Незнайка.

🥰🤩🤗😍💖💜💝🧡❤🌹🌹🌹💚💙 Дорогие читатели, это мой скромный подарочек для вас! Всех обнимаю и желаю всего самого лучшего. Самое главное, это здоровье. Поэтому желаю крепкого здоровья. Остальное уже само приложится. 💙💚🌹❤🧡💝💜💖😍🤗🤩🥰😘🌹🌹🌹 «Словно в чудную сказку поверив, Для чего ты сегодня живёшь? Меру горя ничем не измерить. И страдания ничем не заткнешь. Я бреду по дождю и туману, Проклинаю я участь свою. Но душа моя снова обманет. Песнь отчаяния снова пою. И тоска моя ввысь уже рвётся. И страданья ничем не унять. Моя песня любовью зовётся. И уже мне тоску не унять…» Всё это время Цзян Чэн изо всех сил старался не смотреть в сторону своего шиди, поэтому не заметил как двое мужчин ушли. После того, как один из глав задал этот вопрос, он оглядел зал, его взгляд наткнулся на два пустых столика с нетронутыми закусками, стоявшие неподалеку от выхода. Он вздрогнул, словно его неожиданно ударили, с еле скрывемым раздражением спросил приглашённого заклинателя рядом с собой: — Где они? Тот ответил: — Двое господ отправились сменить одеяния сразу после выхода из внутреннего зала. Они сказали, что не будут принимать участие в пиршестве и хотят немного прогуляться, а потом вернутся. Цзян Чэн закатил глаза, вздохнул, затем усмехнулся: — Всё как всегда, никаких манер Лань Цижэнь нахмурился. Хуайсан подумал: «Ох, Цзян Чэн… Кто бы говорил о манерах? Сам вечно орет и истерит, чуть что машет своей фиолетовой плеткой.» Цзян Чэн сказал: — Господа, начинайте трапезу. Я вскоре приведу их обратно. Он вышел. В зале Познания меча вновь продолжился ранее начатый разговор. Один из глав встал и сказал: — Почему мы решили собраться через неделю? Давайте через два дня. Кто-то ответил: — Верно. Не надо давать противнику успеть собраться с силами. Адепты Ланьлин Цзинь могут остаться на день здесь, привести себя в порядок и восстановить силы. — Да, точно. Если они не вернутся, то Цзинь Гуаньяо будет думать, что его план удался и все погибли. Тогда он и не догадается о походе против него. — Тогда давайте пересчитаем их и возьмём под стражу, чтобы ни один не посмел сбежать и доложить о готовящейся операции. Снова ответил самый старший из адептов ордена Ланьлин Цзинь: — Вы можете пересчитать нас, можете караулить. Но ни один из нас не сбежит. Я обещаю. Наши дети и мы так же чуть не погибли вместе с остальными. Так чем мы отличаемся от всех? Другой мужчина добавил: — Так с какой стати нам быть преданными нашему главе? Ведь он, не моргнув глазом, предал нас, отправив на верную смерть. Адепты Молин Су молчали и с опаской косились на остальных. Хуайсан заметил осуждающий взгляд Лань Цижэня, направленный на этих людей. Он спросил тихонько у одного из адептов Гусу Лань: — Почему учитель Лань так смотрит на них? Ученик ответил: — Учитель Лань не любит предателей. Особенно тех, кто переметнулся больше десятка лет назад в орден Ланьлин Цзинь. Но почему-то оказались в новоиспечённом ордене. Видимо, Цзинь Гуаньяо и Су Шэ решили, что их лучше оставить в качестве расходного материала. Принесли в жертву своим планам. Было печально. Но у этих двоих не было ни малейшего понятия о чести и даже элементарной порядочности. По крайней мере у Цзинь Гуаньяо точно не было. А Су Шэ? Су Шэ выполнял роль шавки при своем хозяине. Не больше. Роль весьма злобной шавки. Вечно недовольной и всем завидующей. Но зато с огромным упоением вилявшей хвостом перед своим хозяином. Потому высокой моралью здесь и подавно не пахло. Пока за трапезой шли все эти разговоры, Цзян Чэна все еще не было. Через некоторое время во дворе неожиданно послышался треск Цзыдяня, истеричные крики и нецензурную ругань, словно кто-то спорил до драки. — Что случилось? — спрашивали друг у друга люди, мирно ужинавшие в зале. Кто-то уже вознамерился сходить посмотреть, что же там происходит. Вдруг в залу ворвался глава ордена Цзян. Лицо его было перекошено и всё в слезах, глаза выпучены до неузнаваемости. Причёска растрепана, одежда была в крайнем беспорядке. В углах рта пена, словно он только что пережил припадок. Он сжимал в руках меч в ножнах тонкой работы со старинными узорами и надписью: Суйбянь. (1) 1) 随便 — Suíbiàn — какая разница; делай что хочешь. Суйбянь (随便, Suíbiàn) — меч Вэй Усяня. Он подскочил к первому попавшемуся столику и сунул в руки меч человеку, который сидел и мирно жевал свою еду. Мужчина от неожиданности отдернул руку, но Цзян Чэн продолжал настойчиво всовывать ему меч в ладонь. — Глава Цзян? — Вытащи! — завыл дурным голосом Цзян Чэн. — Что именно? — Меч! Меч вытащи! — взревел раненой белугой Цзян Чэн. — Но…зачем? — Вытащи, сказал! — брызжа слюной, рявкнул, словно бешеная собака, глава Цзян. Все в большом изумлении смотрели в их сторону. — Что это с ним? — спросил кто-то шепотом. — Кажется, у него был припадок. — Вполне возможно. И он от него еще не отошёл. — Может позвать лекаря? — Ага, попробуй позови. Смотреть на него было страшно. Страшно и до тошноты неприятно. Главу Цзян всего трясло крупной дрожью, словно его только что вытащили с мороза. Лицо было мокрым от слез, глаза красные, из носа текло. Рот перекошен в диком оскале. Похоже он вовсе не мог себя контролировать. Цзян Чэн же, тем временем, все-таки всунул меч в руки мужчине. Но тот не смог вытащить лезвие даже на волос. — Аааа! — дико заорал Цзян Чэн и, зажмурив глаза, сам дёрнул за рукоятку. Меч, сверкнув ослепительно белым цветом, показался из ножен. Цзян Чэн посмотрел на него обалдевшими глазами, снова заорал: — Аааа! И стремглав выскочил из залы, чуть не споткнувшись о собственные ноги. Люди недоуменно переглядывались между собой, не в силах ничего сказать. Они просто ничего не поняли. — Что это за странные манипуляции с мечом? — Да он явно опасен. Во дворе послышался страшный шум и снова истеричные крики Цзян Чэна. Лань Цижэнь встал и вместе с несколькими главами орденов вышел из двери залы, чтобы посмотреть, что творится снаружи. Хуайсан вышел следом. Глава ордена Юньмэн Цзян бегал по тренировочному полю и совал меч всем подряд с диким рычанием, бешено вращая выпученными глазами и издавая совершенно не человеческие звуки. Было предельно ясно, что глава Цзян окончательно спятил и теперь это было более чем очевидно. Вдруг с другого конца двора к нему подбежал Цзинь Лин. — Дядя, где учитель Вэй и Хангуан Цзюнь? Цзян Чэн только ругнулся: — Пошел к чертям! Затем он задергался всем телом и снова пристал к какому-то человеку: — Вынь меч! Цзинь Лин потрепал дядю за рукав: — Дядя? Цзян Чэн заорал: — Какого черта? Откуда я знаю? — Но ведь ты ходил искать их! — Да плевал я на них! Пусть катятся куда хотят! — Дядя, ну почему ты такой? Почему? — Отстань! — Ведь это из-за тебя они ушли! Был бы ты хоть немного поприветливее! — Не стой у меня на дороге! — Дядя! — Я сказал пусть катятся! И ты катись! Цзян Чэн отпихнул племянника с такой силой, что тот упал и больно ударился о землю. Поднимаясь, тот почесывал ушибленное место и вздыхал, изумленно косясь на беснующегося дядю. Самое ужасное было то, что мальчишка привык к подобному обращению со стороны своего дяди и нисколько не смутился и не обиделся. Для него это было нормой. Цзян Чэн, не глядя на юношу, уже подскочил к другому мужчине и дико завыл: — Вынь меч! Цзинь Лин, тем временем, поднялся с земли, позвал свою собаку и вышел за ворота в ночь. Цзян Чэн даже не заметил, что племянник сбежал, он уже метался от тренировочного поля до зала словно умалишенный, не оставляя присутствующим никаких сомнений в том, что окончательно свихнулся. Все с опаской и любопытством наблюдали эту дикую сцену. Кто-то тихо сказал: — Может нам его на цепь посадить? — Неудобно. Мы сейчас пользуемся его гостеприимством. Кто-то ещё ответил: — Думаете поможет? — Не знаю. Но он сейчас явно опасен для окружающих. — А ведь у него уже давно едет крыша. Почему никто не принимает меры? Кто-то из глав вздохнул: — Дабровольно он лечиться не захочет. Да ещё и никогда ни один сумасшедший не признался, что он болен. — Принудительно. — Ага. А ты попробуй подойди к этому психу. — Брат с сестрой как-то же справлялись. Но, Цзян Янли погибла, а Вэй Усяню нет до него дела… — Да он тогда ещё нормальный был. После пропажи Вэй Усяня он таким стал… — В кого он такой? — Мадам Юй хоть и вспыльчивая женщина была, но истерик не закатывала. — Да и Цзян Фэнмянь был очень мягкий человек. — Ну бывало, они ругались между собой. Может это поломало как-то его психику. — Но Цзян Янли же была вполне адекватной девушкой. — Да и Вэй Усянь был юношей постоянно в приподнятом настроении. — Значит на них не повлияло то, что родители часто ругались? — Выходит из всей семьи только у него поломана психика? — Мда… Ему надо лечиться… Цзян Чэн продолжал метаться между людьми, всовывая каждому в руки, кто попадался ему на пути, этот меч. Взгляд его был безумен, лицо мокро от слёз, изо рта вылетали и вовсе нечленораздельные звуки. Наконец перед ним оказался Лань Цижэнь. Он посмотрел на перекошеное лицо мужчины и сказал: — Эх, глава Цзян. Я знавал вашего отца, прежнего главу ордена. Мы были друзьями. Это был добрейшей души человек. Никогда он не позволял себе так обращаться с людьми. А, тем более, с детьми. Разве он когда-нибудь обращался с вами подобным образом? Цзян Чэн только сверкнул взглядом, но промолчал. Взяв в руки меч, Лань Цижэнь сказал: — Господа. Перед нами сейчас меч, который запечатался сам по себе. Такой феномен встречается только раз в десять тысяч лет. И говорит о большом потенциале его хозяина. И о его силе. Кому-нибудь еще удавалось наблюдать подобное чудо? Раздались возгласы: — Нет, нет. — Мы подобного еще не видели. Лань Цижэнь вдруг спросил: — Глава ордена Цзян, у меня к вам один любопытный вопрос. Вам ведь удалось вытащить этот меч из ножен? Это же не ваш меч? Но… Похоже, что этот меч признал вас за своего хозяина? И зачем вы забрали себе чужой меч? Цзян Чэн вздрогнул от звука голоса учителя Ланя, словно что-то вспомнил. Он, словно очнувшись, стал озираться по сторонам, говоря сам с собой: — Цзинь Лин…где Цзинь Лин? Кто-то ответил: — Глава Цзян, он пошел искать Хангуан Цзюня и Старейшину Илин. — Старейшину Илин? — Да, да, — сказал подбежавший адепт, — он забрал с собой Фею. — Фею? — Да, Фею. Цижэнь задумчиво смотрел на меч в своих руках. Это было прекрасное духовное оружие высокого качества. Легкое и изящное, как и сам хозяин этого меча. Но и весьма опасное и с характером, как и сам хозяин. Но это оружие позволило Цзян Чэну вытащить себя из ножен. Хуайсан вздохнул. Он знал причину. И от этого ему становилось больнее. Но теперь то у Вэй сюна ядро было. Хуайсан невольно вспомнил о только начавшем развиваться ядре. Его слабенькая ядрышко вдруг ожило встрепенулась и доверчиво, потянулось в сторону меча, словно почувствовало его присутствие. Хуайсан, повинуясь его внезапного порыву, невольно сделал несколько шагов и почти вплотную приблизился к учителю Лань Цижэню «Интересно, если я возьму меч и попробую его вытащить? Послушается ли он меня?» Хуайсан заколебался. Он не знал стоит ли это сделать? Но он знал точно одно: надо и дальше тренироваться, и не бросать тренировки. Ни за что. В этот самый момент Цзян Чэн протянул руку, выхватил меч из рук учителя Ланя и убежал. Лань Цижэнь только головой покачал. Через время Цзян Чэн появился, держа в руках чёрную флейту с красной кисточкой и бумажный зонт. Все удивлённо воззрились на него. Кто-то покрутил головой, а кто-то покрутил у виска и сказал: — Мда…причуды главы Цзян становятся все страннее и страннее. Цзян Чэн, не говоря ни слова, стремглав вылетел за ворота и побежал бегом в ту же сторону, куда ушел его племянник. Гости еще некоторое время поговорили и решили, что все-таки через два дня они все встретятся каждый со своим отрядом на развилке Цинхэ Не и башни Кои. Вдруг глава Яо спросил: — Глава Не? А где ваши люди? — Я отпустил их отдохнуть. — Нынче ходить в одиночку небезопасно, — крикнул тот вдогонку Не Хуайсану. Но Хуайсан уже не ответил, он уходил в сторону леса, где ждала его коляска с двумя женщинами и несколько адептов, которых Хуайсан отправил охранять их. Итак, сев в коляску, он поехал домой. Он обратился к ним: — Спасибо вам. — Что вы? — Совершенно не за что, — ответили они. — Мы должны были это сделать. — Спасибо, что не выдали меня. — Это было не трудно, — улыбнулась Сы Сы. Они ехали одно время молча. Молчание нарушила Сы Сы: — Так это и есть тот самый легендарный Старейшина Илин? — Да, это он и есть. — За свою жизнь я действительно ни разу не видела человека прекраснее его. Не думаю, что его так запросто оставят в покое эти господа. Я видела какие взгляды на него бросали как мужчины, так и женщины. Они все боятся и одновременно жаждут красавчика. Я знаю цену таким взглядам. В конце концов они же в итоге и будут обвинять его же во всех тяжких преступлениях. — Почему? — спросила Бицао. — Потому, что он им не по зубам. — Мне кажется, двое молодых господ ушли, потому, что им стало противно. — И не удивительно. Из всей этой своры только они понимают истинную суть вещей. Остальные просто пешки в чужой игре. Хуайсан только слушал их и кивал головой. Он устал, несколько бессонных ночей вымотали его. Потому он задремал под неспешный разговор двух женщин. Дорога была ровная и Хуайсан не стал терять время, решил поспать. К тому времени как повозка достигла крепости Цинхэ, Хуайсан ощущал себя относительно отдохнувшим. Дома спать времени уже не было. Снова разместив женщин в безопасном месте, он наконец то дождался Вэнь Нина, который принёс голову дагэ в большой деревянной шкатулке. — Я немного задержался, надеюсь ваши люди ничего не трогали? Хуайсан вздохнул: — Я не знаю, мне страшно на это смотреть. Тут забежал адепт и доложил, что Чифэн Цзунь расшвырял всех людей, которые пытались сшить части тела воедино. Хуайсан забеспокоился: — Никого не покалечил? — Нет, он никому не нанес вреда, люди сами попадали и получили ушибы, а один убегал, споткнулся и сломал ногу. Глава Не все время хочет куда-то бежать. Но у него нет головы. Хуайсан внутренне содрогнулся. — Я же просил подождать молодого господина Вэнь Нина. Вэнь Нин охнул и сказал: — Ведите меня к нему. Хуайсан спросил: — Что мне делать? — Они сейчас в Юньпине. В храме. Вам придётся показать своему дагэ дорогу. — Но как я это сделаю? — Он вас помнит, так что не бойтесь. Он почувствует ваше родство и пойдёт за вами. А вам надо сейчас срочно идти в Юньпин. Пока я справлюсь с его телом, вы уже далеко уйдёте. Можно даже доехать на коляске. Так как его скорость гораздо быстрее вашей. Но перед Юньпином лучше отпустить её и пойти пешком, есть риск, что он может потерять след. — Хорошо, — ответил Хуайсан и пошёл закладывать коляску. Выехав из Цинхэ, он двинулся в сторону Юньпина. Было страшно. В голове была куча вопросов. Что если Гуаньяо обнаружит его раньше с помощью своих шпионов, прежде чем он доберётся до храма? А если дагэ не найдет след, куда он пойдет? А если дагэ не поймёт, что от него хотят и устроит бойню в Цинхэ? Что тогда будет с людьми? Если Гуаньяо обнаружит его раньше, то можно притвориться пьяным или упасть в обморок. Какой спрос с пьяного или патологического труса? «Нет, все не так. Я зря беспокоюсь. Он же не тронул своих адептов. Значит, что он всё-таки соображает, что можно делать, а что нельзя.» Дагэ не должен не понять. У него сейчас цель поквитаться со своим врагом. Он стремится найти его, он спешит. У него просто нет головы пока и он не видит куда нужно идти. Вэнь Нин убедил его, что все будет по плану. А кому не знать сейчас состояние дагэ, как не ему? Он же тоже через это прошёл. Он не стал трогать своих родичей, а убил только надзирателей. Но вот как он найдет все-таки дорогу? Лучшим вариантом будет, если Хуайсан пойдет дальше пешком. Они остановились посреди небольшого леса перед Юньпином. Хуайсан вылез из повозки и сказал вознице: — Дальше я пойду пешком. Возница с сомнением покачал головой: — Опасно. В лесу могут быть разбойники. — Я буду осторожен. Жди меня на ближайшем постоялом дворе близ Юньпина. — Хорошо, тогда идите назад по этой же дороге. Хуайсан зашагал по тропинке через ночной лес. Было страшно. За каждым деревом чудился разбойник. Каждый пень казался ожившим мертвецом или монстром. Каждый птичий крик казался боевым кличем разбойничьей банды. Ветви тянули свои жадные руки к Хуайсану, цепляясь за одежду и волосы. От каждого шороха Хуайсан приседал и прятался между стволами деревьев. Он потерял счет времени, сколько он так шел, казалось ночь никогда не кончится. Он устал, устал от длинной дороги, от бесконечного леса, устал бояться. Устал от тревожных мыслей и переживаний. Где же там его дагэ? Справился ли Вэнь Нин с задачей? Не поубивал ли дагэ людей? Хуайсан шел уже несколько часов подряд. Дагэ все еще не догнал его. Где он? Почему не идет? Лес постепенно начал редеть. Выйдя на полянку, Хуайсан обнаружил, что начался дождик. Дождик пока накрапывал. Но постепенно Хуайсан понял, что если не зайдёт снова в лес, то промокнет до нитки. Не успел он спрятаться под сенью леса, как на него неожиданно налетел коршуном мужчина. Он, если можно так сказать, свалился прямо с неба на голову насмерть перепуганного Хуайсана и напрочь сбил его с ног. Хуайсан повалился на землю, пребольно ушибся о сваленные в кучу корни и ветви деревьев, наверняка оставленные здесь лесорубом. Хуайсан предпринял попытку встать. Но… Знакомый голос заставил насторожиться. — Эй ты, кусок дерьма, давай поднимай свою трусливую задницу! Су Шэ! Хуайсан слегка приоткрыл один глаз, разглядел сквозь опущенные ресницы главу ордена Молин Су, который стоял над ним, подбоченившись. Су Шэ постоял некоторое время, посмотрел на лежащего Хуайсана, со всей души пнул его сапогом под зад и плюнул. — Что? Поганый никчёмыш, какого черта ты тут шляешься? Голова гудела от удара, ягодица болела от увестстого пинка. Поняв, что вступать с таким в разговоры бесполезно, Хуайсан не придумал ничего оригинального, как притвориться без сознания. Су Шэ смотрел на Хуайсана сверху вниз и рассуждал сам с собой: — Что делать с этой никчёмной тряпкой? — На что может сгодиться это никчемное отродье? Он наклонился, разглядывая Хуайсана: — А он вроде ничего так…ладно… Су Шэ подхватил его и оттащил под навес, который кто-то построил на краю поляны. Бросив того на деревянный настил, решил: — Если я немного позабавлюсь над тобой, никто же не увидит? Интересно, этот идиот девственник? У Хуайсана сжалось от страха сердце. «Что он задумал?» Су Шэ принялся стаскивать с бедного Хуайсана штаны. Поняв, что тот хочет с ним сделать, Хуайсан внутренне весь сжался от ужаса. Неужели он действительно это хочет с ним сделать? Это казалось и вовсе дикостью. Столько лет хранить девственность и так глупо потерять её? И с кем? Хуайсан похолодел от ужаса, тело пробила дрожь и он ощутил, что сейчас сознание на самом деле покидает его. Последнее что он помнил, как Су Шэ лихорадочно пытался развязать пояс на промокшей одежде Хуайсана и чертыхался на чем свет стоит. — Какого чёрта на этом куске идиота столько тряпья? Снова Хуайсан получил увестстый пинок под ребра, который отвесил ему с досады Су Шэ. Этот пинок привёл в сознание угасающий разум бедного Хуайсана. Следующий пинок пришёлся по заду. Су Шэ в этот момент пытался поставить его в позу наиболее удобную для своих ужасных действий. Хуайсан не выдержал, он всем телом дернулся, сумел вырваться из захвата рук и попытался встать, чтобы бежать. Ему даже удалось это. Су Шэ на секунду отпустил руки. Хуайсан успел сделать пару шагов и собирался пуститься бежать. Но не тут то было. В этот самый момент он получил чем-то тяжёлым по голове сзади. — Ах ты, мерзкая козявка, ты ещё трепыхаешься? Он упал на колени. Су Шэ тащил его назад, Хуайсан еще пытался сопротивляться. Он цеплялся за деревянный настил, загоняя занозаы под ногти и сдирая пальцы в кровь. Но силы были не равны. Он снова получил пинка и упал на доски деревянного настила. — Пусти! Хуайсан снова попытался встать, голова гудела от удара, ноги не слушались. И снова увесистый пинок свалил его прямо лицом вниз. — Ах ты, кусок идиота, эротоман чёртов. Разве не этого ты все время хочешь? Ну как, что у тебя в кармане? Сейчас и испытаем на тебе. Су Шэ хохотнул, его рука скользнула в карман Хуайсана и вытащила промокшую книжку. — Пусти! — снова прохрипел Хуайсан, пытаясь подняться на ноги. — Ага! Сейчас! Тяжёлый предмет опустился резко на голову Хуайсана. Сознание померкло. Хуайсан провалился куда-то в черную дыру. Он не ощущал ничего происходящего с ним, не знал сколько прошло времени. Не знал, что происходит с его телом. Не знал где он. Сознание возвращалась медленно. Голова гудела от ударов, все тело терзала боль, казалось, что не было ни одного живого места. Хуайсан ощутил под собой холодные плиты каменного пола. Он вспомнил как Су Шэ пытался развязать пояс на его одежде и похолодел от ужаса и отвращения. Все тело болело, под ногтями были занозы, кожа на пальцах содрана. Было непонятно, успел ли Су Шэ сделать свое мерзкое дело или нет. Он получил столько пинков, что уже не понимал где больше болит. Одежда на нем вся промокла и прилипла к телу. Так что невозможно было определить, что творили с ним самим, пока он был без сознания. Но стойкое ощущение унижения не позволяло даже поднять голову и посмотреть на людей. «Как стыдно и как мерзко! Вот так просто глупо все произошло! Я даже не знаю успел ли этот гад надругаться надо мной? А если успел?» Все внутри сжалось. Послышался голос Цзинь Гуанъяо: — Миньшань, не будь столь жестоким. Он испуга не вынес, а ты его бросаешь. Су Шэ поспешил ответить: — Есть, — и немедля приподнял только что брошенного Хуайсана, после чего осторожно положил его рядом с Лань Сичэнем. Хуайсан от стыда и ужаса боялся даже пошевелиться. Он чувствовал сейчас себя грязным и был противен сам себе. Он крепко зажмурил глаза. По его лицу безмолвно лились слезы стыда, горя и отчаяния, смешиваясь с каплями дождевой воды, которая стекала с мокрых волос. Рука Сичэнь гэ убрала с лица прилипшие от дождевой воды волосы: — Зачем тебе понадобился Хуайсан? Цзинь Гуанъяо ответил: — На одного Главу Ордена в моих руках стало больше, это нагонит страха на остальных. Впрочем, не изволь беспокоиться, брат. Ты всегда знал, каково моё отношение к Хуайсану. Когда придёт время, я непременно отпущу вас в целости и сохранности. Лань Сичэнь бесстрастно произнёс: — Должен ли я тебе верить? — Как сочтёшь нужным. Поверить или не поверить, выбора у тебя особенно нет. Тем временем Су Шэ с неприязнью в голосе произнёс: — Ханьгуан-цзюнь, Старейшина Илин, вот уж не думал, что мы с вами свидимся так скоро. Да к тому же ситуация кардинально изменилась. Ну как, по нраву ощущения? Лань Ванцзи не сказал ни слова. Однако Су Шэ, очевидно, многие годы держал в себе целую кучу дерьма и теперь оно все вылилось наружу: — Даже в такой момент всё разыгрываешь из себя само спокойствие? До каких пор собираешься держаться? Лань Ванцзи по-прежнему молчал. Лань Сичэнь ответил вместо него: — Глава Ордена Су, не припомню, чтобы во время вашего обучения в Ордене Гусу Лань мы чем-то обидели вас. Почему вы так накинулись на Лань Ванцзи? — Разве я посмел бы накинуться на второго молодого господина Ланя, который с детства одарён настолько, что все непомерно гордятся им? Мне всего-то не по душе его облик, который всем своим видом говорит, насколько выдающейся личностью он сам себя считает. Послышался голос Вэй Усяня, он произнёс: — Разве Ханьгуан-цзюнь говорил когда-то, что считает себя выдающимся? Насколько я помню, среди правил Ордена Гусу Лань есть одно, гласящее «запрещено держаться высокомерно и заносчиво». Цзинь Лин: — Откуда тебе известны правила Ордена Гусу Лань? Вэй Усянь ответил. — Приходилось не раз переписывать, вот и запомнил. Цзинь Лин без раздумий выпалил: — Тебе что, больше делать было нечего, как переписывать правила Ордена Гусу Лань? Ты же не… Вэй Усянь рассмеялся. — Только не говорите, что Глава Ордена Су такого мнения лишь потому, что лицо Ханьгуан-цзюня с детства выглядит холодным словно лёд? Если так, Ханьгуан-цзюню должно быть смертельно досадно это слышать. Он ведь абсолютно ко всем обращается с тем же лицом. Глава Ордена Су, вам следовало бы возрадоваться, что вы обучались искусствам не в Ордене Юньмэн Цзян. Су Шэ холодным тоном спросил: — Почему же? Вэй Усянь ответил: — В таком случае я бы давно обозлил вас до смерти. В юности я каждый день совершенно искренне мнил себя исключительным, потрясающим талантом, поистине, мать его, выдающимся и невероятным. Кроме прочего, я не просто считал так в душе, я ещё и повсюду заявлял об этом вслух. — Закрой рот! Послышался лязг оружия. Вэй Усянь произнёс: — Не стоит действовать опрометчиво, Глава Ордена Су, всё-таки Ляньфан-цзунь весьма почтительно относится к Цзэу-цзюню. Как думаете, обрадуется ли Ляньфан-цзунь, если вы пораните Ханьгуан-цзюня? Су Шэ бросил насмешку: — Не думал я, что легендарный Старейшина Илин, наводящий ужас на оба мира — живых и мёртвых, тоже может испугаться смерти! Вэй Усянь, ни капли не смутившись, ответил: — Благодарю за комплимент. Вот только, я не боюсь смерти, всего лишь не хочу умирать. Су Шэ с холодной усмешкой бросил: — Глупые придирки к словам, просто смешно. Разве существует разница между страхом смерти и нежеланием умереть? Вэй Усянь, удобно устроившись в объятиях Лань Ванцзи, ответил: — Разумеется, разница существует. К примеру, если сказать — «я не хочу отрываться от Лань Чжаня» и «я боюсь оторваться от Лань Чжаня» — разве это одно и то же? И снова тишина. Через минуту голос Вэй сюна: — Прости, я беру слова назад. По моим ощущениям, в данном случае фразы действительно практически равнозначные. Снова воцарилась тишина. Как вдруг прозвучал лёгкий смешок. На этот раз все замолчали надолго. Через несколько минут раздался удивлённый голос Вэй сюна: — Лань Чжань, ты… Слушая голос друга, Хуайсан еще больше ощущал себя перед ним себя грязным и ничтожным, мерзким и недостойным его внимания. Именно в этот момент снаружи послышался стук. Су Шэ настороженно спросил: — Кто?! Вместо ответа послышался грохот, словно кто-то сломал ворота. Треск, фиолетовые всполохи, слышно было как кто-то с руганью падал на землю, словно неожиданно сбитый с ног. Хуайсан решил не открывать глаза. Так проще, пусть считают его за мёртвого. Иначе вопросов не избежать. Да и не сможет он теперь больше смотреть в глаза прекрасного одноклассника. Не сможет. Не достоин. Цзинь Лин крикнул: — Дядя! Цзян Чэн холодно ответил: — Неужели! Теперь ты меня зовёшь дядей! А чего ж раньше сбежал?! Кто-то заботливо укрыл Хуайсана мантией. Хуайсан осторожно приоткрыл глаза, его трясло от холода, промокшие одежды не грели. В это время Су Шэ кинулся на Цзян Чэна с мечом, завязалась драка, послышался собачий лай, потом отчаянный визг Су Шэ, вбежавшая в храм собака вцепилась тому в руку. Пока Су Шэ пытался отодрать от себя рычащую псину, Хуайсан услышал голос Вэй сюна: — Лань Чжань! Лань Ванцзи уже без всяких напоминаний обнял его покрепче и отозвался: — Мгм! Я рядом! — Обними меня! — Обнимаю! — Обними меня крепко! — не сдавался Вэй Усянь. — Крепко обнимаю! — вторил ему Лань Ванцзи. Подумав, что он все еще без сознания и это ему мерещится, Хуайсан снова закрыл глаза. Лежа на полу, он только слышал как трещит Цзыдянь, чертыхаясь падают тела, отчаянно по-собачьи визжит Су Шэ. Цзинь Лин неподалёку подбадривал: — Фея! Осторожно! Фея, кусай его! Кусай за руку! Вдруг раздаются звуки цитры. Лань Сичэнь выкрикнул: — Глава Ордена Цзян, остерегайтесь звуков гуциня! Через время раздались жуткие скрежещущие звуки, которые продолжались несколько минут. Кто-то рядом с Хуайсаном замычал словно от зубной боли. И тут голос Цзинь Гуаньяо: — Глава Ордена Цзян, должен признать поражение перед столь убийственным ходом. Треск цзыдяня. — Глава Ордена Цзян! Как вы здесь оказались? Цзян Чэн не ответил. — Вы последовали за А-Лином, когда тот убежал? Должно быть, вас сюда тоже привела Фея. Ох, ведь это я подарил ему эту собаку, но она не проявляет ко мне ни капли уважения. Вэй Усянь прошептал: — Он и правда такой же, как Сюэ Ян. Хуайсан подумал: «Нет. Он гораздо опаснее Сюэ Яна. Этот росто психопат, а Гуаньяо маньяк, больной на всю голову. Так что Сюэ Ян перед размахом и масштабами Гуаньяо просто младенец.» В этот миг интонации в голосе Цзинь Гуанъяо переменились, он явно заулыбался. — Глава Ордена Цзян, что с вами случилось? С тех самых пор как мы начали, ваш взгляд так и бегает, словно вы боитесь посмотреть в ту сторону. Там что-то есть? Цзян Чэн огрызнулся: — Ты же Верховный Заклинатель. Дерись со мной, если можешь — к чему эта пустая болтовня?! Цзинь Гуанъяо снова сказал: — Всё ещё избегаете смотреть туда? Там же нет ничего особенного, только ваш шисюн. Вы правда пришли сюда в погоне за А-Лином? Цзян Чэн рявкнул: — А как же иначе?! Кого ещё мне тут искать?! Лань Сичэнь воскликнул: — Не отвечайте ему! Цзинь Гуанъяо всегда умело обращался со словами. Едва вступив в беседу с Цзян Чэном, Ляньфан-цзунь тут же начал отвлекать Главу Ордена Цзян, с лёгкостью играя его эмоциями и отводя его внимание в сторону. Он продолжил: — Что ж. Видите, господин Вэй? Ваш шиди пришёл вовсе не за вами. Он даже взглядом вас удостоить не желает. «Вон оно что. Вэй сюна увидел и не может стерпеть теперь. У него сейчас истерика начнётся. Впрочем как и всегда…» Вэй Усянь ответил вместо него: — Какие странные речи вы ведёте. Глава Ордена Цзян далеко не первый день так со мной обращается. Неужели вы считаете, что я нуждаюсь в вашем напоминании? Цзинь Гуанъяо сокрушённо вздохнул. — Глава Ордена Цзян, только посмотрите… Ох и сложно же быть вашим шисюном! Цзян Чэн дал не менее колкий ответ: — Глава Ордена Цзинь, разве быть вашим названым братом не сложнее?! Цзинь Гуанъяо вовсе не беспокоился о том, слушает ли его Цзян Чэн. — Глава Ордена Цзян, я слышал, вы вчера без повода закатили скандал в Пристани Лотоса: бегали с мечом, принадлежащим Старейшине Илин, и приказывали каждому встречному вынуть его из ножен! Цзян Чэн атаковал одновременно Цзыдянем и Саньду, яростно крича: — А ну закрой свой рот! Цзинь Гуанъяо, не обращая внимания на выпад, с ухмылкой продолжил: — И тут мне вспомнилось. Ещё тогда, давно, молодой господин Вэй был столь своеволен и легкомысленен, что никогда не носил при себе меч, каждый раз изобретая новые отговорки. Мне всегда это казалось весьма занимательным обстоятельством… А вы как считаете? Цзян Чэн взревел: — Что ты хочешь этим сказать?! Цзинь Гуанъя повысил голос: — Глава Ордена Цзян, вы воистину человек выдающийся. Самый молодой глава ордена, самостоятельно восстановивший Орден Юньмэн Цзян с нуля. Я восхищён вами. Однако мне помнится, что в прошлом вы ни в чём не могли превзойти господина Вэя. Не расскажете, как вам удалось подняться в силах выше него во время Аннигиляции Солнца? Возможно, вы приняли некий золотой эликсир (1)?! (1)Оригинальная фраза: некий эликсир золотого ядра. Треск цзыдяня, звук мечей. Цзинь Лин же отчаянно выкрикнул: — Дядя, берегись! Глухой звук, словно кого-то проткнули мечом, стон Цзян Чэна. Хуайсан тихонько приоткрыл второй глаз. В это время Цзинь Гуанъяо поспешно подошёл и запечатал духовные каналы Цзян Чэна. Затем вынул из рукава платок, тщательно и с брезгливым выражением на лице стёр кровь с гибкого лезвия и снова обернул меч вокруг пояса. Цзинь Лин сразу же бросился поддержать Цзян Чэна. Лань Сичэнь со вздохом произнёс: — Без резких движений, медленно помоги ему сесть. Цзян Чэн бросил Цзинь Лину: — Пошёл прочь. Вдруг раздался издали лай собаки и так же внезапно оборвался с жалобным визгом. Цзинь Лин содрогнулся и закричал: — Фея, беги! Они хотят убить тебя! Вскоре Су Шэ, вне себя от ярости, ворвался в храм через завесу дождя. Цзинь Гуанъяо: — Почему её до сих пор не убили? Лицо Су Шэ исказилось ненавистью. — Подчинённые бессильны. Эта трусливая псина исполняется отваги только в присутствии сильного покровителя. А как видит, что ситуация не благоприятная и врага не одолеть, бежит, поджав хвост. Да так, что никому не угнаться! — Боюсь, она приведёт ещё кого-то на помощь. Нужно как можно скорее закончить начатое. Су Шэ: — Толпа никчёмного отродья! Пойду потороплю их. Цзинь Лин обратился к Лань Ванцзи: — Ханьгуан-цзюнь, не найдётся ли ещё подушки? Лань Ванцзи поднялся и отдал Цзинь Лину подушку, на которой сидел сам. Цзинь Лин поспешно произнёс: — Спасибо! Не стоит, всё-таки лучше я отдам свою… Лань Ванцзи ответил: — Нет нужды. Вдруг из внутренних чертогов послышались восторженные ликования: — Глава Ордена! Нашли! Показался угол! Цзинь Гуанъяо быстрым шагом направился во внутренние чертоги. — Поторапливайтесь, копайте дальше! Соблюдайте крайнюю осторожность. Времени не так много. Хуайсан снова закрыл глаза. Хотелось рыдать. Мало того, кажется на этот раз он вдобавок ко всему еще и серьезно простудился. Ничего не оставалось делать, как крепиться и держаться изо всех сил. «Хуайсан, засунь свои эмоции поглубже и не отсвечивай. Не все дела еще сделаны. Да, мерзко, да, жутко. Но не позволяй себе испортить всё дело. Не позволяй. Терпи. Крепись.» Надо быть начеку. Он уже знал, что сейчас будет вторая часть трагикомедии. Цзинь Гуаньяо во внутреннем помещении ждал сюрприз. В это момент Цзинь Лин сказал: — Дядя, как хорошо, что ты отразил атаку струны, иначе быть беде. Цзян Чэн прошипел: — Лучше закрой свой рот! Вэй сюн прошептал: — …Ты знал? Потом тихо выдохнул: — …Вэнь Нин. Тишина. В тишине было слышно как переговариваются между собой Вэй сюн и Лань Чжань. — Когда он всё рассказал? — Когда ты потерял сознание. — Значит, вот как мы выбрались из Пристани Лотоса?! — Он чувствует себя виноватым. Вэй Усянь немного раздражённо пробормотал: — …Я столько раз просил его, настаивал, что нельзя рассказывать! Неожиданно заговорил Цзян Чэн: — Что нельзя? Лань Чжань и Вэй сюн замолчали. Послышался наполовину обиженный, наполовину саркастический голос Цзян Чэна: — Вэй Усянь, ты поистине образец бескорыстия и величия. Совершил все на свете хорошие поступки, да в придачу никому об этом не рассказал, вынес все унижения ради великого дела. Как это трогательно. Должен ли я теперь упасть на колени и со слезами благодарить тебя? «Ой дурак! Лучше бы промолчал. Он лучше выглядит когда молчит.» Даже Цзинь Лин это понял. Он воскликнул: — Дядя! Вэй сюн едва слышно проговорил: — Я не просил тебя о благодарности. Цзян Чэн громко хохотнул: — Ха! Ну конечно, совершив благой поступок и не попросив о благодарности, ты вознёсся к самым вершинам. Куда мне до тебя! Неудивительно, что отец при жизни часто повторял, что ты и есть тот, кто по-настоящему понимает девиз Ордена Юньмэн Цзян, кто почитает его традиции. «О небеса, что он болтает? Что за человек такой?» Хуайсан был в ужасе. Да, вот она и раскрылась ему, раскрылась эта страшная правда. Но нисколько не задела душевные струны Цзян Чэна. Вместо благодарности вот это! Злость и тупое раздражение. Вэй Усянь, не в силах больше слушать, перебил: — Довольно. Цзян Чэн сорвался: — Что — довольно? Думаешь, сказал — довольно, и на этом всё кончено? Тебе лучше знать! Ты во всём сильнее меня! Природный потенциал заклинателя, духовные и моральные качества, вы разбираетесь в этом лучше, мне до вас далеко… тогда что я из себя представляю?! «Эгоист. Тупой и недалёкий эгоист и псих. В такой момент он думает только о том, как он выглядит в глазах других.» Послышались звуки борьбы. Цзинь Лин взволнованно выкрикнул: — Дядя, твои раны! Ханьгуан-цзюнь, проявите снисхождение! Лань Ванцзи же ледяным тоном бросил: — Цзян Ваньинь, следи за словами! Лань Сичэнь произнёс: — Глава Ордена Цзян, вам нельзя излишне волноваться. Ещё пара таких криков — и ваше состояние ухудшится. Цзян Чэн, не обращая внимания ни слова Лань Сичэня, продолжал орать: — Почему? Вэй Усянь, мать твою, почему?! Вэй Усянь резко переспросил: — Что — почему? Цзян Чэн: — Сколько всего наш клан тебе дал?! Очевидно же, что это я — его настоящий сын, это я — истинный наследник Ордена Юньмэн Цзян, и столько лет ты во всём превосходил меня на голову. А за данное тебе воспитание платой стала жизнь! Жизнь моего отца, моей матери, моей сестры и Цзинь Цзысюаня! Из-за тебя… у меня остался только Цзинь Лин, а его родители погибли! «Ну что за идиот!» Цзян Чэн всё не унимался, продолжая браниться: — Вэй Усянь, так кто же всё-таки первым нарушил клятву, кто предал наш орден? Ты сам мне говорил, что в будущем я стану главой ордена, а ты станешь моим подчинённым, будешь всю жизнь меня поддерживать. Что в Ордене Гусу Лань будут Два Нефрита, а в Ордене Юньмэн Цзян — Два Героя. Что ты никогда не предашь меня, не предашь Орден Цзян! Чьи это были слова?! Я спрашиваю тебя, чьи это были слова?! Или ты проглотил их вместе с языком?! Все молчали, он же разъярялся всё сильнее: — И что же в итоге? Ты бросился защищать посторонних людей, ха-ха! Да ещё из клана Вэнь. Сколько риса ты съел с их рук, если ни секунды не сомневаясь предал нас?! А наш клан для тебя ничего не значит?! Ты совершил все на свете геройства, а на каждый твой дурной поступок нашлось оправдание — так вышло поневоле! Не было иного выхода! Какие невыразимые страдания ты перенёс! Страдания?! Ты выставлял меня полным идиотом, ничего мне не сказав!!! Сколько всего ты задолжал нашему клану? Разве я не должен тебя ненавидеть? Разве я не могу тебя ненавидеть?! Но почему сейчас я как будто должен — наоборот — извиниться перед тобой?! Почему я непременно должен чувствовать себя так, будто все эти годы я разыгрывал из себя, мать его, шута?! Что я теперь собой являю? Получается, поделом мне, что теперь я ослеплён светом твоего сияющего великолепия, так что глаз невозможно открыть?! Разве я не должен тебя ненавидеть?! Крик Цзинь Лина дал понять Хуайсану, что Лань Чжань наконец разозлился: — Ханьгуан-цзюнь! Мой дядя ранен… Цзян Чэн влепил племяннику затрещину, так что тот повалился на пол, и заорал: — Пусть нападает! Боялся я этого второго Ланя! Цзян Чэн глубоко вздохнул и разревелся как напрочь отчаявшаяся брошенная женщина. — …Почему… Почему ты не сказал мне?! Цзян Чэн до хруста сжал кулаки и с силой ударил о землю. «Ты хотел бы безоглядно ненавидеть Вэйсюна? Но сейчас, когда у тебя внутри приводит духовные силы в движение то самое золотое ядро, ты не можешь найти в себе сил для безоговорочной ненависти. Не можешь. Возможно теперь ты всю жизнь проведешь в унынии и невыносимых страданиях, не в силах посмотреть Вэй сюну в глаза. Теперь, когда в твоей душе появился непреодолимый барьер. Ведь ты заполучил это лишь благодаря невосполнимой жертве. А значит это вовсе не твои успехи, не твои заклинательские достижения. Да, где-то ты выиграл, но в то же время и проиграл, навсегда утратив возможность превзойти кого-либо. Потому что это не твоё. И все остальное это не твои достижения, а Вэй сюна. Как права была мадам Юй, когда говорила: «Тебе никогда не превзойти его.» Да. Никогда. Хотя…я теперь тоже не осмелюсь посмотреть ему в глаза…после того, что со мной сделали…» Давясь слезами, Цзян Чэн произнёс: — …Ты же говорил, что когда я стану главой ордена, ты станешь моим подчинённым, будешь всю жизнь поддерживать меня, никогда не предашь Орден Юньмэн Цзян… Это были твои слова. Спустя несколько секунд молчания Вэй сюн произнёс: — Прости. Я нарушил обещание. Цзян Чэн всхлипнул. Через мгновение он вдруг усмехнулся. В его тихом голосе звучала язвительная насмешка: — Даже в такой момент ты продолжаешь говорить мне «прости». Какая я, должно быть, драгоценная персона. Неожиданно он сказал: — Прости. Вэй Усянь ответил: — …Тебе не нужно просить у меня прощения. Пусть это будет моей платой клану Цзян. Цзян Чэн снова всхлипнул. Раздался его хриплый голос: — …Платой моему отцу, моей матери, моей сестре? Вэй Усянь ответил: — Ладно. Все уже в прошлом. Не будем больше об этом. Хуайсан его прекрасно понимал. Он представил себе, что чувствовал Вэй сюн и ему стало жутко. Эти ощущения от вырезания ядра. Наверняка это невыносимая боль. Его сердце болезненно сжалось. Вэй Усянь: — Ох, тебе… не стоит больше вспоминать об этом. Хотя я прекрасно знаю, что ты, со своим характером, всё равно будешь помнить всегда… и всё же, как бы сказать… Сейчас мне правда кажется… что всё уже в прошлом. Слишком много времени утекло, нет нужды вновь переживать из-за этого. Хуайсан в этот момент все еще переживал свое унижение, почувствовал, что то, что произошло с ним ничто с той болью, которую пережил Вэй сюн. Он представил весь этот кошмар и ощутил реальную боль, что невольно застонал. Он с трудом приподнялся с земли, и растерянно спросил: — Где это я? Хуайсан приподнялся. Вэй Усянь и Лань Ванцзи в этот момент сидели, тесно прижавшись друг к другу. Лань Чжань смотрел на Вэй сюна нежным взглядом, впрочем это уже не удивляло. Хуайсан попытался сесть. Резкая боль прошила все тело. Хуайсан не смог сдержать возгласа боли к которому примешивался страх. Страх догадки, что все-таки произошло самое ужасное в его жизни. «Что теперь делать? Как теперь с этим жить?» Вэй сюн в этот момент внимательно посмотрел на Хуайсана. «Не смотри на меня, Вэй сюн, не смотри. Я недостоин теперь даже твоего взгляда…» Но самое страшное было то, что Хуайсан снова вспомнил все что произошло недавно в лесу и осознал страшную правду. Он отчётливо понял, что и сам недостоин теперь даже смотреть в сторону прекрасного одноклассника. Недостоин говорить с ним. Он теперь хуже продажной женщины. Даже хуже того, грязнее свиньи. Хуже даже самого Цзинь Гуаншаня. Он мерзок даже самому себе. Сознание снова помутилось, перед глазами все плыло. Все казалось нереальным. «И правда, где я? Или мне только кажется, что я в храме? А на самом деле я остался в лесу? Что происходит? Может я в бреду? Кажется и температура поднимается. Может это и не люди вовсе, а привидения? И это сейчас какой-то морок или мой горячечный бред? Может я умер и уже в аду? И меня сейчас будут жарить на сковородке? Это моя расплата за беспечность? Так глупо потерять свою честь? Столько времени беречь себя ради памяти о своей единственной и безответной любви? И так глупо потерять? Потерять себя. Потерять все, чем дорожил. » Взгляд Хуайсана медленнл переместился наверх. На него смотрела огромная золотая статуя, саркастически улыбаясь и сверкая ямочками. Хуайсан вдруг осознал, что ничего не происходит. Вспомнил, что Вэнь Нин приготовил сюрприз для Гуаньяо. Да и дагэ до сих пор нет. В задней зале тишина. Неужели ловушка? Или это его бред? Или он еще там, валяется под навесом? А мерзкая шавка Су Шэ надругался и убил его, бросив в лесу.