Слово котана. Фарш на асфальте

      После разборок с Баюном нам выбросили ящик куриных голов, не знаю, в честь какого праздника, но мне кусок в глотку не лез. Хотя братва ела быстро и нервно, Мурзат припрятал наше в заначку и подошёл ко мне вместе с Васькой.       — А ты отчаянный! — произнёс Абибас, рассмотрев в очередной раз мою добродушную морду. — Сейчас, когда Баюн за нас не решает, будет непросто. Но ничего, удержим район!       Я зачем-то кивнул, хотя думал совсем не о глобальном. Мне бы узнать про Коляна… Белый крыс, Бессмертный, белая ворона… Вроде усы, лапы, хвост на месте, а всё равно что-то не так. Он часто упоминал про лабораторию. Как много на свете страшных мест! И напрасно улицей пугают. Помимо неё, есть живодёрка и лаборатории!       — Моть, тут с тобой говорить пытаются, — строго сказал Васька. Мурзат ткнулся в недовольства брата влажным носом.       — Он за другана переживает, Абибас.       — А чего переживать, если можно проверить? — Васька прищурился. — Метнитесь по-бырому, провентилируйте и потом нормально поедите. Рано вам нервы жечь!       Даже не обсуждалось, что Мурз драпанёт со мной, прихватив тяжёлую пехоту в виде братьев Космо. Их просто надо было оттащить от куриных голов… Они за пять минут съели по три нормальных котячьих пайки.       Пока бежали, у меня перед глазами на повторе крутили, как Колян прыгнул на Баюна, чтобы я смылся, и хлопок выстрела в конце… Словно и это крыс словил вместо меня, а Мотя бы отчаянно завершил свою первую жизнь. А может… я подвис от собственной крамолы… Нет никаких девяти жизней? Придумали всё кожаные, чтобы снизить поголовье кошачьего вида естественным путём.       Около нехорошего дома творилась нездоровая движуха. Стоял фургончик и милицейский «Бобик». В машину молчаливые работяги грузили ворованное добро. А немолодая женщина с покрасневшим лицом рыдала в платок. Её спрашивали, почему она ни разу не навестила сына в квартире, которая, в общем-то, числилась за ней. Женщина повторяла, что сын взрослый, живёт сам, и просил её не лезть, не приезжать…       Я прыгнул на подоконник, обнюхал его, потом пронёсся по периметру дома, испугав приседающую на задницу от рвения служебную овчарку. Девчонка меня облаяла, но не кинулась. Меня колотило: я только сейчас понял, что Колян крысой не пах. Лекарством каким-то неуловимо, будто после длительного лечения.       Мурзат и Космо терпеливо ждали, пока я нарезал мимо них второй круг. Один из братьев отлучился «покопаться на газоне» и вернулся с чем-то висящим в зубах тряпочкой.       — Фто фочет кфысу? — спросил Космо первый и положил перед нами добычу. Я его чуть не облизал, но пришлось броситься к другану. Колян еле дышал, на боку запеклась кровь, он издал слабый свист и приоткрыл глаза.       — Мотя… ты вернулся…       На нас ошалело смотрели котаны в попытке разобраться, что творится: конкретный зихер или что-то выше обычного понимания?       — Колян… Хреново выглядишь… Куда тебя? К тёте Ларисе или в… Где крыс лечат?       Колян аж улыбнулся от моей простоты. Мурзат настойчиво обтёр мне бок.       — Моть, ты так-то не гони. Крыс не лечат, их — наоборот. Пошли, а? Не подвязывайся. Чем мы тут поможем?       Я лихорадочно думал, как бы смешно это не звучало. Думающий кот! Решение пришло резко, как тапкой в голову за ободранный наличник.       — Мурзатик, дорогой, отведи в живодёрку!       — Вот так?! Просто и добровольно?! Да у меня и тогда ноги отнимались! — полосатый взвешивал степень моего помешательства.       — Колян свой. Ему плохо. А там есть чудо-доктор. Дядя Петя говорил.       — Дядя Петя много чего говорит: про светлое будущее, и что на Марсе будут яблони цвести. Смекаешь?       — Мурзат…       — Ну ты и Мотя.       Мы бежали вполсилы: чтобы не растрясло крысика. Останавливались. Я выпускал его из пасти на землю, прислушивался, что Колян дышал, говорил с ним, осматривал и понимал, что времени очень мало. Я нёс его так аккуратно, как кошки носят котят, интуитивно, сам-то я ни разу не мать. На пятой остановке мне уже стало не по себе: Колян в себя уже не приходил. Но где-то внутри длинного белого тельца прослушивалось сердце.       — Не надо было его никуда тащить! — рвал душу Мурзат. — Отлежался бы и убëг. А тут ты!       — А тут я…       Мрачное здание живодёрки со всеми пристройками, казалось, обходило стороной даже Солнце. Мурзат и Космо засели в каких-то ещё лысых кустах, молиться за меня, дурака. А я прямо с Коляном в зубах напрямки в ворота. Мужик в грязной спецухе аж присвистнул.       — Смотри, Ильдар, а этот сам припёрся!       Врач курил у крыльца и мрачно смотрел на меня.       — Да не. Он подарок принёс.       Я потрусил мимо него, опустив голову, напыжившись и сделав хвост горбом от звуков и запахов отчаяния и обречённости. Ильдар, недоумевая, пошёл за мной.       — Эй, кот. Ты чего?       — Посмотрите, пожалуйста! Плохо Коляну. Он… это… мой друг.       — Кот, который дружит с белой крысой? А он меня не тяпнет? — но Ильдар уже надевал медицинскую перчатку и поднимал с пола безжизненное тело. Гора-человек! Целый мир!       Я тёрся о его ноги.       — Да тихо ты! Не пойму… Огнестрельное, что ли? — доктор — Бог! — Хорошо, что только задело… Но крови потерял много.       — Если нужна кровь, берите мою! Он лабораторный — ему подойдёт!       Ильдар отпихнул меня от ноги. Включил лампу и загремел инструментами.       — Сядь ты смирно, не тряси шерстью и жди! Сделаю, что смогу.       И я ждал. С особой верой в людей. Меня оглушал металлический страшный звон и запах спирта. И плитка на грязном полу леденила лапы. Стриг ушами и смотрел в спину доктора, низко склонившегося над столом.       — Мда-а, дела…       Я встрепенулся и понял, что Ильдар уже сидит на стуле и что-то пишет. Потом он выбил из пачки ещё одну сигарету.       — Откуда этот крыс?       — Это внук Ларисы Варфоломеевны! — видимо, я решил, что с этим именем должны открываться все двери в городе. Ильдар прищурился.       — Наверное, достойная женщина?       Я кивнул, но меня интересовало другое.       — Коляна я подшил, подмазал, уколол. В общем, надо ждать. Оставлю здесь, надеюсь, проверка не нагрянет. В течение дня всё станет понятно: пан или пропал.       Я заметался взглядом: как пропал?! куда пропал?!       — Фу ты… Никто не пропал, так говорят, когда предполагают. Нужно время. Если в течение суток крыса очухается, то есть шанс, что выживет. Лабораторный, говоришь?       — Говорю! — я сел буханкой. Ждать.       — Живо домой! — на меня топнули ногой. — Завтра вечером приходи. Желательно с Петром. Транспортировать твоего Коляна в зубах нельзя — насмарку пойдёт всё лечение. Меня потряхивало. В этом жестоком мире только что никому не обязанный человек помог совершенно незнакомой крысе, которую принёс левый кот. Вы бы поверили в такую историю? И где помог — в лазарете на живодëрне.       — А может, я… вот тут в уголке? Присмотрю?       — Коты здесь — либо в клетке, либо в мешке. Иди домой, — Ильдар сказал мягче и более устало. Видимо, тяжело быть просвещённым. — Ты сам-то как? Голова не кружится? Лапы не отказывают?       Я потоптался на месте.       — А должны?       — У крыса твоего много странностей. Если лабораторный, то это многое объясняет. Такие хуже мухоморов, а ты его в пасти пёр. Дай-ка я тебе один укол поставлю. Для профилактики.       Укол пришлось пережить. А ещё оставить крыса на попечение Ильдара. Наш отряд вернулся в родной двор. От такого марш-броска я и головы куриные съел, и домашний ужин. Спал без задних лап. Тётушка сокрушалась, что Мотя похудел, и наверное, у него глисты. А у меня был нервяк, и я много бегал последние несколько дней. Гончий кот!       Утром после остатков молочной каши я примчал к Универсаму. Там Васька толкал речь полосатым. И ни ему, ни Мурзату было не до меня. К дяде Пете я пришёл один и ситуацию объяснил. Дворник был немного занят, но клятвенно обещал, что вечером мы сходим за Коляном. Вообще-то, он добавил, что крыс не уважает. Но ради Ларисы Варфоломеевны…       Ильдар сразу мне усмехнулся: и отлегло. Колян дышал по-прежнему слабо, но взгляд был осмысленно ярким. Я от избытка чувств облизал ему острую морду под офигевшими взглядами мужиков. Крыс, кажется, покраснел…       — Говорит, этот Колян ему спас жизнь, — дядя Петя развёл руками.       — Тогда они в расчёте.       Меня и Крыса посадили в сумку. Благодаря этому раненому стало теплее и мягче, он зарывался мне в шерсть и по-доброму завидовал, как кошкам повезло.       — А ты сфинксов видел, Коль?       — Они ж в Египте. В лаборатории календарь висел.       — Я про лысых котов. Ох уж эти мне лаборатории…       — Во ты меховой, Моть! — я тихонько обнимал Коляна лапами. Мне было спокойно, оттого что все остались живы.       Правда, я ещё не решил, как мне вернуть шапку. Но, думаю, бабушка Лариса и её крысиный КГБ мне помогут. А если откажет, мы с Коляном что-нибудь сообразим. И второе: как объяснить моей Тётушке, что у нас немного поживёт белый крыс?