и как её рука уже готовилась к атаке. Над самоконтролем предстоит много работать.       — Мисс Киркланд, –голос ниже прежнего,– В первую очередь хочу вам предложить отныне не делать подобного внутри храма. Вы не только беспокоите наших собратьев, но и тревожите Мастера, а он, в свою очередь, вправе запретить посещать его святилище. Во-вторых, хоть вы и находитесь в тренировочной яме, вам не дозволено поднимать руку на кого-либо без обоюдного согласия.       Женщина переводит взгляд на второго брюнета, на чьём лице проскальзывает неведомая ухмылка.       — Ага, может мне ещё ему кольцо надеть? –риторически спросила та, показывая рукой на длинноволосого,– Эта мразь кто вообще?!       — Ло Шаои, один из монахов и по совместительству мой старший, –ответил тот,– Не стоит оскорблять его. Он хоть и не жалует гостей, но является одним из почётных учеников Мастера.       “Если так ведёт себя один из почётных, страшно представить как Мори борзеет…”       Но блондинка промолчала. Наживать себе врагов в новом месте так рано - идея плохая.       Шаои сделал пару шагов в сторону Хунтина.       — Ты уже ей рассказал о её гибели? –как-то внезапно сменился тон Шаои из надменного в безмятежный.       — Рано или поздно она должна была узнать. Не с моих уст, так с наших собратьев.       — Она могла также понять это на практике, если бы попала в стаю неприкосновенных.       — Довольно, брат, она всего лишь находится в состоянии возбуждения. Ты ведь знаешь, сколько смертным порой требуется времени для адаптации.       — Мальчики, –резко перебила их Джоанн,– А ничего что я рядом с вами стою и всё слышу?       Монахи в унисон повернулись в её сторону, пытаясь сделать вид, что ничего до этого не было. Не прошло больше часа, а Джоанн уже хочется поскорее остаться наедине с собой. И поесть. Больно уж заманчив запах из холла.       — Как именно ты погибла? –спросил Шаои, дабы перевести разговор в другое русло.       Джоанн, без лишних предисловий, указала на зажившую рану на шее.       — Проебалась в драке, вот и всё.       — Как же так вышло? –поинтересовался длинноволосый, но по интонации ясно, что неискренне,– Смотря на столь широкие плечи и крепкие руки в голову не взбредёт, что вы можете проиграть в схватке.       — Да там был нож у этого пидора вонючего! Я редко проигрываю в схватках! –на повышенных тонах жаловалась та, будто монахи понимают о ком идёт речь.       — А давайте, раз уж мы стоим на тренировочной площадке, проверим это, хм? –ехидно улыбнулся тот.       Серые глаза блондинки тотчас загорелись, словно у собаки, которая услышала слово “гулять”.       — Да без “б”, –Джоанн уже разминала руки,– Только в качестве оппонента беру Хунтина. Я к нему отношусь нормально, он ко мне тоже, а значит борьба будет справедливая.       Шаои кинул взгляд Хунтину, на что получил кивок.       — Что-ж… Да начнётся бой! –голосом ведущего Шаои объявил, расположившись на вершине ступеней.       Джоанн и Хунтин заняли свои позиции по противоположным сторонам площади. Песок хрустел под ногами, пачкая обувь пылью – упадёшь лицом, будешь давиться песчаниками. Благо с ловкостью и реакцией у Джоанн всё более не менее нормально, остаётся лишь надеяться, что она найдёт вскрытие и повалит Хунтина раньше, чем он успеет одуматься.       Боец побольше тщательно анализирует своего противника. Тельце у него худое, а значит целиться нужно либо в торс, либо в лицо, что более вероятно заставит парня пошатнуться. Очень внимательно надо следить за конечностями, ибо его комплекция может сыграть ему на руку в гибкости и скорости. Любые атаки блокировать предплечьями и отвечать ударами ног. План действий в светлой голове уже имеется, остаётся собрать волю в кулак.       Хунтин времени же не теряет. Развязывает пояс и раздевает верх, демонстрируя то, от чего челюсть Джоанн чуть не упала. Накачанный торс и не менее мускулистые руки дико контрастировали с почти кукольным лицом монаха. Какими нагрузками он себя подвергал даже страшно спрашивать. Наверняка таскал килограммовые камни, отрывая их с земли, или того хуже. Не то, чтобы Джоанн об этом задумывалась, но она в кое-то мере рада, что не успела поругаться с ним.       — Мисс Киркланд, вы выглядите так, словно лицезрели привидение перед собой.       — Я просто не ожидала, что ты телом как кирпич!       — Прошу, не недооценивайте меня, –с этими словами он кинул верхнюю одежду куда подальше.       Выходит, бить торс тоже не вариант.       “Значит, похуй на план – ебашить пока ноги не отвалятся!”       Джоанн быстро потянула на себя ход битвы, подбежав и дерзко кинув ногу как можно выше. Даже чересчур выше. Хунтин увернулся и ребром ладони ударил щиколотку. Не успела Джоанн среагировать на боль, как тут эту же ногу взяли под подмышку, тем самым сбивая с баланса.       Уже на песке Джоанн поняла, что просто так эту победу она не получит – благо, умереть не сможет. Пока Хунтин наклонялся к ней, свободной ногой она попыталась обхватить шею, а когда поняла, что головка бедренной кости дальше не выдержит, стукнула его в висок. Удар оказался достаточно сильным, чтобы Хунтин расслабил хватку.       Перевернувшись, доминирование на поле боя перешло Джоанн. Придавив горло оппонента ногой, Джоанн думала, что тактики освобождения у Хунтина быть не может. Лишь позже её мысли были опровергнуты, когда бледные руки скрепились на её животе, во всей силой зарядив по солнечному сплетении.       Слюни стрелами вылетели изо рта. Джоанн упала макушкой и это выиграло время для Хунтина, дабы тот поднялся и обхватил ногу Джоанн руками. Он потихоньку наклонялся телом, чтобы нога оказалась ближе к торсу и вызвало адские ощущения. Но крик застыл где-то в гортани, а на деле слышалось кряхтение.       Она, тем не менее, нашла в себе силы проигнорировать хруст костей и поднять корпус, чтобы втащить ударом головы. Это не привело ни к какому результату, лишь заставило Хунтина скорчиться.       Джоанн раздражённо мычит и сгибает свободную ногу, коленом попадая Хунтину прямо в подбородок. Это заставляет его отпустить ногу и рухнуться тазом.       Джоанн тут же подпрыгивает на ноги и этим же коленом бьёт в нос, чтобы он повалился полностью. Резким движением она садится на него, скрещивая ноги вокруг талии. Предплечьем давит на трахею, перекрывая тем самым воздух. И уже видит, как монах стучит по песку.       Слышен хлопок.       — Бой завершён! –объявляет Шаои, про которого Джоанн уже успела забыть в приливе адреналина,– Победила Киркланд.       — Так быстро? –риторически спрашивает блондинка, помогая брюнету встать,– Я даже не успела ничего прочувствовать… Хунтин, ты как? Нормально всё?       А монах, который минутами ранее корчился от мук, снова смотрит на неё пустым взглядом и вяло кивает. То ли он загрустил, то ли те эмоции были наиграны и он на самом деле ей эту победу отдал - не понятно. А живот женщины урчит уже с двойной мощностью.       — Может, сходим, поедим?       — Погодите, нужно для начала осмотреть возможные повреждения и очистить одеяния от грязи, –остановил её монах помладше.       — Зачем травмы осматривать? Я с балкона упала и ничего, хожу же!       — Новоприбывшие склонны к деформации тела за счёт поломок костей. Дабы не потерять человеческую сущность, необходима корректировка суставов, –разъяснил Хунтин, замечая, как темнеют глаза Джоанн,– Отбросьте волнение, процедура совершенно безболезненная.       Но иного выбора не было. Как и желание Джоанн проходить медосмотр.

***

      Джоанн со всей мощью челюсти сжала свой кулак, надеюсь тем самым предотвратить нытьё. К этому времени ей уже вправили спину как надо, сейчас же Шаои кончиками пальцев проверяет ногу. Джоанн не знает, есть ли у него медицинское образование, или это он опытом наученный, но после лечения позвоночника ей стало намного легче, даже в сравнении с тем, что было до грандиозного полёта. Тем не менее, меньше боятся она от этого не стала.       — Чего ты трясёшься? –резонно спросил длинноволосый, раздражённо кинув взгляд на пациента,– Я же даже ничего не делаю.       — Не делаешь, –повторила та с издёвкой, вытащив кулак,– И этим раздражаешь. Быстрее вправляй, я голодаю!       Последний слог прозвучал в синхронии с сдавленным криком, когда женщина почувствовала отвратительно острую боль. Кости приходили в движения, заставляя мышцы напрячься так, чтобы это чувство ещё сильнее пробежалось током по телу.       К счастью, закончилось всё быстро, хотя кости ещё ныли безостановочно. Киркланд скинула одну ногу с твёрдой койки и в кое-то мере вздохнула от облегчения.       — С одной стороны, –начала говорить Киркланд, белая глазами по углам комнаты для осмотра,– хорошо, что у вас антураж пещерный. Так хотя бы с первого раза не поймёшь, что это медкабинет. У вас здесь ещё целебными травами пахнет, а не спиртом.       — С чего это ты решила обратить на это внимание? –спрашивает Ло, усаживаясь рядом.       Джоанн прижала губы.       — Мама у меня медиком работала, –кратко ответила,– Поэтому я с неохотой даю себя лечить.       — Вы были в трудных отношениях?       — Нет, нет, как раз наоборот. Просто…       Секунда неудобной паузы.       — Долго объяснять, –Джоанн выбирала слова, но в итоге сдалась, махнув на собеседника,– Отведи меня лучше в столовую, или где вы там едите.       Долго ждать не пришлось. Шаои шёл спереди, не оборачиваясь назад, пока Джоанн шла следом с поднятыми глазами. Колонки красиво стоят в ряд, разделяя коридор и яму для боёв. Узоры в виде волнистых спиралей можно разглядеть лишь прищурившись – не иначе как почерк архитектора. Да и если пораскинуть мозгами, в Храме покоя примечательны спирали. Связано ли это с потайным символизмом, мол, жизнь - это огромный круговорот событий, который вне зависимости от масштаба рано или поздно прерывается смертью – вероятно. Также, как и вероятно то, что архитектуру просто очень нравится этот узор.       Пришли они в вестибюль и первым же делом Шаои свернул в сторону прохода справа от них. В отличие от других проходов, этот почему-то был закрыт шторами из бусин. Но всё равно был виден ароматный дымок. Джоанн, на всякий случай, вытерла рот кулаком.       Пройдя внутрь, Шаои первым же делом здоровается с собратьями монахами, как бы намекая Джоанн делать также. А за столом пир: целая группа еле-видимых силуэтов сидят за прямоугольной имитацией стола, ожидая, когда монахи подадут им блюда на каменных бульонных чашах, почему-то, чёрного цвета. Глаза разбегаются от толпы; кто-то готовит на огне, кто-то старается обойти препятствия стороной, дабы чаши не упали, а кто-то просто стоит и общается, будто для этого нет других помещений в храме. Вопрос “Где всё это время был остальной народ?” мигом отпадает.       Джоанн находит свободное пространство между полупрозрачными индивидами и усаживается на своеобразную скамейку. И ведь она настолько голодна, что даже не спрашивает, почему они выглядят так.       В то же мгновение, когда она увидела столовые приборы и чашу доверху забитую супом с говядиной, любые сторонние мысли покинули её, разрешая наконец отведать желанное. И ведь правда вкусно! Хорошо обжаренное мясо сразу чувствуется на языке, а горячий бульон вперемешку с аккуратно нарезанными овощами отлично дополняет и без того бесподобный вкус. Киркланд даже не заметила, как опустошила всю тарелку, из-за чего пришлось требовать добавку.       В ожидании порции женщина всё-таки решила пообщаться с силуэтами. Уж больно сильно бросалось в глаза их однотипность и оттого отсутствие индивидуальности.       — Здрасьте, ээ… –блондинка не совсем знала, как гуманно начать разговор,– Хорошо кормят, да?       Некоторые ответили кивком, другие предпочли игнорировать.       — Я не сомневалась, суп обалденный, –неловко засмеялась та,– Кстати, эм… Не против, если я спрошу, почему вы такие… не знаю даже… призрачные?       — Это потерянные, –внезапно ответил Ло, который близко наклонился к Киркланд, напугав её,– Одни из видов умерших. Когда-то у них были человеческие оболочки, личности, но они сдались на полпути к искуплению. Потеряли смысл существования. Вот мы им помогаем, заодно обеспечиваем.       Смуглый поставил вторую порцию мясного супа. Светловолосая пару раз моргнула. Значит, есть и другие виды тех, кто умер насильственно. Непонятно только к какому из них относится сама блондинка, ведь только она хотела спросить, как этот длинноволосый брюнет уже скрылся из поле зрения.       А на столе уже стояло две тарелки супа для неё. Один из потерянных поделился своей едой.       — Не, –но Киркланд отклонила предложение,– Я не настолько голодна.

***

      Дело было вечером, делать было, соответственно, нечего. Вяло бродя вокруг территории храма, женщина отметила для себя количество тесных, но на удивление комфортных мест: помимо вышеупомянутых локаций, на первом этаже можно было почитать тысячу с лишним книг в тихой зоне, пощупать разные виды кованого оружия в оружейной, попытаться через щели в воротах увидеть, что происходит снаружи, а также по всей видимости комната с алтарём, где молятся мёртвые. В последней комнате развешаны иконы различных религиозных персонажей из порой совершенно незнакомых культур и, конечно, портрет Смерти, нарисованный маслом. В глазах Джоанн оно представляется как загадочный человек полностью одетый в чёрное тряпьё, да так, чтобы и лица не было видно. Серебристый венок из колючей проволоки подчёркивает некую ангельскую сущность Мори – словно нимб, когда-то нависающий над головой Люцифера, теперь служит клеткой для его черепа.       От такой картины к Джоанн начали подкрадываться мурашки.       Вот что ещё примечательно: монахи, по сути, то и делают, что повсюду ходят за потерянными. То есть подают, когда надо, то следят за ними в библиотеке, то вовсе разговаривают с ними, как с младенцами. Обеспечение есть обеспечение, но чем эти потерянные души заслужили подобный роскошь? Вот и Киркланд задаётся этим вопросом, издалека подсматривая за Фу, который учит одного из призраков произносить гласные звуки. С одной стороны, мило, что служащие делают благое, заботятся о тех, кто потерял себя, вот только…       “Как никто из них ещё с ума не сошёл? Я бы скорее повесилась… И зачем они вообще разрешают им жить у них?”       Что-то бьёт Киркланд в руку. Та оборачивается. Кто-то ударил Киркланд в руку.       — Шаои!       — Совесть совсем не грызёт?       — Ей нечего грызть. Что опять не так?       — Для тебя нарушение личных границ человека - нормальная практика?       — Мне просто интересно. Тебе-то не похуй ли?       — На сей раз прощаю. Увижу вновь…       — Иди уже, потерянным помогай!       Она, однако, в тот же миг устремилась к спиральной лестнице наверх, коль другие этажи не были ещё исследованы.       По какой-то причине, на первых этажах стоят ограждения, из-за чего нельзя просто так упасть, в отличие от тех, что повыше. Как и положено, восемь помещений, на сей раз масштаба не пожалели, сделав всё максимально просторно. Несмотря на отсутствие дверей, Джоанн всё равно было неудобно проходить мимо комнаты и видеть, как кто-то вопросительно глядит на неё. На первом этаже ведь есть шторы, помимо медицинского кабинета.       В любом случае, женщина вскоре поняла, поднимаясь выше, что ловить ей нечего, ибо все этажи по сути общежития с одним лишь входом в ритуальную зону, напичканную свечами, а в каждой комнате висит по одной бараньей голове. Непонятно, правда, по какому принципу расположены комнаты для служителей и комнаты для гостей. Зачем в Храме покоя в принципе общежитие - вопрос другой.       Теперь же, Джоанн интересовало лишь одно - Мори. Уж больно сильно сердце трепетало при каждой мысли о нём. Будто жаждало увидеться с ним, разузнать почему же, почему, почему, и ещё раз почему. Больше Джоанн ничего не хотела.       Баранья голова также висит в её комнате. Видимо, из-за стресса, она не углядела. Но теперь её глаза пронзали в упор, создавая давление. Фальшивые глаза вскоре стали мутными пятнами, а морда словно само по себе растянулось в до мурашек противно улыбке. Кровь сочится из ноздрей, заливая пространство кипятком. Джоанн не моргала. Как и баран, рот которого наполнился густой слюной. Тяжело дышать. Очень. Внутри горело что-то, маялось. Требовало выйти наружу, разорвать сковывающую плоть, вырвать с корнями органы, растерзать до сырого фарша и убить, убить – убить Буй…       Но Джоанн стояла. Смирно. Звон переполнял уши. Всё - лишь последствия. Воображение. Больное воображение.       Постучали по стене. Женщина резко обернулась.       На пороге стояли два знакомых лика. Постарше и выше, помладше и ниже.       — Чё? –без энтузиазма спросила та.       — Изначально мы планировали поинтересоваться, не найдётся ли у вас свободная минута… –начал Хунтин.       — … Но мы видим, что ты всё равно ничего не делаешь, –продолжил Шаои.       — … Поэтому напрямую просим последовать за нами. Мастер желает вас лицезреть, –наконец Хунтин поставил точку.       “Давно пора”, Джоанн усмехнулась.       Господин, как оказалось, проживает на самом верхнем уровне, благо ноги Джоанн уже ничем приучены к высоким ступеням. Тянуть кота за хвост не будем - трое встали перед пустой стеной. Пока Джоанн вопросительно таращилась, два монаха одновременно встали на одно колено, произнеся “Memento mori, quia corde natus es”. Замешкавшись, гостья тоже упала на колено, вот только в этот момент врата уже отворились.       Кромешная тьма поглощала тела троих, когда они вступили в её объятия. Лишь позже монахи остановились, на этот раз полностью сев на колени, заодно намекнув Джоанн повторить за ними. Фиолетовые огоньки рубят тьму по центральному диаметру и согревают гостей, кажется, дружелюбно приветствуя. Слышно сзади, как стена возвращается на положение – кошмар для всех страдающих клаустрофобией. Благо, Джоанн хоть в этом плане здорова.       Светлая нить соединяет искорки, тем самым создавая подобие нерушимой цепи и некой связи. А хранитель этого пламени как раз сидит перед гостями на своём импровизированном троне.       Джоанн точно видит - человек, возможно высокий, неизвестно какого телосложения, ибо всё у него прикрыто за чёрной мантией и чего-то наподобие фаты того же цвета. Оно закрывало лицо, дабы позволить воображению Джоанн разукрасить его как угодно. Единственное, что было точно ясно - Мори и вправду такой же, как на портрете. Разве что художник забыл добавить красиво изогнутую косу.       — Ты… Джоанн Киркланд.       Мори произносит это низким тоном, тихим голосом. Джоанн готова поклясться, что слышит эхо в его голосе. Эхо колеблется от сдавленного и умирающего, до маниакально весёлого, при том это только то, что сама женщина смогла распознать. Были там и другие голоса, но они проскользнули мимо ушей, когда женщина осознала, что сущность знает её.       — Это я, –тем не менее, поддаваться страху она не может,– Вы - Мори, я знаю. Разрешите спросить, как вы в принципе знаете, кто я такая?       — Не стоит притворяться, –тот сделал замечание,– В конце концов, именно вы пощадили меня.       Дыхание       замирает.       “Что…?”       Глаза расширяются.       Мысли о том люцидном сне вываливаются наружу.       — Только… –Джоанн как-то резко усмехается,– не говорите, что…       — Вам наверняка приснился сон, каких бывает несчитанное количество. Вам кажется, что всё пойдёт по привычному сценарию: вы увидите его, проснётесь и дальше продолжите жить, а ваш церебрум выкинет те события. Но на вашем пути предстаёт прозрачный гроб… с человеком и кинжалом. Но это всего лишь сон, не так ли? Можно убить этого человека сейчас, а на утро пить чай с сахаром. Можно вырезать ему глаза, а на утро чистить зубы любимой щёткой. Можно вовсе пытаться этого индивида, отрывая ему конечности, а на следующее утро уйти на работу и жаловаться коллегам на начальника. Вы могли сделать всё, что только взбредёт в голову и жить дальше, без последствий. Но что сделали вы?       Шаои и Хунтин медленно повернулись к Джоанн, ожидая услышать её действия. Возможно, они думают, что она могла сделать что-нибудь экстраординарное, умное. Но она лишь сжимает край одежды в руках, пытаясь сильно не смотреть на Мори.       — Я выкинула кинжал.       Это глупо. Это просто – аж до шока. Джоанн просто решила в голове обдумать варианты, в итоге выбрав самый непредсказуемый, но оттого ли он хорош?       Джоанн глотает. Возможно, если пощада повлияла положительно, то всё было не зря.       — Почему?       Вопрос Мори мог считаться риторическим. Как она может ответить внятно, не путаясь в собственных воспоминаниях?       — Потому что… я перебрала все исходные варианты в голове, выяснила, что этот - наилучший, и…       — Почему вы сделали это?       Она не отрывала глаза от него.       — Потому что в противном случае, если бы этот сон оказался люцидным, каким он, к слову, и был, я бы на протяжении нескольких часов думала об этом…       — Это не ответ. Ответьте: почему?       Монахи уже опустили головы.       Зубы Джоанн тёрлись друг об друга до пыли.       — Да потому что пошёл на хрен! Что я должна тебе сказать, а? Что?!       — Почему вы пощадили меня?       Мысли о той ночи постепенно возвращаются. Она помнит, как следовала указаниям неизвестного голоса свыше, который привёл её к гробу. Долгое время она отказывалась его открывать, надеялась, что найдётся иной выход. Поняв, что она может застрять навечно, Джоанн таки решила отобрать у седого старика кинжал кроваво-красного свечения. С одной стороны, старый ей не казался живым за счёт цвета кожи, худобы и обездвиженности. С другой, она думала, что в его убийстве нет логики, даже если через его тело лежит портал в настоящее. Уж было думалось женщине истерзать свою плоть, вывалив кишечник наружу, как бы преподнося себя в качестве пожертвования. Но мысль о ранней кончине немалость пугала. Она ещё столько всего не увидела, не попробовала, что умереть сейчас, даже во сне, было бы обидно.        На самом деле, идея с кинжалом ей пришла спонтанно, во время небольшого мозгового шторма. Первые секунды она даже стала сомневаться в своём решении, однако путь назад был закрыт намертво. И ничего больше.       Так какой же, в таком случае, правильный ответ?       Джоанн догадывается.       — Потому что это мой выбор.       Мори наклоняет голову в бок, как это обычно делают заинтересованные звери. По его реакции непонятно, того ли он ожидал или нет, но фиолетовые огоньки потускнели разом. Не полностью, не оставив гостя и служителей в темноте.       — Слушай очень внимательно, Джоанн Киркланд, это может поменять вашу жизнь, –внезапно начал нагнетать владыка смерти,– Я даю вам второй шанс на жизнь в качестве смертного. Все ваши воспоминания останутся, включая ваше времяпровождение в загробье. По удару косы вы окажетесь в своём жилище, в ночь после того сна.       Киркланд чуть вслух не вскрикнула.       — Простите… –та успела оборвать саму себя,– О. Мой. Бог. Мори, вы лучший, простите что вас на хрен послала, я–       — Мастер! –в унисон возмутились монахи; судя по всему, искренне.       — Вы ведь никогда раньше такого не делали! –судорожно моргая сказал Шаои.       — Разве это не будет считаться некорректным по отношению ко всем духам? –спросил Хунтин.       — Спокойствие, сыновья мои, –ответил Мори с более нежной интонацией,– Вы сами скоро всё поймёте.       А пока они не понимали, они сверлили взглядом Джоанн, которая выглядит так, будто выиграла лотерею на пожизненный запас денег.       — А минусы будут, старик? –нахально, но в шутку спрашивает Джоанн.       — Будут, –преспокойно отвечает Мори,– С тех пор, как я пришёл в сознание, Врата стали доступны всем духам. Мир живых населён ими, но там их вероятнее всего зовут призраками. Не все они доброжелательны, многие устраивают резню, лишая жизни невинных. Здесь потребуется ваша помощь. Вы вернётесь, но вы будете видеть духов. Ваша задача отныне - изгонять. В этом вам помогут Ло Шаои и Фу Хунтин.       Первый пулей вскочил с колен.       — Это безумие, Мастер! Совершенная несуразица! –он чуть ли не выплёвывал слова,– Как вы можете пускать абсолютно случайного человека на столь грандиозную миссию? Не логично ли будет вернуть к жизни тех, на кого вы можете положиться?       — Это действительно логический ход мышления, Ло Шаои, –а тот, в свою очередь, поощряет,– Именно по этой причине я отправляю Джоанн Киркланд с вами.       — Но… Мастер… –Хунтин тоже решил высказать своё,– Вы нас не можете просто так отпустить! Наш долг–       — Подождёт, –перебил Мори,– Предотвращение перенаселения в загробье важнее.       Джоанн же сидела ровно, не двигая мышцы лица. “Так я и знала”, крутилось в светлой голове, “Так я, сука, и знала.”       Но не знала она что думать об этом плане. С одной стороны: она проснётся за пару часов до убийства, соответственно, сможет предотвратить все события и работать дальше бок о бок с Кинкейдом. С другой: она теперь недо-экзорцист, который будет уничтожать привидений в команде с покерфейсом-энциклопедией и патлатым мудаком. Ну не шикарный ли сюжет для сериала про девочку-волшебницу?       Видимо, пока она сидела в ступоре, монахи и их покровитель успели выяснить что да как, из-за чего Джоанн и заставили встать на ноги. К слову, она заметила нефритовые украшения, которые Мори забрал у подданных. Он сжимает костлявые пальцы вокруг рукоятки косы, но пока стука не произошло:       — У меня вопрос!       Замерли.       — Я же… при желании, могу вернуться в загробье, как-то?       Ожидать ответ пришлось недолго.       — Да прибудет с вами удача.       … Ибо его не было.       Дерево твёрдо падает об камень. Хлопок, занавес.