Reliquum tempus

Айзек довольно бодро продвигался по службе. Настолько, что уже мог водить собственного «железного коня». Учился, по крайней мере, чтобы на службе ему как можно скорее выдали его личный экземпляр. Поощряя его порыв, Беатрис решила устроить ему «промежуточный экзамен», в виде отдыха на природе, на берегу озера в трех часах езды от Рима. Времени как раз должно было бы хватить, чтобы приехать и разбить лагерь до заката, чтобы успеть подготовить снасти к утренней рыбалке и провести романтический вечер вместе… А пока девушка, точно драконий всадник, крепко обхватывала мужчину за пояс, головой в большом и неудобном шлеме вжимаясь в его спину. Чувствуя как амортизаторы немного пружинят на перепадах высоты, вслушивалась в монотонный шум ветра, огибающего их со всех сторон. Это вполне походило на то самое ощущение полета, о котором мечтаешь в тех редких снах, когда выдается такая возможность. Разве что защитный жилет и громада шлема на ее голове настойчиво напоминали о том, что все это вовсе не сон… стоит ей ослабить хватку, этот «полет» принесет ей неминуемую гибель. Но разве это важно, когда вспоминаешь, что сейчас-то ты жива? Жива по-настоящему. Можешь идти, куда пожелаешь, заняться, чем душа пожелает… любить и быть любимой вопреки всему злу, что осталось за спиной. Подумав об этом Беатрис лишь крепче сжала руки на теле любимого. Улыбнулась, закрывая глаза, отдаваясь ощущению тепла и невесомости. Лишенная возможности говорить из-за неимоверного шума и непроницаемого купола шлема, закрывающего всю ее голову, девушка тем не менее могла донести до него свое настроение другим способом. Передавая ему отголоски своих чувств и мыслей. Не с помощью той пресловутой телепатии, как ее преподносят в плодах массовой культуры, а давая возможность ощутить эмоции, схожие с испытываемыми, передать образ, дабы в нужный момент была возможность намекнуть или предупредить человека о событиях, что должны будут вскоре произойти. Или как сейчас — без слов и жестов, одним лишь импульсом тепла, участившим сердцебиение, донести такие простые слова… «Я люблю тебя» … «Поворачивай тут!» - хлопок по правому плечу дал мужчине знак, где нужно поворачивать и, притормозив, они свернули на проселочную дорогу, ведущую в лесную чащу. Через несколько минут вихляний по грунту они выбрались к некому подобию берега. Окруженного камышом и раскидистыми деревьями. — Выглядит уютно… - оглядывая окрестности, Айзек снял с себя шлем, чтобы помочь девушке избавиться от громоздкой экипировки, - Вот только хватит ли нам места? — Нам и не нужно много, милый… - выбравшись из шлема и расправив спутавшиеся волосы, Беатрис поправила на плечах ремни своего походного мешка. - Это место, пусть и выглядит уютно, на самом деле не предназначено для отдыха туристов. — Тогда что мы здесь делаем? — Проводим вместе выходные, любовь моя… наедине. - девушка подошла к нему на кончиках пальцев, покачивая бедрами, указательным пальцем коснувшись его губ, - Я не желаю, чтобы у нас под боком вертелись прочие любители «пожарить барбекю» и «побросать мяч». Только ты… и я… Она приподнялась на цыпочках, обхватив пальцами его крепкие плечи. Облизнувшись в предвкушении, тепло коснулась его губ. — Ты помнишь, кем я собираюсь стать в ближайшем будущем? - сраженный ее напором, мужчина тем не менее не собирался сдавать позиций, - Если нас здесь поймают — должности мне не видать. — Я позаботилась обо всем… - загадочно улыбнувшись, Беатрис стянула с плеч мешок, запустив руку внутрь, достав из него связку каких-то резных амулетов, испещренных рунами. — Это еще что?.. - Айзек нахмурился, разглядывая артефакты. Безусловно, он был рад, что Беатрис стало лучше, что ее магия вернулась к ней, это было признаком того, что ее организм восстанавливается и набирает силы, но каждый раз видя, как она ими пользуется… ему становилось не по себе. Может быть это было сугубо профессиональным, пусть этому и не было никаких доказательств… в такие моменты он почему-то ощущал тщетность всего того пути, что им пришлось пройти за последние почти четыреста лет. Но он молчал… не желая расстраивать ту, ради кого он и вступил на эту дорогу, засыпанную тлеющими углями и битым стеклом. Видя, как она счастлива. Что теперь они могут жить ту жизнь, к которой стремились так долго. Он сам принял решение вернуть ей ее «грех». Возможность быть той, кто она есть, взамен тому, кем он хотел, чтобы она была, видя, что это начинает причинять ей страдания по мере того, как ее истинная сущность пробуждалась ото сна. Изгнав из нее вампира, он освободил ведьму. На свое счастье или на беду… в этом он тоже старался видеть промысел божий. — Это защитные печати, дорогой… - покрутив амулеты за петлю на кончике своего пальца, девушка отступила на шаг назад, чтобы развернуться в сторону поляны, на которой они остановились, - Тебе нужно будет припарковаться поближе, мы очертим периметр, на котором они будут действовать. Она подпрыгнула, накидывая петлю на ветку дерева. — Эти малыши скроют нас от чужих глаз. Главное не нарушать пределов круга. Я добавлю капли нашей крови на каждый из них и тогда мы сможем свободно перемещаться внутри и снаружи. Тогда нас никто и не заметит. Если человек, не отметившийся на амулете, заглянет внутрь, он не увидит ничего, кроме пустой поляны с камышом. — А ты уверена, что этого достаточно? - подойдя к мотоциклу, мужчина подтолкнул его в сторону, указанную Беатрис, - Если вдруг кто-нибудь еще решит уединиться в укромном уголке, вся наша конспирация развалится, как карточный домик. — Милый, подумай сам… - закатила глаза Беатрис, продолжая развешивать амулеты по веткам деревьев, - По этой дороге не пробраться на машине, она слишком узкая. Пешком далеко. А чтобы качественно «уединиться» в укромном уголке, ты сам видел, сколько Марко привез всякого хлама. Мы здесь в полной безопасности. А на случай нежеланных зрителей со стороны реки я и приготовила подстраховку... Девушка подошла к нему, чуть подтолкнув вперед заставив опуститься на сидение, а сама запрокинула колено на пассажирскую его часть, вновь обвив мужчину своими руками, прижимаясь к груди. —Это место великолепно… - вынужденный признать ее правоту, Айзек вздохнул, обнимая девушку в ответ, - Напоминает мне времена моего детства… как отец учил меня рыбачить, как я строил свой первый «шалаш». — Мы можем плюнуть на дурацкий список Марко и тоже построить похожий, - хмыкнула Беатрис, поведя плечами, - Порой так хочется подурачиться… вспомнить немного, какого оно было тогда, - вздохнула она, - Антонио носился со мной, словно с фарфоровой куклой, в королевской семье наверняка даже так хорошо не живут, как жила я. Это позволяет избавиться от лишних забот, но… — Это против твоей природы… - ухмыльнулся себе под нос Айзек, погладив жену по волосам прижавшись к ним щекой, - Но сейчас не будем рисковать. Ночью становится прохладно, ты можешь простудиться. — Тогда или согрей меня или иди ставить палатку, негодяй… - игриво огрызнулась в его сторону Беатрис, оттянув волосы на его затылке приблизившись к его губам. — Я поставлю эту твою палатку… и тогда ты пожалеешь, что попросила меня только о поцелуе… - понизив голос до тихого горлового переката, мужчина склонился к самому ее уху, коснувшись губами мочки ее уха. - Можешь дальше копать для нас ров с крокодилами, пока я буду воздвигать нашу крепость, госпожа де ла Ронда… — Какой бойкий… тогда держи, - девушка выудила из мешка громоздкий сверток с палаткой, приложив усилие взгромоздив его на руки Айзеку, - Тебе нужна инструкция или будем придерживаться старого доброго метода «сначала сам»? — Я уже прочитал несколько инструкций после того, как ты предложила эту идею загородного отдыха… не думаю, что здесь будет нечто кардинально новое. Это всяко проще, чем воздвигать место для ночлега из подножных материалов. Тем более, ты сама сказала, нам тут лучше лишний раз не отсвечивать. Не мусорить и не калечить деревья. — Схватываешь на лету. Что ж, тогда за дело!.. - подпрыгнув на месте от предвкушения предстоящих событий, девушка вернулась к своему занятию. Вскоре защитный купол, накрывающий поляну мороком был установлен. А прочитав соответствующий заговор, Беатрис принялась за распаковку контейнеров, уложенных ею в мешок в первую очередь, когда Марко вернул его ей. В контейнерах оказалось свежее мясо. А следом за ним наружу последовала бутылка с молоком. — Еще рано для костра, дорогая, - Азйек ухмыльнулся, оглянувшись в ее сторону. К этому времени он уже развернул палатку и примеривал место, где она будет лучше всего стоять, не нарушая границ очерченного Беатрис круга. — Мы здесь гости прежде всего, - девушка выложила мясо в подготовленное заранее блюдо у дерева на краю поляны, - Это подношение местным духам-хранителям. Они тоже будут защищать и охранять нас, оберегая от ненужного внимания и возможных опасностей. — Одно наличие здесь каких-то «духов» уже не кажется мне чем-то безопасным, - закатил мужчина глаза, тем не менее возвращаясь к своему занятию. — Как научила меня жизнь… - Беатрис вылила молоко в чашу, поставив рядом с полным мяса блюдом, - Не все духи природы бывают настроены враждебно, если первым их не спровоцировать. Тем более, им больше не в чем меня упрекнуть. Сейчас лето, до смены власти еще несколько месяцев. Мы можем быть спокойны. Девушка взяла ветку, выйдя в центр поляны очертила на земле круг со звездой в центре. — Я соберу хворост для костра, хорошо? Уже смеркается… не дело потом плутать в темноте. — Конечно, только не уходи слишком далеко. Я помогу тебе, как только закончу здесь. Осталось немного. Пусть ее суета и могла показаться излишней, Беатрис так не считала. Отец учил ее уважать чужой дом и заботиться о собственном. Приходя в гости - приветствовать хозяев, приглашая в гости - обеспечить свою безопасность. Всегда, посещая чужую местность, они оставляли подношения и угощение. Мясо, вино, фрукты… или кровь. Приносили жертву, если было необходимо. Ему самому уже было все равно, но это было то базовое правило поведения в чужих краях, что он обязан был передать своей дочери. Было бы большой удачей встретить здесь и мага «представляющего силу», подобного тем, что принимали ее в круг в свое время. Но увы… все друзья ее отца уже давно были мертвы. Возможно, стоило однажды попробовать познакомиться с новыми хранителями. Узнать бы только место следующего шабаша… ... Закончив с палаткой, Айзек обернулся в сторону, куда пошла Беатрис, собираясь было окликнуть ее, как услышал шорох в кустах. Он замер, готовясь встретить пришельца, не торопясь предпринимать активных действий, так как морок уже был установлен, а значит их никто не смог бы заметить с «той стороны». Но хруст веток не затихал и мужчина взял в руки фонарик, дабы подсветить в сгущающихся сумерках место, откуда исходил шум. Слишком тихий для человека, он больше походил на шаги какого-то мелкого зверя. И едва он включил фонарик, как из листвы, морща нос, к блюду с мясом вышла лисица. Обнюхала край, прежде чем, отпив немного молока, схватить кусок пожирнее, вильнув хвостом скрываясь в лесу. Шла ли она на запах, ведь блюдо было в целях безопасности оставлено внутри защитного круга, либо же… — Невероятно… - ухмехнулся про себя Айзек, откладывая в сторону фонарик вспоминая тот полный какой-то человеческой… осознанности взгляд, который бросило на него животное, прежде чем исчезнуть со своей частью подношения. ... Увлеченная воспоминаниями о временах своей молодости, мыслями о своем месте в мире, Беатрис не заметила, как зашла вглубь леса. Кроны деревьев заслоняли собой небо, укрывая землю тенью, внизу было совсем темно, от чего создавалось впечатление, что сейчас не ранний вечер, а уже глубокая ночь. Марко что-то писал на этот счет, правила, которые необходимо соблюдать, если идешь один в лес, но... — Ничему меня жизнь не учит, да?.. - девушка ухмыльнулась своей беспечности, оглядываясь по сторонам, пытаясь сориентироваться, - Хорошо, что я успела принести дары до того как решила заблудиться в чужом лесу. Перехватив собранный ей хворост одной рукой, Беатрис потерла друг о друга пальцы на освободившейся ладони. Взмахнула ей, освобождая всполохи огня, пробежавшие от центра ладони вдоль по пальцам до кончиков ногтей. Сперва это походило на подоженное масло, разлитое по коже, но потом пламя приняло более целостную форму, сконцентрировавшись в одной точке. Выглядевшее вполне обычным, тем не менее, волшебное пламя время от времени выбрасывало в стороны разноцветные искры. Девушка обвела рукой вокруг себя, пытаясь рассмотреть свои следы на траве, чтобы угадать обратное направление. — Главное в этот раз ничего тут не сжечь. Что-то тихо здесь… - она понизила голос, вслушиваясь в звуки природы. И правда, все вокруг стихло. Обычно полный шорохов и песен лес, населенный птицами, насекомыми, грызунами и мелкими хищниками, вдруг смолк, не оставив слуху девушки ничего, кроме плеска воды у озера где-то неподалеку. Можно было бы попробовать выйти на берег, но там были другие опасности… в виде змей и скользких булыжников. Быть смертной со временем становилось все утомительней и утомительней. Впрочем, это беспокоило Беатрис не так сильно, как ощущение полной покинутости этого места. Будто все куда-то… сбежали. — Здесь хоть кто-нибудь есть?.. - поинтересовалась Беатрис, адресуя свой запрос в папоротниковые заросли. Из которых, спустя несколько секунд тишины раздался едва уловимый ухом шорох. Голос… похожий на эхо. — Я… плохо слышу, можно погромче?.. Девушка подошла к кустам, приглушив пламя, дабы не испугать и без того стеснительного духа. Возможно, это были обычные феи-стражи, что следили за общей ситуацией на местности, в целом живя свою вполне безобидную жизнь. Конечно… если дело не касалось игрищ во время рубежных празднеств. Но сейчас… что-то явно было не так. Голос повторился… слов было по-прежнему не разобрать, будто они и не были произнесены вовсе. Помесь различных интонаций, слившаяся в голосовой всплеск, полный… страха? — Спрячьтесь… а я тогда осмотрюсь здесь немножко. Подумать только… - она выпрямилась, отойдя от зарослей вновь распалив огонь в своей ладони, - а я уж думала, что это место довольно безопасно. Неужели я разучилась пользоваться маятником… какой позор. Бродить в лесу в темноте, в том числе в случае, если ты заблудился — плохая идея. Особенно, если местные духи попрятались в свои норы от страха чего-то неведомого. Феи умели себя защитить, более того, не стеснялись это делать при любом намеке на опасность, и чтобы напугать их… нужно было еще постараться. Что ж… выходило, что ждать от них помощи не стоило и надеяться. Придется справляться самой. — Айзек! Она сделала первое, что стоило бы предпринять — окликнула своего мужа. Она не могла зайти слишком далеко, он бы точно ее услышал. Защита действовала только на происходящее внутри круга, изнутри же было прекрасно слышно и видно все, что происходило снаружи. Но с первого раза он не откликнулся. — Кричать тут тоже много не стоит, полагаю… - прошипела себе под нос Беатрис, вглядываясь во тьму за пределами освещенного ею пятачка. Ее голос мог как направить Айзека на ее поиски, так и привлечь нежелательное внимание со стороны нарушителя спокойствия местной мистической «фауны». Но она решила попробовать еще раз, прежде чем все же рискнуть выйти на берег. И не успела она набрать полную грудь воздуха, как почувствовала… мокрое касание к своему бедру. Влажное скольжение чего-то похожего на язык на локте руки, держащей охапку сухих веток. — Pater noster… - рефлекторно выпалила Беатрис, зажмурившись шепотом тараторя под нос самое надежное, что можно было предпринять в подобной ситуации. В любой непонятной ситуации… читай «Отче наш». Этому ее тоже научила жизнь. Однако раздавшийся под ее ногами сдавленный скулеж и резкий визг из папоротниковых кустов заставили ее замолкнуть на половине. Развернувшись, готовясь швырнуть огненный всплеск в сторону источника звука и неожиданных прикосновений. Ведь приближающихся к ней шагов она так и не услышала. Нечто просто возникло будто из ниоткуда. С тихим треском хворост осыпался к ее ногам. Беатрис замерла на месте, уставившись в непроглядную тьму направленных на нее черных глаз. — Ты?.. … Тем временем на поляне совсем стемнело. Последние лучи заката едва разгоняли тьму на горизонте, заставляя Айзека ощущать вполне оправданное беспокойство за судьбу своей супруги. Безусловно, она умела за себя постоять, но ведь они же приехали сюда отдыхать… а не блуждать друг за другом по тосканским лесам, пытаясь собрать хворост для костра. — Беатрис! - он окликнул ее, бросив взгляд на к этому времени уже полупустое блюдо с мясом, - Ты где там? Проклятье… - он понял, что его усилия внутри круга тщетны, принимая решение переступить черту. И едва он это сделал, как мир вокруг него подернулся дымкой, оставляя за его спиной девственно-чистый пейзаж. Больше не было видно ни палатки… ни мотоцикла… ни зги. Он даже просветил пространство фонариком, пытаясь «нащупать» место их привала. Ничего. Их будто там и не было никогда. Но пусть защита и действовала согласно своему предназначению… стоит ему отойти на какое-то расстояние вглубь, найти путь назад одному ему тоже станет довольно сложно. — Беатрис! - он снова выкрикнул ее имя, подавая сигналы фонариком вглубь лесной чащи. Ответом ему был лишь мерный плеск воды у берега, - Милая, ты меня слышишь? — Да! - вдруг раздался из глубины леса знакомый голос, - Приглуши фонарь, ничего не видно… Мужчина вступил назад в круг, тем не менее не спеша выключать фонаря. Он продолжал хорошо видеть пространство перед собой, но свет больше не слепил тех, на кого он был направлен. — Ты долго… - нахмурился он, ожидая, когда Беатрис подойдет ближе, - Связь здесь ловит очень плохо, к тому же… ты оставила свой телефон в седельной сумке. Похоже я один читал список, что составил для тебя Марко… — Тут кое-что случилось, пришлось задержаться. Но хворост я принесла, так что огонь у нас будет, - девушка вернулась на поляну, проследовав к очерченной в ее центре пентаграмме бросая на нее собранные ветки, - Как вернемся, не забудь мне напомнить высказать Антонио пару ласковых… Доверяет он мне, как же. Марко, мерзавец, не ожидала от него такого вероломства. Хозяин его хозяина разве не его хозяин тоже, скажи мне на милость? — О чем ты? - Айзек продолжил хмуриться, направившись к мешку, чтобы достать из него розжиг для костра. — Вот об этом!.. - девушка обернулась, рукой указав в сторону края поляны. Где, роясь носом в блюде для подношений, последние капли крови со дна вылизывал огромный черный крылатый пес, размахивая хвостом из стороны в сторону от наслаждения. Доходящий ей ростом до грудной клетки, являясь при этом беспородной дворнягой по происхождению, после преображения ставший чем-то похожим на инфернального пегаса с лоснящейся в лунном свете гладкой шерстью и перепончатыми крыльями, что могли соперничать в своем размахе с грифами или североамериканскими гарпиями. — Он послал Мефистофеля за нами, он распугал здесь всех местных пикси, они даже не могли толком объяснить, что произошло, - она подошла к собаке, за ухо оттянув ее от блюда, - Это не для тебя, подлый мальчишка, ты что вытворяешь?! — Он все еще жив?.. Айзек вздернул брови, обведя лучом от фонарика пса, пытающегося изобразить на своей морде чувство вины, вслед за оттянутым ухом семеня за Беатрис, прижав крылья к спине. Казалось, он настолько черный, что поглощал собой весь направленный на него свет. — Конечно, он жив… куда же ему теперь деваться. Он следил за нами от самого Рима, едва начало садиться солнце. И нашел меня, когда я заплутала. Так что это он вывел меня обратно. Боже… - она опустилась на колени перед псом, обхватив его шею своими руками, - Антонио же знает, что я не могу долго злиться на него… Собака не виновата в том, что он напичкал ее моей кровью. Однако было глупо оставлять его одного. Оказавшись на природе, Мефистофель неизбежно начнет искать, чем поживиться. Будь то звери, феи или люди. Учитывая, как редко его выпускают из Храма, чтобы размять крылья на свежем воздухе. — Семейный отдых на природе с собакой… рыбалка… И костер… - Айзек тяжело вздохнул, наблюдая как девушка щелкает пальцами, заставив залитые розжигом ветки вспыхнуть радужным пламенем, - Это ли не то, о чем я мечтал с тех пор, как вернулся из Чистилища… — Тогда ты сам мало чем отличался по запаху от собаки… - поджала губы на его слова Беатрис, ухмыльнувшись, но по ее голосу было заметно, что воспоминания об этом времени не приносят ей удовольствия. - И по степени разговорчивости вполне напоминал рыбу. Но теперь это все позади. Мы вынесли из этого достаточно уроков, чтобы теперь иметь возможность применить их в новой жизни на Земле. — Один из этих уроков… лучше синица в руках, чем журавль в небе… - схватив ее за талию, Айзек прижал жену к себе, носом втягивая сонм лесных ароматов, что впитался в ее волосы. - Не заставляй меня больше так волноваться. Что бы ты там не говорила, хорошо, что подмога подоспела вовремя. — Если бы не он, духи помогли бы мне найти дорогу назад, - фыркнула девушка, после недолгой борьбы с собой все же поддавшаяся напору обхватившая руками крепкую шею, - И я бы не тратила время на поиски причин внезапного переполоха. — Что будешь делать с мясом? — У меня есть еще… К тому же у нас есть запасы для барбекю, нужно еще заняться его приготовлением, я ужасно проголодалась. А на колдовском пламени мясо получается в разы вкуснее. Разве что… — Что?.. — Мефистофель съел все мясо, что я оставила для подношений, но это не значит, что он не пойдет искать еще… придется перестраховаться. Беатрис выудила из чехла на поясе нож, развернувшись в сторону пса, едва завидевшего оружие вновь задергавшего хвостом. — Иди сюда, мой мальчик, но помни, это тебе до конца путешествия. Дома Антонио сам тебя покормит… - с этими словами девушка полоснула себя по ладони, опустив сложенную чашей руку к морде дрожащего от предвкушения пса. — Ты уверена, что это так уж необходимо?.. Неприкрытое осуждение так и сквозило в голосе Айзека, когда он наблюдал за тем, как демон в образе собаки, дрожа перепончатыми крыльями, лакает кровь с ладоней его жены. Ему все еще было сложно свыкнуться с мыслью, что пусть и освобожденные от обязательств прошлого, они все еще были вынуждены мириться с правилами мира, из которого всеми силами пытались сбежать всю свою жизнь. — Я же сказала… он будет охотиться в любом случае. Подвергать опасности зверей и духов, что приняли нас на своей Земле я не имею права. Если здесь случайно окажутся люди, он не станет спрашивать разрешения, а просто сожрет их вместе с костями. Лучше покормить его заранее, моей крови ему точно хватит, чтобы восстановить силы и добраться домой, когда мы будем уезжать. Когда Беатрис подняла руку, липкую от кровавой слюны, на ней уже не было и следа от раны, нанесенной ножом. Сжав пальцы в кулак, девушка тяжело вздохнула, направившись к мешку, что остался на мотоцикле, чтобы взять из него мыло и полотенце. — Прости, что все пошло наперекосяк с самого начала… - она опустила голову, закрыв лицо волосами, слыша, как мужчина подошел к ней сзади, обняв за плечи, - Я не хотела, чтобы все так вышло… Не такой отдых ты заслужил. — Ты здесь, рядом со мной, жива и здорова. Это самое главное… - он тепло коснулся щекой ее шеи, целуя в плечо, освобожденное от ткани движением его руки, - Конечно, это крылатое чудовище внушает мне ужас и отвращение, если вспомнить, какие события стали причиной его «преображению». Но лучше пусть выходные с нами проведет Мефистофель, чем тот, кто его создал… верно? - он ухмыльнулся, проведя ладонями вдоль тела девушки, замерев ими на ее бедрах, - Если забыть, что он пожирает людей целиком, и может случайно сбить в воздухе самолет, с ним вполне можно сыграть в мяч или… летающую тарелку. — Ты был бы чудесным отцом… - покачала головой девушка, - Все эти годы я проклинала себя за свою слабость, за то, что лишила нас возможности стать полноценной семьей… Растить в любви сына и играть во дворе с твоими псами. Все это кануло в Лету. — Мы начнем все сначала… - он сжал руки, заставив Беатрис непроизвольно прогнуться в пояснице, привстав на кончиках пальцев, - Дом починим… собак заведем… Что же до сына… — М-м… - разнеженная его тихим голосом, Беатрис запрокинула голову, подняв руку, чтобы коснуться его волос, но вовремя одернула себя, вспомнив, зачем вообще подошла к мотоциклу, - Мне нравится ход твоей мысли, любовь моя… жаль, что рука моя мокрая совсем не от того, от чего бы ей стоило в данную минуту. Если ты понимаешь, о чем я… — Иди умойся... - усмехнувшись ее словам, мужчина поцеловал жену в шею, отступая на шаг, позволяя ей пройти в сторону воды, - Я же пока попробую смириться со своей судьбой и приучить нашу собаку грызть ветки… а не человеческие кости. *** Спустя пару часов воздух на поляне приобрел ароматы жареного мяса и специй. Лес же, отойдя от недавнего потрясения, вновь зазвучал своими привычными голосами: ухали совы, пели свои песни сверчки, то и дело над водой проносились юркие тени летучих мышей. Дул со стороны озера прохладный ветер, тревожа чуткую листву камыша, а на небе переливались россыпью разноцветных бриллиантов звезды. Растущий серп полумесяца почти достиг зенита, делая небосвод похожим на диадему гигантской ночной богини. — Дорогая, ты все еще здесь? - тихо окликнул ее мужчина, отвернувшись от тлеющих углей. — М? - Беатрис встрепенулась, потревоженная его голосом рядом с собой. Стиснув руки в замок перед собой, она какое-то время, как зачарованная, стояла на берегу, наблюдая за передвижением луны по небу. Эта странная манера выпадать из реальности вернулась к ней вместе с необходимостью дышать. Ее могло увлечь практически что угодно, будь то сползающие по стеклу капли дождя, кружение пылинок в воздухе или пение ночных птиц. Одно влекло за собой другое и вот… она уже где-то далеко за пределами этой реальности. Ей казалось, что это особенность восприятия ею потоков энергии жизни вокруг нее. То, что было с ней с самого рождения, и чего она на какое-то время лишилась, будучи нежитью. Состояние, вполне объяснимое, если понимать его причину. Но для посторонних это могло выглядеть так, будто сеньора немного… с придурью. — Да. Просто здесь так спокойно… - вздохнула девушка, не сводя глаз с ночного светила. - Так легко замечтаться. Ей всегда казалось забавным, что из разных точек земного шара лик луны всегда выглядел иначе. Мало кто, наверное, придавал значение этому вполне естественному явлению, но сама Беатрис чувствовала в этом иную закономерность. Когда-то отец ей рассказывал, что во время его жизни в Российском государстве, он видел, как луна «поет» ему с небес. Серебряным своим челом озаряя землю под собой. Ей бы тоже хотелось на это посмотреть… услышать это. — Мясо уже почти готово, скоро его можно будет снимать с огня. — Я тогда принесу посуду… - Беатрис отвернулась от озера, подзывая к себе пса, - И расстелю нам плед, я набрала дома мягких подушек, у нас будет ложе не хуже, чем у визирей востока. Игриво перебрав пальцами в волосах на затылке своего супруга, девушка прошла к лежащему в палатке мешку. Сев на застеленный внутри матрас, развязала шнурки, достав блюдо для мяса и кейс с набором тарелок и столовых приборов. Прихватив для верности рулон бумажных полотенец, Беатрис запустила руку в мешок в поисках стеганого покрывала, которым она иногда застилала дома постель, но… — Это еще что такое… Рука ухватила в безразмерном подпространстве нечто… соломенное. Нечто, чего она точно не помнила, чтобы брала с собой. Обычно мешок реагировал на ее мысли и намерение, выдавая вещи, исходя из ее о них представления. Должно быть, она всеми мыслями была уже на поляне, нежась на подушках с тарелкой сочной телятины в руках, и мешок решил ей выдать… — Ну конечно же… - сперва хмурое, потом растерянное, ее лицо теперь выражало некую иронию. -Что же еще это могло быть... Пальцы сами собой выхватили вложенный в небольшую корзинку дважды свернутый пополам листок бумаги, окутавший ее знакомым мускусным ароматом. «Моя госпожа… Надеюсь, ваш отдых проходит спокойно и ничто не тревожит вашего уединения. Марко заверил меня, что вы готовы столкнуться с любыми превратностями судьбы, а на случай непредвиденных обстоятельств с вами подробный набор его «заметок». Но знаете… все это чушь собачья. Уверен, ваши опыт и мудрость не вызывают необходимости в этой паранойе повязанного узами долга Слуги. Вы заслужили провести это время так, как сами посчитаете нужным. На лоне дикой природы в объятиях любимого мужчины. А чтобы добавить дерзости в эту меланхолию, дарю вам общество нашего славного питомца, не раз выручавшего нас на Пути. Пусть он станет вашим надежным спутником и верным стражем и теперь. Надеюсь, мой скромный дар загладит вину за столь неожиданное вторжение, что, вероятно, могло смутить вас. Насладитесь им. Уверен, наши бывшие соратники от всей души присоединились бы ко мне в этих пожеланиях, видя, как вы идете вперед к исполнению своих желаний, ведь бутылка эта из запасов урожая...» — Вин Санто фон Штайнхалль… - шепотом закончила Беатрис, закусив губу, сдерживая непрошенную слезу. Это вино они пили очень редко. В честь особенных случаев. Созревший среди баварских скал, на руинах ее старого дома, в месте, где виноделие невозможно как факт, этот напиток имел свой особенный, пепельный оттенок… послевкусие костяной пыли. Но при этом это было самое прекрасное вино из всех, что она когда-либо пробовала. Антонио некогда потратил невероятное количество времени, сил и денег, чтобы превратить залитое кровью и засеянное костями людей и чудовищ поле битвы в роскошный виноградник, пышущий зеленью и ягодами, что позже превращались в бутылки с вином, прибыль с которых уходила частично на ее персональный счет в банке, а частично, по собственному настоянию Беатрис, в фонд Храма. Это вино не предназначалось для широкой публики, его продавали или преподносили в дар тем бессмертным, что желали вступить под своды Храма, вступить на путь Искупления. Что совершали особенные деяния в желании очистить свою душу. Они получали возможность причаститься кровью и прахом тех, благодаря кому неминуемый некогда Апокалипсис дал новый виток в развитии и эволюции этого мира. Дал возможность вампиру… вновь стать человеком. Сакральный напиток великого знания и памяти. Это было вино скорби… вино сокрушения. Некогда любимый ими обоими сорт, наделенный тем индивидуальным, особенным акцентом обреченности, что заставляет увязнуть воспоминаниями в событиях далекого прошлого. Но при этом дающий послевкусие надежды. Того глотка свежего воздуха, что наполняет легкие в минуту прихода рассвета. Когда солнце, вырвавшись из вязких объятий сумрака, первыми своими лучами касается влажных от росы листьев и налитых соком ягод… В месте, где закончилась когда-то их жизнь, родилась новая история. — Я не уверен, что ты смогла бы заблудиться в палатке, так что… - полог отошел в сторону и на пороге возник взлохмаченный Айзек, утирающий пепел со своей щеки - Милая, ты что... плачешь? Девушка провела ладонью по лицу, передавая мужу письмо. Сперва казалось, что она утирает слезы, но, едва она убрала руку, на губах ее заиграла улыбка. — Посмотри, как гладко он стелет, - усмехнулась она, покачав головой, беря в руки прохладную бутылку с вином, в теплом свете небольшого фонарика-ночника внутри палатки вглядываясь в этикетку, изображающую руины древнего замка на фоне черных скал, - И вино, и собака. Можно подумать, будто ему и правда не все равно… — «Искренне Ваш до последней ночи этого мира…» - с саркастической ухмылкой на губах закончил текст письма Айзек, хрустнув шеей. — Он правда считает, что эта поездка много значит для нас, - Беатрис наконец достала из мешка покрывало и, всучив его в зубы Мефистофелю, взмахом руки отправила того отнести сверток к костру, - И, кажется, я понимаю, что он пытается всем этим сказать… — Я тоже… - мужчина помог ей встать, принимая из рук жены несколько подушек в вельветовых чехлах с бахромой, - Шаг за шагом идя к своей свободе, мы всегда будем помнить тех, благодаря кому она стала возможна. Мне еще не доводилось пробовать это вино, но я много слышал о том, как его производят. Стоит ему начать об этом говорить… его уже не заткнуть. Это была его навязчивая идея еще с тех самых времен, как меня поразило проклятие. Это была его своеобразная «месть». Подспудное желание выпить всю кровь из этого проклятого места, пусть даже через выжатые досуха ягоды виноградной лозы. — Что ж… у него это получилось, - приняв протянутую ей руку, Беатрис поднялась из палатки, держа одной рукой небольшую корзинку с вином и бокалами. - Во всех смыслах этого слова. Они расстелили покрывало… разложили подушки. Выложили на тарелки мясо и разлили вино. Греясь вблизи огня, укрывшись пледом замерев в объятиях друг друга, Айзек и Беатрис долго молчали, наблюдая как играет лунный свет на озерной глади. Как ветер поднимает рябь, что бежит по поверхности воды подобно тому, как морщит спину кот, потягиваясь на солнце. Мефистофель, распластав по земле лоснящиеся в лунном свете крылья, положил голову им на колени, то проваливаясь в сон, то просыпаясь, чтобы, пошевелив бровями, проверить, не заснули ли еще его хозяева. Но… несмотря на всю располагающую к этому обстановку, им было не до сна. — Есть в жизни такие моменты… которым ты благодарен за то, что они с тобой произошли, но которые ты никогда не захочешь пережить снова, - тихо проговорила девушка, приникнув к своему бокалу допивая остатки вина, - Наша последняя битва — один из таких моментов. — Уныние — это грех, дорогая. Помнишь?.. - с теплом поцеловав ее в голову, Айзек забрал у жены пустой бокал, отставив его в сторону, - На самом деле я рад, что могу вспомнить своих старых друзей, зная, что ты по-прежнему рядом со мной, помянуть наш славный подвиг вблизи тех мест, где прошли самые тяжелые годы моей юности. — Отсюда до Сент-де-Труа ведь всего ничего… - отметила Беатрис, - Если хочешь, можно было бы съездить туда… посмотреть… — Антонио сказал, что там ничего не осталось, кроме руин. Если ты хочешь посмотреть на изъеденные мхом и пропитанные вином из погребов Генри камни, то, безусловно… милости прошу. — Тем не менее, это всего лишь «руины», милый, - уловив недовольство в голосе любимого, Беатрис потянулась ближе к нему, целуя в шею, обвивая ее руками, - Они больше ничем не смогут нам навредить. — Я рад лишь одному… что Генри выполнил мою последнюю волю. Позаботился о тебе и о нашем ребенке. Видно, он еще не окончательно потерял страх перед Господом. — После падения Штайнхалля он сильно изменился… - тихо проговорила Беатрис, - По крайней мере из того, что нам рассказывал Антонио о дальнейшей судьбе нашего сына, Генри дал Айзеку то образование и воспитание, что в последствии дало возможность ему продолжить дело нашей семьи. Его тепло приняли в Ордене и он смог совершить немало подвигов прежде чем, подобно нам, уйти на покой. Ему хватило мудрости и удачи сделать это по своей воле. Своеобразно… но Генри сделал все, что было в его силах. У нашего сына было много верных друзей и соратников. Мои воспитанники в том числе стали ему теми старшими товарищами, благодаря которым он смог набраться опыта и уверенности в своих способностях. Он был очень похож на тебя. Хотя Антонио говорит, что ему всегда было трудно смотреть ему в глаза именно потому, что они достались ему от меня. — Глаза — зеркало души… - повторил старую присказку Айзек, сжав пальцы на плече Беатрис, будто в подтверждение ее слов, - В этом плане, мне кажется, от тебя ему досталось больше. — Так или иначе… не вижу ничего плохого в том, чтобы почтить ту часть хороших воспоминаний, что остались у нас об этом месте. Времени нам хватит… — Хорошо… убедила, - мужчина закатил глаза, привставая на локте, чтобы лечь поудобней… при этом нечаянно опрокинув свой бокал с вином на Беатрис. - Проклятье… ты в порядке? - он сдернул в сторону покрывало, пока вино не успело впитаться в ткань, - Где-то тут были салфетки… — О нет… - Беатрис обернулась, ища взглядом принесенные ею бумажные полотенца, но нашла лишь измочаленный комок, извалянный в слюне и грязи у костра, - У меня слишком давно не было домашних питомцев… я и забыла, что никакие вещи и на секунду нельзя оставлять без присмотра… Пойду возьму полотенце. Поднявшись на ноги, Беатрис взяла с земли останки павших в неравной схватке с демоническим псом бумажных полотенец, отправив их в предварительно заготовленный для мусора пакет. Обидно, конечно, но про себя она радовалась, что пострадали лишь полотенца, а не какое-нибудь священное животное этого леса, отдуваться за гибель которого придется опять ей. Было бы разумно посадить Мефистофеля на цепь, в ее мешке где-то даже была подходящая из заговоренного сплава железа и серебра, но… он и так проводил взаперти большую часть времени, раз уж у них выдалась возможность развеяться на свежем воздухе, почему она должна лишать этого его. Он тоже, в каком-то роде... это заслужил. Большое полотенце было брошено на руль мотоцикла для просушки. Краем вытерев винные капли с кончиков волос, Беатрис обтерла руки. Взялась за край частично залитого вином обтягивающего ее фигуру тонкого свитера, намереваясь снять его через голову, но… — Позволь, я тебе помогу… - горячие ладони обхватили ее пальцы, медленно поведя ее руки вверх, обнажая живот и грудь. — Ты это специально сделал… ведь так?.. - непроизвольно вздохнув от неожиданности, Беатрис тем не менее улыбнулась, раскусив затеянную мужчиной игру. — Конечно… - отбросив в сторону одежду, Айзек подхватил в ладонь копну ее волос, плавно перекладывая их на одно плечо, чтобы тут же согреть ее шею теплым дыханием, - Как ты догадалась?.. — Чтобы раздеть меня, тебе вовсе не обязательно было обливать меня вином… - не в силах, да и без какого-либо желания сопротивляться, Беатрис запрокинула голову, чувствуя за собой горячую громаду его тела, пахнущего костром и вином, - Мерзавец… — Ну что ты… дело вовсе не в этом. - развернув девушку лицом к себе, Айзек чуть подтолкнул ее, заставив лечь на сиденье, опираясь на локтях, - А в том, что твое тело, покрытое алкоголем, распаляет меня в разы сильнее… Потянувшись вперед, Беатрис схватила мужчину за ворот легкой, частично расстегнутой рубашки, притягивая к себе, заставив обступить мотоцикл с двух сторон, широко расставив ноги. — А ты как всегда… любишь все и сразу… - опустившись спиной на кожаное покрытие, она игриво провела ногой по его бедру, принявшись одну за другой медленно расстегивать оставшиеся пуговицы, - Мы здесь одни, любовь моя… можешь не торопиться. Твою добычу у тебя никто… не отнимает. Она намеренно допустила двусмысленность в последнюю фразу, уже заранее готовая за нее поплатиться. Зажмурившись от неожиданности, девушка услышала лишь гневное рычание над собой, треск ниток на последней пуговице на силой содранной с тела рубашке, а затем ощутила грубое касание рук к своим бедрам, срывающих с нее джинсы прочь. — А никто и не сможет… - заведя ладонь ей за спину, приподняв одной рукой, держа на весу, Айзек склонился к ее уху, заставив открытое прохладному ночному воздуху тело покрыться мурашками. Ладонью нащупав застежку между лопаток, он ловко расстегнул на девушке белье. Подхватив зубами бретель, помог ей выскользнуть из него, тут же коснувшись губами винных капель на ее ключицах, вновь опустив ее на сиденье проведя ладонью по гладкой поверхности груди, пальцем зацепив острое навершие, вызвав этим непроизвольный вздох. Заставив беспокойные руки взметнуться вверх, погружая пальцы в смоляную гущу его волос. Он продолжал покрывать ее шею и грудь поцелуями, слизывая с кожи винные подтеки грубыми и отрывистыми касаниями языка, и Беатрис, не в силах долго держать себя в руках, опустила их вдоль по горячей, влажной коже его спины вниз, цепкими пальцами овладев незамысловатой конструкцией пряжки на его ремне. Ладонью ощутив возрастающую степень нетерпения, охватившего ее любимого. Закусив губу от предвкушения, запрокидывая голову, подставляясь его прикосновениям. Нежась в его руках. — Тц… - Айзек цокнул языком, стиснув ее запястья внизу стальной хваткой, - Ты тоже, как я погляжу… хочешь все и сразу, коварная моя сеньора. Однако… попрошу не забываться. Прижав стиснутые руки к ее груди, мужчина отступил на шаг, подняв взгляд прищуренных глаз ей в лицо, отметив румянец на щеках. Как скользит по пересохшим от частого дыхания губам острый кончик ее языка. — И припомнить… кто тот «самый большой и страшный серый волк», что клацнет зубами над твоим ухом… — А ты меня… «сделаешь своей»… или «трахнешь»?.. - на выдохе Беатрис оскалилась в улыбке, пуще прежнего стиснув плечами грудь с обеих сторон. Ответом на эти слова стало прикосновение горячей ладони, обхватившей ее подставленную всем ветрам шею… — «Своей» я тебя сделал уже очень давно… Айзек замер, наблюдая за тем, как, глядя ему в глаза из-под припущенных ресниц, девушка втягивает воздух через рот, ощущая, как поток становится все меньше и меньше по мере того, как он стискивал пальцы. — Значит… остается только одно. Отпустив ее руки, он будто специально пнул коленом борт мотоцикла, заставив Беатрис схватиться за края сидения, чтобы удержаться на месте. Тем самым он нашел способ занять ее руки, дабы те не начали чинить свой беспредел раньше положенного срока. Одной своей рукой продолжая удерживать ее за горло, второй же, кончиками пальцев перебирая по коже, тревожа ее и заставляя девушку выгнуться легкой дугой, спускаясь к черному шелковистому покрову белья на ее бедрах. Проникая под него, плавно погружая пальцы в ждущую выхода вязкую истому, что наполняла его возлюбленную до сей поры. — Тц… - он вновь цокнул языком, заметив как губы ее распахнулись, а глаза так и норовили зажмуриться, чтобы позволить девушке отдаться нахлынувшему на нее наслаждению, - Глаза… Беатрис замотала головой, не желая соглашаться с такой несправедливостью… — Открой их… — М-м… нет… - простонала она, тут же пожалев о своих словах, ведь очередной пинок коленом по борту мотоцикла не заставил себя ждать, вынудив ее с новой силой вцепиться пальцами в сидение, подобно испуганной кошке. - Ни за что... — Открой... их!.. - он понизил голос, добавив в него те самые ноты, которые давали понять, что здесь шутки плохи. Она не раз слышала этот голос, когда в случае неподчинения уже становилось довольно трудно предугадать последствия. Но если в этот момент прислушаться… удовольствия можно было получить больше, чем мучений от страха неизвестности. В свое время ей много раз доводилось испытывать и то, и другое… Через силу, ощущая свое уязвимое в данную секунду положение, Беатрис миллиметр за миллиметром один за другим открыла оба глаза, параллельно с этим чувствуя, как, поощряя ее усилия, где-то внизу согревающие ее пальцы выжидающе и терпеливо обводили изгибы ее тела, заставляя трепетать от меняющихся одно за другим ощущений. — Вот так… умница… Любуясь охватившей ее растерянностью, мужчина ухмыльнулся, ощутив, как, будто стараясь сделать хоть что-то в отместку, Беатрис скользит ногами по его бедрам, намереваясь схватить его в смертельный капкан. Но замирает на полпути, когда, перехватив инициативу в этой атаке, он прижал пальцем сокрытую в складках раковины жемчужину, тремя другими, без лишних сантиментов проникая глубже, заставляя девушку вскинув голову вскрикнуть, признавая свое поражение. Но даже тогда… она не закрыла глаз, глядя ему в лицо, жаждущее… и ждущее. Смотрела прямо и бесстрашно, зная… что именно это и «разозлит» его больше всего. Она знала это… и ждала, когда эта чаша наполнится нетерпением до самых краев, изливаясь за ее пределы неудержимым потоком. Разве что стоило лишь надеяться, что с ней это не случится раньше. Тонко чувствуя ее настроение, Айзек плавно двигался внутри нее, по дрожи ресниц и частоте стесненного дыхания угадывая, насколько близок предел. Хотя по тому лишь, как обволакивала его пальцы вязкая влага, он чувствовал, что, распаленная обстановкой и свежим воздухом, долго Беатрис ждать развязки не станет. А опередить свои намерения он не мог ей позволить… не сейчас, когда «железный конь», любимая женщина и дорогой алкоголь сошлись в одном месте, как бы воплощая собой идеальную мечту, реальностью которой хочется наслаждаться как можно дольше… И чувствуя, как девушка приподняла бедра, напрашиваясь на очередную подачку, ожидая погружения, что вознесет ее к головокружительному экстазу, он подхватил ее на руки, разворачивая спиной к себе, резким толчком между лопаток заставляя упереться локтями в руль, широко расставив ноги по обе стороны водительской части сидения, на котором она только что лежала спиной. Не сдержав рокочущих внутри него эмоций, тихим рычанием сопроводив плавное движение ладони по изгибу ее талии, чтобы окончить его звонким шлепком по чувственно всколыхнувшимся ягодицам. Стиснув пальцами стальные изгибы руля, Беатрис затаила дыхание, отходя от обжигающего прикосновения ладони замерев в ожидании дальнейших его действий. Мотоцикл был довольно большим, положение, в которое Айзек ее поставил, было не слишком удобным. Вынуждая ее тратить всю концентрацию на сохранение равновесия, стоя на кончиках пальцев. Давая осознать всю свою уязвимость и обреченность. Но кто же сказал, что это было не тем, что ей так сильно нравилось? Несчетное количество раз находясь на волосок от реальной гибели, в руках именно этого человека любая боль становилась для нее наслаждением, а любая опасность — волнующей интригой. Любые набрасываемые им на нее цепи, становились нитями первосортного шелковистого жемчуга из мест, где не ступала нога человека… Это было то безграничное доверие, которое становилось возможным только с тем, кого любишь искренне и безоглядно, вплоть до самозабвения. И кстати о боли… Айзек склонился к ней, но лишь для того, чтобы, щелкнув замком седельной сумки, достать из нее длинный охотничий нож. Это был ее ему подарок, а резная кость на рукояти изображала голову ощерившегося в яростном оскале медведя. Плашмя он опустил лезвие, кожей бедра давая прочувствовать холод и твердость лезвия, будоража воображение, чтобы в самом верху, наискось поддев тонкую ткань, рвануть наотмашь, заставив белье бесполезной тряпицей опасть к их ногам. Как бы беря в руки вожжи своенравной лошади, ладонь, проведя вверх по ее спине вдоль позвоночника, скрутила разметанные по плечам волосы в тугой жгут, заставив Беатрис запрокинуть голову вслед за движением руки. В то время как вторая, держащая нож, спустилась ниже, самым его острием поддев чувствительные, налитые нектаром лепестки. Заставив девушку зашипеть от удовольствия, пуще прежнего прогибая спину. Опытный палач, он знал, как выдержать ту грань, где боль и наслаждение обретали идеальный баланс, не допуская ни пресности ощущений, ни той боли, что была способна испортить всю чувственность момента. Он слишком хорошо понимал, сколько реальных мучений пришлось пережить его возлюбленной, чтобы допустить продолжение ее страданий в его руках. Но не поддразнить ее зверя, добавив остроты в эту дерзкую игру матерых хищников, он не мог… Она понимала его в этом как никто, доводя его до пика наслаждения одним только ощущением бесконечного единения и осознания схожести их желаний. Она осознавала всю глубину того омута, в котором водились его самые дикие черти, и он был готов позволить ей станцевать с ними вокруг костра, сжигающего их обоих. Выводя белесые узоры царапин на ее теле, Айзек вслушивался в тихие стоны, прерываемые глубокими вздохами и шипением, когда касания становились тверже, выдавливая алый бисер. Наблюдал, как, сверкая в затухающем пламени костра, по внутренней стороне ее бедра скользит вязкая капля, заставляющая его взор помутиться на мгновение от переизбытка чувств. Доводя самого себя до исступления, он ждал… Ждал того самого стона, полного сокрушения, который даст ему понять, что Беатрис достигла точки невозврата… Дальнейшие события слились в единое полотно, когда, брошенный о землю нож обиженно звякнул от удара об мелкие камни, нетерпеливо бряцнула расстегнутая пряжка на ремне, а из заднего кармана брюк двумя пальцами был выужен небольшой квадратный пакетик, схваченный зубами и разорванный резким рывком головы. Он знал, что Беатрис принимает специальные таблетки, но неожиданное многообразие приспособлений, которые предлагал современный мир в области чувственных удовольствий, раскрывал его воображение с совершенно неожиданных сторон. И он жаждал опробовать их все. Беатрис вскрикнула от неожиданного напора, заставившего ее схватиться за руль уже не ради сохранения собственного баланса, а для того, чтобы не дать мотоциклу упасть с подножки от силы того толчка, что обрушился на нее со стороны мужчины. Уже не зная, опирается она об их «скакуна», или старается не дать ему обрушиться, грозя покалечить их обоих. Она чувствовала, что Айзек доведен до предела, осознавая, что сам он вряд ли себя сейчас осознает. Он редко позволял себе подобное — схожее с аффектом состояние нервного перевозбуждения, когда становилась почти неразличимой та грань, где заканчивался секс и начиналось насилие. И пусть они уже не были такими, как прежде, сверхъестественные сила и выносливость покинули их тела вместе с мгновенной регенерацией и нечеловеческим иммунитетом, но хватку Айзек имел все такую же стальную, а подхваченная волной адреналина и дофамина, Беатрис была способна героически выстоять перед его натиском, при этом умудряясь выручать выгоду и для себя. В этом и состоялась особенность их отношений… они принимали друг друга такими, какие они есть… со всем возвышенным и низменным, демоническим и божественным, что было, есть и будет в человеческой душе. И научились получать от этого удовольствие. И вырвалась из этого водоворота Беатрис тогда, когда перехватив ее руками поперек живота, мужчина вздернул ее тело вверх, прижимая к себе, обжигая ее биением горячей крови под кожей, скользкой и мокрой от пота, а влажные от выступившей слюны губы коснулись плеча, обнажая зубы, схватившие ее до помутнения в глазах, выдавив из груди очередной громкий стон, переходящий на крик. Он что-то несвязно пробормотал ей на ухо, прежде чем, опрокинув грудью на кожаное сидение мотоцикла, несколькими мощными толчками заставить сознание Беатрис помутиться от взрыва чувств, до сей поры томившихся внутри нее. Их крики слились воедино, когда, пытаясь совладать с собственным дыханием, мужчина обрушился на нее сверху, схватившись за рукояти на руле, вновь пошатнув мотоцикл с такой силой, что Беатрис чуть не свалилась на землю. Накрыв ее своей тенью, он захлебывался воздухом, пытаясь смочить резко пересохшие губы, не желая закрывать глаз, чтобы не упустить ни единого мгновения любованием сокрушенной фигурой его любимой, дышащей редко и тяжело, едва перебирая пальцами по сверкающей поверхности выхлопной трубы проживающей сонм нахлынувших на нее ощущений. Разрушительного опустошения… в который раз возносящего ее на небеса. *** Он бережно поднял обессиленную девушку на руки. Избавившись от стянутых на бедра брюк, наслаждаясь контрастными прикосновениями прохладой воды к разгоряченной коже зашел в озеро вместе с Беатрис. Позволив ей развернуться у него на руках, наконец обхватывая его обеими ногами за пояс, прижимаясь всей грудью в попытках согреться. Холодную воду она не любила. — Мы сейчас за пределами защитного круга… тут нас могут увидеть… - хмыкнула девушка, носом проведя по уху Айзека, теснее вжавшись в него бедрами под водой, - Если бы тут еще кто-то кроме нас был… — Я люблю рисковать… - касаясь губами ее плеч, мужчина провел руками по ее телу, стирая с него пот и грязь, пыль и пепел, что успели тонким слоем осесть на коже… впитаться в волосы, - В конце-концов, уверен… ангелы все еще смотрят на нас... с укоризной. В пору было бы улыбнуться ироничной шпильке, однако Беатрис лишь зажмурившись стиснула зубы, будто стараясь удержать себя от комментариев, о которых ей потом, вероятно, пришлось бы жалеть. После тресхотпятидесятидвухлетнего пребывания в Чистилище в качестве Проводника душ, ей меньше всего хотелось думать о том, как к ней относятся ангелы. При должном стечении обстоятельств у нее наверняка появится возможность узнать это лично. Но думать ей об этом тоже… не хотелось. Разница в иерархии там была чем-то сродни киту и планктону. Она поднялась в этой иерархии до планктона с пустого места. Достижение? Айзек считал, что да... — Им остается только смотреть… - она смогла подобрать подходящие слова, изобразив ехидную ухмылку, радуясь, что он ее не увидит. Прежде чем, плавным движением проведя руками по шее мужчины, запустив пальцы в волосы, коснуться его губ. Сперва робко, но, едва ощутив жар его крови под тонкой кожей, не выдерживая, прижимаясь сильней, жадным движением языка пресекая все дальнейшие дискуссии на тему закона и морали.