А Снейп говорил с укоризной: «Не гонялся бы ты, Лорд, за дешевизной!»

Гермиона разыскала Гарри буквально за час до того, как ему предстояло отправиться на Голгофу в Больничное крыло для очередной процедуры. Затащив его в укромный уголок библиотеки, девушка буквально заставила Поттера выслушать ее. Они сели за небольшой стол... ну как — сели? Гермиона села как обычно, а Гарри забрался коленками на скамью, уперся локтями в стол и отклячил свою многострадальную задницу. Гермиона извлекла из сумки первый фолиант, заботливо проверила, не пострадал ли он от удара об голову Рона, и открыла первую закладку. На заложенной странице красовались картинки весьма недвусмысленного содержания. Какие-то бородатые полуобнаженные мужики усаживали на свои внушительные члены юных обнаженных кудрявых мальчиков. Судя по выражениям лиц, и мужиков, и мальчиков это занятие радовало. — Что за гадость? — пробормотал Гарри. — Это Древняя Греция, — тоном преподавателя начала Гермиона. — На гравюре изображено событие под названием "симпозиум". При слове "симпозиум" Гарри почему-то представил Международную Конфедерацию магов, и его пробил нервный смех. Так вот чем там занимаются высоколобые мудрецы со всего света. Наверное и из этой, из Греции, там маги есть... — Не отвлекайся! Это древнейшее мероприятие, на котором юноши, желавшие добиться успехов в ратном деле, знакомились со своими будущими наставниками. Поттер совсем скис от смеха. Хрена себе, знакомство? Снимай штаны, будем знакомиться! — Гарри, давай серьезнее! И Гермиона перевернула следующую страницу. На ней был изображен грозный ряд воинов с мечами и щитами. Лица их были суровы и спокойны. Ни один из них не был моложе тридцати лет, и все они выглядели опытными воинами. За их спинами стоял второй ряд воинов, которые выглядели совсем юными. — Это один из отрядов древних спартанцев. Он весь состоял из однополых пар. И каждый из этих воинов сражался не только за себя, но и за своего возлюбленного. При этом слове Поттер почему-то вздрогнул и впился в картину взглядом. Наверное, ее написал талантливый художник, потому что веяло от нее и спаянной воинской мощью, и какой-то неуловимой нежностью, угадывающейся во взглядах юношей, и суровой мужской готовностью защитить того, кто стоит позади, и в широких расправленных плечах, и в руках, крепко сжимающих оружие. — Понимаешь, Гарри, это был самый отважный отряд в войске спартанцев. И в одном из сражений они все погибли. Понимаешь? Все до единого воина. Никто из них не пожелал пережить своего любимого. Поттер опять вздрогнул. Гермиона продолжала свою лекцию. Она рассказывала и показывала репродукции картин, рисунков, фресок Древней Греции, Италии, Карфагена, Крита и еще Бог знает каких древних стран. После этого она описала гонения на однополую любовь со стороны всех религий в средние века, и плавно перешла к современности. Поттер слушал ее как зачарованный. Хотя... с Гермионы станется, может быть, она и шарахнула его каким-нибудь заклинанием для повышения внимания. — Ну ладно! — стряхнул с себя Гарри очарование лекции, которую прочитала ему подруга. — Ты мне другое объясни, ведь это тупик для общества в целом. Разнополые пары рожают детей, а однополые для чего живут? Поттер был уверен, что Гермиона не сможет дать ответ на его вопрос. Но она тряхнула гривой волос и ответила: — Мне уже давно пришло в голову одно сравнение. В Древней Греции женщины делились на законных жен и гетер. Жены отвечали за рождение детей и тянули на себе домашнее хозяйство, а гетеры были жрицами любви. Нет, не продажными шлюхами, а именно жрицами. Они получали прекрасное образование, были обучены пению и танцам, и с презрением относились к законным женам, считая их отсталыми и умственно недоразвитыми самками, годными только на то, чтобы рожать, ходить за детьми, готовить пищу и мыть ноги своим мужьям после того, как эти самые мужья получили усладу души и тела в их обществе. В обществе гетер! — Но... — заикнулся Гарри. — И они никогда не рожали! — припечатала его Гермиона. — Травили себя киурой, чтобы избавиться от беременности, но остаться гетерой. А родившие детей гетеры переставали быть ими, и были презираемы с обеих сторон. Мало кто решался на такое. Но не в этом суть. Пойми главное! Существовали женщины, которые продолжали людской род, но были и те, кто лишь дарил свою любовь сильному полу и способствовал его духовному развитию! — То есть, мужчинам? — В то время другого сильного пола не было. — А сейчас? Гермиона с раздражением захлопнула фолиант. — А сейчас сильного пола вообще не осталось! Взгляд Гарри стал жёстким. — Ты уверена в том, что говоришь? — Я — да, а ты? — А я пойду уверяться. Вот только задницу у Помфри промою. — Гарри, есть же специальные заклинания, которые делают то же самое, но нежно и ласково. Гарри долго молчал, потом слез с лавки, поморщился и с горечью бросил: — Значит, эти заклинания для любимых, а не для меня... * * * Поттер с каменным лицом уселся на горшок для проведения очищения кишечника. — С вами все в порядке, мистер Поттер? — осторожно поинтересовалась мисс Помфри. — А то я готова пойти к директору, чтобы он отменил это... — Пожалуйста, — перебил ее Гарри, — произнесите заклинание. У меня сегодня вечером еще слишком много дел, — холодно закончил он. Помфри заломила брови, как маска в классической греческой трагедии, вытащила палочку и взмахнула ею. На этот раз Гарри знал, чего ему ожидать, поэтому особенно не напрягался. Тем более, что любое напряжение доставляло дополнительные болезненные ощущения. Что-то гладкое скользнуло ему в анус и погрузилось дюймов на пять. Гарри подавил в себе желание вскочить, и начал покорно принимать в свой живот галлоны воды. Все было похоже на вчерашнее действо, но как-то мягче, спокойнее и почти безболезненно. Спустя полчаса все было закончено, и Поттер, завернувшись в полотенце, вышел из процедурной, миновав бдительное око мадам Помфри. Его совершенно не интересовало, что о нем могут подумать нарушающие правила студенты, которые могли задержаться в коридорах и на лестницах позже положенного часа. Но он так никого и не встретил. Это было странно. Об этом можно было даже всерьез задуматься, но Гарри было не до того. В голове его бродили настолько необычные мысли, что еще пару дней тому назад он сам себя признал бы последним идиотом! Он шел к Снейпу. К профессору Снейпу, который отравлял его жизнь в Хогвартсе с самого первого (или со второго) дня его появления в школе. Он знал, что не будет жаловаться и сопротивляться. Он будет покорен, как вчера. Но будет ли он равнодушен, как вчера? Что такое равнодушие для того, кого терзает палач? Это просто боль, и неважно, кто ее причиняет. Какая разница? Палач есть палач. Он выполняет свою работу и при этом ругает свой нищенский оклад. А Снейп? Ему все равно? Лонгботтом или Уизли, или Поттер. Не все ли равно, кого трахать по распоряжению директора? Вот только почему-то Поттеру было не все равно. И уж если нет возможности избежать насилия, то пусть оно будет от Снейпа! Чтобы ненавидеть его сильнее? Или для того, чтобы понять самого себя, что для тебя значит этот человек... * * * Снейп впустил Поттера в свой кабинет и отступил в сторону. С мальчишкой что-то явно было не так. Вместо взгляда затравленного зверька Северус встретил твердый взгляд не подростка, а почти взрослого мужчины, который не подчинялся обстоятельствам, а имел свою ясную, определенную и выстраданную цель. Снейп встревожился. Такое напряжение внутренних сил и воли Поттера грозило тяжелыми последствиями при очередном унижении, которое ему предстояло перенести. Тем не менее, он спокойно и холодно скомандовал: — Поттер, снимите всю одежду и ложитесь на кровать. Гарри спокойно кивнул ему, словно зельевар представлял ему на поле для квиддича команду Слизерина, а не собирался в ближайшее время оседлать его задницу. Потная волна неуверенности окатила Снейпа. Как это было не похоже на вчерашний вечер! Но пора было начинать. На этот раз им не надо было дожидаться, пока Волдеморт полезет в сознание мальчишки. Вчерашнее соприкосновение ментальностей уже создало крепчайшую связь между Темным Лордом и Поттером, только первый еще не знал об этом. Сейчас узнает. Снейп зачерпнул пальцами смазку, рассматривая соблазнительную задницу Избранного. Длинные и тонкие пальцы зельевара начали свое путешествие внутрь ануса Поттера. Тот негромко зашипел, а потом вдруг замолчал. Снейп с некоторым недоумением провел предварительный массаж и даже пару раз задел бугорок простаты — просто чтобы убедиться, что парень уже реагирует на прикосновения к ней. И вдруг услышал: — Профессор! Снейп вздрогнул. — Что вам, Поттер? — Сэр! А вы могли бы... полюбить меня?..