Видимо, не стоишь

— Что произошло, когда ты был в Ордене Гусу Лань? — Госпожа Юй говорила словно также строго, как и прежде, но что-то изменилось: то ли в тоне голоса, то ли в глазах. Вэй Ина затрясло. Конечно, его могли позвать сюда только лишь за этим. Это было логично и последовательно, но в то же время выворачивало душу на изнанку и не давало нормально дышать. Он поднял взгляд. — Я могу не отвечать? — От твоих слов сейчас зависит внешняя политика нашего Ордена. Конечно, не хотелось бы терять такого честного и сильного союзника, как Гусу, но мы не позволим хоть как-либо вредить членам нашего клана. Даже не будь ты нашим воспитанником, мы всё равно бы выставили им счёт. Вопрос только, в каком размере? Ладони Вэй Ина вспотели. Из-за него одного они готовы были подвергнуть риску весь клан? И это сейчас, когда грядущая война — лишь дело времени? Пусть все и надеялись, что её не будет, но с каждым днем Орден Цишань Вэнь давал всё больше поводов для возмущения и надежда эта рассыпалась прямо на глазах. — Я не могу… — он не закончил и замолк. — В таком случае, мы потребуем выслать нам голову Второго Молодого Господина Лань, а если они откажут, объявим войну. Что бы там у вас ни произошло, это будет логичней всего. — Госпожа Юй встала, показывая, что разговор окончен. — Нет! — резкий вскрик Вэй Ина эхом разнёсся по главной зале. — То есть… Это ведь сильно навредит клану? Не надо, я просто хочу забыть обо всём этом. — В голос просачивались истеричные нотки. — Если начнётся война, то я ни за что не смогу простить себе кровь товарищей, которая прольётся. — Вэй Ин, пойми, что дело тут не в тебе. Наш клан оскорбили, а терпеть оскорбления мы не намерены. — Но и начинать войну сейчас нецелесообразно, мы только облегчим работу Ордену Цишань Вэнь, — спокойно сказал Цзян Фэнмянь. — Мы и не начнём войну сразу, — раздраженно нахохлилась женщина. — А только если они откажутся выдавать голову Лань Ванцзи. — Откажутся. Для всего Ордена он — несправедливо осуждённый. Повисла тишина. Вэй Ин откашлялся и произнёс: — Я не хочу ни войны, ни крови. Пусть его просто во всеуслышанье признают виновным, и от меня отстанут. Тем более, что моя вина в этом всём тоже есть. — Он опустил голову. Нет, он знал, что не виновен. Что бы там ни было, он прекрасно понимал это. Головой. Но как заставить себя поверить, по-настоящему поверить в это, он не знал. Госпожа Юй встрепенулась и повернулась к воспитаннику. Цзян Фэнмянь смотрел долго и пронзительно. — Ты же понимаешь, что тебе придётся рассказать всё? — он говорил спокойно, практически без напора. — И лучше ты расскажешь сейчас и забудешь, чем мучиться позже, не так ли? Юноша снова поднял взгляд. Переступать через себя он никогда особо не умел, и сейчас это далось с титаническим усилием. Он не мог держаться под этим напором, не мог бороться. Он рассказал всё, со всеми подробностями, которые запомнил с того дня. Тело было словно не его, он будто со стороны смотрел, как сменяются и смешиваются злость, жалость и отвращение в лицах приёмных родителей. Он не плакал, что удивительно. Голос, пусть и дрожал, был словно чужой. Он даже не запоминал, что именно рассказывал, и когда позднее вернулся в комнату, не мог воспроизвести в голове даже часть диалога. На него свалилась такая апатия, что он проклинал своё прошлое желание — ничего не чувствовать. Стало настолько безразлично, что даже когда сестра принесла обещанный суп, он, вроде как, даже не поблагодарил её. Не запомнил. Не запомнил он и следующий день, если каждая секунда до этого была невыносимой, то теперь было всё равно. Вообще на всё. И на решение Ордена последовать просьбе Вэй Ина в отношении Гусу, и на новость о возвращении Цзян Чэна. Дни шли словно на быстрой перемотке: он спал, пытался поесть, тренировался, снова спал, и снова пытался поесть, и снова спал. Он, вроде как, даже пытался вести себя, как обычный Вэй-раздолбай-Ин, но не помнил, преуспел ли, или же это было жалкой карикатурой на самого себя.

***

Возвращение Цзян Чэна свалилось Вэй Ину, как снег на голову. Нет, он знал, что брат должен вернуться, и даже знал, когда, но словно до конца не осознавал этого факта. А потому, когда тот влепил ему дружеский подзатыльник, Вэй Ин пару секунд удивлённо хлопал глазами, не особо понимая, что сейчас произошло. — Что, даже не поздороваешься? — весело спросил Цзян Чэн. — Привет, — после недолгого молчания произнёс Вэй Ин и отвернулся. Он сидел на берегу залива, там, куда обычно ходил для уединения или совершения пары-тройки глупых шалостей. Конечно, об этом месте знали лишь немногие: сам Цзян Чэн и парочка шиди, которых он в своё время прихватывал с собой, а потому только прибывшему брату не составило никакого труда отыскать его. — Погано выглядишь, — он приземлился рядом, пытаясь понять, куда так неотрывно смотрит Вэй Ин. Тот не ответил. — Значит, ты рассказал родителям? — Мгм. — Что-то долго они принимали решение, я думал, меня заберут следом за тобой, как только узнают. — Они узнали пару дней назад. — Почему? Не хотел рассказывать? — Со мной не разговаривали. Что-то вроде наказания. Вэй Ин говорил очень коротко, показывая, что не особо расположен к разговору, однако был благодарен Цзян Чэну, что он всё равно продолжал его допытывать. — Чего-о-о? — пораженно протянул он, округлив глаза. — Из-за Цзинь Цзысюаня? — Из-за того, что я «занимался непотребствами со Вторым Молодым Господином Лань и опозорил наш клан на всю поднебесную», — почти дословно процитировал он Госпожу Юй. Цзян Чэн побагровел от злости. — Да как они… что они вообще… — и замолк. — Мгм. — Старик постарался, — после недолгого молчания догадался он. — Да, думаю… но знаешь, мне так всё равно. Мне так хочется, чтобы это всё закончилось, я просто хочу забыть всё это, как страшный сон. И жить, будто ничего никогда и не происходило. — Думаешь, получится? — Ну, по крайней мере, я буду стараться изо всех сил. Тем более, что скоро соревнование по стрельбе из лука и я сделаю всё, чтобы никто не посмел сказать ещё хоть что-то в мою сторону.