Harbingers

Ночь, как и дождь, не спешила заканчиваться; капли сползали по стеклу нехотя, будто в режиме замедленной съемки. Бедствие возвращался не с пустыми руками; даже наоборот, он был обвешан пакетами, как рождественская ель — игрушками. Такие моменты, как этот, ему в глубине его несуществующей души очень нравились: обычные, будничные дела, такие как покупка продуктов, нереально заземляли, почти что заставляя его забыть, кто он есть. И поверить, что он человек. Почти что. Но не вполне. Острое, как лезвие бритвы, чутье среагировало моментально, стоило ему сделать пару шагов от раздвижных дверей придорожного маркета. Внутри машины что-то происходило; он чувствовал, что Йона нуждается в нем прямо сейчас, так, словно ее тихие мольбы о помощи раздавались у него в голове. Это не было похоже на их, Предвестников, телепатию — да и вообще ни на что не было похоже. Борьба паники со здравым смыслом, начавшаяся внутри, не позволяла родиться ответу, что это такое и откуда взялось. Паника велела тут же сорваться на бег, напоминая ему, что Дебс — Предвестница; кричала, заглушая все внешние звуки, умоляла что-то предпринять, спасти Йону. Может быть, в Отчаянии пробудилась заглушенная ее личностью программа из-за прибытия последнего Предвестника? Что она могла сделать беззащитной девушке — в сущности, обычному человеку — она, создание высшего порядка?.. Здравый смысл же окатил его ледяной водой аргументов — и тем победил. Не было причин сомневаться в сестре. Она была пугающей и могла вести себя слишком резко, грубо, даже жестоко временами; но какой прок ей был вредить Апостолу, которого она сама же велела воскресить? Более вероятно, что Дебс вела себя как обычно — чем и напугала Йону. А никакой «программы», которая пробудилась бы с приходом в мир Опустошения, он внутри себя не чувствовал — что означало, что и внутри Отчаяния таковой быть не могло. Сделав глубокий вдох, Бедствие удержал себя от скоропалительных выводов и действий. Неспешно вернулся к машине, открыл багажник, чтобы выгрузить пакеты. Скребущее изнутри чувство страха пропало, едва он это сделал; что бы только что ни происходило между девушками, его появление рассеяло в Йоне панику. — Давай поменяемся, — услышал он голос сестры. — Мне надоело рулить, садись ты. К тому же, мне нужны свободные руки. Ты же взял мне бургеры, я надеюсь? — спросила Дебс с напускной серьезностью, будто бы готовая разозлиться, если нет. — Ясное дело. И не только их, — фыркнул Предвестник, оставляя в руках тот пакет, что собирался распотрошить, и хлопая дверью багажника. Отчаяние вылезла из машины, чтобы уступить ему водительское кресло. Прежде, чем она успела сделать хоть шаг, он поймал ее руку и напряг все силы, что не были намертво заперты под печатями, врываясь к ней в мысли. — Все нормально, сестричка? — спросил он телепатически, неотрывно глядя ей в глаза. — Нет, — ее ответ и взгляд были предельно честными. — Сейчас расскажу, не парься. Но сначала накорми свою девчонку. Она отдернула руку и двинулась к пассажирскому месту спереди, не услышав его тихое и сдавленное «она не моя». Сев за руль, Бедствие первым делом сдвинул назад кресло, которое сестра настраивала под себя, и протянул ноги. Покопавшись в пакете, вручил Дебс ее бургеры, салфетки и «две мяты», которые она обожала — мятную жвачку и ментоловые сигареты. — Ну что ты за прелесть, — на лице сестры появилась польщенная улыбка. — В машине же можно курить, я ничего не путаю? — Можно, если Йона не против, — он потянулся в пространство между сидениями, отдавая девушке весь остальной пакет, — это тебе. Взял всего понемногу. Апостол приняла еду с благодарностью и тут же вытащила плюшевого жирафа с огромным пушистым пузом, что первым попался на пути ее ищущей руки. — Оу, какой милаш! — воскликнула Йона. — Это друг для мистера Лэмми? — И подушка для тебя, — усмехнулся Бедствие. — Как назовешь? Апостол задумалась, приложив кулачок к подбородку, а затем вдруг спросила: — А как звали… того человека, который помог воскресить меня? — Откуда ты знаешь, что там был еще человек? — удивился Предвестник, изогнув бровь. — Почувствовала его энергетику? — ответ Йоны был больше похож на вопрос. — Сама не знаю. — Йозеф его звали, — проговорил Бедствие ровным голосом. — А что? — Назову жирафа Йозеф, — сконфуженно улыбнулась девушка, прижимая его к груди. — А сокращенно будет Йося. — Вряд ли он заслужил, — фыркнула Дебс, впервые вмешиваясь в их разговор. — Он был плохим человеком, наверное, — кивнула Йона задумчиво и серьезно. — Но все-таки он вернул меня к жизни. Ее улыбка обезоруживала, и Бедствие покачал головой, не понимая, как к этому всему относиться. — Ты слишком добрая, мисси, — вздохнул он, приоткрывая окно. — Но тебе уже пора есть, а нам — курить, да? — Курите, конечно! Я нормально переношу запах, — закивала Йона, извлекая из пакета куриные крылышки. Он сделал сестре знак и сам распечатал свежую пачку. Закурить было прекрасной идеей. Бедствие смотрел на ползущие по стеклу капли в призме сигаретного дыма и думал о том, что только что произошло внутри него. Как, а главное, почему он ощутил, что Йона нуждается в нем? В его помощи? Как она могла взывать к нему? Он временно остановил в своей голове центрифугу с версиями — на той, что казалась ему наиболее реалистичной. Некромант, помнится, сказал, что они связаны — как убитый и убийца. И связь, очевидно, действительно существовала; возможно, она даже укрепилась после соприкосновения с ее душой, когда девушка была еще мертва. Но теперь она была жива. Ему казалось, этого было достаточно, чтобы эта связь оборвалась — но на деле выходило, что она стала только крепче?.. — В общем, дела такие, — голос Дебс вырвал его из собственных мыслей. — Пока ты гулял в магазине, мы с Йоной немного поговорили, — Отчаяние бросила короткий и быстрый взгляд через плечо. — Всплыл интересный факт: она говорит, Апостолов тринадцать, а не двенадцать. Ты об этом знал? — Откуда бы? — вскинул бровь Бедствие. — Сис, если думаешь, что я от тебя что-то скрываю… — Я просто спросила, — раздраженно оборвала сестра, махнув перед лицом рукой и разгоняя дым. — Короче говоря, это новые вводные — и чертовски важные вводные, потому что в Апокрифе их двенадцать и точка. Но мне понятно, откуда они взяли тринадцатого — это Иуда, один из тех, кто предал Божьего сына, чтобы его принесли в жертву. Согласно Апокрифу, опять же. Ну, и человеческим хроникам. — …Божьего сына? Вы про Иешуа? Никто его не предавал, и он жив, — робко вклинилась Йона, покончив с едой. — Он живет с нами в приюте. Ну, жил, когда я оттуда сбежала, я имею в виду… Глаза Отчаяния округлились от шока; она замерла, поднеся сигарету к губам, но так и не притронулась к ней. Бедствие не был уверен, но наверняка выглядел сейчас примерно так же, как она. — Да какого… хера? — выдавила сестра. — Нет, я отказываюсь верить. Все вверх дном, такого просто не может быть. Черным по белому в Апокрифе: сына Бога принесли в жертву Вселенной, оставив двенадцать Апостолов, чтобы следили за равновесием и хранили силу договора… Но почему?.. В голове Предвестника был не меньший хаос, и ответа на вопросы сестры он дать не мог. — Я хотела спросить, — снова подала голос Йона, — а что такое Апокриф? Ты уже несколько раз его упоминала. — Это письмена, в которых хранятся условия всех договоров, заключенных во Вселенной — и с ней самой в том числе, — пояснила Дебс отчужденным, дребезжащим от растерянности голосом. Сигарета почти начала жечь ей пальцы, так что она затушила ее и взялась за свой бургер. — Их текст всегда правдив и в точности соответствует букве реально заключенного договора… — К слову сказать, — вклинился Бедствие, принимаясь за новую сигарету, — наш с тобой договор тоже должен был попасть туда, не думаешь? — Да и побоку на него, она бы все равно узнала, — отмахнулась Отчаяние, вонзая зубы в хлебную плоть с мясной котлетой посередине. — Гораздо важнее разобраться, почему то, что здесь у людей происходит, не согласуется с их договором. На время они все замолчали, давая себе пространство обдумать услышанное. Воображаемые шестеренки в голове Предвестника крутились с удвоенной скоростью; он чувствовал, что подступает озарение, некий универсальный или почти универсальный ответ на запутанную загадку, что лежала в основе этого мира и его нежелания уничтожать его. И озарение случилось. Этот мир не был обречен, нет. Он был… сломан. — Она для этого нас… всех сюда прислала? — проговорил Бедствие сдавленно, почти задыхаясь от распирающих его чувств. — Не потому, что нужно уничтожить этот план. Его надо… починить. Вернуть в состояние полного соответствия тому договору, что она заключила когда-то с местным Богом. — Мне тоже пришла в голову такая мысль, — пробормотала Дебс, хмурясь. — Но это смелое предположение. И потому может не соответствовать действительности. Мы ведь не знаем, о чем она думает, каков ее план. — Да какой тут может быть план? — он нервно затушил сигарету и потрогал ногой педаль газа, будто готовый сорваться с места сию же секунду. — Посуди сама. Ее мысли нам никогда не были в полной мере понятны — ну оно и неудивительно, Вселенная все-таки. Но она заслала нас всех сюда, притом что объективных причин для уничтожения плана нет — энтропия не превышает верхние допустимые нормы. Прислала меня, чтобы я наблюдал. Затем тебя и Морайн, теперь Сола. И никто из нас не начал свою обычную процедуру уничтожения. Ну, кроме Сола, за него поручиться не могу, — хохотнул нервически Предвестник. — Это все понятно, но к чему ты клонишь? — выгнула бровь сестра. — У нас ведь есть предписания… — И нихера мы им не следуем, — подхватил Бедствие. — Потому что она дала нам свободу воли, Дебс. По-видимому, именно для этого. Думаешь, она стала бы делать это, если бы смысл был в простом уничтожении? Отчаяние ошарашенно уставилась на брата, но не произнесла ни слова. Видимо, слишком удивилась логике его рассуждений. Йона тоже сидела, притихнув — наверняка мало что понимала, но все же жадно вслушиваясь в их разговор. — Подумай вот еще о чем, — продолжал Скотт, все более нетерпеливо дергая ногой, словно ему физически требовалось куда-то мчаться, — почему она удалила Всадников? Вернее — в какой момент? Ты ведь находила упоминания о них в архивах, Дебс. Даже сама говорила об этом сегодня. Ну? — Они были на Земле и не смогли уничтожить ее, — пробормотала сестра чужим голосом. — Но… — А может, они как раз попытались ее уничтожить, но это не то, чего она от них хотела? — подсказал Бедствие. — Ты просто спекулируешь! — взвилась Отчаяние, хватаясь руками за голову. — Все могло быть совсем не так. Там не было конкретных пояснений, почему она их удалила… — Удивительно, что о них вообще что-то сохранилось, — хмыкнул Предвестник, проворачивая на пальце ключи. — Учитывая, что об удаленных созданиях не должно оставаться даже упоминаний. Не думаешь, что все это связано? Речь ведь о матери, сис. Она не стала бы оставлять такие грубые недочеты, если бы не надеялась, что мы пройдем по этим хлебным крошкам к истине. — С каких это пор ты стал таким разумным? — фыркнула сестра, вскидывая на него затравленный взгляд цвета индиго. — Эволюционирую, — беззлобно рассмеялся Бедствие. — Разве не в этом сверхзадача всего сущего?.. Опять воцарилась тишина, но на этот раз ненадолго; Скотт вонзил ключи в отверстие и завел мотор, так что тот радостно взревел, предвкушая скорую погоню. — Выходит, наш мир неправильный? — спросила Йона с какой-то невыразимой тоской. — Было очевидно, конечно, но мне бы не хотелось, чтобы вы убивали Джуди… и Иешуа. Что бы там ни было, не думаю, что они заслуживают смерти. — Эй, может быть, это и не потребуется, — подбодрил ее Предвестник, обернувшись и игриво подмигнув. — Мы, знаешь ли, не только убивать умеем. — Знаю, — щеки Йоны порозовели, и она опустила глаза, сжимая своих плюшевых друзей. Теперь тишину нарушал шум двигателя автомобиля, готового отдать всего себя и нестись так быстро, как того пожелает водитель. А водитель желал сорваться с места и чувствовал азарт — непередаваемое предвкушение, которое было бы невозможно, будь он где-то критически неправ. Он это знал. Верил в это. — Ладно, — Отчаяние подняла руки в жесте капитуляции, прикрыв глаза. — Не буду спорить, логика тут есть. Да мне и самой уж очень нравится эта идея. Но что нам с ней делать? Если не убивать, то как тогда «починить» этот мир? — Для начала предлагаю самое простое и самое сложное, — залихватски улыбнулся Бедствие. — Давай соберем семью за круглым столом. Нам всем… явно есть, что обсудить. Дебс скривилась, даже не пытаясь скрыть свое пренебрежение. — Ладно, если ты так в этом уверен, старший братик, — последние слова просто-таки сочились ехидством. — Есть номер Морайн? У меня нет желания тратить силы и разыскивать ее по всему плану, чтобы связаться телепатически. Знаешь же, как она любит скрывать свое присутствие. — Сегодня твой счастливый день, — Предвестник протянул ей телефон, параллельно выезжая с парковки на трассу. — Скажи, что мы едем в безопасное место. И пусть позовет Сола. — За исполнение не отвечаю, — фыркнула Отчаяние, находя нужный номер в телефонной книге. — Алло-алло, сестричка? Не сбрасывай, угрюмая сучка, я не просто так звоню, — процедила Предвестница ядовито-сладким голосом. — Нам нужна твоя задница в одном месте — и задница младшего братика тоже, свяжись с ним. Мы выяснили со Скотти кое-что. Охренеть какое важное. Дебс выслушала ответ Скорби с максимально недовольным лицом; то и дело высовывала язык, закатывала глаза и корчила всяческие рожи, чем неимоверно веселила его и сидящую позади Йону, которая давилась смехом, глуша звук телами своих плюшевых компаньонов. — Успеешь еще вынести нам мозг, окей? — вновь заговорила Отчаяние, с трудом сдерживая раздражение. — Я тебе скину геометку, переноситесь туда. Мы на машине, будем где-то к вечеру. Ну все? Чмоки-чмоки, стерва, увидимся! — она отключилась, раздраженно забрасывая телефон в бардачок. — Тьфу, как же она меня бесит. Нужно перекурить. Достав сигарету, Дебс приоткрыла окно, впуская немного ветра вперемешку с дождем. — Ай, черт, метку ей не скинула, — забубнила сестра себе под нос, снова извлекая телефон. — Слушай, что, если она не найдет Сола? Мне придется идти за ним самой? — Видимо, да, — вздохнул Бедствие, бросая сочувственный взгляд на Отчаяние. — Прости за такой геморрой, Дебс. Но… — Да-да, я знаю, печати, не трать мое и свое время, — отмахнулась она пренебрежительно. — Тем более, хочешь сделать хорошо — сделай сам, как говорят люди. Поищу его сразу, хотя бы примерно определю, где он сейчас. К тому же, у меня еще есть кое-какие незавершенные дела. Но не начинайте все самое интересное без меня, лады? — Будем ждать тебя, сколько потребуется, — заверил ее Предвестник. Успокоенная, Дебс кивнула брату, подмигнула Апостолу и испарилась фиолетовым туманом, даже не докурив. Йона тихо ойкнула, втянув голову в плечи и прижав игрушки к груди. — Напугалась? — улыбнулся Скотт, поглядывая на девушку через зеркало заднего вида. — Просто удивилась, — затрясла головой Йона, приводя в еще больший беспорядок свои спутанные волосы. — Ты тоже так можешь? — Сейчас — нет, — хмыкнул Бедствие. — И поверь мне, это к лучшему. — Из-за печатей, о которых Дебс говорила? — догадалась Йона. — Они сдерживают твою силу… Предвестника? — Все так, — кивнул он, сосредоточившись на слабо освещенной дороге. — Тебе… плохо от этого, Бед… м-м… Скотт? — кажется, ей некомфортно было звать его этим ненастоящим именем, но Йона помнила о словах Отчаяния. — Плохо? Мисси, от этого хорошо всем, — он подчеркнул последнее слово, плавно утопив педаль газа — дорога располагала своей пустотой. — И мне, и вашему миру. И тебе, например. Я сбил тебя насмерть, когда ослабла всего лишь одна печать из семи, — напомнил он упавшим голосом. — Поверь, я этим не горжусь. Девушка промолчала, уткнувшись носом в ворсистое пузико игрушки; Предвестник тоже не спешил продолжать, давая ей возможность сформулировать дальнейшие свои вопросы. Не сомневался, что их припасено еще много. — Я не об этом спрашивала, — пробормотала Йона наконец. — Ведь это же твоя сила, и она скована… как бы объяснить? Разве это не ощущается тяжело? Как будто на тебе наручники или типа того… Почему-то это предположение его повеселило; Бедствие позволил себе засмеяться, а затем, стрельнув хитрым взглядом на девушку позади, вдруг спросил: — А если даже и ощущается, что тогда? Что тебе даст эта информация? — с лица Предвестника не сходила хитрющая улыбочка. — Не знаю, — честно отвечала Йона, наминая бока ламантину, а жирафа пока оставив в стороне. — Просто хочу помочь. Облегчить это. Не знаю, как. Не спрашивай. Он шумно выдохнул и покачал головой, не в силах сдержать улыбки — но не хитрой, а благодарной и самую чуточку печальной. — Ты слишком добрая, Йона, — пробормотал Бедствие, и в его голосе звучала нежность, непонятная ему самому. — Но, на самом деле, это не плохо. Просто… непривычно, наверное. Но — я привыкну. А ты оставайся такой, какая есть. Бедствие почувствовал затылком ее взгляд — обескураженный и переполненный благодарностью. Девушка тихонько фыркнула, пряча порозовевшее лицо за тельцем игрушки. — Я могу тебе сыграть, — пробубнила Апостол, поднимая на него глаза цвета морского прибоя. — Как думаешь, это сойдет за «помощь»? — Вполне, — Предвестник энергично закивал, не в силах сдержать улыбку. — В доме есть пианино, если все осталось по-старому. — Дам тебе послушать кое-что собственного сочинения, — приосанилась Йона. — Никто еще этого не слышал, кстати. Будет эксклюзив. — Используем, как наш первый сэмпл? — подхватил Бедствие, добродушно усмехаясь. — Придумала уже, как группу назовем? — Ага, придумала! — объявила с гордостью Йона, беря в руки обе игрушки и соединяя их мордочками. — Апостолы Апокалипсиса.