Fallout Equestria: Dave Stout

ЗАСТАВКА. . . .

What make you

S.P.E.C.I.A.L.

PART 3 — ENDURANCE

Виден взрыв жар-бомбы в Эквестрии

      После окончания великой войны, восстанавливать нашу великую державу, возможно, придётся именно ВАМ.       Вот почему специалисты компании «Стой-Тек» разработали методическое пособие, помогающее лучше понять систему из семи основных качеств, делающих вас. ОСОБЕННЫМ.

Сегодня, мы расскажем вам о выносливости.

. . . .

      Опасности будут поджидать всех нас на каждом шагу.

Крупным планом изображено копыто, что подверглось радиоактивному излучению.

      Коварные инфекции! Внезапные… Ампутации!

К главному герою вскоре подходит доктор с пилой, и на следующем кадре стойловский пони оказывается без одного переднего копыта. На лице блондина искреннее негодование.

      И разумеется: радиоактивное излучение.

Вскоре, у блондина отрастает новое копыто, и также оно появляется у него на лбу. Жеребец находится в шоке.

      Защитой от этих невзгод вам послужит хорошая выносливость, которая превратит ваш организм, в работающую без устали машину и сбережëт вас от вредных излучений и физического насилия!

Показано изображение тела пони, в неё летят пули и гранаты, однако ей ничего не по чем. Рядом с телом была надпись: «ВЫНОСЛИВОСТЬ»

      Любой машине нужен тщательный уход.

На этом же теле изображены стрелки, что указывали в ротовую полость. Над стрелочкой было написано «вода» и «еда».

      Даже и вы следите за своим телом.

. . . . .

      В то время, как другие будут уплетать обычные консервы и различные сладости.

Изображена типичная еда для пони: консервированная вода, кукуруза, хлеб и торт.

      Вам стоит заняться поиском свежего мяса!

Кадр плавно сменяется на привычного блондина, что держит телекинезом ложку и ножик, а над ним был маленький кролик. По моде стойловского было понятно, что он очень хочет съесть мелкую дичь.

      Иногда, радиоактивные создания становятся вам верным союзником! Значительно увеличивая ваш рацион питательных веществ.

Кролик становится в три раза больше стойловского пони из-за радиации.

      Однако, не стоит откусывать больше, чем вы можете проглотить.

Кролик ударяет задними лапками в голову пони и превращает зону чуть выше плеч в кровавую кашу.

. . . . .

Кадр сменяется на того же пони, который ждёт обеда. Он в предвкушении вкусной пищи, однако ему подают голову пони, жеребец в недоумении и напуган.

      Благодаря выносливости вы можете попробовать что-то новенькое, пусть даже вкусовые ощущения могут показаться вам весьма странными.

Пони смиряется и начинает кушать голову.

Следующим кадром жеребец стоит на двух копытах и прыгает на скакалке.

      Забудьте об активном отдыхе для увеселения.

Жеребец резко прекращает скакать.

      Теперь, хорошая исключительная форма нужна вам ИСКЛЮЧИТЕЛЬНО для того, что бы выжить. С хорошей выносливостью вы добьётесь значительных успехов в беге, но не забегайте слишком далеко.

Следующим кадром показан тот же пони, что тренируется на беговой дорожке.

      Развивая выносливость, вы скоро заметите, как улучшилась ваша жизнь.       Чувство абсолютной уверенности на воде. С хорошей выносливостью вы сможете быстро плыть и мобильнее вести себя на воде.       Деликатесы из ваших соотечественников: теперь, трупы пони не только бесполезная куча биомассы, а потенциальная еда.       Не стесняйтесь также убивать пони ради того, чтобы прокормить себя. Также можно есть иных живых существ.       Долгий бег позволит вам сбежать от неминуемой погибели, а чувство второго дыхания когда-нибудь сохранит вам жизнь!

Кадр сменяется на страницы учебного пособия «Стойл-Тек»

РЕГУЛЯРНЫЕ ЗАНЯТИЯ С УЧЕБНЫМИ ПОСОБИЯМИ ОТ КОМПАНИИ «Стойл-Тек» ПОМОГУТ ВАМ ВЫЖИТЬ И ОТВЕТИТЬ НА ВОПРОС: «А что делает вас особенными?»

Кадр сменяется на стойловского пони, что указывает копытом прямо на экран; последние слова блондин произнёс лично сам из уст диктора, затем он подмигнул.

THE END

****

      Как и у любого великого рода в Эквестрии, у Стаутов был герб. Герб Стаутов в виде щита, что висит в спальне в бункере.       На гербе изображена мышь в стоячей позе, у которой окровавлен рот и её передние лапки.       Еë взгляд безумный и ужасающий; сама мышь коричневого цвета, а глаза её были красными.       На фоне было большое и роскошное поместье с виноградным садом.       Под мышью лежит окровавленный кинжал.       Над мышью висит жëлтая лента с надписью чёрными буквами: «СЕГОДНЯ МЫ — А ЗАВТРА ВЫ».       Также в щит засунут перпендикулярно на задней еë стороне длинный кинжал с красным концом.       Никто из Стаутов не помнит, почему их герб такой и что значит эта фраза.       Мне никогда не нравился этот герб: он олицетворяет в принципе всех Стаутов, как предателей и нехорошую семью.       Впрочем, это было не далеко от правды, ведь ещё с детства я знал о не лучшей репутации Стаутов.       Из самых явных черт Стаутов были: предательства, ложь, нарциссизм и чувство собственной важности.       Конечно, я не верил в это, когда я был совсем маленьким жеребёнком, но поверил в своё отрочество после ознакомления с документами в виде писем и различных записок.       Конечно, с каждым столетием древо Стаутов смягчалось и было всё менее деструктивной, однако старые привычки всё ещё оставались на своём месте, остались по сей день.       Для меня всегда было загадкой одна вещь: моё древо такое потому, что они так воспитаны или это из-за генов?       Вдруг, Стауты рождены предавать, делать больно, быть властными?       А Пойвил…       Ну а что Пойвил?       Мать не особо любила рассказывать о своих родителях, а особенно объяснять свою родословную, однако что-то да рассказывала.       Если кратко: обычная семья стражников, позже эволюционировала в охранники стойла два.       По словам матери, все были рады моему рождению, кроме моего деда, он был явно не рад тому, что натворил его непутёвый сын Виктор.       Отец рассказывал, что дед часто говорил с ним об аборте и абсолютно не поддерживал брак между родителями, однако они его заключили уже после того, как узнали о беременности.       Честно говоря, я мало что помню до пяти лет своей жизни. Ну, очевидно почему, поэтому я могу лишь опираться на слова моих близких и родителей.                   Родители описывали меня маленького, как очень доброго и милого жеребёнка, однако интеллектом я не блистал; до сих пор моя мать помнит, как играла со мной в шахматы, когда мне было пять лет, да даже я помню эти… события.       Мать обладает хорошим стратегическим мышлением, в отличии от меня.       Она это выяснила со мной, во время игры.       Я спокойно играл в свой конструктор, каждый раз собирая его и разрушая; этот процесс был притягателен для меня.       Пластик, из которого был создан данный конструктор, был высокого качества, и им было приятно мять свои маленькие зубы, из-за чего я их сломал и больше такого конструктора я никогда не видел.       Моя мать ворвалась в мою комнату, резко и без предупреждений, в своей привычной манере.       На её лице была ехидная улыбка, а её щеки были покрыты лёгким румянцем, как всегда она где-то успела выпить.       Но даже когда та была пьяной, она вела себя примерно также, правда её остроты были острее, а оскорбления всё сильнее и сильнее, будто острые штыки.       Я обратил внимание на мать своим вопросительным взглядом, с куском конструктора зубах.       Та закрыла за собой дверь, а в её зубах была шахматная доска. Она положила её на пол, прямо передо моим носом.       — Дейв, привет, милый, — произнесла мама своим басистым и глубоким голосом.       — Приветик, — тихо произнёс я, потирая копытом по полу.       Мать стала открывать шахматную доску и расставлять фигуры.       — Милый, давай поиграем?       — Я хочу конструктор, — чуть недовольно произнёс я.       — Да насрать всем на твой конструктор, милый, — ласково говорила мать, хотя от алкоголя её голос становился всё грубее, а её голос и так был довольно-таки грубы. — Эта игра называется, ну, не. В шахматы ещё рано тебе. Будем играть по правилам шашек. В общем, это — шашки.       После та стала объяснять мне правила игры.       Когда же та объяснила, она стала смотреть на меня, затем спросила:       — Ну что? Понятно?       — Да. Но… — я немного потрогал королеву, затем спросил, — почему они сражаются, мама?       — Потому что, — быстро произнесла мама. — Начинаем играть. Ты ходишь первый, ты должен.       — Но ведь так не работает, — возразил я.       — Слушай, сынок, — её взгляд моментально стал хмурым; я мог учуять оттуда запах перегара, что мучили мои ноздри. — Тебе не похуй? Играй, я сказала, меньше спрашивай и больше делай, сынок.       Я хотел уже начать свой ход, как вдруг, мать добавила следующее:       — Твоей сестре младшей уже три года. У неё мозгов побольше, ты знаешь, а? — произносила кобыла, чуть тыкнув меня в грудь.       Я ничего не сказал, ибо не совсем понимал в силу своего возраста всё то, что говорила моя мать.       В ходе игры, моя мать поняла, что стратег из меня никакой. Обычно, маленькие пони ещё с раннего детства показывают свои навыки в чём-то, по линии матери у всех было хорошее стратегическое мышление, а я тут такое выдал.       Я чувствовал и видел, как моя мать злилась и делала разные колкие замечания во время моих ходов, вроде: «Это твой лучший ход, Дейв?», «Дейв, ты заставляешь меня ещё сильнее краснеть».       Когда игра закончилась моим разгромным поражением, мать тяжело вздохнула и стала собирать фигурки; я же был немного в замешательстве. Обычно, я слышу похвалу в свою сторону после каких-либо занятий, но тут было исключение.       — Мама.

Молчание.

      Она продолжала собирать фигурки.       Я подошёл к той и обнял её, прижимаясь к копытам взрослой кобылы.       — Я плохо играю?

Молчание.

      — Я буду хорошо играть, мама, хочешь? Я всё сделаю.       Моя мать недовольно цокнула и освободила свои копыта от меня, сказав:       — К папе своему — ИК — вернись в яйца. Красножопый… — сказала она, затем стала идти в сторону выхода из комнаты.       Я остался один, но играть мне уже не хотелось.

****

      Я был красным земнопони, с коричневыми глазами и темно-красной гривой и хвостом, по телосложению был хилым и слабым с рождения.       Я часто болел и имел проблемы с желудком, от чего часто поносил и принимал лекарства.       В очередной раз, в один из походов по врачам, я посетил в пять лет невролога, что поставил мне диагноз СДВГ.       — Извините, что? — переспросила кобыла, что сидела рядом со мной на скамейке.       — Неврологическое отклонение. По этой причине у вашего сына снижена концентрация внимания, присутствует импульсивность, повышенная агрессивность… И это далеко не всё.       Сказать, что моя мать была разочарована, ничего не сказать. Я же, с моим привычным детским непониманием, смотрел на мать, что глядела куда-то в пустоту. Неловкая пауза продолжалось ещё какое-то определённое время, хотя для меня это длилось вечность.       Но всë-таки она не стала долго мучить всех и спросила:       — Есть ли какое-нибудь лекарство? Лечение?       Доктор немного косо положил свою голову себе на плечо.       — Существуют методики, лечебные массажы и медикаментозное лечение, однако оно не лечит, а лишь ослабевает недуги. Возможно, синдром пройдёт с возрастом, но это далеко не точно, лишь у 20% пони проходит синдром со взрослением, а у восьмидесяти всё остаётся также, как в детстве.       — Это всё глупость, — тяжело произнесла кобыла, не веря в данный диагноз. — Не существует никакого «СДВГ»! Это вы всё придумали!       Та встала и стала смотреть на врача, будто ожидая, что он изменит свой вердикт.       — Сядьте, Клара. Этим вы ничего не добьётесь.       — Хах, а то что вы сделаете?       Я начинал переживать и смотреть то на доктора, что сохранял спокойствие, то на обезумевшую мать.       — Если вы продолжите, мне придётся вызвать охрану.       — Да?! А ничего, что я состою в охране?       Жеребец чуть нахмурил взгляд.       — Либо вы будете сидеть и молча слушать то, что я буду говорить дальше, либо всё закончится плачевно.       Клара смотрела на врача таким образом, будто он насрал той в утреннюю кашу, однако она быстро успокоилась и показала копытом, чтобы жеребец продолжил говорить об этом.       Белый пони улыбнулся и продолжил:       — Я напишу вам список названий лекарств и рекомендаций для преодоления недуга.       Кобыла молча кивнула, её лицо было спокойным и пустым. Сложно было понять, что она чувствовала в тот момент.       Может быть, она думала о том, что ей хочется есть, или она хотела в туалет, или она проклинала всех и каждого из-за того, какой у неё родился сын. Она всегда будет загадкой для меня.

****

      Не могу не вспомнить, как я впервые пошёл в детский сад.       Я точно не помню, как попал сюда, с кем и сколько там был, однако я помню эпизод оттуда.       Я был в игровой зоне и ходил по комнате, блуждая, будто призрак.       Игрушек почти не осталось, а те, что остались были неинтересны мне: обычные куклы и расчёски, или сервизы.       Но вдруг, я нашёл один игрушечный танк: он был зебринским, но довольно-таки красивым.       Я не особо фанатею от военной тематики, а в детстве уж точно, поэтому положил игрушку на место и стал гулять по комнате.       Вдруг, неожиданно, ко мне подошёл один чёрный единорог, что был толще, сильнее и агрессивнее меня.       На его щеке был уродливый и большой шрам, средний на подбородке; его глаза были темно-коричневыми, а грива с хвостом были голубого цвета; къютимарки у этого создания, пока что не было.       Его звали «Зус Хаос», местный задира, любитель повыпендриваться и, конечно, мечта любой малолетней кобылы. Сзади него были его подлизы, уже не помню как их звали, он менял их как перчатки. Последнего, кого я помню, звали Александр.       — Эй, красный.       Я повернулся к единорогу.       — Ты новенький? Это здорово, — единорог улыбнулся ещё сильнее. — Тебя звать как?       — Дейв, — робко ответил я, немного потирая копытом по полу.       — Круто. Меня зовут Хаус, приятно познакомиться, Дейв. Слушай… А ты хочешь быть крутым?       Я молча кивнул.       — Видишь воспитательницу нашу? Красивая согласись? Если поцелуешь её, то тебя все полюбят, Дейв. Ты будешь крутым.       Я загорелся желанием поцеловать эту молодую и симпатичную кобылу жёлтого цвета, с къютимаркой в виде маленьких пони.       Я немного задумался и спросил:       — А как мне… поцеловать её?       — Скажи, что тебе плохо. Она приблизится к тебе и без раздумий ты поцелуешь её.       Я кивнул и неловким, медленным шагом направился в сторону кобылы.       Подойдя достаточно близко к той, я стал смотреть на неё обеспокоенным и смущённый взглядом, однако сказать что-то я стеснялся в силу своего возраста.       Она быстро обратила на меня внимание и мило улыбнулась. Ласковым голосом та спросила:       — Дейви, ты в порядке?       Я молчал и продолжал смотреть на ту.       Я хотел что-то сказать, но слова застревали в моей гортани и я ничего не мог поделать с этим.       — Дейв? — спросила она, приблизившись к моей физиономии.       Вдруг, я вспомнил слова Хаоса и втянул воспитательницу в неумелый и глупый поцелуй, обслюнявив все её губы и зачем-то применив укусы, что попали на её подбородок и немного губы.       Она удивилась этому событию и, разорвав поцелуй, закричала и выбежала из территории сада, умоляя о помощи.       Все сверстники стали смотреть на меня.       Сзади я слышал смех Хаоса и его подручных.       — Да вы просто растите сосунков, а не жеребцов, — привела к такому умозаключению моя мать.       — Мэм, ваш сын поцеловал замужнюю кобылу. У неё травма. Психологическая.       — Ох, Богини… Мой сын увидел красивую тётю, и она ему понравилась. Он же жеребец, а не кобыла!       Я стоял рядом с матерью, когда она была в кабинете главного по детскому садику.       — Решено… Дейв, ты больше не будешь ходить в это место.       Глава промолчал и молча кивнул.       — Ваше право, Клара Стаут.       — Я сделаю так, чтобы вас уволили, мистер Грейсон.       Жеребец усмехнулся.       — За что? Потому что ваш сын целует всех подряд?       Я не сказал им, почему я поцеловал её на самом деле, ибо сильно стеснялся и боялся.       — Советую вам искать новую работу.       После этих слов она ушла вместе со мной из комнаты.

****

      Моя мать часто общалась со мной пьяной, когда отец был на работе.       Она часто рассказывала о своих историях.       Я уже не помню, что она мне говорила…       Буквально ничего, однако, я помню лишь одну историю, насчёт моего отца.       Та уже как десять минут рассказывала, какой мой отец страстный в постели.       Впрочем, она ни за что не переживала, ведь я не знал о таких вещах и близко не понимал, что это всё может значить.       Я сидел прямо перед ней, за столом.       Её перегар ебашил мне прямо в харю. Наверное, это как-то отразилось на тот момент на меня.       — Знаешь, Дейв… — начала та, — у твоего отца замечательный член…       Я промолчал, ибо не знал, что это за слово.       — Только из-за этого я и осталась с ним… А так… Ну… Он такой же додик, как ты… Без обид, окей?       Мать чуть затихла, затем она стала тихо хихикать.       — Ой, бля-я-я. Дейв. Ох… Меня всегда бесило твоё имя… Твой отец придурок… Назвать своего сына в честь своих персонажей из фильмов. Ох, блять. Жаль тебя. Сказала кобыла, затем вновь отпила вино и вырубилась от количества алкоголя.       Я не знаю, почему я рассказываю эту историю, но когда то меня просят рассказать о своём детстве, я вспоминаю именно эти события.

****

      Конечно, не всё было так категорично в моём существовании; по большей части это заслуга моего отца.       Он часто учил меня новым словам из толковых словарей и перечитывал мне учебники по физике для жеребят.       Мои друзья до сих пор удивляются тому, что я знаю множества фактов и тем из области этой науки, а также умею решать задачи, с учётом того, что я до каждой клетки своего земнопоньского тела являюсь гуманитарием.       Я слушал с огромным удовольствием очередной поток знаний и разных интересных фактов.       Однако меня не научили писать, хотя научили читать. Кузенов и кузин я невзлюбил сразу: они мне никогда не нравились, а я не нравился им, хотя раньше я хотел общаться с ними.       Ну и ужас, блять.       Мой отец с радостью ограничил моё общение с ними и познакомил меня нечто с особенным, что запало мне в душу раз и навсегда.       — Ты готов, Дейв? — спрашивал меня мой отец, закрыв мои глаза копытами.       — Да! Ну же, пап. Я хочу посмотреть!       Он убрал копыта, и я увидел кассету с фильмом «Меткий и ещё более меткий».       Я был в недоумении.       — Какая красивая картинка.       — Дейв, это не просто «красивая картинка», как ты сейчас сказал. Это нечто большее: кинематограф, актёры, актёрская игра. Не против со мной посмотреть этот вестерн? Он прям как твои мультики.       — Ну давай, пап. Я не против.

****

      Сказать, что я был удивлён — ничего не сказать…       Я влюбился в кино раз и навсегда. Это был бесповоротный момент в моей жизни…       После трёх часов крутого вестерна, отец увидел мою восторженную реакцию на фильм и был рад, что он передал любовь к кинематографу мне.       Ближе к концу фильма, посмотрев мой самый любимый вестерн из всех возможных и увидев титры, мои бока резко засветились.       Я сильно испугался, сразу повернулся к отцу, ну а отец был в крайнем шоке от того, что фильм произвёл на меня такое сильное впечатление.       Когда я взглянул на свои бока, то увидел, что там появились картинки кассет для фильмов.       Взглянув вновь на отца, он ответил:       — Я и подумать не мог, что это произведёт на тебя такое впечатление, Дейв, — тепло улыбнулся папа, поглаживая мою гриву правым копытом, а я же стал нежиться об его конечность, тихо и немного мурлыкая.       Конечно, спустя некоторое время, моя мать узнала о моих къютимарках и была разочарована во мне и отце, однако, та сама понимала, что не может ничего поделать с моим призванием к созданию кино.       Совсем забыл упомянуть: мой отец был фиолетовым земнопони со слегка красной гривой, а къютимаркой у него была атомная частица.       У матери же было вином, её шерсть была чёрной, глаза розовыми, а единственное, что мне досталось от неё, так это её тёмно-красная грива.

****

      Родился я двенадцатого июля, летом, совсем забыл написать это. Если кратко говорить о моём детстве, то единственный тёплый момент, в котором были причастны все члены моей семьи, был связан с тем, как мой отец неудачно упал и мы все смеялись за утренним столом.       В возрасте шести лет мать проходила со мной обследование с психологами и разными специалистами.       Большинство сводилось ко мнению, что из меня ничего толкового не выйдет.       Максимум буду орудовать метлой.       Но один психолог был шокирован мной и моим интеллектом, моим складом ума и моему мнению.       Он пригласил мою мать к себе в кабинет и сказал следующее:       — Клара, ваш сын… чрезвычайно умный малый.       Моя мать немного опешила, затем та слегка рассмеялась и спросила:       — Док, вы наверняка путаете.       — Вовсе нет… Тесты показали, что ваш сын обладает невероятным гуманитарным интеллектом, и его тип мышления намного отличается от его сверстников. Он бы мог стать отличным следователем, детективом… Вы понимаете?       — Слушайте. Ну что из него может получиться?       — Если вы считаете, что ваш сын бездарен, то вы не знаете об исследованиях учёных, а там говорится, что бездарных пони не существует, у всех есть дар в каких-либо отраслях.       Моя мать не стала что-то говорить тому.       Специалист смотрел на кобылу, затем сказал:       — Развивайте его навыки. Читайте ему книги.       — Мой муж читает ему учебники по физике и разные толковые словари.       — Этого мало. Нужно расширять круг интересов. Попробуйте отдать того в кружок рисования, пения, юных писателей.       Мать нахмурилась.       — Блять, чтобы он ещё больше походил на кобылу? Я отдавала его на всевозможные спортивные секции. Он везде неуч. Он даже не делает того, что говорят ему тренеры.       — Может быть, вашему сыну неинтересно общаться с группой? Он — яркий индивидуалист, таким пони нужен особенный подход. Вы не пробовали заниматься с ним индивидуально?       — Ну… Он плачет, когда я с ним занимаюсь. Даже мой муж останавливает меня, когда я пытаюсь научить его разным приёмам.       — Значит, вы плохо обучаете своего сына и у вас отсутствуют педагогические одарённости.       Кобыла сильно нахмурилась.       Я сидел всё это время рядом с ней и внимательно всё слушал.       Психолог сказал следующее:       — Дейв — абсолютно другой, повторяю ещё раз, другой жеребёнок. Он… не такой как все. Он особенный. И если развивать его таланты и создать вокруг него тёплую, семейную атмосферу, он вырастит порядочным гражданином стойла два.       — Он. Он как все, просто ленивый, ох… Это от мужа такие гены.       — Вы хотите спорить со специалистом? — приподнимая одну бровь спрашивал жеребец.       — Может и хочу.       — Вы можете быть свободны.       Она вышла вместе со мной из кабинета.

****

      Мою младшую сестру зовут Рузи Стаут. Ей было пять лет на тот момент, когда мне было семь. По характеру она была очень доброй и милой, даже не знаю, в кого она такая вышла.       Она всегда дарила мне надежду и улыбку на моей мордочке.       Она была больше для меня старшей сестрой, чем младшей, ведь та всегда подсказывала, куда мне идти, что делать и как сделать.       Нет, это не значило, что она руководила мной.       Она помогала мне. Она была смыслом моей жизни. Она была всем для меня.       Я часто гулял с ней и матерью по стойлу два. Мы смотрели с ней мультики про стойловского пони и хохотали вместе над разными жизненными ситуациями.       Я бы хотел рассказать о всех своих похождениях с сестрёнкой, однако это не представляется возможным.       К сожалению, в возрасте 6 лет, моя 4-летняя сестра умерла от сердечного приступа, когда я уходил с отцом к его другу в гости, Биг Пипу. Местный пип-бак техник.       Не хочу описывать те чувства, что я испытывал, когда узнал о смерти сестры. Это было неописуемо.       По-началу я не верил, просто смотрел в стену. Взгляд был пустым, хотя мне было неописуемо страшно.       Этот шок был долго у меня, я даже смеялся от факта того, что моя сестра кинула коньки, но спустя определённое количество время, когда я стал осознавать факт гибели моей сестры, я не смог сдержаться и впал в дикую истерию.       К семи годам моей жизни я потерял «краски» в моей жизни. Нет, не подумайте, внешне я никак не изменился.

****

      Я пошёл в первый класс и получил ещё большее разочарование в этой жизни со стороны сверстников и учителей. Учителя критиковали и ругали за моё отношение к учёбе и нежелание учиться, а сверстники издевались из-за моих недугов и моего характера.       У меня также нет ни одного приятного воспоминания о школе и неудивительно. Откуда они могли у меня взяться?       Я с самого начала не был заинтересован к учёбе, а в условиях того, что лечением СДВГ из моей семьи никто не занимался, проблемы с вниманием дали о себе знать.       Мне не было интересно находиться там. Я бежал сразу же домой после школы.       Одноклассники не замечали меня и не хотели общаться со мной. Я попытался однажды заговорить с одним жеребцом, что сидел рядом со мной…       Его звали Флаувер Фауст, он был сыном директора.       Естественно мои попытки наладить контакт с ним он сразу затоптал под землю. На этот раз он решил выбрать тактику игнорирования.       Я думал, что он не слышит меня. Я общался со своей бабушкой, у неё был аппарат для слуха и даже так она плохо слышала меня.       Ну, в общем, я заговорил громче, и учитель меня выгнал со словами, что я мешаю всему классу.       Я остался в шоке, ведь мало того, что со мной абсолютно никто не общается, так ещё меня выгоняют.       Я молча встал и медленным шагом ушёл из кабинета, а затем я ушёл домой, ведь больше не хотел оставаться здесь.       Дома никого из родителей не было, поэтому я остался там один. Конечно, меня поругали за то, что я не остался в школе, однако осадок обиды остался после того случая.

****

      Если быть откровенным, я всю свою жизнь был изгоем.       За весь детский сад у меня был лишь один друг: его звали Фрэнки Уайт, весёлый был жеребец. Жаль он сторчался окончательно в семнадцать лет.       Я помню последние годы его жизни, видел во время ходьбы в стойле этого пони, слабого и немощного, беспомощного. Жаль, он не смог стать психологом как тот хотел.       К десяти годам я уже стал осозновать, что мои дороги и дороги Фрэнки разнятся, поэтому я молча прекратил общение с ним, а он даже не пытался их возобновить, принимая это как за что-то обыкновенное.       Что-то я заговорился про друзей, вернёмся к школе.       За первый класс я не научился ни считать, ни писать.       Связано это было с тем, что мой учитель предпочёл не замечать моё бездействие и концертировал своё внимание на тех учениках, что жаждали получить знания.       Этого учителя не уволили. Он до сих пор работает, имя я его также забыл, да и вспоминать не хочу.       За такие «успехи» меня оставили в летней школе, позже после очередных неудач в связи с тем, что я не могу запомнить информацию, что мне вкладывали в голову, я остался на второй год.       Удачное начало для первого класса, не так ли?       Отец с матерью отказались от домашнего обучения, которое было рекомендовано психологом и директором школы.       Я вновь попал в первый класс, но уже с другой учительницей. Её звали Сан Шиип.       Она была единорогом белого цвета с къютимаркой в виде книги.       Та оставляла меня после уроков и занималась со мной отдельно, ибо видела, что я ничего не понимаю или же вовсе ничего не делал за уроком.       Она увидела во мне какой-то… потенциал? Ну, по крайней мере я так думал, ключевые слова «я так думал».

****

      По мере обучения мне стукнуло восемь, я до сих пор был в первом классе, однако я сильно сблизился с Сан Шиип за всё это время.       Мы с ней могли побеседовать о всём, что меня волновало и тревожило.       Я мог рассказать ей то, что мне интересовало, что случилось со мной за определённое количество времени и поделиться своим мнением об определённых событиях.       В каком-то определённом смысле она дала мне смысл жить и учиться.       С ней я стал учиться намного лучше, с F перейти на C+, неплохой результат.       Позже, когда я перешёл во второй класс, в девять лет я познакомился с жеребцом из параллельного класса, звали его Нолан Фест.       Он был странным жеребчиком, что постоянно донимал меня до своих глупых занятий и рассказов. Не то, что мне было очень интересно слушать его выдуманные и не очень истории, просто мне было не с кем общаться, поэтому я прибегнул даже к таким… «собеседникам».       С восьмого года моей жизни я вновь стал как прежде, более улыбчивым и миловидным жеребёнком нежели раньше.       Было такое чувство, что жизнь вновь стала бить ключом, однако мой дед Гровер. С ним у меня никогда не было хороших отношений.       Сейчас то я понимаю, что он хотел лишь лучшего для меня и моего будущего и может, послушав его мои родители, они бы воспитали что-то более стоящее, чем меня.       Он часто критиковал меня или моих родителей: мать за пьянство, отца за то, что он «не исполняет всех своих отцовских обязанностей».       С ним я старался не общаться, а когда я захотел с ним наладить контакт в повзрослевшем возрасте, то понял, что уже поздно.

****

      Я обожаю радио стойла два: оно наполнено хорошей классикой и ведущей кобылой «Чиз Сайд».       Её голос мне нравился, чего скрывать, я в двендацать лет когда впервые дрочил, думал о ней и её голосе, уж очень он был красивым.       С радио у меня связано много хороших воспоминаний.       После школы я мог хоть круглыми сутками слушать новости по нему или ту же Чиз Сайд.       Время от времени я смотрел фильмы и представлял себя на месте главных героев, ещё писал сценарии к фильмам и сериалам, по большей части их сюжеты и концепции были скопированы с тех ресурсов, которыми я вдохновлялся, однако в них была своя изюминка.

***

      Когда мне исполнилось десять лет, мне подарили пипбак.       В честь этого даже была организована вечеринка, на которой пришли мои родители, мой друг с параллельного класса и его родители, в общем все пони, что мне были хоть как-то дороги. Сказать, что с пипбаком много что изменилось в моей жизни. Да не особо.       По большей части я использовал его только для того, что бы слушать радио и записывать разные фрагменты фильмов.       Не знаю, что все так радуются этому портативному компьютеру, он не такой уж и полезный.

****

      Я никогда не забуду ту ночь, когда мой отец умер.       Он был со своим другом Биг Пипом на задании, чинили проводку или что-то в этом духе, уж точно не вспомню.       Я был на тот момент с матерью дома.       На тот момент я ненавидел ту за то, что считаю, что она виновна в смерти моей сестры. Она довела её, и её организм не выдержал.       Я старался обходить ту стороной и сидел в своей комнате, не желая никак как-то вступать в контакт с ней.       Через час в дверь постучались и, открыв её, я увидел Пипа, что был не в лучшем настроении.       — Где отец?       Он молчал, тот посмотрел вниз.       — Пип… Папа куда-то ушёл? В кафетерий или куда?       Жеребец сильно не хотел сообщать мне эту трагическую новость.       — Мне жаль, Дейв, — еле как произнёс единорог.       — Что «жаль»? Я ничего не понимаю. Папа сказал, что не собирался работать, а его всё нет.       Он взглянул на меня, подавленным и грустным взглядом, тогда я почувствовал следующее чувство.

Страх.

      Мне стало как-то не по себе. Я только сейчас стал осознавать, что что-то не так. Но я не знал, что именно происходит.       Я немного отошёл от двери и дал пройти Биг Пипу.       Его встретила моя мать, и Пип попросил меня уйти в свою комнату.       Когда я ушёл, я не смог стерпеть и решил подслушать их разговор, ведь мне было интересно, что они скрывают.       — Пип, где мой муж? — спрашивала кобыла, ходя то туда, то сюда. — Где Виктор?       — Клара, прошу, присядь. Пожалуйста, присядь. Ты должна сесть.       Она замолчала, но всё же села. Видимо та понимала, что происходит что-то нехорошее.       Пип тяжело вздохнул и стал говорить:       — Мне очень жаль, Клара.       Возникла долгая пауза, моя мать уже поняла, что мой отец погиб, однако та не впала в истерику или слезы, та сохранила спокойствие, но её голос заметно задрожал.       — Как это случилось?       — Несчастный случай. Виктор вызвал случайно короткое замыкание… Там он сделал глупую ошибку и… В общем, его сердце… Ток был настолько сильным, что его внутренности и органы разорвало полностью.       Вновь молчание.       — Это случилось быстро. Он не мучился.       Тогда я был тупым и не совсем понимал, что я услышал только что.       Я думал, что его сильно поранили, хотя там буквально имелось в виду смерть от несчастного случая.       — Вот как… Что мне сказать Дейву? — спрашивала кобыла.       — Он не готов услышать это. Это разорвёт ему сердце.       — Я не могу это вечно хранить в тайне, Биг Пип. Дейв должен знать, что с его отцом. Он его отец, а не мой.       — Я всё понимаю, но это может сильно пошатнуть его психику.       Мать тяжело вздохнула.       — Я знаю, — грустно выдала та. — Тело его уже убрали?       — Убрали.       — Думаю, надо сообщить Дейву сразу… Нет смысла тянуть.       Та позвала меня, и я вышел из комнаты, смотря на пони.       Лицо матери будто побледнело, а его друг выглядел подавлено.       — Присядь, — сказал Пип.       Я послушал его.       — Сынок, мы должны поговорить насчёт твоего отца, — сказала мать, положив копыто мне на гриву. — Я не знаю, как тебе это сказать, но… он умер.       Может быть, я уже догадывался тогда до того, что его не было с нами, но прямые слова о кончине моего отца ввели меня в полное удивление.       — Как это?..       — Я не хочу говорить, как он умер. Это был… несчастный случай, но, милый, его больше нет с нами. Он ушёл, навсегда.

****

      Я заплакал. Дальше не помню, что случилось.       Я бился в истерике и не понимал, что делать дальше.       Теперь, с этого момента, я остался с матерью наедине, чему я не был рад.       На похороны никто из семьи не пришёл, только мой одноклассник и семья матери; также пришли товарищи отца.       Все высказали свои соболезнования и последнюю речь о моём отце, как о хорошем и добром жеребце.       С того момента я окончательно потерял интерес к учёбе и ко всему в этом мире, а моя мать вместо того, чтобы как-то вытянуть меня из той ситуации, оставила меня одного в этом мире. Ранее она как-то заставляла меня идти в школу и учиться, однако тогда она забросила меня и отдала судьбе.       Вскоре школа отдала меня на домашнее обучение с той же учительницей, что была у меня ранее, и я продолжил заниматься с ней. Она была единственной, кто пыталась меня подбадривать и помогать мне, в отличии от остальных.       Так я проучился ещё год и закончил начальные классы, после я перестал обучаться, ибо не видел смысла в образовании, так как ни одна профессия не заинтересовала меня.       С тем одноклассником я перестал общаться, неудивительно, ведь ему нужен был слушатель, а я уже устал слушать того за всё то время.       В двенадцать я заинтересовался музыкой, взял отцовскую гитару и научился сам играть на этой крошке.       Это была электрическая гитара, ебать.       Мой батя играл на этой штуке ещё в своей молодости.       Я играл классический рок-н-ролл, отрастил себе длинную гриву и покрасил концы гривы фиолетовым цветом, в память о своём отце, но это явно не нравилось моей матери, хотя та была не против, «лишь бы не дрочил круглыми сутками».       В этом возрасте я был очень закомплексованным и слабым подростком.       Нет, я умел умножать, решать задачи с дробями и рисовать координаты, благодаря отцу, конечно.       Просто я не вписывался в общество пони из-за своего поведения.       Помимо музыки, я нашёл себе кобылку — Лут Хэв.       Лут Хэв заметила меня одного в кафетерии и решила подойти и познакомиться.       Я ел свой невкусный бутерброд, как вдруг увидел кобылочку, что быстро подсела рядом со мной и начала непринуждённую беседу.       — Здравствуй. Ты Дейв, так ведь?       Я промолчал и посмотрел на ту с неким испугом и страхом.       — Не волнуйся ты так, я — безвредная.       «Ага», — поверил я на тот момент.       — Я слышала, ты играешь на гитаре? Электрической…       — Да, — робко произнёс я.       — Это так… круто… Я даже завидую. Я бы тоже хотела бы научиться играть, — произнесла кобыла, вдумчиво смотря на меня.       Коричневая земнопони много себе позволяла, думал я, однако не хотел ей перечить.       Я продолжил кушать, но кобыла не хотела отходить от меня.       — А ты чего не выходишь? Я тебя не видела тут.       — Никому я не нужен тут.       — Ох, не говори так, Дейв. Все кому-то нужны, для кого-то.       — Ты кто вообще такая? — спросил я, немного нахмурив взгляд.       — Я — Лут Хэв, но для друзей я просто Лут.       — Привет, «просто Лут».       Та издала смешок.       — Пхахах, ты забавный, Дейв.       Я сам чуть посмеялся от этой ситуации, но это было даже забавно.       Именно так я познакомился со своей первой кобылой: Лут Хэв. Коричневая земнопони с такими же коричневыми волосами на гриве, будто под цвет утреннего кофе, вскружила мне мои девственные мозги на полную катушку.       Вы не подумайте. В двенадцать лет я не дрочил, лишь в двенадцать с половиной, так что это была чистая, юношеская любовь.       Она часто приходила ко мне с просьбой сыграть для неё что-то, я был тогда не против.       Быть честным, я до сих пор скучаю по своему образу меломана. Музыка давала мне спокойствие и гармонию, то-есть того, чего мне не хватало в жизни. Особенно после того, как моя мать запивала горе о мёртвом отце бутылкой вина, но об этом попозже.       В один момент она пригласила меня в группу пони, таких же нытиков и лошков, как и я, встреча была у неё дома.       Там были многие. Я помню всех их имена и фамилии. Со временем их становилось всё больше и больше.       — Проходи, Дейв, как раз собрались все пони.       Я аккуратно зашёл, держа в зубах своих электрическую отцовскую гитару.       Прошёл я внутрь и зашёл в её комнату, где уже были три кобылки и один жеребец.       Красная кобыла, салатовая и тёмно-зелёная, а так-же был чёрный жеребец-единорог.       Мы сели в кружок и стали узнавать друг о друге.       Темно-зеленую звали Анастасия, салатовую Голди, красную звали Кейк, жеребца звали Пасьянс.       У Пасьянса была в виде къютимарки карта из Блэкджека.       Я никогда не любил и не буду любить карточные игры. Это безумно скучно.       Я больше люблю стратегии, военно-политические или «Мир зебр», где нужно распределять деньги на разные отрасли для города, тоже занимательно.       Пасьянс почему-то долго пялился на меня своими медными глазами, иногда он облизывал свои губы, от чего мне было противно. Но мне стало ещё противнее, когда он поцеловал Анастасию.       Я аж отвернулся. Однако Лут не больно ударила копытом мне по плечу и сказала:       — Что, ты гей что-ли?       — Н-нет.       — Ну-ну, — Лут усмехнулась.       Когда Пасьянс прекратил целовать, он посмотрел на всех и спросил:       — Что, партия в блэкджек?

****

      Мы играли в блэкджек на желания, правда или действие. Каждый задавал задание по очереди по часовой стрелке.       Я старался играть как можно лучше в эти сраные карты, чтобы не оказаться в дураках.       Я использовал всё своё умение, и я был даже удивлён, что могу настолько хорошо играть. Видимо, посиделки с бабушкой давали о себе знать, а та кроме блэкджека ничем и не предлагала заниматься.       Но, к сожалению, азартные игры таковы, что они «азартные» и в них можно проиграть, шанс проигрыша всегда велик.       Я проиграл, этот момент наступил.       Была очередь Пасьянса задавать мне задание.       Но у суки Анастасии всегда был туз под руковом… Буквально, блять, у неё всегда попадались тузы.       Она хихикнула и сказала:       — Всегда надо хранить с собой туз, Стаут, — сказала та, после чего противно хихикнула.       Не люблю эту цитату. Я считаю, что всё должно зависеть от умений пони, а не от удачи, иначе в каком месте мы окажемся, полагаясь на госпожу-фортуну?       — Богини… — тихо произнёс я.       Тем временем Пасьянс уже подошёл ко мне и с ухмылкой спросил:       — Правда, аль действие?       — Правда, — сказал я.       Какой же я идиот. Они же спросят наверняка что-нибудь очень мерзкое, но на тот момент я не думал об этом.       — Расскажи, есть ли те, кто тебе нравится?       Я немного подумал и ответил:       — Я стараюсь не привязываться к пони, так что… Нет, таких нет.       Пасьянсу не понравился мой ответ. Он считал, что я просто отмахнулся от него таким образом.       — Пиздишь, как дышишь, Стаут.       Я не стал перечить тому и лишь посмотрел на того с лёгким испугом.       Анастасия же стала чуть тереться об него, наслаждаясь тем, каким её супруг был «жеребцом».       Голди же постаралась отвлечь всех.       — Хэй, друзья, давайте играть дальше, а?       — Ебало завали, — грубо заткнул единорог кобылу. — Почему он врёт? Почему бы ему не сказать правду? Он что, обиженный на весь мир?       Тот приблизился ко мне, будто намереваясь ударить меня, но на мою защиту встала Лут.       — Прекрати, Пасьянс.       — Пусть он встанет за себя сам. Почему за него заступается кобыла?       Я молчал и чуть отошёл от него. Мне становилось постепенно страшно.       Лут чуть посмотрела на меня, затем вновь на Пасьянса.       — Либо ты будешь сидеть и играть дальше, либо мы уйдём вместе с Голди.       Та надавила на том, что единорог очень не любит быть одним и хочет общего внимания.       Он успокоился и сел играть дальше.       Через пару минут он вновь стал общаться, однако я уже не хотел поддерживать с ним диалог.

****

      Прошла неделя после этой игры, и я стал общаться со многими, даже простил Пасьянсу то, что он вчера наделал, хотя прощения он не просил и не чувствовал себя виновным.       Мне действительно было интересно общаться с ними, потому что… Наверное потому что они были другими. Не такими, как мать или кса — моя ныне покойная сестра с отцом, а с дедом я вовсе не общался.       Однажды, Гровер заметил, как я ошивался с ними где-то у школы и, попрощавшись, я стал идти домой, но мой дед меня поймал.       — Дейв, ты знаешь кто они?       Я был в небольшом непонимании. «Конечно я знаю», — думал я на тот момент.       — Да, они — мои друзья.       — Дейв, не все с кем ты общаешься являются тебе друзьями.       — Почему ты так говоришь? Какое тебе дело? Это моя жизнь! Делаю что хочу!       Мой дед немного потупил взгляд, затем стал говорить следующее:       — Это не лучшая компания в стойле. Я знаком с их родителям и с ними немного тоже и. Это был ужас.       — О чём ты?       — Я о том, что они ничего полезного тебе не дают. Они не дают тебе продвижения по карьере, не дают позитивных эмоций, ну, кроме Лут, но это не более. Они не дают тебе буквально ничего. Скорее наоборот, они забирают у тебя многое, чем ты владеешь.       Я ничего не говорил, молча слушал его.       — Голди так вовсе всё равно на тебя. Я видел ваше общение с ней наедине: она просто куда-то смотрела вдаль и делала вид, что слушала. Да это не общение было, Дейв. Это был очень длинный монолог, а она попутно угукала и кивала. А после кульминация: «У меня дела, увидимся позже». Знаешь, попробуй ей рассказать, что ты планируешь устроить теракт в стойле, её физиономия ничуть не изменится.       Я хотел оспорить его, но когда открыл рот, понял, что мне нечего ответить.       — А Пасьянс? Ты для него лишь груша для битья. Он постоянно обсуждает то, что случилось именно с ним. Я чуть подслушивал ваши разговоры: он ни разу не спросил у тебя, как ты и чем занят. Ну а также он часто шутит про тебя, причём очень грубо и колко. С Анастасией ты не общаешься вовсе, а Лут. Она плохо влияет на тебя. Ты стал ещё более женственным. И что это такое? Браслет? Ты носишь браслет, Дейв?       На тот момент я действительно носил кобылий браслет от неё. Та мне его подарила.       — И ваши посиделки. У тебя уже мешки под глазами. Ты гробишь своё здоровье просто так, жеребец. Она того не стоит.       — Чего ты хочешь? — решил я прервать его.       Мой дед немного посмотрел на меня, затем посмотрел вниз и с прискорбием сказал:       — Я хотел сказать… Что… мне жаль, что я сделал для тебя, Дейв.       Мой взгляд застыл на нём, а глаза расширились.       Я впервые слышал, как он передо мной извинялся и чуть ли не раскаивался за то, что тот учинил в прошлом.       — Я. Слишком зациклился на твоих родителях. Мой сын, Виктор… Он не был лучшим отцом, но он старался им быть, а я не ценил этого. Если бы я был помягче, намного мягче с ним… Может, всё бы было по другому. Ну а твоя мать? Ей и вовсе плевать на тебя. Она пьёт без передыху уже как два года. Ей плевать в принципе на всех.       Я не стал спорить с ним насчёт этого.       — Дейв… Если это возможно, если ты ещё можешь, то прости меня, за то, что был неоправданно агрессивен и холоден к тебе. Что избегал тебя, не давал тебе любовь и внимание, да и вовсе забил на тебя. Я был слишком зациклен на твоих родителях и на себе самом, хотя я должен был уже тогда понять, что этим ничего не добьёшься… Я был… Я был просто дураком, Дейв. Прошу, извини, за всё…       На тот момент я чувствовал слишком много, был готов просто заплакать от такого сильного волнения и переизбытка эмоций.       Я ждал эти слова так долго… Так долго, и не ожидал, что услышу их после того, как я попрощаюсь с друзьями.       Это как увидеть своего отца, который «ушёл за сигаретами», когда вы пять минут назад спокойно завтракали.       Я долго думал, что ответить, даже чуть отошёл от деда, чтобы сохранить безопасную для себя дистанцию в психологическом плане.       Но вдруг я почувствовал эмоцию, которое захватило всё моё тело, а именно ненависть. Ненависть к деду, которая хранилась двенадцать лет и лишь усиливалась.       Я собрал всю смелость и волю в копыто. Показав свой оскал, я ответил:       — Пошёл нахуй.       Мой дед опешил, а я, с таким же злым лицом, направился к себе в комнату, оставаясь в гордом одиночестве.

****

      Не могу не вспомнить тот момент, когда она предложила мне встречаться. Это было после двух недель нашей дружбы.       Мы с ней были у меня в комнате, и я учил играть её на своей электрической гитаре, как вдруг, она начала говорить следующее:       — Дейв, ты никогда не задумывался над тем, почему ты один? Просто… Я помню, как видела, что ты был один, когда занимался с учительницей. Кстати, что с ней сейчас?       — Я не знаю, — спокойно ответил я. — Я не общался с ней… И не общаюсь после того, как я окончил четвёртый класс. Она тоже не особо то и хочет.       Лут оставалась в неком удивлении.       «Как я могу забросить на того пони, что постоянно сидела со мной?» — думала она.       — Она. Ну… просто выполняла свою работу. Она никогда не была мне другом, просто учителем. Сейчас ей на меня абсолютно наплевать, у неё уже. Другие дети, впрочем.       — Оу… Вот как, — грустно протянула та.       Я промолчал, затем взглянул на ту и сказал:       — Ты всё понимаешь, что я тебе объясняю?       — Да, всё, — спокойно ответила та. — Я всё понимаю.       — Хорошо. И ещё. Можно ты не будешь спрашивать о моём прошлом, пожалуйста? Мне не очень приятно об этом говорить.       Та молча кивнула, затем, недолго думая, она произнесла:       — Ты мне нравишься, Дейв.       Я чуть покраснел, хотя это не было видно из-за моей шëрстки, и взглянул на кофейную кобылицу.       — Всегда нравился. Просто я… ну. Ох, я думала, что это несерьёзно, но кажись, я совсем запуталась.       Я ничего не говорил, лишь кивнул.       — Чë ты киваешь? — спросила кобыла. — Ты хоть понял, о чём я сейчас говорила?       — Нет… Извини, — робко сказал я, почëсывая свой затылок. — Я просто не испытывал такого чувства к другим пони.       — А хотел бы? — спросила кобыла, смотря на меня и положив копыто мне на плечо.       — Скорее всего… Да. Но не с кем.       — А я? Я не нравлюсь тебе?       Я задумался над эти вопросом. Мне никогда не приходило в голову то, что я, с ней… Это невозможно, скорее Луна воскреснет и откроет наше стойло, чем я бы признался в любви кому-то.       Я ответил ей:       — Я не знаю.       — Может быть ты узнаешь прямо сейчас? Прямо тут.       В глазах чуть потемнело, копыта стали немного дрожать, а сердце билось, как не в себя.       Я не осмелился поцеловать ту, а тем временем она решила воспользоваться моментом и поцеловать меня.       Я застыл.       С того момента начинается период моих отношений с Лут Хэв, начались и я бы назвал их. Ох, не буду я скромничать, это был просто ужас.       Мало того, что она постоянно что-то от меня требовала и ей многое не нравилось, так ещё я узнал то, за что я себя никогда не прощу, ведь именно я связался с этой грязной кобылой.       После одного месяца, в декабре, когда стойло готовилось ко дню очага, моя кобыла частенько любила погулять, и я ей этого не запрещал, думал: «Почему бы и нет?»       Я абсолютно верил ей: каждой её лжи, каждой её отмазке, как какой-то лох.       Однако за двадцать дней до очага, она позвала меня к себе в комнату для того, чтобы кое-что рассказать.       Я зашёл в её комнату и сел на край кровати. Я был в стабильном, даже в приподнятом настроении, будто мне сейчас будут дарить подарки.       — Милая, что-то случилось? — спросил я, смотря ей в глаза.       Та выглядела слегка растрёпанно, однако я не заметил этого в первый раз.       Ещё та была в подавленном настоянии, что ничего хорошего не предвещало.       — Я изменяла тебе с Пасьянсом.       Я застыл. Моё сердце было готово разорваться от этой информации, но в голове ещё была каша. Ну не мог поверить в это всё.       — Прошу, прости меня, — сказала кобыла, смотря мне в глаза. — Я не могла скрывать от тебя всё. Я бы просто не смогла бы простить себя за это.       — Я… Прощаю тебя, — сказал робко я. — Я не думаю, что… что это так важно. Важно ведь то, что происходит сейчас. А сейчас я люблю тебя, Лут.       Она улыбнулась и переспросила:       — Ты правда прощаешь мне измену?       — Да, — сказал я, затем усмехнулся.

****

      Вроде один такой писатель говорил, что если простить измену, то… Короче, нельзя прощать измену, вот что он писал, причём измену любую: как супружескую, так и на войне.       Новый очаг я провёл с той же компашкой: мы играли в «мир войны» и неплохо провели время.       После праздника я был у себя в комнате и смотрел телевизор, как вдруг моя мать зашла ко мне и сказала:       — Слушай, сынок. Там какая-то кобыла зовёт тебя. Говорит, что вы знакомы, — после она ушла на кухню.       Я встал с кровати и подошёл к двери, после чего открыл её.       На пороге двери я увидел Лут, она была подавлена, уже в который раз? Я сбился со счёта.       — Дейв, — тяжело произнесла моё имя, — нам надо расстаться.       — Погоди… Стоп, что?!       Выражение Лут было спокойным, хотя мне уже хотелось начинать плакать.       — Дейв, нам надо расстаться, понимаешь? Мы слишком разные.       — Я не понимаю, — взялся копытом за свою гриву. — Я ведь делал всё, что мог.       — Дело не в тебе, Дейв. Я давно об этом думала, где-то дней десять. И я всё же решилась на то, чтобы бросить тебя. Ты слишком другой. Я не знаю, как объяснить это. С тобой я чувствую себя странно и неестественно. Я даже не знаю. О Богини, извини меня.       Та развернулась и быстрым шагом ушла от меня в правую сторону коридора.       Я зашёл обратно к матери, и она спросила меня:       — Что-то случилось?       — Нет, ничего, — сдержанно ответил я, затем ушёл в свою комнату.       Это был, наверное, один из самых тяжёлых дней в моей жизни, потому что я на тот момент делал своей кобыле подарок в виде чокера с фиолетовым сердцем. Я хотел подарить его ей после кануна нового очага, однако в этот день она меня бросила.       Я стал носить этот чокер и до сих пор ношу его, как напоминание, чтобы подобного больше не повторялось, даже не смотря на то, что он давит на мою шею с пятнадцати лет.

****

      Послезавтра со мной оборвали связи те пони, которых я считал своими друзьями. Впрочем, неудивительно.       Не горю желанием рассказывать о том периоде. Всё же здесь произошло мало чего приятного: в основном я круглыми сутками смотрел фильмы и слушал музыку.       К тринадцати годам я встретился с группой подростков: от пятнадцати до шестнадцати лет. Они говорили об истории и политике, точнее они обсуждали её.       Я не разбирался в ней от слова совсем, но интересовался, хотя силы воли и времени у меня попросту не было на то, чтобы разобраться в этом всём.       Но тут я прям сильно заслушался. Это было что-то насчёт Великой войны, о том как надо было вести войну и нет.       Когда я слушал их, в моей голове что-то щёлкнуло, будто что-то включилось у меня внутри. После этого я побежал в библиотеку и взял первую книгу оттуда: «Политическая мысль».

****

      Спустя всего каких-то пару недель я осилил эту огромную книгу и узнал, что такое «Переворот», «Коммунизм», «Идеология», «Теократия», А также историю всех этих терминов и даже то, как они появились и откуда пришли.       Но мне было мало. Я хотел ещё.       Я пошёл в библиотеку и взял ещё одну книгу: «Капитал».       Теория экономического равенства перед всеми и прелести плановой экономики заинтересовали меня ещё тогда, когда я ознакомился с ними в прошлой книге.       Взял я эту книгу без поправок известного коммуниста Лейла. Всё же я хотел ознакомиться с оригиналом этого автора: Рокмак.       По дороге к библиотекарю я встретил своего собеседника и даже в каком-то смысле друга, что будет поддерживать меня в моих изучениях истории, политики, немного экономики и религий, в общем, вся гуманитарная база.       Он был красным единорогом с чёрным бантиком и с къютимаркой в виде коричневой книги. Также он носил круглые очки.       Тот слегка посмотрел на меня, затем сказал:       — Не советую тебе эту книгу. Просто набор того, чего никогда не будет, — его голос был высоким и немного писклявым.       — Я разберусь, — ответил я неуверенно.       — Угу, верю. Я тут тебя не видел. Ты новенький?       — Что-то в этом роде.       — Забавно. Меня зовут Майкл Даунс, но друзья называют меня просто «Майкл».       Он протянул мне своё копыто, я протянул в ответ.       — Дейв Стаут, из рода Стаутов.       — Воу, ебать, погоди. То-есть ничего себе. В исторических книгах о твоём роде много чего написано.       — Ага-а-а. Вроде того. — Слушай, я тебе советую взять книгу " История Эквестрийской государственности» За авторством принцессы Селестии и потом можешь в историю Зебрики попробовать.       — Что «попробовать»?       — Ну, разобраться. Там тоже много чего интересного. Что-ж, ладно, увидимся ещё, завтра в то же время, сейчас я занят.       Мы попрощались и ушли.

****

      С изучением истории Эквестрийского государства мне помогал Даунс. Он был хорошо эрудирован в вопросах истории и политики, даже чему-то учил меня.       С его помощью, за что я ему безумно благодарен, мне было намного проще понять сложные периоды, и запоминалось всё намного проще.       Позже он дал мне книгу о зебринской цивилизации, и — я снимаю шляпу, дамы и господа — Зебрика смогла покорить мой разум, и я изучил всё до дыр.       Что я только не делал: я изучал их языки и диалекты по учебникам из библиотеки, я смотрел зебринское кино без субтитров, изучил многие теории об исторических событиях и остался доволен.       Однако мне было мало.       Я настолько увлёкся этим, что разобрался в истории Зебрики лучше, чем мой друг Майкл. Я до сих пор помню, как я его учил истории Зебрики в свои пятнадцать.       К шестнадцати лет моя мать стала приходить в себя, к сожалению.       В пятнадцать она добровольно ушла на лечение, и на протяжении года её не было, но после та вернулась и оказалось, что та была закодирована, и она больше ни разу не брала в рот алкоголь.       На тот момент мне разрешили жить самому по себе. Впрочем, я был только рад.       Она вновь стала лезть ко мне со своими советами, нравоучениями и уроками, хотя мне уже это было давно не нужно.       С шестнадцати лет, не по своей воле, мать заставила меня работать на одну из её подруг поваром, готовить на кухне.       Та сказала, что раз уж от меня нет никакой пользы, то пусть я хоть как-то буду помогать на кухне.       Начальница была требовательной и истеричной, также она была яростной перфекционисткой. Говно это всё, короче.       Гитару я на тот момент забросил. Нахуй она вообще мне сдалась? Теперь я только и делаю, что смотрю фильмы и читаю гуманитарную литературу, хотя в последнее время и сейчас я интересуюсь религиями и кинематографом, поставив себе цель: посмотреть все фильмы в этом мире, ну, по крайней мере в стойле два.

****

      Когда меня отвели на работу, я и представить не мог, насколько же всё это полная шляпа. Круглыми сутками эта горячая плита и постоянные травмы, так к тому же руководство стойла сильно давило на то, чтобы я пошёл работать хоть кем-то.       Хотя, было что-то и интересное. Моя мать хотела свести меня с фиолетовой кобылой по имени Бэлис Даф.       Бэлис Даф старше меня на три года. Она практикуется стать воспитателем в детском саду и для этого она делает всё, что может.       Когда та увидела мою фотографию, она влюбилась по уши в меня, если судить по её словам.       Мы пошли с ней на первое свидание. Я был не против этого. Мне было нечего терять.       Мы долго гуляли, тем самым я безумно уставал и был не в лучшем настроении.       Ненавижу, блять, гулять. Особенно долго. Особенно с кобылами.       Она общалась, будто была неудачным клоном Пасьянса.       Я чувствовал это лицемерие и то, как она что-то скрывает от меня постоянно. К тому же, я чувствую себя опустошённым каждый раз, когда общаюсь с ней. А после я узнал о «тёмных эмпатах» и послал кобылку куда подальше за три пизды от стойла, и не жалею, ибо нехуй.

****

      Восемнадцатилетие я провёл тихо и скромно, точнее я его вовсе не отмечал.       Мои кузины и кузены давно получали какое-то образование, мать пыталась усиливать своё внимание на меня, начальница — сука, никто не уважает, никто не любит, ну, кроме Майкла Даунса. Хотя, он скорее просто добрый товарищ, чем друг. Я пытался общаться с ним о чём-то, кроме политики и истории, но он меня просто игнорирует.       Я не знаю, что ждёт меня дальше, но быть честным, я ничего не вижу дальше.       Двенадцатого марта я попытался совершить суицид: я попытался кинуть тостер, что был подключён к розетке в ванну, однако мать уговорила меня остаться в живых, и я до сих пор на этом свете.       Меня направили к психотерапевту. Мне прописали лекарства, а также мне диагностировали депрессию, хотя я не считаю, что она у меня имеется, напридумывают всякой чепухи и потом будешь всю жизнь пить всякое говно.       Я долго тыкал карандашом об свой дневник, всё также думая, чтобы написать в нём. Как вдруг, мои мысли прервала подруга мамы.       Резким и высоким голосом на повышенных тонах, та стала говорить следующее:       — Стаут! Ты тут не бездельничать пришёл!       Её взгляд был опухшим от алкоголя. Видимо, та хорошенько набубенилась вчера.       Я молча кивнул и чуть убрал дневник с карандашом, который я держал в зубах.       Смирившись с тем, что я живу очередной хуевый день с ещё более хуëвой работой, я очень глубоко вздохнул и затем стал начинать нарезать лук, аккуратно перед этим взяв нож.       Ну ничего. Может быть, я допишу всё, что захочу чуть позже, если я не умру, конечно. Ибо кто знает, что может случиться завтра или хотя бы через две минуты.

ТИТРЫ

DAVE STOUT

S-4

P-5

E-4

C-4

I-8

A-5

L-10

ПОЛУЧЕНО ОПЫТА: 0

УРОВЕНЬ: 0 (НЕОБХОДИМО 250 ОПЫТА ДЛЯ ПЕРВОГО УРОВНЯ)

ПЕРКИ/ЖУРНАЛЫ/СТАТУЭТКИ: ОТСУТСТВУЮТ

ВАЛЮТА: 0 КРЫШЕК

РЕПУТАЦИЯ В МИРЕ: Вы — гик, лузер и изгой общества в стойле два. Вас не любят.

ПРИНАДЛЕЖНОСТЬ К ОРГАНИЗАЦИИ: Стойло 2

ИНВЕНТАРЬ: ОТСУТСТВУЕТ

СОСТОЯНИЕ ЗДОРОВЬЯ: В норме.

ПОПУЛЯРНОСТЬ: Чуть выше низкой.

КОЛИЧЕСТВО УБИЙСТВ: 0

ПСИХОЛОГИЧЕСКОЕ СОСТОЯНИЕ: Депрессия.

Краткое сведение: Вы на перепутье своей жизни. Вы напуганы и не знаете что делать, но вскоре, всё поменяется, и вы не узнаете прошлого себя.

Конец серии