Hyunjin and the Rebirth of the Empire

Тот, кто испытал на себе зло, может забыть его, тот, кто его совершил, — никогда.

А. Маре

      Сотни лодок разбивались о берега Орюкто в попытке достичь его. Остров называли проклятым. «Там нет живого!» — говорили те, кто боялся. Остров был похож на Бермудский треугольник, зазывающий всех попасть на него. Рядом слышались голоса. Голоса одного и того же человека, или не человека, способного лишь одними своими словами изменить разум людям.              — Года слишком быстро проходят, чтобы вести им счет. — слышится голос Бездны.              Единственное здание, стоящее на острове, это полуразрушенный древний храм, заросший деревьями.              Дак-Хван, единственный пассажир на лодке, гребет в силу своего статуса. Медленно, но сильно содрогая воду. На языке он чувствует вкус крови, такой притягательный и немного сладкий. Запах проникает глубоко в сознания и оставляет там кровавый отпечаток.              Он пришвартовывает лодку к полусгнившей деревянной пристани, которая вероятно принимала раньше гораздо больше гостей, чем сейчас. Он поднимается по покрытой мхом лестнице, на которой в некоторых местах отсутствуют ступени. Держаться не за что, все перилла давно съела природа. Король проходит по узкой тропинке к большим воротам, увенчанным каким-то непонятным символом. Здесь пахнет сыростью.       

      ***

             Раньше здесь стоял монастырь, поросший легендами. Однажды на остров приплыл неизвестный человек с полностью черными глазами, в них не было ничего, кроме пустоты. Под молитвы он поднялся к храму и нажал своими руками на огромные ворота, открывшиеся для него без усилий. В полутьме монахи разглядели в нем то ли бога, то ли дьявола воплоти.              Он прошел внутрь, к алтарю, где стояла арка из красного бревна. Притронувшись к ней, она всполыхнула, как спичка, и сгорела дотла за пару секунд. Ошарашенные монахи попадали на колени.              — Отныне и навсегда! Остров, что зовется Орюкто, будет порталом Бездны…              От столь сильных слов из ушей людей пошла кровь, и они замертво попадали на каменный пол храма, молитвы стихли навсегда. Земля разверзлась под храмом, откуда вылезли монолиты, ставшие новыми стенами.              Его прозвали «Чужой». О случившемся узнали и на континенте, после чего запретили всем посещать этот остров.              Но так было написано в старых книгах, которые читал Дак-Хван, когда был ребенком. Оккультистов не существовало, поэтому он сам творил историю зарождения культа.              В восемнадцать он совершил свой первый обряд, призвав из Бездны Чужого.              Пред ним предстал такой же, как в легендах, человек с черными глазами. Из него сочилась черная жидкость, выливающаяся на мраморный пол храма.              — Кто ты? — задал вопрос демон.              — Я — Дак-Хван Кханг, покорно вручаю свою душу тебе, о Правитель Бездны. — без страха в голосе произнес молодой человек.              — Ха! — усмехнулся Чужой. — А не боишься притронуться к Бездне? Не боишься оставить там свою душу ради заполучения желаемого?              — Нет! — быстро ответил Дак-Хван.              Демон подошел ближе к парню, который ощущал холод, исходящий от Чужого. Бог притронулся к нему своей рукой. Мгновение — и вокруг то, чего не было. Пустота, летающие монолиты, черные как ночь, стон и вой, пролетающие по воздуху киты и текущая по ручьям вода.              — Вот — это и есть Бездна. Устрашает? Возбуждает? Твоя душа дрожит? — пытаясь запугать, спросил демон.              — Я всегда мечтал об этом…       

      ***

      

      Дак-Хван заходит внутрь храма, где все как двадцать лет назад, когда он впервые пришел сюда. Перед ним на алтаре возникает Чужой.              — Опять пришел?! Что на этот раз? Позволить тебе переубивать весь народ Кореи? Или сделать правителем всего мира? А?! Что, о великий император, тебе нужно?! — с негодованием спрашивает Чужой.              — А что ты злишься, демон… — с ухмылкой отвечает Дак-Хван. — Я делаю все так, как ты мне говоришь, а взамен получаю то, что хочу. Таков был наш с тобою договор.              Дак-Хван приходит сюда, осознавая, что, вероятно, это последний шанс его на существование, на то, чтобы не превратиться в пепел.              — Я привел тебе столько последователей, разве ты не рад? — спросил, считая себя важным человеком в судьбе Чужого, Дак-Хван.              — О да, теперь в Бездне огромное количество стражей. Ни один не смог совладать с силой Бездны, и лишь ты… Лишь ты терроризируешь мой мир, никчемный человек!              — Но ты же божество, разве не так?              — Ты проливаешь реки крови… Даже я на такое не способен. В тебе нет ничего! Ты — пустота и, видимо, смирился с этим. «Незримый бог, да благословят тебя в каждом уголке королевства…» — как я устал слышать эти глупые молитвы! Исчезни с моих глаз! — сказал, будто гром ударил, демон и испарился.              — Ничтожество… — тихо проговорил Дак-Хван и развернулся к лодке. С острова было хорошо видно, как полыхал Сеул. Король радовался тому, что это его работа. Из его головы не выходил принц, сбежавший прямо из-под его носа.              Дак-Хван хотел не просто прилюдно убить наследника, он хотел издеваться над ним, прежде чем опозорить, повесив. Варварский метод убийства он выбрал не просто так. Убийство мечом — слишком по-дворянски. А вот позорное повешение…              Он отправлял миллионы писем соседним королям, в надежде на то, что принц найдется, но не получал ответов. Мысленно он сжег все королевства, оставив только Пхеньян. Когда он смотрел на себя в зеркало, он разбивал каждое, так как видел в нем Хёнджина, ненавистного ему.       

      ***

             Вновь зайдя во дворец, Дак-Хван пошел в спальню императора, где хотел найти что-нибудь ценное. Все здесь раздражало его глаз. Простое убранство императорских покоев — самое последнее, что хотел видеть король. Он открывал различные шкафы, откуда вытряхивал свитки и свертки, бросая их в огонь, который он развел посередине покоев.              — Мой господин! Ханокдо в двух днях от Сеула, с ним Ян Чонин. — сказал прибежавший слуга.              — О… тэгун… — с огнем в глазах произнес Дак-Хван. — Наконец-то… Ты, созови регентский совет, завтра же! — приказал король слуге, тотчас убежавшему. — Власть будет моей, да! Я — правитель Кореи.              Тяжелой поступью в зал зашел огромных размеров солдат, одетый в доспехи черного цвета, напоминавшие монолит с острова Орюкто, с огромным мечом на спине, в шлеме, чем-то похожим на самурайский.              — Акума, ты как нельзя кстати. Иди и найди мне этого гребанного принца. Плевать я хотел живым или мертвым! Найди! Если будет сопротивляться убей! Иди! — Дак-Хван махнул рукой.              Молчаливый воин лишь глубоко вздохнул и такими же тяжелыми шагами вышел из зала. Было еще долго слышно, как он медленными шагами выходил из дворца, по пути убив пару слуг.              — Акума… сколько же ты мне еще прослужишь? — задался вопросом Дак-Хван. — Демон не способен долго служить, особенно демон от Чужого.               Акума действительно появился слишком внезапно как подарок от Чужого. Именно из-за него армия Дак-Хвана никогда не проигрывала. Сложно было противостоять чудовищу, вылезшему из преисподней, способный одним своим взмахом меча изрубить целый полк хорошо обученных солдат. Его боялись неменьше, чем самого короля. Всегда молчащего демона обходили стороной. А он не стеснялся брать любого попавшегося под его руку человека и двумя пальцами ломать ему шею, наслаждаясь при этом муками и хрустом костей.              — Скоро мой план воплотится в жизнь. — сказал Дак-Хван, выходя из горевшего зала.