У каждого чудовища есть своя красавица

Гарри был без сознания достаточно долго. В себя пришел он только в пять утра. Сначала он не понимал что происходит, так как все что он помнил был тот момент когда ему вводили сыворотку. Но постепенно память вернулась, и выглядела как слайд шоу. Вот он мучается в агонии, душераздирающе крича от боли. С горем пополам доползает до костюма. Вот тут закидывает бомбу в лифт. Вот на него сквозь стекло смотрит Фелиция. Вот он кричит ей чтобы она ушла отсюда, как можно скорее. Вот этот лысый подонок летит вниз, разбиваясь в кровавое месиво, а он смеётся. Вот Питер пытается его вразумить. Вот он хватает Гвен и летит в часовню. Вот они с Питом чуть ли не пытаются убить друг друга. Вот Гвен летит вниз. Вот Питер ее ловит. Вот Питер снова пытается поговорить, но он, не слушая накидывается на него. Вот к ним по верёвке спускается Элизабет. Вот она обнимает его. Вот он ломает ее руку. Вот она бьёт его в лицо. Что-то ещё происходит, но уже смутно Гарри сам не заметил как заорал не своим голосом, что разбудил всех. — О, уже проснулся! — Питер видимо спал внизу. Мда, лицо его разукрашенно очень живописно. — Прости меня… — Гарри, к тому же ещё и не узнал свой голос. Он звучит иначе. Более хрипло и гнусавее. А возможно и выше. Так что то, что он сказал, было похоже на шипение. — Да ничего страшного. Я уже не раз отбивал себе органы, ломал кости, и считал ребра. Это не впервые. Хотя впервые чуть не стал первым в мире паучим бифштексом. — И за это тоже прости. — Что? — Электро. Я его выпустил. Нужно было чтобы он провел меня в «Оскорп», так как все образцы у меня увы забрали. Питер еле собрался с силами чтобы кое-что сообщить. — Менкен теперь кровавая каша. Его не смогли спасти, да и тебя я слишком поздно остановил. Вздох. — Ну и хорошо. Менкен — лысый подонок и он заслуживал умереть. Поверь мне, о нем горевать не стоит. Гарри не особо волновался насчёт того что он стал убийцей. Однако, переведя взгляд на Гвен, он увидел у нее синяк где-то возле ключицы. — Это… Сделал я? — Нет. Не совсем. Она упала как-то неудачно на меня, перед тем как ты к нам подбросил бомбу. Но все равно. Ты чуть не убил ее. — Питер теперь выглядел так будто он собирается наорать на него. — Хотя и тут ты молодец. Ты пытался убить меня и перерезать мне горло, но получилось так, что когда я отбивался, то ты угодил и перерезал паутину, за которую Гвен собственно говоря и держалась. И знаешь что? Нам повезло что я смог ее поймать. Если бы она погибла, я бы такое, несмотря на то что мы с тобой друзья, тебе бы такое я точно не смог бы простить. — Боже… Пит, мне так жаль… Честно… Гвен ведь хорошая девушка… Возможно я и себя бы не простил — тут его взгляд пал на Элизабет, которая ещё спала. Ее рука… Она была в гипсе. — И это тоже… Я? — Да. Мы кое как тебя успокоили. Пришлось даже связать как видишь, ибо если бы ты ещё был таким же буйным как в часовне, то тогда ты бы снова на нас накинулся бы. — Гвен. — А… Что я сделал хоть с ней? — Она пыталась достучаться до тебя и в то же время на некоторое время усыпить. Но ты, увидев у нее шприц в руках, взял и вывернул ей руку. Хотя нет. Не то что вывернул, ты ей руку сломал. Ну, и она показала что не терпила, и твой нос встретился с ее кулаком. — Ясно… Спасибо что рот не заклеили. — Гарри сделал попытку встать, но паутина заставила его лежать на месте. — Пит? Может меня уже развяжете? Пока расправлялись с паутиной, Элизабет все же проснулась. — А который сейчас час? — Ровно пять утра. — Гвен. — Спи. — Нет. — Ли встала. — Элизабет? — Гарри. — Не спрашивай даже. Я в порядке. — А рука? — Вполне нормально. Тетя Мэй говорит что где-то через шесть/восемь недель можно будет снимать в теории. — Прости за это. — Да ничего, привыкла. — Ли махнула оставшейся рукой. — В детстве я часто ломала кости, уже привыкла. В один момент все перешло к одной теме. — Но. Есть и хорошая новость. — Питер. — Неужели в этом списке чернухи есть и что-то хорошее? — Гарри. — Представь себе, есть. Так вот. Теперь все симптомы болезни, больше тебя беспокоить не будут. Ты — здоров. Гарри в тот момент был на седьмом небе от счастья. — Однако… — Пит изменился в лице. — Есть одно но. — Какое? — тут ещё и всплыло одно воспоминание, которое очень тревожило. — Пит? — Да?.. — Принеси мне зеркало, пожалуйста. Все трое переглянулись. Они как-то боялись за то что последняя нервная клетка Гарри не выдержит этого. Кроме того, он может начать психовать, и не дай бог ещё и решит швырнуть зеркало, в кого-то из них. Но все же… Элизабет достала зеркало из рюкзака, и принесла к нему. — Вот. Только не пугайся. Гарри смотрит, и… Знаете тут подойдёт как раз та самая фраза «В конце концов мы всегда превращаемся в того, кем боялись стать раньше». Тут оно подходит как никогда. Гарри в последнее время часто боялся превратиться в такого же гоблина как и его отец, ну… Он как раз и превратился. Кожа стала какого-то зеленоватого оттенка. Волосы до сих пор стоят дыбом. Глаза теперь уже не голубые, а какого-то зеленоватого оттенка как кожа. Оскалив зубы, он увидел что они действительно были сломаны, а сейчас просто острые, наверное как бритва, или если бы он поменялся бы зубами с крокодилом. — Ёпт твою мать… Что это за пиздец? — Побочные эффекты. — Питер. — Получилось так что ты вводил себе не совсем готовое лекарство. И вылечило, и дало побочные одновременно. Гвен поспешно забрала зеркало, пока Гарри ни в кого не дай бог не швырнул, а то после такого, хрен знает что у него в голове творится после такого. — Гарри? — Питер уже как-то побаивался за психику друга. — Да ну все замечательно! Не умер ведь, уже и этого достаточно. Все хорошо, за исключением того что теперь я урод во всех смыслах. Все нормально) Ну все, психика начала давать сбой.