Сгореть

– И что, этот, как там его… О Джунсо, да? – медленно начала Хиён. – Он же, по-моему, ещё отец твоего одноклассника? Минсу лишь кивнула в ответ, всё ещё отдаваясь лёгкой эйфории и приятному покалыванию в конечностях. – Никогда бы не подумала, что сам кандидат выборов мэра Сеула обратится к каким-то там Синманг, чтобы убить своего соперника, тем более такого сильного, как Хон Воншик, – Хиён выдержала паузу, сделала глоток оставшегося лина и продолжила. – Цена вопроса? – Два миллиона вон, – Квон свела брови и поджала губы. – И чем же ты так недовольна, Минсу-я? – Норайо моментально заметил перемену в настроении подруги. – По-моему, сейчас для Синманг любой заказ на вес золота. – Каждый заказ важен для нас и для меня в первую очередь, – Минсу заглянула в глаза японца, – но убивать кандидата в мэры столицы – значит идти на огромный риск. Это тебе не какой-нибудь мамкин мафиози, а ключевое звено в политическом устройстве государства. Если бы не гроши в виде двух миллионов, я бы, наверное, согласилась. Но крупная добыча за такую мелочь… – Минсу так по-умному говорит, когда налакается лина, что можно подумать, будто она окончила Сеульский национальный университет с отличием, – съязвил Донхён, поправив спавшие с переносицы очки. – И победила в конкурсе «Самый умный торчок Сеула», – поддержал его Хёну. – Я сделаю вид, что не слышала этого, – Квон скосила глаза в сторону двоих шутников. – В общем, я своё мнение не изменю. Получить такую маленькую сумму за убийство по-настоящему важного человека ¬– себя не уважать. – То есть, мы откажемся от этого заказа? – вступил в разговор Ынгук. – Не мы, а я, – серьёзно отрезала Минсу. – Не забывайте, что у нас далеко не демократия. Но я всё равно решила вам об этом рассказать, чтобы знали и в случае чего не соглашались на такие авантюры. – И какую сумму ты предложишь этому О Джунсо в альтернативу? – заинтересовалась Хиён. – Минимальная ставка – пятнадцать миллионов вон. По-другому я не собираюсь так рисковать своей и вашими задницами. Наступило молчание. Все обдумывали вынесенное Главой решение, а сама Квон погрузилась в болезненную прострацию, рассматривая фонарный столб, находившийся через дорогу от гаража. Ворота всё ещё были открыты, но никто и не спешил их закрывать. По заброшенным сеульским трущобам не гуляли, особенно ночью. Если кто и мог пройти мимо, то только заплутавшие бездомные собаки, но даже они встречались здесь редко: в этом районе люди уже давно не жили, а значит и ничего съедобного здесь нельзя было найти. Тишину прервал тихий бас Донхёна: – И как ты передашь Джунсо наш, вернее, твой отказ? – Самым безопасным способом – через Джихо, – Минсу мысленно оторвалась от своих внутренних терзаний и переключила всё внимание на вопрос Лима. – Он тормоз, к тому же преданный. Поэтому не должен догадаться ни о чём, но, если и догадается, то никому не проговорится. Мы ведь с ним друзья..? – Тебе лучше знать, Су-я, – Норайо слабо улыбнулся подруге. Квон же, услышав любимую форму своего имени, которой к ней обратился японец, покрылась лёгким румянцем и почувствовала тепло, разливающееся в грудной клетке. Порой она думала о том, что слышать такое приятное и уже почти родное «Су-я» от лучшего друга – лучше всякого наркотического прихода. Но каждое утро она просыпалась с дрожащими руками, и всё, о чём она могла думать – это глоток лина. Никак не голос Норайо, мило называющего её «Су-я». И всё-таки Абэ Норайо был единственным человеком помимо матери, которому Минсу могла довериться. Никто из Синманг не знал Квон так, как знал её Норайо. А Минсу была единственной, кто знал о том, почему вообще Абэ с ними, а не у себя на родине. Японец больше никому не был готов рассказать историю о смерти своих родителей при землетрясении в Тюэцу. Норайо было всего два года, когда они погибли, а его дядя, который на тот момент уже как несколько месяцев жил в Сеуле, только спустя десять лет раскрыл племяннику все подробности трагедии. Дядя действовал из лучших побуждений: он не хотел травмировать психику маленького ребёнка и рассказал правду, когда Норайо стал достаточно осознанным; до этого же всё твердил, что родители мальчика живы, просто живут в Японии, а отправили его сюда для получения хорошего образования, не звонят они, потому что очень заняты работой, да и связь плохая… И всё в этом роде. Абэ был наивным ребёнком, поэтому верил в сладкую ложь и каждый день, как верный пёс, ждал весточки от родителей. Только его двенадцатый день рождения всё изменил. Неожиданная правда полоснула по сердцу своими лезвиями, и раны не заживали, пока Норайо не вступил в Синманг из-за банкротства дядиного бизнеса и не познакомился с Минсу. Они оба были плохими людьми, нашедшими друг в друге ничтожные остатки чего-то хорошего и ставшими друг другу спасением. Со стороны они выглядели как обычные знакомые, не больше, ведь их дружба была нематериальной, неощутимой, невесомой. Она скорее походила на невидимую нить, связывавшую их сердца, и нить с каждым днём становилась всё короче, сближая когда-то потерянные души. – Теперь главное, чтобы Ппальган Чанми не вмешались в это всё, – рассудил Ынгук. – Наша с ними вражда уже и так далековато зашла – не хочется усугблять ситуацию. – Но ты же понимаешь, что, если Ппальган всё же напомнят о себе, нам придётся действовать, – серьёзным тоном уточнила Минсу. – Включим в работу этих двоих, – она кивнула в сторону Хёну и Донхёна. – Они же не только шутки шутить умеют, но и разведывать информацию о планах Ппальган Чанми. Кстати, – Квон обратилась к «разведчикам», – вы так и не узнали настоящее имя Исы? – «Иса» – это его погоняло со значением «руководитель», то есть он руководит Ппальган Чанми… – пробормотал Хёну, опустив глаза. – Идиот, – вздохнул Донхён. – Мы тут, если что, все говорим по-корейски и знаем значение слова «руководитель». Минсу спросила про настоящее имя Исы. Ты бы ещё рассказал, какие у него камень-талисман, тотемное животное и счастливое время года. Чего ж ты на одном значении остановился?! – Так, ну… Ещё его погоняло имеет значение "капля росы", а цветок-талисман – лотос, тотемное животное – ворон… – Да всем насрать! – воскликнула Хиён, не поняв издевательской шутки парня. – Хоть лотос, хоть хуётос! Нам нужно настоящее имя. – Ты такая сучка, Пак, ещё и без чувства юмора, – закатил глаза Хёну. – Как Ынгук тебя вообще терпит? – Хватит уже, – прервала их Минсу. – Реальное имя Исы сейчас не так важно. Гораздо важнее передать партию кодеина в доверенные руки наших барыг, чем займётся Норайо. Все остальные по домам. Кроме тебя, – Квон взглянула на Хиён. – Пак, отлей-ка мне пожалуйста немного кодеинового сиропа, и тоже будешь свободна. А ещё прекращай вести себя как моя одноклассница Аран. Она та ещё мразь. Норайо резко обернулся в сторону Минсу и Хиён. Квон уловила это боковым зрением и взглядом показала ему уходить. Абэ втянул щёки и отчего-то напрягся, но всё же пошёл дальше, оставляя девушек вдвоём. – Ты что, настолько злишься на меня, раз называешь по фамилии? – с обидой прыснула Пак, переливая сироп в пустой пузырёк. – Я всего лишь осадила этого тупицу, ничего ведь не сделала, да и вообще… – Достаточно, – прервала её Минсу, закрыв наполовину заполненную кодеином баночку. – Остальное оставь себе. Можешь ещё с Донхёном поделиться, он точно не откажется, – она мило улыбнулась Хиён прежде чем выйти из гаража и направиться домой, на ходу пряча пузырёк в свой рюкзак. На следующее утро Квон, уже почти как обычно, проснулась в состоянии некой тревожности: смутные догадки и подозрения выгрызали её изнутри. Но, вспомнив о бутылочке кодеина в рюкзаке, Минсу стало спокойнее, и даже появилась мотивация жить дальше, а не сожалеть весь день о своём существовании. Сожаления были скорее насмешкой над самой собой, в действительности же она хотела жить. Выжить. А выживает тот, у кого есть воля к жизни. Поэтому и в это утро её сердце всё ещё бьётся. Рёбра сдавлены, а голова уходит под воду – дышать тяжело, но Квон борется за возможность хоть раз вздохнуть полной грудью. Придя в школу, Минсу осмотрела класс: за ночь ничего не поменялось. Аран как всегда подправляла макияж, болтая с Дахён, а Джихо сидел на парте, поставив ноги на сиденье своего стула, и наблюдал за одноклассниками. Подойдя к своему другу сзади, Квон положила руку ему на плечо, отчего тот молча обернулся. – Джихо, – начала Минсу, – передай, пожалуйста, своему папочке, что минимальная сумма – пятнадцать миллионов вон. Джихо в недоумении свёл брови к переносице: – О чём ты? – Да так, – Квон сделала непринуждённое выражение лица. – Я же работаю в прачечной, и господин О Джунсо заходил к нам пару дней назад по вопросу возможности выкупа нашего помещения. Вчера я уточнила всё у нашего директора, и тот сказал, что минимальная сумма, за которую он готов продать помещение, равняется пятнадцати миллионам. Обязательно передай это господину О и потом скажи мне его решение, а я оповещу директора. – Без вопросов, – успокоенный убедительным рассказом девушки Джихо улыбнулся. – Вы только посмотрите на нашу пчёлку трудягу! – издевательски оскалилась незаметно подошедшая Аран. – Каждый день ходит в школу, ещё и работать успевает, какая умница! Вот только денег, видимо, всё равно ни на что не хватает, раз ходит в рваных кроссовках. Бедненькая, ещё и в краске где-то испачкала их! – Ли наигранно прикрыла рот рукой и покачала головой. В одно мгновение ладонь Минсу оказалась в нескольких сантиметрах от щеки Аран, но была остановлена Джихо, схватившим Квон за запястье. Минсу глубоко вдохнула, прикрыв глаза, чтобы успокоиться, и процедила: – Если ты ещё раз прокомментируешь мои кроссовки, я продемонстрирую приёмы тхэквондо на тебе при всём классе. Ли лишь хитро усмехнулась на слова Квон и, сложив руки на груди, удалилась. Дахён, всё это время молча наблюдавшая за происходящим со своего места, взяла Аран за руку и вывела её из класса: – Я, конечно, понимаю, почему ты так относишься к Минсу, но она ведь права насчёт тхэквондо. Квон может и не знает о том, что мы тоже им занимаемся, но её навыки уж точно получше наших. Для тебя это не причина хоть немного уважать её? – Чон слегка испуганно осмотрелась по сторонам и продолжила. – Тем более сам Тао хочет взять Минсу в наш клуб тхэквондо. Тебе это ни о чём не говорит? Аран вспыхнула от негодования: – Раз этот идиот Тао… – Не идиот, а руководитель нашего клуба по тхэквондо! – Хорошо. Раз этот безмозглый руководитель нашего клуба по тхэквондо хочет взять к нам такую сумасшедшую сучку, как Квон, то зачем он признался ей в любви на глазах у половины школы? – Этого я тоже не понимаю, но нам не стоит лезть в его личную жизнь. Да, возможно, он поступил по-идиотски, когда так поступил, но ведь сердцу не прикажешь. – Да он поступил по-идиотски ещё тогда, когда влюбился в Квон! – щёки Аран пылали, а вены на тонкой шее пульсировали от накатившего гнева. – Он не понимает, что своими чувствами он делает только хуже? Может эта его Минсу и хороша в тхэквондо, но нам она не нужна! Тем более Тао хочет взять её к нам только потому, что он, наверняка, каждую ночь засыпает с мыслями о том, какие красивые у них будут дети! Бедный мальчик надеется, что клуб хоть как-то сблизит его со своей пассией. – Поверь мне, Аран, – выдохнув, снова начала Дахён, – дело не только в его чувствах, я уверена. Он видит в ней потенциал, который можно окончательно раскрыть в нашем клубе. И это поможет нам выигрывать во многих соревнованиях., если ты понимаешь, о чём я. – Если ты тоже считаешь, что нам нужна Квон, то иди и сама занимайся этим вопросом. От меня ты никакой помощи не получишь. Дахён молча кивнула и зашла обратно в класс. Подойдя к Минсу, болтавшей с Джихо, она поджала губы и заглянула в глаза одноклассницы: – Слушай, ты извини Аран. У неё сегодня плохое настроение, потому что отменили тренировку в школьном клубе по тхэквондо, а она очень хотела туда пойти. Кстати, ты сама не хочешь вступить в наш клуб? Наш руководитель видит в тебе огромный потенциал. Можешь поговорить с ним лично после уроков. – И кто этот руководитель? – Ты, наверное, помнишь того парня из Китая… – Да ну, только не говори мне, что тот «романтик» с младшей параллели – ваш руководитель! – Да, это он и есть, – Чон наивно улыбнулась. – Его зовут У Тао. – Нет уж, спасибо. Мне ещё вчера хватило розовых соплей, а терпеть их каждый день я не намерена. – Может, ты всё-таки подумаешь над моим предложением? – Я уже подумала и сказала «нет», – интонацией поставив точку, Квон снова повернулась к Джихо и продолжила ранее прерванный разговор.

***

Джихо снова проводил Минсу до дома. Зайдя в квартиру и спешно поздоровавшись с мамой, Квон побежала в свою комнату, чтобы сделать глоток кодеинового сиропа. Трясущимися руками она открыла бутылочку и поднесла её к искусанным губам. Долгожданная эйфория. Она упала на кровать, раскинув руки и ноги в стороны, запрокинула голову и закрыла глаза. Можно не думать ни о чём хотя бы в эти мгновения. Мгновения, благодаря которым она всё ещё может улыбаться и держаться на плаву. Ужин с мамой – ещё один момент, который заставляет Минсу чувствовать себя живой. Разговоры о прошедшем дне расслабляют не хуже дозы кодеина. – Да, ты представляешь, эта стерва сказала мне, что те кроссовки, которые ты разрисовала пару лет назад и подарила мне, выглядят так, будто я просто испачкала их в краске! Что она себе вообще позволяет? – возмущалась Квон, жуя кимпаб. – Не злись ты так на неё, искорка, – Хаюн тепло улыбнулась дочери. – Она же совершенно точно ничего не понимает в искусстве! Они рассмеялись.

Ночью Минсу спала плохо от неизвестно откуда взявшейся тревоги. Пару часов попыток заснуть не увенчались успехом, и она взяла в руки телефон. На экране блокировки высветилось сообщение от Норайо: «Ппальган Чанми снова в деле».