Незнайка.

«Перевернута последняя страница. Мне казалось, что нет смысла дальше жить. Бьётся сердце словно ранения птица. Оно хочет снова жить и вновь любить. И душа хочет надеяться и верить. Неожиданно займётся вдруг рассвет. И ворвется вновь в распахнутые двери. И мне снова, как тогда, пятнадцать лет. И я снова побегу ловить фазанов. И мы снова ловим рыбу из ручья. И опять я от любви как будто пьяный. О тебе опять поет душа моя. Расцветает ярким цветом мое лето. Летний дождик и ромашка на лугу. И деревья нежной зеленью одеты. Все мгновенья в своем сердце сберегу.» Хуайсан никогда не думал, что ему снова придётся после всего этого увидеть белый свет. В тот момент, когда он ощутил как меркнет сознание, он был полностью уверен, что уже не проснётся. Его сознание уже летело по тёмному тоннелю, где впереди брезжил смутный голубоватый свет. «Всё… Я умер,» — была последняя мысль перед тем, как сознание вовсе померкло. Он смутно ощущал моменты, когда его пытались привести в чувство, но он снова терял сознание. Отказывался от лекарств и не собираясь дальше жить, снова проваливался в черноту. Он не знал сколько прошло уже времени. Времени уже не существовало. А была большая чёрная дыра, куда он провалился, казалось, уже окончательно. Медленно умирающее сознание вдруг встрепенулось от звука до боли знакомого голоса. Голос вырвал его и закружил в водовороте воспоминаний и неожиданных ощущений. Или снов? — Хуайсан! Вэй Усянь ураганом влетел в покои друга. Хуайсан с трудом открыл глаза, ещё не понимая, что это. Бред или галлюцинации в умирающем мозгу? Но… Нет. Это был не бред и не видение. Это был Вэй сюн! Собственной персоной! Увидев бледного, угасающего Хуайсана, Вэй Усянь подскочил к нему: — Хуайсан, зачем ты это сделал? Зачем? Хуайсан с трудом разлепил пересохшие губы: — Вэй сюн, не сердись… — Я не сержусь. Я беспокоился! Ты уже месяц лежишь без сознания! Я не нахожу себе места! — Прости… — Что прости? Но зачем? Зачем такие страшные жертвы? — Оно с самого начала предназначалось для тебя. — Что? Как это возможно? Все эти годы ты усиленно тренировался, чтобы… — Чтобы отдать тебе его… Вэй Усянь опустился на колени перед кроватью: — Но, зачем? Зачем? Скажи мне? — Прости, — с трудом прошептал Хуайсан, — прости, что ничего не сказал тебе. Это ядро с самого начала предназначалось тебе… Вэй сюн оторопел: — Мне? Постой… Хуайсан, я не понял. Ты говоришь… Он прервался на середине фразы и уставился на Хуайсана. — Подожди, я что-то ничего не пойму. — Я давно это задумал… И оно привыкло к этой мысли. Оно знал… своё предназначение…и с удовольствием пошло к тебе… Вэй сюн только открыл и закрыл рот. Хотел что-то сказать, но снова помолчал. На прекрасном лице была такая палитра эмоций, что Хуайсану стало жаль друга. Он пошире раскрыл глаза и уставился на прекрасное лицо Вэй сюна. Через минуту Вэй сюн только обрёл дар речи: — Но…как ты узнал? Хуайсан прошептал: — Я…догадался… — И…давно? — Очень… Еще до могильника… — Ты…ты наблюдал за мной? Хуайсан кивнул. — Но…почему ты мне тогда ничего не сказал? — Я боялся… — Но…чего именно? — Причинить тебе боль… — И потому решил развивать золотое ядро? Хуайсан, годы учебы в Гусу не послужили толчком для такого подвига. Ругань твоего дагэ не сделала из тебя заклинателя…а тут… Хуайсан вздохнул: — Вэй сюн, прости меня… — Что ты? Это я должен просить у тебя прощения. Вэй сюн погладил руку друга. Казалось, в глазах его блеснули слёзы. — Хуайсан, спасибо тебе. Он снова помолчал, потом спросил: — Можно я тебя обниму? Хуайсан ощутил как по его щекам потекли слезы. — Столько лет… Столько лет… Как я не замечал этого? Прости. — Ты ни в чем не виноват… Это…мой выбор… Вэй сюн протянул руку и смахнул легким движением слезинку со щеки друга. Потом поправил ему подушку, осторожно приподнял его и помог сесть. После того присел поближе и заключил в объятиях. Хуайсан уже плакал навзрыд, положив голову на плечо друга и вовсю не стесняясь своих слёз. — Хуайсан, не плачь…а то я тоже заплачу. Ты даже не представляешь, что я сейчас чувствую. Прости меня, Не сюн, прости, что был недостаточно внимателен к тебе. Спасибо, большое спасибо тебе. — Вэй сюн, тебе не стоит благодарить меня. Оно с самого начала было, действительно, твоё… И оно давно уже просилось к тебе… Я все равно не смог бы удержать его… Вэй сюн тихонько отстранил Хуайсана, положив его обратно на подушки. Внимательно посмотрел в осунувшееся и заплаканное лицо: — Не сюн, тебе нельзя находиться одному. Никак нельзя. Ты достоин простого человеческого счастья. Тебе нужен надёжный и верный друг рядом. Тем более сейчас. Хуайсан смотрел в прекрасное лицо Вэй сюна: — У меня был ты. Ты всегда был для меня самым лучшим другом. Мне этого достаточно. — Это да, Хуайсан. Я почти месяц просидел здесь в ужасной тревоге. Мы перепробовали все гусуланьские средства. — Как тебя Лань Чжань отпустил на целый месяц? — У него не было выбора. Он сам ещё не отошёл от шока. Твой поступок взволновал всех нас. Но ты был при смерти. Еле удалось вытащить тебя. — Прости… — Ну что ты? Это я должен просить прощения. Но…пойми…я не смогу находиться возле тебя все двадцать четыре часа в сутки всю жизнь. — Я понимаю… — Не понимаешь. Я другое имел ввиду. Я не смогу жить у тебя. Хотя должен бы. Да и ты не можешь жить только одними воспоминаниями. Тебе кто-то нужен рядом. Тебя нельзя оставлять одного в таком состоянии. Обязательно должен быть кто-то надёжный рядом. Когда рядом с тобой будет кто-нибудь, тогда я смогу быть спокойным. Хуайсан вздохнул. — В общем я сейчас пойду и поговорю. Скажу, что тебе нужна помощь. — Ну что ты, Вэй сюн. Кто захочет торчать возле меня круглыми сутками? — А Мо Сюаньюй? Разве вы не стали друзьями? — Ты уверен? Я даже не знаю, нужен ли я ему. — Нужен, нужен. За этот месяц он уже не раз справлялся о твоём здоровье. — Но…я был без сознания все это время. И привёл меня в чувство ты первый. Я не думаю, что он способен вот так как ты ворваться в мои покои… — Возможно, он просто стесняется? Ты же знаешь его. — Но…почему? Почему стесняется? — Почему? Хуайсан, ты еще спрашиваешь? Кто ты и кто он? Ты глава великого ордена. А он всего лишь староста в деревне Мо. — Но…ведь он вступил в наследство…он глава ордена. — Он еще не ощущает себя главой. Пока дела не принимал у Цзинь Лина. Хотя помогает в особо трудных делах. Дело в том, что Цзинь Лину все-таки тяжело. Слишком рано на него взвалили ответственность. — Так он сейчас где? — В деревне Мо надо навести порядок. — Ну и что? Что в этом такого? — А в том, что он человек воспитанный. Он мальчик домашний, у него хорошие манеры. Он ни за что не станет надоедать человеку, который занимает гораздо высокое положение, чем он. — Почему я занимаю более высокое положение? Я так и не понял… — Потому, что орден Ланьлин Цзинь уже не тот. Он покрыл себя несмываемым позором. И теперь надо приложить немало усилий, чтобы вернуть ему былую славу. — Но ведь вроде Цзинь Лин возместил ущерб пострадавшим. — Еще не все предатели выявлены. Еще есть недовольные. Да и доверие населения утеряно. А это значит, что положение главы там довольно шаткое. — Мы можем им как-то помочь? — Мо Сюаньюй с Цзинь Лином стараются, мы с Лань Чжанем тоже помогаем. Даже Цзян Чэн как-то прошёлся со своим цзыдянем. Пришлось усмирить некоторых недовольных. Так что твоя помощь не требуется. — И что мне теперь делать? Вэй сюн снова убрал слезинку со щеки Хуайсана. — Тебе бы следовало самому теперь попробовать проявить больше внимания к Мо Сюаньюю. — Но я теперь…как смогу это сделать… — Ничего. Я сам сейчас нанесу ему визит и передам твою просьбу. Он снова осторожно привлек к себе Хуайсана: — Хуайсан, спасибо тебе еще раз. И прости меня. Как-то я сказал своему племяннику, что есть два слова, которые, если он не научится их говорить, то рано или поздно он произнесет их в слезах. Но, похоже это больше касалось меня. Теперь я просто не в состоянии произнести эти два слова без слёз. Хуайсану было хорошо в обьятиях друга, даже боль, казалось отступила. Он так не хотел отпускать Вэй сюна. — Это ты меня прости, Вэй сюн. — За что? — За то, что довел тебя до слёз. — Это не страшно. Иногда и мужчинам надо поплакать. Это даже полезно. Промывает могзи, очищает душу и помогает ровнее биться сердце. Слезами можно раны промывать. Так они скорее затягиваются. Вэй сюн улыбнулся сквозь слезы. Они долго не могли сдержать слез, обнимая друг друга. Хорошенько наревевшись, они ещё долго молча обнимали друг друга, пока их плечи не перестали вздрагивать. Когда им стало легче, Вэй сюн встал: — Хуайсан, тебе нужно привести себя в порядок. Негоже встречать Мо сюна в таком заплаканном виде. Он взял чашу с водой, полотенце, осторожно обтер мокрым полотенцем лицо Хуайсана, потом подал сухое полотенце, чтобы вытереться. Взял своими прекрасными пальцам руку Хуайсана, тихонько сжал: — Я скоро. Примерно через пару часов он уже входил в спальню Хуайсана с прекрасным молодым человеком. Хуайсан смотрел на них во все глаза. Казалось, что столько красоты вытерпеть невозможно. Теперь когда оба высоких, шикарных красавца стояли рядом, было заметно, что они родственники. Хуайсан вздохнул и тихо залюбовался. Молодой господин Мо изящно поклонился и присел рядышком с кроватью на табурет: — Глава Не, как вы себя чувствуете? Хуайсан только переводил взгляд с одного на другого. Вэй сюн улыбнулся: — Мо сюн, можно не так официально. Всё таки вы ведь друзья. Хуайсан кивнул: — Называй меня просто по имени. — Как лучше? — Как тебе больше нравится. А, впрочем, зови меня просто Хуайсаном. Я привык, меня близкие друзья всегда так называют. А можно я тебя буду называть Мо сюн? Молодой Мо улыбнулся. — Можно. Улыбка его была тёплая и ласковая. Какая-то уютная и домашняя. Хуайсан потянул руку, взял за руку Мо Сюаньюя и легонько пожал её: — Спасибо тебе, Мо сюн. — За что? — За то, что пришёл, за то, что согласен звать меня по имени. Вэй сюн сказал: — Ну, я пойду, Хуайсан? Теперь ты не один. Мо сюн, позаботься о нашем Хуайсане. Не оставляй его, пожалуйста. Я доверяю тебе своего друга и одноклассника. С которым мы не одну бочку вина выпили. Береги его. Он мне очень дорог. Мо Сюаньюй улыбнулся: — Хорошо. — Давайте, братцы. Не хулиганьте тут. Я пойду. Вэй сюн попрощался и вышел. Легко прошелестел шёлк лёгких чёрных одежд, оставив за собой неповторимый аромат горных трав и цветов. А так же немного лотосов. Хуайсан вздохнул: — Ушел… Мо сюн, я оказался в таком состоянии по своей инициативе. Мо Сюаньюй кивнул: — Я знаю. Брат мне все рассказал по дороге. — Мне немного неудобно беспокоить тебя было. Но он настоял. — Нет. Все хорошо. Я рад помочь. — В деревне твое отсутствие не будет слишком заметно? — Нет, все нормально. Я поручил своему управляющему вести пока дела. Только если произойдет что-то важное, что потребует моего присутствия, в таком случае я быстренько слетаю и решу проблему, потом снова вернусь. Итак, у Хуайсана теперь появилась своя личная сиделка. Мо сюн промывал ему рану, бинтовал и прикладывал мазь. Поил его лекарством и помогал справляться с бытовыми мелочами. Когда случалось что-то в деревне Мо, тогда Мо Сюаньюй звал лекаря, спешно покидал Хуайсана и мчался решать проблемы. Однажды Хуайсан предложил: — Может послать наших адептов для защиты жителей? Мо Сюаньюй покачал головой: — Не сюн, спасибо. Я сам пока справляюсь. Хуайсан вздохнул, он вспомнил что сам по себе Мо Сюаньюй очень силен, несмотря на утончённый вид и аристократическую внешность. Временами Хуайсан ловил себя на том, что не отрывает взгляда от прекрасного профиля, любуясь изящной и утончённой красотой парня. Конечно, это был не огненный и гиперактивный Вэй сюн. Он был спокойным, уютным и домашним. А его красота была больше холодной и классической. Но в целом это был прекрасный человек, смелый, надёжный, честный и отважный. Хуайсан сам не заметил как стал привязываться к нему. Он отчаянно скучал, когда молодого господина Мо рядом не было. Но он твердил себе: «Нет, я не могу так быстро переключиться. А как же Вэй сюн? Ведь я люблю его. Хуайсан, успокойся.» Его сердце начинало биться чаще, когда прекрасный парень входил к нему в комнату. Но Хуайсан возражал своему сердцу: «Не нужно. Ему это вряд ли нужно. Тем более, ты не знаешь как он смотрит на подобные вещи.» Но душа замирала в восхищении когда он садился рядом на краешек кровати, чтобы подать поднос с едой или помочь умыться. Хуайсан снова вздыхал про себя: «Хуайсан, прекрати думать о нем. Я люблю только Вэй сюна. Нельзя быть таким распущенным. Ты не коллекционер.» А когда Мо сюн перевязывал и обрабатывал рану, касаясь лёгкими изящными пальцами его кожи, Хуайсан ощущал как его тело покрывается мурашками. Но он ругал себя: «Нельзя так, нельзя.» Они подолгу беседовали. Теперь они многое узнали друг о друге. Знали о детстве друг друга. Знали о годах учёбы. Об увлечениях друг друга. Хуайсан даже рассказал ему о том, что пишет стихи и ведет дневник. А так же показал ему некоторые свои картины и наброски. Они чувствовали, что стали не просто друзьями. Они были теперь близкими друзьями. Мо Сюаньюя уже не смущало, что его друг глава великого ордена. Не смущало и то обстоятельство, что он был простым старостой в деревне и главой ордена, который теперь не скоро поднимется с колен. А Хуайсан продолжал бороться с сомнениями по поводу себя. Когда они впервые вышли на прогулку, опираясь на руку друга, Хуайсан ощутил такую палитру эмоций, что его испугал подобный факт. Он мысленно отругал себя: «Хуайсан, прекрати маяться ерундой. Смотри, чтобы он не догадался о таком состоянии. Вряд ли его интересуют парни. А если даже интересуют, то у него есть уже друг. Тот самый одноклассник. Возможно вполне, что их могло что-то связывать. Так что тебе тут ничего не светит.» Через время Мо сюн заговорил о том, что неплохо было бы заняться восстановлением ядра: — Если есть хоть маленькое зернышко, то можно начать развивать его заново. — Это невозможно. — Мы можем узнать. Мо Сюаньюй привел к Хуайсану Вэнь Нина и того самого доктора, который помогал при операции. Тот долго щупал пульс, что-то думал про себя. — Господин лекарь, ну что скажете? — Мне нужно поискать в древних трактатах, что можно сделать в таком случае. Вэнь Нин кивнул и повторил то же самое. Они поговорили и ушли. Хуайсан поднял голову: — Может уже оставим как есть? — Думаю, не помешает узнать. Хуайсан вздохнул. Через неделю Вэнь Нин снова пришёл со своим родственником. Тот принес толстую книгу. — Мы нашли способ. — Где же? — В библиотеке Гусу Лань. — Что же там? — Есть небольшая надежда. — Какая же? — спросил молодой господин Мо. Вэнь Нин открыл книгу на нужной странице: — Вот. Здесь написано. Он начал читать: — «Если ядро не было уничтожено, а просто было передано другому человеку, то от него может остаться память. Это означает что есть возможность вырастить новое, если есть генетическая предрасположенность. Но для этого нужен довольно сильный партнер по самосовершенствованию» Хуайсан удивлённо посмотрел на Вэнь Нина. Вэнь Нин добавил: — Но существуют сроки. Если само ядро вырезали уже довольно давно, то полость в даньтяне постепенно зарастает. — И какой срок? — спросил молодой Мо. — Сроки от года до двух примерно. Это значит, что партнёра надо найти в течение года, как минимум. Все вдруг замолчали. Каждый думал о своём. Через некоторое время Мо Сюаньюй сказал: — А это значит, что можно после выздоровления продолжить тренировки. Лекарт и Вэнь Нин посмотрели на него с какой-то странной надеждой. Хуайсан вздохнул. — Кому я нужен? — Давайте не будем думать о негативном. Правда, молодой господин Мо? Тот улыбнулся. Благодаря стараниям молодого Мо и хорошему уходу, вскоре Хуайсан уже мог свободно ходить и сам понемногу заботиться о себе. Первым делом он пошёл проверить клетку с канарейкой. С ужасом обнаружил… Вернее… Не обнаружил клетки с канарейкой. В панике он заложил коляску и помчался к Вэнь Нину. Вэнь Нин вспомнил, что Сычжуй принёс клетку и повесил в кабинете. Но, там клетки не оказалось. Пока они в закрытом от всех помещении делали операцию, кто-то украл птицу вместе с клеткой. Хуайсан был в ужасе. — Что делать? Что делать? Он никому ничего не сказал, в панике побежал заложил коляску и помчался к Вэй сюну. Тот был в своей любимой лаборатории. Хуайсан с порога бросился к нему: — Вэй сюн!. Беда! — Что случилось, Хуайсан? На тебе лица нет. — Канарейка пропала! — Хуайсан, сядь. Успокойся. Хуайсан не мог найти себе места, он металсся по пещере. — Хуайсан. Успокойся. — Не могу. Как я так прозевал? Как? Сильная рука дурашливо притянула его за талию. Ощущая, как замирает от страха и восторга сердце, Хуайсан забарахтался в железных обьятиях. Над ухом раздался чарующий голос: — Ничего. Поймаем тебе новую канарейку. Я помогу. — А…к-как же со с-старой? — вдруг начал заикаться Хуайсан. — Все нормально. — Вэй сюн, как ты можешь шутить в такой ситуации? — Мы её найдём. Я знаю кто украл клетку. — Кто же? — Один из тех, кто лежал в больнице. Цзинь Чань. — Как ты узнал? — Он сбежал в этот день. Вэнь Нин не обнаружил его на месте. — Почему я не знаю? — Ты был в отключке. — А если они нашли твои записи? — Не нашли. И не найдут. — Почему? — Они все это время были у учителя Ланя. Он отдал их мне. И половину тигриной печати. — Как так вышло? — Когда Цзян Чэн вышиб нашу милую канарейку из учителя Ланя, у того осталась половинка печати и рукопись. — Вот как? — Да, теперь нам осталось только ждать. Твой управляющий отправил адептов сторожить могилу верного пса нашей птички. А я пустил слух, что вернул себе свои записи и артефакты. Так что, жду теперь гостей. — Что теперь делать мне? — Ничего. Тебе сейчас опасно путешествовать без ядра. Давай я тебя доставлю домой. — А как же возница? Если опасно. А он адепт нашего ордена. — Хорошо. Я сейчас позову учеников, пусть они тебя проводят. — Да что ты, не нужно. — Нужно. Итак, Хуайсана взялись проводить домой. Но по дороге на них напал злой дух. Ученики сражались храбро, но не могли одолеть его. Мало того, злых духов начало прибывать. Бой стал неравным. Ученики продолжали сражаться, но не могли одолеть. Мало того, мощь духов заставила их отступить. Один юноша уже был ранен. Хуайсан сдавшись комочком в своей повозке, мог только молить небеса. Ему не было страшно, он очень боялся за людей. Вдруг с неба упала ярко-белая вспышка, мигом разогнав злых духов. Прямо с небе к ним спустился молодой господин Мо! Ученики обрадовались и приаетствовали громкими возгласами своего спасителя. Вскоре злые духи лежали на земле, испуская громкие вопли и скукоживаясь, словно опавшие листья. Молодой Мо протянул в их сторону меч и они вспыхнув, рассыпались кучкой пепла. Он тут же отпустил парней, велев им позаботиться о раненом. — Я провожу домой главу Не. Ещё раз поблагодарив его и забрав раненого, ученики пошли назад в лечебницу. Мо Сюаньюй проводил Хуайсана прямо до дома и лично провел в покои. — Спасибо тебе большое. — Ну что вы. Все нормально. Не благодарите. — Как ты нашёл меня? — Я пришёл навестить вас. И прибыл в тот самый момент, когда управляющий обнаружил вашу пропажу. Поэтому я немедленно отправился в сторону Гусу. — Почему? — Потому, что по логике вы могли пойти только в ту сторону. А значит либо к Вэй Усяню или к Вэнь Нину. Так как управляющий вспомнил про то, что после операции вы вернулись без канарейки. — Странно, почему все про неё вдруг забыли? — Всем было не до неё. Вы забыли в каком вы были состоянии? — Эх, не нужно было меня спасать. — Нужно. — Кому нужна моя никчемная жизнь? Мо Сюаньюй серьёзно посмотрел на Хуайсана: — Нельзя так говорить. Вы дороги многим людям. Хуайсан вздохнул: — Кому? Мо Сюаньюй неожиданно взял его за руку и заглянул в глаза. Хуайсан вздрогнул от внимательного и серьёзного взгляда прекрасных глаз, обрамленных длинными ресницами. Про себя отметил, что их омут затягивает не хуже, чем у Вэй сюна. «Ого… Мистика какая-то… Кажется это у них семейное…» Молодой Мо начал объяснять ему, как маленькому, тихим убедительным голосом: — Как кому? У вас здесь много родственников. Они вас любят. Вы много сделали в самом ордене. Вас очень ценят адепты. Вы дороги моему брату, вас очень любит глава Лань. У вас есть друзья. У Хуайсана вырвалось, совершенно неожиданно: — А ты? — А разве мы с вами не друзья? Ощущая как резко закружилась голова, он прошептал: — Тогда… Не говори мне «вы». Мо Сюаньюй улыбнулся: — Хорошо. Ты. Хуайсан. Хуайсан ощутил, что не может стоять на ногах. Молодой Мо помог ему добраться до кровати, аккуратно уложил и стал прощаться. На прощание он сжал ему тихонько руку. Но голова продолжала кружиться и после его ухода. «Это ещё от слабости,» — решил Хуайсан. Но тут же вспомнил про канарейку. Словно обухом по голове. Хуайсан долго сокрушался, что упустил птицу. «Как же так? Умирать он собрался! Натворил дел. Дуралей! Эгоист! Разнылся, что жизнь ему не мила! Хорошо хоть Вэнь Нин хватился и рассказал Вэй сюну! Ох, Хуайсан, когда уже ты научишься думать не только о себе?» Вечером он писал в дневнике: «Я собирался умереть. О чем я думал? Если бы не Вэнь Нин и Вэй сюн, натворил бы я дел! Хорошо, хоть личность преступника известна. Ох, Хуайсан, Хуайсан! Но, несмотря на все свои просчеты и проколы, у меня странное ощущение. Очень странные. Кстати, я начал замечать, что не могу больше без Мо сюна. Когда его нет, я скучаю. Я даже скучаю по тому времени, когда он ухаживал за мной. Прикасался ко мне, поил с ложечки, давал лекарство, обрабатывал мне шов, перевязывал. Моё сердце замирало. Но, вряд ли это нужно ему! И как так вышло, что я вдруг… Что вдруг? Что? Хуайсан? Или ты боишься это озвучить? И боишься написать? Да. Боюсь… Боюсь ошибиться. Все эти годы я был один. Я так истосковался по сильному, надёжному плечу. Я… Не знаю… Я… Ничего не понимаю… Что со мной? Но какой он сильный! Сильный, смелый и надёжный. Мне с ним не страшно. Мне с ним… Стоп! Хуайсан, успокойся! Он просто очень добрый.» Закрыв тетрадь, Хуайсан спрятал дневник под подушку и вышел на галерею, подышать свежим воздухом. Он стоял возле перил и смотрел на закатное солнце. Малиноаый диск уходил за горизонт, оставляя розовые разводы на стреневых облаках. Лёгкие мазки небесной кисти расцвечивали разными оттенками небо. От лилового до золотистого. Хуайсан залюбовался прекрасной картиной. На фоне этого великолепия ему показалось, что по небу летит на мече прекрасный человек. Ветер развевает длинные густые волосы, играет полами одежды. Кто это? Хуайсан вздохнул. Закрыл глаза, открыл. Образ пропал. Кто-то разговаривал. Голос Мо сюна где-то неподалёку спросил: — Глава Не у себя? Голос управляющего ответил: — Вон он, прогуливается по галерее. — Хорошо. Спасибо. Пойду к нему. — Идите, он давно ждёт вас. Сзади послышались лёгкие шаги. Хуайсан не успел оглянуться. Сильные руки обняли его со спины. Хуайсан сначала удивился. Потом начал рассуждать. Как же он не замечал раньше? Вот оно то самое сильное плечо, на которое можно опереться. Именно оно придавало ему сил и уверенности жить, именно о таком плече он скучал и тосковал все эти годы. Именно его забота вытащила Хуайсана практически из могилы. Именно он совсем недавно помчался на выручку и спас его от злых духов. Да! Он заботился и беспокоился о нем! Это было так… Хуайсан ещё не мог никак найти определение своим мыслям. Но…это было неожиданно и… Так хорошо… Он ему нежен. Да! Именно нужен! И это не просто жалость или доброта. Сердце подсказывало, что это именно то, о чем тосковал он все эти годы. То самое сильное и надёжное плечо. Хуайсан вздохнул с облегчением. Он доверчиво прислонился затылком к этому плечу, ставшего для него за эти месяцы таким родным. Как здорово! Хуайсан снова вздохнул и закрыл глаза. Как хорошо и спокойно на сердце! Как тепло на душе! Как надёжно и уютно! Словно ты вернулся домой после долгих странствий. Захотелось жить. Теперь есть то, ради чего стоит жить! Жить! Жить! Жить! Начиналась новая глава в его жизни. «Летний дождик прошёл. Тёплый, ласковый, лёгкий. Я гляжу из окна, Снова хочется жить. На душе хорошо. Хоть кончается лето. От меня ты ушёл. И я буду тужить. От меня ты ушел Снова в тёплое лето. Но я верю, придёшь. Дожидаясь ответа, Как цветы на лугу Дожидаются лета, Так и я снова жду И надеждой согретый, Я навстречу иду И считаю деньки. И ко мне ты придёшь, Я дождался ответа Своей лёгкой походкой. Приходи, прилети…»