Поцелуи

Кожа к коже, привкус солёного на губах, чей-то смех за стенкой, дешёвое пойло в крови – так проходила, кажется, каждая вечеринка у Бекки Питчет, только если она не заканчивалась чьей-то ночью у унитаза. Драйв, чьи-то умелый ручки и тихие стоны, заглушаемые орущей на всю музыкой. После пары (или даже больше) стаканов даже самые скромницы грели чью-то постель. Были, конечно, и исключения, сваливавшие до конца веселья, но... Большинство перевешивало. Почти закон подобных тусовок: меньше пей – целомудренней будешь. Правда, с Билли этот закон словно барахлил, как старая тачка. Стив давно это заметил. На него вешались даже без алко. Личностый магнетизм – подумал бы любой уравновешенный человек, даже не видевший этого засранца. Крутая тачка и смазливое лицо – ответил бы Стив. Был ли он недоволен? Никто бы это не просил, но. Да. Очень. У него нет крутой тачки. Нет. Стив вовсе не зациклился на тачке или сраном смазливом цепляющем лице. Или этих девчачьих серых глазах. Или кудряшках, в которые хочется зарыться руками. Или... Нет. Вовсе нет. Опустевший красный стаканчик сминается под воздействием недовольства имени Стива Харрингтона. Хотя пьяным он себя ни в одном глазу всё равно не ощущает. Кожа к коже. На безрыбье и рак – рыба, верно, Стив? Ведь бывший титул хоть что-то значить да должен... Это сейчас Нэнси смеётся в углу с Джонатаном – но она же раньше велась на тебя. И другая поведётся. Забыть. В руке новый стакан. Внутри – мутная жижа, и ему не хочется знать, что в ней намешано. Глоток. Горло обжигает от непривычного градуса, Стив на инстинке жмурится, пытаясь переварить эту дичь. Знакомый почерк Томми-мать его-экспериментатора разжижает мозги, и уже не важно, кого танцевать, потому что музыка в ушах заглушает все звуки и бьёт точно по перепонкам. – Стиви, пошли танцевать! — визжит кто-то в ухо, создавая резонанс и хватая за руки – кажется, уводит куда-то. Люди вокруг двигаются, словно кривые и изгибы с уроков геометрии, и губы сами собой раздвигаются в улыбке, пока Стив обнимает девушку, на лице которой даже сфокусироваться не может. А ещё ему жарко, немного тошно, но крышесносно весело от нереальности ситуации. Хотя на утро это наверняка покажется всего лишь кадрами с оборванной плёнки – резкими, стыдными и, возможно, слегка приукрашенными... – Стиви-бой... Додумать ему, правда, не удаётся – кадр меняется так же быстро, как музыка от Queen до Modern Talking. Чьи-то сильные руки прижимают к стене, и всё словно напрягается, даже воздух раскаляется, как в печке. Стив, правда, оказывается не готов к быстрой перемене – его почти тошнит в поцелуй, но обходится. Чьи-то ловкие пальцы забираются под джинсы, в то же время придерживая за талию другой рукой. Когда она успела..? Харрингтон правда пытается отвечать. Насколько на это способен напившийся бывший король. И, вроде, даже сносно – судя по довольному стону. – Молодец... — шепчет этот "кто-то", наконец отлипнув от пухлых губ. Загнанно дышит, заставляя делить воздух на двоих. Стив, кажется, пытается связать хоть что-то из слов, вертящихся в голове, но получается только жалкий выдох и мычание, явно принятое "кем-то" за согласие. Плевать. Всё равно на утро он даже не вспомнит. И Стив зарывается пальцами в кудряшки.