𓎛𓋴𓂢𓏏𓅓 𓊌𓊃𓅓𓅱𓀭 𓂿𓏏𓏭𓀀

«С какого момента они в сговоре? - повторял Амен в мыслях вновь и вновь. - Сначала Рэймсс, теперь Ливий. Эвтида тоже действовала по его указке. Исфет, вообще всех завербовал. Всё это время… Он, они были впереди. Сет лишь наблюдал за тем, как я пытался сделать против этой погани хоть что-то. А Ливий…» Амен посмотрел на него уже по новому, осознав, что тот всё это время был на другой стороне. И сейчас он вёл себя словно всё так и было задумано. Лекарь смотрел в ответ прямо в его лицо, голова была поднята высоко из-за смертоносного оружия возле шеи. Но в глазах не было страха или ожидания худшего. С появлением бога Ливий стал увереннее и явно спокойнее, руки не сжимались в кулаки и нервных вздохов, полных раздражения, стало чуточку меньше. Он поменялся и Амен догадывался, что это могло значить. Если помнить, что Ливий путешествовал с Эвтидой, а она в свою очередь была отдана Сету, то и лекарь мог не просто привязаться. «Да ты полюбил…» - пронеслась невероятная догадка в голове эпистата, когда он вспомнил, как Сет предостерёг его от убийства лекаря. Амен не опустил хопеш даже по указке бога, даже догадываясь и понимая, что человек перед ним мог значить для этого самого бога. Он верховный эпистат, жил, живёт и будет жить лишь для того, чтобы служить фараону, нести волю Гора и Менеса Второго, нести избавление от погани по Та-Кемет, и ,если это поможет, то готов был рискнуть и жизнью, лишая Ливия собственной. И все понимали это. Клинок был всё так же приставлен к горлу. В воздухе висела пугающая тишина, такая же тонкая, как и кожа на шее, которую грозилось порезать холодное лезвие. Неожиданно её своим спокойным голосом прервал Менес Второй. - Амен, опусти хопеш, - строго произнёс он. - Позволь без распрей выслушать некогда великого и почитаемого нашим народом сына Нут, супруга Нефтиды и брата Осириса. Не стоит наживать себе врагов, которых победить без помощи будет непросто. Вспомни тот папирус. «Самым мудрым считается тот, кто умеет подчинить свои чувства велению рассудка. Разгневаться может и глупец и мудрец, но глупец, ослепленный гневом, становится рабом своего гнева. В пылу бешенства он…» - «Сам не ведает, что творит, и все его поступки ему же оборачиваются во зло», - закончил истину эпистат и кивнув, наконец, послушался, опустил меч, подальше от лекаря. Сет победоносно вскинул голову и дотронулся до плеча Ливия, когда тот неосознанно коснулся шеи слегка трясущимися пальцами. Амен подумал, что и в этом жесте было нечто сакральное, но бог начал говорить и пришлось отвлечься от раздумий. - Нынешний несу-бити весьма умён, - Сет так и не сел рядом со своим спутником и остался за его спиной, лишь руки на груди сложил. - Предлагаю не терять драгоценные песчинки. Как и заявил наш сын лунного Яха - Македония готовила вам западню. Амен поднял вопросительный взгляд на бога. «Сын Яха? Это из-за кожи он такими громкими фразами бросается или просто потому что бог?» - подумал он, но голос фараона вытянул из размышлений. - Не вся. Никаких волнений в номах от приезжих из Македонии не было, мои люди внимательно за этим следят. Послы тоже настроены весьма мирно, даже наоборот, никакого общения сквозь зубы. В самой стране о такого рода идей речи не шло. Поэтому я склонен думать, что это не Македония, а лишь отдельные лица, которые хотят больше власти и ради достижения цели пошли на подобное. Спокойство, с которым фараон говорил об этой страшной теме поразило Амена. В который раз он убеждался, что Менес Второй был лучшим правителем для Египта. Как бы не была тяжела ситуация, какие люди или существа не угрожали Та-Кемет, а он был собран и не смел подорвать хотя бы чьё-то доверие. Сет кивнул и решил продолжить размышления. - Среди них точно была Агния. На лице Ливия не дрогнул ни один мускул, а вот эпистат действительно удивился. Вот уж её имя он услышать ну никак не ожидал. Уже столько времени прошло без её помощи, она отработала своё, забрала плату и ушла. А тут такую незначительную фигуру упомянул сам бог. Сет увидел смятение и обратился уже к охотнику. - Меня очень удивляет ваша реакция, эпистат. Вы же и сами проверяли её. Я говорю о теплоте души. - Она прошла проверку. Как изгнанная из Аттики причастна к этому? Ливий неожиданно закатил глаза и вклинился в разговор. Нетерпение в его голосе было уж очень явным. - Она сдала себя сама, когда ждала Эвтиду ещё тогда, когда мы покинули Фивы. Сет понял это ещё тогда, когда почувствовал в ту ночь греческую кровь. Агния, торговка, как она себя называла, изгнанная, как гласила её надпись, которую сделать может кто угодно. Очевидно, что это её ”изгнание” было ложью, а она лишь мешала вам исполнять долг и путала следы. Амен, пойми! И он откинулся на спинку скамьи, скрестив руки на груди и прикрыв глаза. Сет осмотрел его внимательным взглядом и поднял глаза на охотника и фараона, решив уже спокойно добавить. - К тому же в воспоминаниях Реммао она сказала кое-что любопытное и не вяжущееся с тем, каков был ваш план, о котором мне поведала Эвтида: «и это тебя так долго выслеживали». Вы же знаете, что я имею ввиду. Щенки, старший… Амен кивнул, соглашаясь с богом. - Выслеживать этого шакала должна была она. Как сейчас её слова помню, про то, что Реммао ей жизнь испортил и что давно она за ним идёт, дольше чем мы. Описания внешности не дала, но назвала учеников, которые проявили себя чуть ли не сразу, особенно Эвтида и Рэймсс, вот и дали ей работу. Она плату изначально даже не взяла, сослалась на то, что так сбежит и не найдёте вы её в отблесках золота. Разве она могла подобное сказать? - Вот и я изначально подумал так-же, не верить же мне памяти старика. Только потом я встретил её в Коптосе. - Что она сказала? - поинтересовался Амен. - А важно ли сейчас это? - резко прервали их одновременно фараон и лекарь. Ливий не стал продолжать и отдал слово Менесу Второму. Тот продолжил. - Агния из Аттики была шпионом на стороне. Хорошо, я и верховный эпистат принимаем этот факт. Что же это меняет? - Ничего серьёзного, лишь подтверждает мои слова, - Сет улыбнулся, а после вмиг выпрямился, лицо обрело серьёзность. - Теперь мы знаем источник. Как вы и сказали до моего прихода - главное для нас победить хворь. - Разумеется, - фараон согласно кивнул. - И я могу с этим помочь. Амен поддался вперёд. - Как? Это смешение хеку и иноземных сил. Лекарства не помогают и сомневаюсь, что бог хаоса знаток медицины. - Сама хворь была создана черномагом, вне зависимости от Греческих сил, основание - это возможность влиять на ба людей, хеку онейромантия, которая мне всегда была подвластна. И я предлагаю свою искреннюю помощь как тем, кто когда-то был моим народом. Заметьте, сейчас вам помогаю я, изгнанный бог и злобный правитель, а не мой дражайший “племянник“, как принято говорить в Греции. Запомните это. У меня лишь пара условий. - Каких же? - спросил фараон, видя, что Амен рядом уже хотел вставить несколько слов. - Дайте же воздуху! Многого просить не буду и не желаю. Я не претендую на трон, на место в эннеаде, как раньше, или на богатства фараонской казны. Просто оставьте моих слуг в покое, как и меня. И Пеллийского тоже. Амен опять поддался вперёд, чтобы возразить, но Сет успел раньше и продолжил свою речь. - И ещё. Остался ещё один черномаг, который травил моих подданных, да и просто жителей Та-Кемет и их жизни. Мне нужна его смерть. - А Рэймсс? - Его работа выполнена, теперь жить он будет без моего покровительства, поэтому и к нему никаких вопросов быть не должно. Захочет переехать сюда, за стены столицы - и вы его пустите, ещё и услуги оказывать он сможет, как и все черномаги. Это дело было почётным до того, как прежний несу-бити решил разлить второй, только уже всегда красный, кровавый Нил. Пусть это всё прекратится и тогда не будет лишних жертв. Фараон молчал. Пальцы легли на подбородок, будто он действительно обдумывал предложение. Право слова Амен взял на себя и обратился к Менесу. - Это не выход. Это бог хаоса, несу-бити! Чей бы он там не был сын и брат, а словам его веры нет. Двадцать лет идёт охота, под вашим предводительством лишь каплю меньше. Неужели вы согласитесь, а не найдёте выход без связи с демоном? Осознав, что сказал, Амен прикрыл рот. Только сейчас он понял, что впервые не согласился с ним, с фараоном. Перечил даже не озвученной воле, которую всегда обещал нести вперёд. - Амен, иди к себе в покои. Это приказ. Эпистат, зная, что сказал, не мог поверить в то, с каким холодом фараон произнёс эти слова. - Менес..? - Я не жалую недоверие и не люблю, когда мои слова ставят под сомнения, Амен. Попроси слуг накрыть на стол и жди, пока я закончу. Сейчас я не хочу слушать недовольства мной и моими выборами, мне нужна тишина, - сказал фараон, а после его тон стал мягче. Менес Второй вернулся к своим привычным речам, предназначенным охотнику: - И не стоит волноваться. Все знают, что боги держат слово. Наступила непродолжительная тишина. Сет и Ливий переглянулись, фараон отвернулся от Амена и ждал, пока его приказ исполнят. Эпистат кивнул. Не говоря ни слова он покинул помещение, даже не думая обернуться. Лёжа на кровати уже без дорожной накидки, Амен, по ощущениям, уже несколько часов размышлял и ждал, пока фараон придёт и расскажет о своём решении. Он понимал, что без него на этом совете было лучше. Ведь всю жизнь, с детства и под покровительством несу-бити скрыть чувства для него было так же невозможно, как прятать кашель. И Менес Второй это знал и видел. Хоть Амен и виноват, что начал бросаться подобным недовольством перед врагом, но в сердце всё ещё теплилась надежда, что фараон не хотел, чтобы он подставился ещё больше. Успокоить пыл было лучшим решением, поэтому эпистат был лишь благодарен и смиренно ждал спасителя в покоях. Дверь весьма громко отворилась и по каменному полу застучали сандали. - Фараон? Амен поднял глаза и замер. Менес Второй внешне был спокоен, но что-то заставило эпистата напрячься. - Что решили? - нетерпеливо спросил он и поднялся с места. - Амен, стой. Всё хорошо. Я сделаю всё ради Та-Кемет. Таков долг фараона и тебе этого не изменить. Амен открыл рот, собираясь извиниться за то, что произошло, но Менес Второй был к этому готов. - Нет, я не виню тебя. Ты знаешь про охоту больше моего, она отразилась на тебе намного сильнее. Знаешь… Помню те годы и как ты хотел мстить. А сейчас это должно закончиться. Моя ба полностью понимает твою, мой эпистат. После этих слов Амен и вправду упокоился, даже дышать стало легче. Он подпустил фараона ближе и тот сделал шаг, ещё один. - Я хочу тебе кое-что сказать. Амен, послушай. Сет назвал тебя сыном Яха не просто так. Спроси любого и они скажут, что ты велик. Твоя зрячесть не подводила никогда, ни разу. Ты знал, кто есть черномаг, но на его действия повлиять не мог. Ты не властен над судьбами, никто не властен. Но ты повлиял на многое. На меня, на охоту, на нашу Та-Кемет. Исправно нёс службу. От того, как это говорил Менес Второй Амен одновременно испугался и успокоился. Не его щёку опять положили ладонь и оставалось лишь утонуть в этой ласке, прикрывая глаза и надеясь, что это не исчезнет. Голос фараона становился всё мягче. - Мы должны уметь делать для Та-Кемет всё, что потребуется. Согласен? Эпистат кивнул, продолжая млеть от прикосновения. - Хорошо, - согласился с жестом фараон. Менес Второй потянулся к его лицу, оставил на губах поцелуй. Кроме нежности там было что-то ещё, но на этот раз охотник не мог уловить чужое настроение за собственными эмоциями. Лишь чувствовал, как фараон не желал отстраняться и наслаждался тем, что хоть сейчас всё в порядке. Но иногда Ях затмевает Ра, иногда песчаные бури ломают жизни и праздники своей неожиданностью и смертоносностью. Вот и сейчас в момент что-то оборвалось. Амен перестал слышать звуки с улицы, в ушах только громкий шум, звон, что мутил разум. Сердце перестало биться и эпистат лишь чувствовал руку на своём лице. Открыв глаза и опустив взгляд ниже, он увидел, как вторая рука держала небольшой, но увенчанный золотом клинок, который быстро пронзил бледную кожу, уже не скрытую одеждами. Не в силах произнести хоть что-то Амен поднял на несу-бити глаза. В них читалось сожаление, смешенное с безразличием. Охотник тут же вспомнил слова Сета, про то, что ему нужна была лишь одна смерть. Вспомнил упоминание Яха, вспомнил догадку Рэймсса и то, что он смог увидеть его воспоминания. Всё встало на свои места и Амен почувствовал, как по лицу потекла слеза. «Так вот какого черномага он приказал убить…» - пронеслось последний раз в мыслях. - До встречи на полях Иалу, Амен. Надеюсь там ты сможешь понять, что движет мной, - в последний раз со всей своей сокрытой любовью произнёс Менес Второй. Эпистат не успел увидеть, как и по щеке фараона покатились редкие солёные капли. Больше верховный эпистат не открыл глаз. 𓂋𓐟𓏤 Солнце пекло особенно сильно, Ахет удивлял и завораживал такой погодой. С событий во дворце прошло не так много, как казалось другим, но фараон знал, что душа эпистата была готова отбывать в Дуат. Сделка была выполнена и Сет, как и сказал, с помощью неожиданно благосклонной Сехмет избавил поначалу Александрию, а затем и Фивы и их окраины от чёрной хвори. Спустя время фараон, как сам и обещал, отозвал указ об охоте. Теперь шезму не были врагами власти, теперь они могли вновь жить собственную свободную жизнь без вечного страха. Сначала в воздухе витало недоверие, непонятная тревога, будто фараон пошутил или соврал. Но со временем, после разлива Нила таких волнений почти не осталось и многие шезму смогли вернуть себе былую славу. Один из них поселился в столице. Как и хотел когда-то давно, он построил себе дом и обставил его в своем духе. Зелень, алые ткани, собственная полка с папирусами, которая скоро должна была наполнится дорогими свитками, принадлежавшими его семье. Маска шезму, что весела на стене и напоминала о всём случившемся, о жизни, полной страха и обмана. Возвращаясь домой, он отряхивал дорогие одежды от песка, осматривался. Касался обсидиановой маски и взглядом находил кулон с луной. Благодаря ему он уже давно исполнил волю Сета, помог победить хворь. Благодаря ему Сет объяснил юнному некроманту, какую силу получил. Сейчас они с Ливием наверняка где-то далеко пируют победу и без него, Но шезму прекрасно знал, что ещё услышит о паре лекаря и божества. Хотя бы то, что Сет поистине любил хек, что продавал в своей таверне черномаг, намекало на то, что их дружба продлится ещё очень долго. Юноша посмотрел в окно. Давненько он заприметил это место. Ещё тогда, когда началась погоня, когда эпистат не отбывал свой срок, проплывая в ладье по Дуату. Некромант не должен был быть эмоционален, сама его суть не позволяла, закрывая сердце и саму душу тёмно-красной, почти кроваво-чёрной дымкой. Но сейчас он чувствовал жизнь, ощущал, что, наконец, плохие времена подойдут к концу. Подставил лицо под лучи Ра, прикрыл глаза. С улицы доносились звуки, а в ветре танцевали разные ароматы, и приятные, вроде запаха фруктов, что совсем недавно сорвали с деревьев, или мёда, который пользовался спросом у лекарей, и те, которые в обществе обсуждать не приходилось. Все они сливались в один, самый важный. Запах свободы и безопасности. Наконец он его ощутил. Улыбка появилась на губах, по щеке покатилась одинокая незаметная слеза. Он проговорил почти шепотом, не веря, что язык до сих пор на месте: - Хочу хека. На другом конце города, в своём дворце после страшных событий уже долгое время правил фараон, которого после смерти сменит великая династия Птолемеев. Процесс бальзамирования трупа верховного эпистата, последнего эпистата, который носил за собой должность палача, подходил к концу. У Амена не было родни, все умерли в ходе этого указа или до его вступления в силу. Тизиан был на службе, да и фараон не позволил бы ему присутствовать. Поэтому на погребении были лишь плакальщики, служитель храма Анубиса и сам несу-бити. В саркофаг опустили дорогие одежды, горшки с вином, еду. Сокола, который погиб немногим позже своего хозяина. Священнослужитель обратился к богам, прочитал молитву, но фараон даже не обратил на это внимание. Он смотрел в одну точку, на мёртвое лицо, которое приказал бальзамировать самым лучшим образом. Подождав ещё немного, Менес Второй подошёл ближе и вложил в руку Амена два свёртка, сложенных один в другой. «Я сделал это для Та-Кемет, по поручению Сета. Он выбрал тебя лишь из-за должности, из-за этой демонической крови хекау. Не хотел другого охотника, хоть всех, он не хотел. Только одного сына некроманта и онейроманта. Выбора не было. Ты должен понять. Пожалуйста…» - повторял он в мыслях уже долгое время, но легче не становилось. Да и Амен уже вряд ли слышал эти оправдания. Саркофаг опустили в каменный гроб, накрыли крышкой. Спустя время плакальщики ушли, за ними фараон приказал на время уйти и священнику. Менес Второй не двигался ещё четверть часа, не мог поверить, что действительно несколько месяцев назад собственными руками казнил его. Крови на руках уже не было, но этот груз чувствовало сердце, сама ба. Менес Второй не знал, перевесит ли такой поступок перо Маат, но надеялся, что все его действия и поступки верховного эпистата. Желание встретиться с Аменом в том мире было велико и он сделал бы всё, окупил бы все свои ошибки, чтобы попасть на поля и поговорить с тем, кого сам собственными руками уничтожил. Ещё недолго он смотрел на гроб, даже провёл рукой по камню, Но пора было идти, отпустить Амена и его ка в путь, чтобы Анубис забрал его и провёл на суд. Гроб с телом был похоронен. А под крышкой, в кромешной тьме лежало послание, длинное и такое, в которое сам великий несу-бити священной Та-Кемет, последний из фараонов своей династии, которая предшествовала Птолемеям, вложил всю свою любовь, что на протяжении долгих лет цвета в его сердце и ба. 𓅓 𓂋𓏤𓈒𓈒𓈒𓏌𓏤𓉐𓂋𓏏𓂻𓅓𓉔𓂋𓅱𓇳 𓂝𓂋𓆑𓎤 𓇋𓅱 𓅮 𓏲𓋴𓏏𓍼 𓌨𓏏 𓌡𓂝𓏤𓄫𓏲𓏱 𓇋𓉔𓁣𓏯 𓅓𓂧𓃹𓈖𓂻 𓅓𓃀𓇋𓄿𓎺𓄑𓏛𓏥𓀁 𓌂𓐍𓏏𓁐 𓈖𓐍𓂡 𓇓𓍢𓐍𓏏𓃩𓀭 𓋴𓅓𓃹𓈖𓀁 𓇋𓅱 𓅘𓎛𓎛𓇳 𓇋𓏏𓏶𓉐𓏤 𓈙𓌴𓄿𓏭𓀐 𓇋𓅓 𓁹𓁹 𓈖 𓌞𓅱𓂻𓀀 𓄋𓊪𓅱𓏴𓁷𓏤 𓋴𓏏𓈙 𓅱𓄞𓂧𓀁 𓇋𓊪𓅱 𓊃𓊪𓊗 𓇋𓅓 𓇗𓂣𓅱𓈈 𓎼𓂋 𓇋𓅱 𓂧𓏇𓇋𓈇𓏤 𓏏𓈖𓌙𓅯 𓇋𓅱 𓇋𓏏𓏶𓉐𓏤 𓉔𓂋𓀁 𓋹𓈖𓐍 𓇋𓅓 𓌕𓏌𓏤𓀀 𓈖𓏭 𓇋𓅱 𓐙𓂻 𓇋𓅓 𓇋𓈖 𓈎𓂋𓆑𓂘𓂡 𓎛𓈖 𓀀 𓋴𓏠𓈖𓐍𓍊𓏛 𓆑 𓇋𓅱 𓐍𓅓𓂜 𓊃𓈖𓈀𓂻 𓁷𓏤 𓇍𓇋𓇋𓏏𓂻𓅪𓏥 𓇋𓂋 𓏎 𓎛𓄿𓏏𓈅𓏥 𓇋𓆰𓏥 𓅱𓂜 𓇋𓃀𓃙𓀁 𓃹𓈖𓏏 𓇷𓏏𓊹𓊹𓊹𓀭 𓀀 𓍋𓅓𓂋𓅪𓄣𓏤𓈖 𓁷𓏤 𓅱𓂜 𓇋𓃀𓃙𓀁 𓃹𓈖𓏏 𓀀 𓐍𓆑 𓅠𓅓𓎛𓁹 𓆭𓅓𓅱𓇶𓏥 𓇋𓂋𓏭 𓂝𓈖𓁽𓏛 𓃀 𓎡 𓄫𓏲𓏱 𓀀 𓃀𓎼𓇓𓅱𓅪𓏥 𓁷𓏤 𓀀 𓆑𓄿𓀋𓂡 𓎩𓂋𓇋𓇋𓏏𓅪 𓐍𓆑 𓄭𓂋𓂻 𓄿𓏏𓇳𓏤 𓄋𓊪𓅱𓏴𓁷𓏤 𓇋𓂋 𓇋𓅱 𓉔𓄿𓂻 𓃹𓈖𓏏 𓄫𓏲𓏱 𓇋𓅱 𓀀 𓅱𓂜 𓋁𓃀 𓅮 𓃹𓈖𓈖 𓈖𓈟𓅓𓀜 𓁶𓏤 𓍋𓅓𓂋𓏏𓅪𓏥 𓁷𓏤 𓅡𓎡𓅱𓂡𓏥 𓃹𓈖𓏌𓏏𓇼𓏛 𓀸𓂻 𓀀 𓀸𓂻 𓁷𓏤 𓀀 𓅠𓅓 𓋴𓎼𓈖𓈖𓀉 𓂝𓍑𓄿𓂡 𓅓𓄂𓏏𓏤 𓁹𓍚𓅱𓂻 𓁷𓏤 𓏏𓅱𓇋𓇋 𓇋𓐍𓅐𓏏𓈇𓏤 𓌞𓅃 𓀀 𓇋𓏠𓈖𓅆 𓁷𓏤 𓄈 𓃹𓈖𓏏 𓎡 𓃀𓇋𓈞𓄑𓀁 𓇋𓏏𓏶𓉐𓏤 𓋴𓆼𓄿𓀁 𓁶𓏤 𓆎𓅓𓏏𓊖 𓎼𓂋 𓄫𓅱𓏛 𓇋𓏏𓏶𓉐𓏤 𓐠𓏤𓏏𓅱𓊗𓏭𓂻 𓎛𓋴𓂢𓏏𓅓 𓊌𓊃𓅓𓅱𓀭 𓂿𓏏𓏭𓀀 «𓄖𓅱𓇋𓇋𓅱𓏛» Тот.