А я все еще тебя жду...

Мне приснилось, что ты умерла, Что твой голос больше не доносится до нашей комнаты с утра, Извини за то, что снова пьян, Я просто не хотел тебе мешать своими чувствами, как восемь лет назад…

      Рон тормошит меня, чтобы разбудить к завтраку. — Гарри, вставай. — Что? А, да…знаешь, такой ужасный сон приснился…что мы с Гермионой расстались, а она убила себя из-за того, что я из-за решения разорвать отношения бросился с Астрономической башни… — Ты скучаешь? — Да. А как иначе? Я люблю ее. — Мама получила какой-то букет по почте… — Это мой. Хотел оставить для Гермионы. — Джинни говорил, ты снова шумел ночью. Отпусти ее. Легче станет. — Легче не будет никогда, — говорю ему я.       С момента твоей смерти прошло три месяца. И каждый день я хожу к твоей могиле. И каждый раз часами ухаживаю за ней. Так ты хотела, да?       Уверен, что нет.       Я любил тебя всем сердцем. Но в какой-то момент увидел, что ты отдаешь всю себя отношениям, из-за чего, посоветовавшись с Минервой МакГонагалл, принял решение прекратить отношения, дав тебе надежду на их восстановление в будущем. Хотел сделать паузу.       Я пригласил тебя к Астрономической башне. В Хогсмиде до этого купил букет цветов. Продавец в цветочном помогла мне подобрать букет на языке цветов. Помнишь ты этот букет? Красные и белые розы. Они означают настоящую, вечную любовь. И добродетель — я ставил отношения на паузу ради тебя. Как бы мне самому ни было больно, я жертвовал всем ради тебя. У роз были удалены шипы. Знаешь, это тоже знак на языке цветов — первая любовь. Ты и была моей первой любовью, Гермиона. Рута в букете должна была показать мое сожаление об этом решении. А подсолнечник? Это знак чистых помыслов. Миндаль. Он означает обещание. Мое обещание возобновить отношения с тобой после ЖАБА. Амарант. Бессмертная любовь. Такой она и оказалась — ты мертва, а моя любовь к тебе — нет. А средний колокольчик? Моя благодарность тебе. Мне пообещали, что на букет наложены чары, которые передадут тебе значение букета.       Этот букет ты сжимала до самой смерти. Я думал, ты его выбросишь, так рассержена ты была. — Как ты? — спросила ты. — Все хорошо. Не замерзла? — я вручил тебе букет. — Нет. Спасибо за цветы, очень красивые. — Гермиона…я должен тебе это сказать. — Что же? — Своими чувствами…я мешаю тебе. Я принял решение, что нам нужно на время прекратить отношения. — Что? — Я переживаю, что с этими отношениями ты потеряешь все, Гермиона! Я не хочу этого. Я желаю тебе только хорошего. Поэтому и предлагаю расстаться. На время. — Нет…этого быть не может! — Я не хочу причинять тебе боль. Но вынужден причинить ее сейчас, чтобы избежать твоего несчастья потом. Я же знаю, что обучение тебе важно. — Это что, шутка? — спросила ты. — Это вовсе не смешно. — Я не шучу, Гермиона.       Я попытался взять тебя за руку, но ты отошла от меня. — Ты сам…сказал мне, что ты безумно в меня влюблен, Гарри! Ты сказал, что безумно влюблен! — повторяла ты. — И ты знаешь, что я была даже готова отказаться от седьмого года обучения ради тебя! Ты…ты поехал в Хогвартс ради меня! — Именно потому что я тебя люблю, я и хочу расстаться сейчас. Не навсегда, лишь до конца экзаменов! — А ты понимаешь, каково мне? Гарри? — спросила ты. — Ты знаешь. Всегда знала. Какой я.       Ты положила букет на стол. Хотела скрыть свои слезы. Но я знал, что ты заплачешь, предложил платок, чтобы ты не испортила свой макияж. Но ты отказалась. — Я все такой же, каким ты меня увидела впервые. Извлечение крестража не повлияло на меня. — Ты…ты сказал, что любишь. Что никогда не бросишь. И что никогда не заставишь меня страдать. И сейчас нарушаешь все данные мне обещания! Ты заставил меня тебе поверить! И сейчас ты предаешь не только мою любовь к тебе, но и нашу дружбу! Я тебе поверила! — Я не предаю тебя, Гермиона! Я не хочу разрушать отношения. Я лишь хочу отступить, чтобы потом двигаться дальше.       Я подошел, чтобы посмотреть в твои глаза. Но ты отвернулась. — Поверь мне еще раз, Гермиона. Я люблю тебя. И буду любить. Я сам буду страдать из-за разрыва. Но я готов страдать, чтобы ты ничего не потеряла. Профессор МакГонагалл со мной согласна. Я разговаривал с ней. — Это значит, ты и правда хочешь меня бросить? — Не навсегда, Гермиона. Не навсегда. — Да не тверди ты одно и то же, Гарри! Хватит повторять одно и то же!       Слезы потекли по твоим щекам. Да и по моим тоже. — Я просто в это не верю! — продолжала ты.       Я тоже, Гермиона, не верил, что говорил это. Как и не верил в то, что ты совершила. — Скажи мне это в лицо, — попросила ты, подойдя ближе. — посмотри мне в глаза и скажи. — Прости, Гермиона. — Ясно, — почти шепотом сказала ты. — Я все поняла. Я закончу теми словами, которые не хотела бы сказать ни при каких обстоятельствах.       Слеза потекла по щеке. Я хотел сказать, что это не так. Хотел отказаться от своих слов. Но ты меня опередила: — Я ненавижу тебя, Гарри Поттер. — Если тебе так проще, пусть ты меня возненавидишь. А потом я докажу, что достоин твоей любви.       Я ушел. Это было моей ошибкой.

Я просто думал, что всё это навсегда! Вспомни Красноярск (Универ), как горят наши глаза… Я повернул бы время вспять До тех пор, пока ты влюблена в меня…

      Я остановил тебя, желая поставить все точки над «i». — Стой. Я тоже еду в Хогвартс. — Тоже? — спросила ты. — Нам надо поговорить. Ты не против? — Конечно нет. Что-то случилось? — Не здесь.       Мы зашли в купе. — Ну?       Я закрыл купе и наложил заклинание оглушения. — Даже так? — Да. Пусть разговор в этом купе останется здесь, если ты не захочешь, чтобы о нем кто-то узнал. — О чем же ты хочешь поговорить?       Я сел рядом с тобой. — Я ненавижу себя. — За что? — удивилась ты. — Я ненавижу себя за то, что не могу тебе сказать несколько простых слов. Ты всегда в моей голове. Я делаю какие-то рутинные дела — но ты в моей голове. Почему? — То, что ты говоришь… — Я не мог не поделиться. — Ты не решался мне это сказать? Знаешь…знал бы ты, что в моем сердце…ты бы испугался и убежал. — Думаешь? — Если бы мы были в других условиях…я бы уехала с тобой куда угодно. А учеба меня бы не волновала… — Значит, вот в чем причина твоего взгляда… — Ты считаешь меня трусихой? Думаешь, что я боюсь? Впервые, наверное, я говорю сердцем, а не разумом, — говорила ты.       Я понял, к чему ты клонишь. И это меня обрадовало. — Я очень сильно люблю тебя, — призналась ты.       Взглянув на тебя, я улыбнулся, но ты не увидела, поцеловав меня. Я ответил на поцелуй.       Ведь я хотел поцеловать тебя сам.       После поцелуя ты осталась в моих объятиях. — Я безумно в тебя влюблен. — прошептал я.

Я мечтал убить тебя за то, что Мы перестали складывать на полки всё, что сложно, Друг друга обзывали грязно, злобно и пошло. В свободе не найти счастья. Я точно твой заложник. Но, как итог, память оставили за порогом, Твои слова так пахнут ненавистью и свободой! Нервы руками трогаю, играю три аккорда, Конца и края не видно, а сердцу, с***, так больно!

      Тебя нашли под Астрономической башней. С моим букетом в руках. На твоем лице был размазан макияж.       Я помню каждую мелочь, связанную с тобой. Тебя похоронили в том же платье, в котором ты упала. И в котором ты была во время расставания. Белое платье с мелким черным горошком. Очень милое и красивое платье. Кровь на спине испортила его. К счастью, от пятна избавились.       Я проследил, чтобы тебя накрасили так же, как ты красилась в свои самые счастливые дни. Я все помню — внутренний уголок глаза светло-розовый, а внешний — темно-розовый. Светлый плавно переходил в темный. И в верхней части века красивая темно-розовая линия. Ты не рисовала стрелки. Хотя умела. На твоих щеках, когда ты красилась, всегда были блестящие тени. Когда тебя красили, хотели взять хайлайтер, но я, помня, как ты красилась перед нашим свиданием (помнишь, ты позволила мне зайти, чтобы я помог тебе с молнией на платье?), сказал, что нужны именно тени. Я любил смотреть, как ты красишься. А ты любила, когда я смотрел — твоя улыбка была самой красивой из всех, что я видел.       Я помню, что ты редко красила губы. Меня уговорили на помаду лишь для того, чтобы ты казалась спящей, а не мертвой.       Много цветов подарили на твои похороны. Я принес черные и красные розы.       Я все еще скучаю, Гермиона. Где твоё сердце?

Ты сделала всё, чтоб его растоптать…

Дай мне согреться!

Моя температура ниже плюс двадцать пять…

Где твоё сердце?

Ты сделала всё, чтоб его растоптать…

Дай мне согреться!

Моя температура ниже плюс двадцать пять…

      Мое сердце похоронено с твоим. — Гарри, ты уже уходишь? — спрашивает миссис Уизли. После твоей смерти она постоянно переживает за меня. — Да. Где цветы? — И завтракать не будешь? — Нет. — Гарри, вот букет. — Спасибо.       Трансгрессировав к твоей могиле, я начинаю с тобой диалог. — Привет. Я снова тут.       Слезы прерывают речь. Глядя на твою фотографию, я рыдаю, не имея возможности остановиться. — Почему, Гермиона? Я жалею о том, что вообще предложил это! Уж лучше бы умер я, а не ты!       Не сдерживая слез, я кладу букет к остальным букетам, которые приносил раньше. — Этот…от из того самого цветочного магазина, где я купил тебе первый букет…второй…любой. И последний тоже.       Я беру первый цветок и ставлю в землю. Ищу похожие и ставлю рядом с первым. — Эти лилии…желтые лилии…знаешь, что они обозначают? Мою благодарность тебе. Ты подарила мне столько счастья, сколько я бы никогда не испытал без тебя. Я благодарен и за ту боль, которую испытываю сейчас. Она напоминает мне о том, какой я идиот.       Беру следующие. — Хотя ты и сама знаешь…сколько лилий я тебе принес? А вот мальвы…       Всхлипнув, я продолжаю: — Они…они означают, что я истерзан любовью к тебе. А вот эпигея ползучая…белый — цвет чистоты…а эпигея — «наилучшие пожелания». Я хочу, чтобы ты была счастлива, Гермиона. В мире живых или в мире мертвых — будь счастлива, Гермиона!       Я беру следующую группу цветов. — А эти цветы означают мое отчаяние. Я все еще жду тебя, Гермиона. Поэтому принес календулу. Жду встречи с тобой. Хотя бы во сне. Спасибо, что приснилась сегодня. Поэтому в букете есть мак. У него разное значение — красный — это удовольствие. Белый — утешение мечтами.       Белые цветы расцветают в зачарованной земле. Ее сразу после твоего погребения зачаровали, чтобы любые цветы, которые принесли тебе, цвели. Независимо от того, сорвали их или нет. — А вот этот мак — обыкновенный. Он означает вечный сон, забвение, фантазии. Но забвение тебе не грозит. Тебя запомнят…       Я вытираю слезы. — Розы. Как и те, что я принес на похороны. Красные и черные. Руту посажу рядом…она обозначает горе и раскаяние.       Я встаю. — Когда-нибудь, я уйду к тебе. Жди меня. Я знаю, ты ждешь…мы слишком сильно друг друга любим, чтобы не ждать друг друга… Прости меня, дурака, за все. Я же знаю…возненавидеть ты меня так и не смогла…верно же?       Ветер усилился. — Это можно считать согласием?       Колдография на могиле подмигнула. — Многие говорят, что редко видят тебя на этой колдографии. Странно, я всегда тебя вижу…       Я не перестаю плакать.       Быть может, мне нужно было броситься с той башни вслед за тобой?