Незнайка.

«Пусть другие судачат, Пусть другие кричат… Для меня ты всегда самый лучший. Кто-то к драке подначил, Кто-то гадить начал… Но ты смелый и самый могучий. Тебя видеть волнительно, Ты ворвался как шквал. Ты сегодня смог даже смеяться. Но а кто-то решительно Взял и поцеловал… Но тебе побоялся признаться.» Хуайсан в спешном порядке уже почти бежал в сторону, указанную Лань Сичэнем. Лес становился все гуще. Становилось страшно. По дороге попалась полянка с начисто порубленными деревьями. «Странно, кому понадобилось рубить здесь дрова? Да так много! Здесь на всю зиму хватит! Но вот странно, порубить то порубили, но почему не забрали? Даже не сложили как следует…» Хуайсан покачал головой и продолжил путь. Через несколько метров, мимо него пулей пролетел Цзинь Цзисюань. Лицо его пылало, сам он так сильно то ли нервничал, то ли был до крайности напуган, что не смотрел под ноги. Он даже не заметил Хуайсана, не говоря уже о деревьях. Споткнувшись о корни, он с грохотом знатно растянулся прямо посреди дороги, поднялся, выругался: — Проклятье! Да что за лес такой? Понаставили вокруг деревьев, ни пройти, ни проехать! Отряхнул платье, потер ушибленную коленку. Только сделал шаг, прихрамывая, как его догнала мадам Цзинь. — Ты куда сбежал? — Мама, я так больше не могу. Они смеются надо мной! Я так глупо выгляжу! Хуайсан притаился за деревом. Мадам Цзинь рассердилась: — Ох какие мы гордые! Не обращай внимания. И не вздумай обижать Цзян Янли! Теперь пришлем сватов. Ты же видишь, что ты ей нравишься! — А Вэй Усянь? — Что Вэй Усянь? Они просто брат и сестра! Ты разве еще не понял? Они зашагали по тропинке в сторону арены, громко споря, через минуту послышался звук смачного подзатыльника и возмущённый павлиний визг: — Ну мама! — Ничего, привыкай! Сейчас придет А-Ли, она тебе еще добавит! Хуайсан остался стоять за деревом. Вскоре мимо него прошла группа адептов из разных кланов, громко обсуждая недавние события. — Представляете, треть добычи загнал Вэй Усянь! Один из глав кланов угрюмо произнёс: — На этот раз Пристань Лотоса в самом деле отличилась! Почти все злобные духи и лютые мертвецы были призваны на территорию лагеря Ордена Юньмэн Цзян. Наверняка теперь многие заклинатели захотят переметнуться в их ряды. Глава Ордена Яо ответил: — Что мы можем с этим поделать? Чья вина, что в наших орденах нет Вэй Усяня? — Присутствие Вэй Усяня в ордене — вовсе не обязательно к лучшему. Я не хотел бы, чтобы в моём ордене был человек, вечно доставляющий мне неприятности. — Вэй Усянь… он и в самом деле слишком дерзок. Так или иначе, я больше не буду принимать участие в ночной охоте, где будет появляться он. Кто-то ухмыльнулся. — А? Переметнутся в Орден Юньмэн Цзян? Не думаю. Говоря по правде, если так случится, то только из-за Вэй Усяня. Разве во время Аннигиляции Солнца Орден Юньмэн Цзян не прославился исключительно благодаря Вэй Усяню? Сзади процессии кто-то вздохнул: — А каким он красавчиком стал. Все трибуны с ума просто посходили… — И не говори… Хуайсан слушая это, задумался: «Треть добычи? Когда же он успел? Не его ли я только что видел там на полянке? Если это был он, то кто же загонял добычу? Или это было просто видение для отвода глаз? Нет, тогда, Хуайсан, ты попался! Ох, всё-таки Вэй сюн действительно гений, каких просто не существует!» Хуайсан знал, что в подобных местах могут водиться такие твари, которые способны нагнать на человека галлюцинации. «Тогда Мэн Яо тоже видел галлюцинацию? Очень странно…» Он прислушался дальше. Один глава сказал: — По сути так оно и есть. Повезло Цзян Чэну. Вэй Усянь прибавляет вес ордену Юньмэн Цзян настолько, что они могу оказаться на верхушке заклинательского мира. — Не думаю. Цзян Чэн и Вэй Усянь, конечно, сильные, но не хитрые. Орден Ланьлин Цзинь не позволит им подняться. — Да, это верно. Папаша со своим сыночком шлюхи неплохо спелись. Теперь они задают тон. — Сынок шлюхи? Вы имеете ввиду его мать? — Думаю здесь нет разницы. Мать или отец одно и то же. — Ага. Только у одного это работа, а у другого хобби. Интересно у кого из них больше партнёров было? — Думаю у папаши. — Ну тогда он не сын шлюхи, а сын двух шлюх. Мужчины захохотали. Постепенно их голоса становились все тише. Хуайсан только хотел выбраться из своего укрытия, как увидел еще маленькую групку людей, состоящую из братьев Лань и Цзинь Гуанъяо. Лань Сичэнь и Цзинь Гуаньяо шли впереди и разговаривали между собой: — Брат Сичэнь, я вовсе не думал, что молодой господин Вэй загонит треть добычи, наш брат уничтожит треть. И на пять тысяч человек останется всего треть. — В следующий раз А-Яо, тебе нужно все просчитать. — Ох, как неудобно получилось. — Ладно, не переживай. Сейчас еще парочку защитных барьеров поставим вон на том склоне и территория побольше будет. — Ох, брат, спасибо тебе. Сам бы я не справился. — Что ты. Не стоит благодарности. Мы же братья и это мой долг. Ты нам больше помогаешь. — Ах, ну что ты. Ты же сам только что сказал, что наш долг помогать друг другу, — кокетливо протянул Мэн Яо. «Что я вижу? Мэн Яо кокетничает с Сичэнем? Точно так же он кокетничал совсем недавно с Цинь Су? Что за человек?» Хуайсан смотрел на этих двоих и диву давался. Буквально пару часов назад этот Цзинь Гуаньяо выл словно зверь и размазывал по лицу грязь и содержимое собственного носа пополам со слезами. Теперь он весь из себя такой деловой, что даже не скажешь, что этот самый человек совсем недавно был раздавлен великим горем. Мало того, так он еще умудряется строить глазки и сверкать ямочками, как ни в чем не бывало. «А он прекрасно умеет скрывать свое настроение под маской доброжелательности. Но ему явно что-то надо от Сичэня. С таким типом надо быть предельно осторожным.» Сзади них шел Лань Чжань. Хуайсан пригляделся к нему получше. Губы у него красные, словно покусанные. И улыбается он как-то странно время от времени, когда думает, что на него никто не смотрит. А ведь он никогда не улыбается! Вообще! С самого детства! Поднял руку, тронул губы. Взгляд какой-то мечтательный. Да он ничего перед собой не видит! «Неужели это было не видение? Я совсем запутался… Столько всего здесь произошло…» Лань Сичэнь временами оглядывается на братишку, словно пытается понять, что это с ним. Но Лань Чжань прячет взгляд и продолжает довольно глупо улыбаться. Вот тайком вытащил пион, потянул носом, снова сунул в рукав. Следом вытащил светло-фиолетовый цветок, скептически оглядел его. «Да это же цветок Цзян Янли! Он отобрал у Вэй сюна цветок его шидзе? Зачем?» Лань Чжань тем временем небрежно сунул цветок за пазуху, затем заглянул к себе туда, словно боялся, что тот сбежит. Придержал его рукой, потом успокоился и продолжил путь, чинно глядя перед собой. «Кажется сегодня все посходили с ума! Что вообще здесь со всеми творится? То ли массовый психоз, то ли массовые галлюцинации.» Через время Хуайсана вдруг стукнуло по голове: «Лань Чжань там на полянке и вправду был с Вэй сюном! И это было не видение!» Скорее всего оно так и есть. Стало снова как-то плохо, начало давить сердце и виски. Усилием воли взял себя в руки, чтобы не грохнуться в обморок прямо здесь и сейчас. «Нет, Хуайсан, нельзя расклеиваться. Нельзя. Я должен во всем разобраться.» На обеде Хуайсан наблюдал то за Вэй сюном, то за Лань Чжанем. Вэй сюн выглядел по-прежнему, словно ничего и не случилось. Он почему-то сел за один столик с девой Цзян и они о чем-то шептались. Цзян Чэн подвинул свой столик ближе к Вэй сюну и не сводил с него глаз. Лань Чжань вперил мечтательный взгляд прямиком в Вэй Усяня. Лань Сичэнь с тревогой посматривал на младшенького. А младший вообще не видел никого и ничего, кроме Вэй Усяня. Снова поднял руку, тронул губы, глупо улыбнулся. «Ох, сомнений уже нет. Это он целовал Вэй сюна! Лань Чжань! Как он посмел наплевать на столь горячо любимые правила? И он остался жив? Невероятно!» Хуайсан после трапезы подошел было к их столику, но тут дева Цзян потянула Вэй Усяня за рукав и потащила за собой. Заметив Хуайсана, Вэй сюн обрадовался, ведь им так и не удалось за все это время поговорить: — Хуайсан, пошли с нами. Цзян Янли снова потянула его за рукав: — А-Сянь, нам нужно поговорить. Прости, Хуайсан, это срочно. Потом я предоставлю его в твое полное распоряжение. — Хорошо. Хуайсан остался стоять на месте, а дева Цзян утащила Вэй сюна прямо в лес. Хуайсан посмотрел по какой дорожке они ушли и уже собрался последовать тихонечко за ними, как его привлек разговор сбоку от него. Гуаншань спрашивал своего бастарда: — Ну как? Удалось спровоцировать? — О, еще как, я натравил на него Цзинь Цзысюня. У него давний зуб на него. — Насколько давний? — Лет пять как. Во время учебы в Гусу он пытался приударить за красавчиком. — Ну и как? — Вэй Усянь поднял его на смех. Гуаншань о чем-то задумался и почесал подбородок. — Это хорошо. Вдвойне хорошо… — Что именно? — удивился Мэн Яо. Цзинь Гуаншань не стал отвечать на вопрос, сделав вид, что не расслышал. Вместо этого спросил: — Они не подрались? — Нет, дева Цзян вмешалась. И заставила Цзинь Цзысюня извиниться перед Вэй Усянем. — Ох уж эта дева Цзян! Ну ничего, поженим её с Цзисюанем. Некому будет заступаться и мирить этих сосунков. А без нее, Цзян Чэн мигом испортит их отношения. Стоит на него хорошенько надавить. — Истинно говорите, отец. Я бы не догадался. — Эх, А-Яо, смотри и учись. Молодежь… Хуайсана как бревном по голове приложило. Он тут же поспешил к Цзян Чэну: — Цзян сюн, надо поговорить. Они вышли из палатки. Хуайсан потащил его к лесу: — Послушай, я сейчас случайно услышал разговор между Цзинями. Они хотят забрать вашу сестру замуж за Павлина. И таким образом ослабить ваш клан. Цзян Чэн пожал плечами: — Хуайсан, что я могу сделать? Этот проклятый павлин нравится сестре. И она вовсе не против выйти за этого напыщенного индюка. — Но это может ослабить ваш клан. Ты понимаешь? — Я понимаю. Но я не могу ей запретить выходить замуж за того, за кого она хочет. — Цзян Чэн, — Хуайсан был в отчаянии, — ты разве не видишь, что они хотят между вами посеять раздор? Цзян Чэн безвольно развел руками: — Хуайсан, не дави на меня. Без тебя тошно. Думаешь, я не понимаю? Прости, у меня очень разболелась голова. Хуайсан потянул его за рукав: — Но, Цзян сюн, погоди. Послушай меня. Цзинь Гуанъяо… — Я не могу…я устал…не сегодня… — А когда? Скажи, когда? — Не знаю, все что-то от меня хотят. Наверное моей смерти… Всё, прости… И он ушел со страдальческим видом, оставив Хуайсана одного. Хуайсан отчаянно сжал кулаки. Ну почему так? Почему когда хочешь предупредить, тогда встречаешь жёсткий отпор? Неужели они не видят? Из лесу в этот момент вышли дева Цзян с Вэй Усянем. Хуайсан немедленно кинулся к нему: — Вэй сюн! Дева Цзян с улыбкой посмотрела на него. Хуайсан замер. Все те слова, которые он хотел сказать, застыли на губах. Как он теперь скажет? Сказать девушке: не выходи замуж за этого павлина? Как это будет выглядеть? Но рано или поздно она все равно выйдет замуж и покинет родной дом? Сказать: выходи за Вэй сюна, потому что только это может вас спасти? Спасти ваш орден, спасти отношения между братьями? Но какое он имеет право распоряжаться чужими жизнями? Да и сам Вэй сюн, как оказалось, не делал ей никакого предложения! Кто знает как он отреагирует? Хуайсан набрал побольше воздуха в легкие, внезапно ощутил себя как тогда в детстве, когда решился нырнуть в холодную воду: — Дева Цзян, Вэй сюн, почему бы вам не пожениться? Молодые люди остановились, в изумлении уставились на Хуайсана. Хуайсан вдохнул и продолжил: — Знаете, это было бы лучше для вашего ордена. Не выходи замуж за павлина. Как они без тебя будут? Вэй сюн вдруг рассмеялся: — Хуайсан, что с тобой? Разве для этого женятся? — Но женятся же многие, чтобы укрепить свой орден. Дева Цзян подошла, потрепала Хуайсана за плечо: — Хуайсан. Хороший ты юноша. Добрый, искренний. Оставайся всегда таким. Ладно, я пойду, оставлю А-Сяня тебе. Она ушла. Хуайсан, сообразив, что его вовсе не приняли всерьез, понурился. Вэй Усянь, видя печаль на лице друга, подошел и обнял его: — Хуайсан, прости, никак не мог найти время, чтобы подойти к тебе. Он поднял на Вэй Усяня умоляющий взгляд: — Вэй сюн, почему ты не сделаешь ей предложение? Зачем ей выходить замуж за этого павлина? Улыбка сползла с лица Вэй Усяня: — Он ей нравится. И я не могу препятствовать этому браку. — Но ведь когда-то ты же смог расторгнуть их помолвку. — Да, когда-то смог. Но больше не могу. — Ну почему? Почему? — Она сама просила об этом. — Когда такое произошло? — Вот только что. Мы поговорили. И я пообещал, что не буду препятствовать её счастью. — Вэй сюн, а как же ты? — А что я? — Цзян Чэн сможет ли тебя защитить? Изящные брови поползли вверх: — Хуайсан, а разве я нуждаюсь в защите? Хуайсан замялся. Да, он прав в какой-то мере. Но эти странные сплетни… — Вэй сюн, но сегодня я слышал… Вэй Усянь перебил его: — Хуайсан, я понял о чем ты. Цзини не успокоятся, пока не избавятся от меня. Но я не дам им такой возможности. — Но они не дадут тебе спокойно жить. — Я знаю. — Что если они убьют тебя? Я так понял, они теперь всеми силами стараются занять верховную власть. — Я это вижу. Но пока я жив. И я буду всеми силами бороться. Вэй Усянь потянул Хуайсана по тропинке в лес: — Хуайсан, хватит об этом. Давай о чем-нибудь весёлом. Знаешь, мне всего этого негатива за все эти годы хватило с лихвой. Я правда устал от них. Надеюсь, когда Цзинь Цзисюань займёт место отца, под влиянием шидзе он станет мудрым главой. Ведь он так то вовсе не подлец и не трус. Просто любит покрасоваться. Но моя шидзе найдёт способ сбить с него эту спесь. Он вел Хуайсана все дальше и дальше в лес. Когда они зашли уже достаточно далеко, Вэй Усянь посмотрел сбоку в лицо Хуайсана, который уже был ни жив и ни мертв от того, что сильные руки Вэй Усяня крепко обнимали его. В голове все перемешалось, он уже плохо соображал, что и как сказать. — Хуайсан, ну что ты как не родной? Хоть улыбнись, что ли? Он потряс друга за плечи. — Ты знаешь, а меня сегодня поцеловала девушка! «Девушка? Ах да, он же не видел!» — Кто такая? — Если бы я знал. У меня были завязаны глаза. У Хуайсана весь день стояла перед глазами та самая сцена под деревом. Он уже несколько раз убедился, что это было правдой и ему не показалось! Лань Чжань творил просто невероятные вещи! «Знал бы ты, что это за девушка!» Но как ему это сказать? Не пойдет ли после этого Вэй сюн убивать Лань Чжаня? А если начнет смеяться над ним? Как бы не вышел конфликт между двумя кланами! Нет, ему лучше не знать!» Вэй сюн продолжал: — Но что самое смешное, никто не сознается. А я не могу же ходить и у каждой спрашивать. «Ага. Или у каждого…» Вслух спросил: — Почему нет? — Как ты это представляешь? — А если потихоньку? — И потихоньку не получится. Я сегодня весь день наблюдал за девушками, но ума даже не приложу. «За девушками он наблюдал! Ага! Не за теми!» — Хуайсан, знаешь, я пришел к выводу, что красотка либо из Цинхэ Не, либо из Гусу Лань. Только в этих двух орденах высокие и сильные девушки. Настолько сильные, что в состоянии удержать на руках рослого парня. «Почти угадал, — усмехнулся про себя Хуайсан, — девушки из Гусу точно мощные и не уступают нашим ни в чём. Только это точно была не девушка.» — Вэй сюн, только ли в этих орденах столь сильные девушки? Вэй сюн задумался: — Ну да. А, нет, постой. Еще в ордене Мейшан Юй очень мощные красотки. Помню тогда мадам Юй спокойно вытащила нас с Цзян Чэном с Пристани лотоса. Подхватив каждого всего лишь одной рукой. Вот так держа нас в разных руках на весу, она посадила нас тогда в лодку. А ведь мы тогда были уже не мелкие. — То есть ты думаешь, что она из нашего ордена или из Гусу, или из Мейшан Юй? — Ну да. Самые сильные девушки только в этих трёх орденах. — А если из Гусу? — Ой, только не из Гусу. Ты же знаешь, что я поклялся ни за что не переступать порог сего унылого монастыря. Один Лань Чжань там чего стоит со своим занудством. Хуайсан слушал Вэй Усяня, думая о том, что не нужно ему знать сейчас про Лань Чжаня. Не нужно. Еще и этого конфликта не хватало. Вэй сюн всегда относился резко негативно, если кто-то из парней начинал подкатывать к нему. Он высмеивал таких горе-воздыхателей очень жёстко и беспощадно. К таким у него всегда была резкая отповедь. А если не понимал, то воздыхатель получал так, что мало ему уже не казалось. После того, несчастный ухажёр надолго излечивался от сердечного недуга и желания поухаживать за красивым юношей. А некоторые и навсегда. Как тот военачальник. — Хуайсан, знаешь, я мог бы и поспрашивать потихоньку. Но, дело в том, что эта девушка очень сильно была напугана тем, что я сниму повязку и её тайна раскроется. Я не мог разоблачить её. Она слишком стыдлива. Но страсти в ней столько, что можно утонуть просто. Тогда я решил, ладно, не буду раньше времени разоблачать красотку. Я даже подыграл ей. Так что сохраним интригу. Со временем все встанет на свои места. Хуайсан сжал пальцами веер: — Да, со временем ты это все равно узнаешь. Они шли рядышком по тропинке. Почему-то было очень больно и грустно. Хуайсан спросил осторожно: — Вэй сюн, а если это не девушка? Изящные брови снова поползли вверх: — А кто тогда? Женщина? — Ннет…а если это парень? Вэй Усянь усмехнулся: — Ну с парнями у меня разговор короткий. Ты же знаешь. Хуайсан улыбнулся: — Ну да…помню… Говорить что-либо про Лань Чжаня и его сумасшедший поступок и вовсе теперь говорить неуместно. Хуайсан не пылал к нефритовому стражу пылкой любовью, но даже пожелать ему быть кастрированным у него и в мыслях такого не водилось. Да даже если Вэй сюн не решится на крайние меры, все равно это конфликт. Вэй Усянь мечтательно протянул: — А красиво было. — Что именно? — Тогда на горе Муси. Когда сработал талисман. Хуайсан спросил: — Вэй сюн, я слышал Вэнь Чао тоже подвергся подобной процедуре. Это так? — Истинно так. Только сделал это не я. — А кто? — Ван Линцзяо ножницами отчикала ему самое дорогое. — Ого. Как же так вышло? — Они давно спорили на эту тему. Она дико ревновала его ко мне. В тот вечер я запустил к нему в спальню призрака и сделал так, чтобы ей привиделось, именно то, чего она так боялась. Тогда она в порыве ревности схватила ножницы, ворвалась к нему в спальню и отчикала ему все начисто. Он, бедный, спросонья так орал, ты бы видел. — Мда, премерзкая парочка. Никого более гадкого я еще не встречал. А у этой Ван Линцзяо (1) имя прямо подходит к ее отвратительному характеру. (1)Ван Линцзяо (王灵娇, Wáng Língjiāo) — была любовницей Вэнь Чао. 王 Ван — «король», 灵 Лин — «живой, одухотворенный», 娇 Цзяо — «нежный» — Мда уж…действительно… Они пошли потихоньку назад. Хуайсан вздохнул и спросил: — Вэй сюн, что собираешься делать? — Что и все. Продолжать восстанавливать Пристань лотоса, набирать новых учеников и обучать их. — Смотрю Цзян Чэн стал очень нервным. — Устаёт. Вот и злится. Не обращай внимания. Он с детства такой. Я привык, меня не напрягает. Хуайсан вздохнул, ничего не сказал. А что можно сказать? Время сейчас тяжёлое. Трудно всем, кроме ордена Ланьлин Цзинь. Так они почти и не воевали, кроме Цзинь Цзисюаня. Остальные отсиживались в башне Кои, да ныли, что им нужна помощь, отвлекая самых сильных воинов от более важных сражений. Если бы они вечно не просили помощи то у одного, то у другого, Аннигиляция солнца закончилась бы на года полтора раньше. Они шли по тропинке, Вэй Усянь вдруг сказал: — Хуайсан, ты мне поможешь? — Я конечно всегда тебе рад помочь. Только в чем? — Ты наблюдательный, у тебя хорошая память. Поможешь мне вычислить ту самую красотку, которая сегодня набросилась на меня с поцелуями? Хуайсан вздохнул, прикрылся веером. «Мда…если ему сказать, ведь не поверит. А если поверит…страшно представить. Им еще конфликта с орденом Гусу Лань не хватало. Тогда Цзиням это будет явно на руку, если между собой прегрызутся два великих ордена! Нет, Вэй сюн, мне придется подыграть тебе…» Хуайсан снова вздохнул и кивнул. На душе скребли кошки. Кривить душой ох как не хотелось. Но пришлось учиться. Да и сказать про Лань Чжаня язык не поворачивался. Когда они вернулись в главную палатку, где проходил банкет, Цзян Чэн кинулся к нему, как к родному: — Вэй Усянь, где ты был? — Гулял. Разве шидзе тебе не сказала? — С кем? Хуайсан удивился: — Как с кем? Со мной. — А, ну ладно. Давай быстрее, все уже разъезжаются. Собирайся. Хуайсан вздохнул, сочувствующе посмотрел на заполошенного главу Цзян, который намертво вцепился в своего шисюна, словно от этого зависела его жизнь и пошел к брату. Не Минцзюэ внимательно посмотрел на Хуайсана: — В этот раз тебе так и не удалось нормально пообщаться? Хуайсан вздохнул: — Так, немного поговорили. Хуайсан молча залез на коня. Ему не хотелось продолжать разговор. Настроение было совсем не для общения. Даже с дагэ. Не Минцзюэ бросил короткий взгляд на младшего, понимающе кивнул и не стал больше ни о чем спрашивать. Хуайсан уже с лошади сверху увидел как Вэй сюн безуспешно пытался вскочить на коня, но ему не давали это сделать ярко разодетые красотки. Каждая норовила хоть пальчиком прикоснуться к прекрасному парню или хотя бы перекинуться словечком. Снова девушки напихали ему полные карманы цветами и фруктами. Вэй Усянь улыбался девушкам, взгляд его перебегал с одной хорошенькой девушки на другую, словно он что-то искал и не мог найти. Вглядываясь в их лица, он так же бросал взгляд на их руки и становился все более сосредоточенным. Наконец он вскочил в седло, изящный вороной конь с блестящей гривой затанцевал под ним. Но прекрасный всадник сидел на нем как влитой. Девушки залюбовались шикарным парнем, его изящной позой и грацией, он махнул им рукой. Девушки попрощались со своим кумиром, помахали ему вслед, потом вскочили на коней и поскакали к своим кланам. Вернувшись домой, Хуайсан сразу же взялся за свой дневник. «Дорогой дневник, столько всего произошло, столько информации, что у меня опухла голова. Прежде всего я узнал страшную вещь. Глава Цзян с Мэн Яо старательно пытаются выставить Вэй сюна демоном. И я знаю почему им это выгодно. Цзинь Гуаншань приблизил к себе Мэн Яо потому, что они на одной волне. Оба подлые люди. Оба спят и видят себя на золотом троне. А Вэй сюн им неудобен. Он говорит им правду прямо в глаза. И остановить его невозможно. Он ни за что не будет изворачиваться и хитрить, чтобы угодить кому-то. Но эти двое никогда не боролись честными методами. Они трусливые и весьма подлые. Потому Цзини пускают различные сплетни и слухи, что вернувшийся с Луанцзан Вэй сюн на самом деле вовсе не Вэй Усянь. А самый настоящий демон, который проглотил Вэй сюна и принял его облик. Они провоцируют его и потом тычут всем, что он кардинально изменился. Хотя он не изменился. Это все тот же Вэй сюн. Я то это вижу очень чётко. А еще вижу, что с ним случилось что-то ужасное и непоправимое. Но пока это только мои догадки. Хотя довольно страшные. Первым делом меня напрягло поведение Вэнь Цюнлиня. Случайный подслушанный разговор его с Вэнь Цин. Странный свиток в библиотеке. Я так понял, что до меня на этом же самом надзорном посте уже побывали Цзян Чэн и Вэй сюн. Операция по пересадке ядра. Почему Вэнь Цин сказала, что жалеет о том, что согласилась на операцию? Что уступила уговорам Вэй сюна и своего братца. Если все это сложить вместе, то можно предположить, что кому-то понадобилось золотое ядро. Только вот кому? Судя по рассказам Вэнь Цюнлиня, этому человеку просто уничтожили золотое ядро. Уничтожил Вэнь Чжулю. И его пересадили от кого-то. Но кому? Если там были Цзян Чэн и Вэй сюн, то кому, как не кому-то из этих двоих? И, поскольку Вэнь Цин проводила эту операцию, а ее братишка ассистировал, то остаются только Цзян Чэн и Вэй сюн. Мне доподлинно известно, что Вэнь Чжулю уничтожил золотые ядра главы Цзян и мадам Юй. Это стало известно, когда нашли их мёртвые тела. Оба юноши тогда пропали без вести. Означает ли это, что лишился ядра один из них? Вполне возможно. Вэй сюн слишком силен и ловок, чтобы так запросто попасться в руки врагам. Если только его обманули? Значит кому-то из них Вэнь Цин пересадила ядро. Вряд ли это был кто-то из врагов или случайных людей. Ядро так просто пересадить невозможно. Донор должен быть в сознании и терпеть адскую боль. Мало того, он должен уговорить свое ядро, чтобы оно признало нового хозяина. А это значит, что он должен всем сердцем и душой хотеть этого. Иначе ядро просто рассется. Но стал бы Цзян Чэн жертвовать своим ядром, да еще и бескорыстно желать отдать практически частичку себя вот так запросто? Судя по его завистливой и ревнивой натуре, он просто не способен на самопожертвование. А это значит… Мне это даже страшно представить. Еще страшнее написать. Это значит… Вэй сюн! Вэй сюн только способен бескорыстно и с желанием оторвать от себя то, что копил в себе годами! Только он готов на самое настоящее самопожертвование! Он не носит меча! Потому что меч связан с ядром и подпитывается его энергией. А без ядра он наверняка даже слушаться своего хозяина не пожелает! Если его меч имеет такой же упрямый характер как и у Вэй сюна, то ничего удивительного, что тот запросто может заартачиться. Потому Вэй сюн и не носит меч. Если он пожертвовал своим ядром для Цзян Чэна (а больше никого там не было кроме них двоих) а иначе для кого Вэй сюн стал бы две ночи и один день уговаривать свое ядро сменить хозяина? Наверняка это один из самых близких ему людей. Дева Цзян в это время гостила у бабушки. Все сходится только на Цзян Чэне. Вот и причина того, почему Вэй сюн не смог оказать сопоставления Вэнь Чао и его мерзкой девке. Потому что он был опустошен, еще и после такой ужасной операции, так еще и без ядра. А значит шов еще не зажил. Да и заживал он долго по причине того, что отсутствовало именно то, что помогало в короткие сроки восстановить организм. Все говорят, что характер испортился? Что причина в том, что Вэй сюн стал демоном? А что они хотели? Попробовали бы они побывать в его шкуре хоть один день! Они даже не представляют! Во-первых парень в короткий срок потерял близких людей, его дом сожгли. Во-вторых он лишился самого ценного. Золотого ядра, которое помогало восстановить силы. Он был просто тогда бессилен. Представляю какая отчаянная беспомощность охватила его тогда! Насколько мне известно, люди, которые лишались своего ядра, так ничего и не добились в жизни. Они даже не смогли жить как простые люди. Многие из них просто спились или покончили жизнь самоубийством. Но Вэй сюн выжил, да еще и нашел в себе силы дальше жить, изобретать что-то новое и радоваться жизни! В-третьих, то, что он не носит меча порождает море сплетен и пересудов. Кое-кто осуждает его в глаза, кто-то обсуждает за спиной. Неужели они думают, что Вэй сюн настолько наивен, что не замечает этого? А как бы повел себя любой из этих окружающих, если бы их постоянно тыкали и осуждали. В-четвёртых, его постоянно провоцируют на ссоры. А что они хотели, чтобы он по-прежнему улыбался им словно ясное солнышко? В-пятых, он герой войны, но все стараются либо не замечать, либо умалять его заслуги перед народом. В общем жил себе в сказочно красивом месте прекрасный, талантливый, весёлый, беспечный юноша, все ему давалось легко, его любили, им восхищались. Сам же он любил развлечения, любил выпить и вкусно покушать, хулиганил в своё удовольствие. Любил красивых девушек, а девушки любили его. Он имел хороший вкус, любил красивую одежду, у него всегда были деньги и он тратил их куда хотел, не ограничивая себя ни в чём. В общем жил полной жизнью и, казалось так будет всегда. Но пришли враги и отобрали у него всё, все чем он дорожил, всех кого он любил. Он лишился своего золотого ядра, попал в страшное место, умудрился там выжить, так еще и совершить кучу открытий, изобрести много нового. Потом прошел войну. Страшную, кровавую. А теперь он терпит незаслуженно упрёки, испытывает на себе ненависть тех, кого он совсем недавно защищал от врага. Тут уж не до улыбок. Чему тут радоваться? Так что они хотят от него? Получили то, чего усиленно добивались своими необоснованными требованиями и нападками. Ах, да, я упустил еще один момент.»