Завтра

      Натаниэль сдул спадающую на лоб рыжую прядь и раздражённо развалился на скамейке для запасных, наблюдая за игрой на поле. Его существование как будто специально игнорировали, не позволяя тренироваться в полную силу и на своей позиции. В малой лиге пять лет назад он играл на позиции защитника и думал, что в Воронах будет так же, но тренер временами начал пихать его в ворота, заставляя охранять их от мощнейших ударов беспощадных воронов, которые даже не думали быть хоть чуточку нежными. Иногда ему приходилось ловить мяч собственным телом, рискуя сломать себе парочку ребер, но всё еще было недостаточно. И Натаниэль сомневался будет ли достаточно хоть когда-нибудь. Потому что стоило зазвучать звонкому свистку, как разъярённый Тэцудзи хватал его за шкирку и, со всей силы толкнув к стенке, начинал наносить удары тростью в живот. Ну да. Как будто от парочки ударов он чудесным образом научится ловить мячи лучше. Но комментарии Натаниэль заботливо оставлял при себе, беспокоясь о здоровье пожилого тренера. Ну а вдруг его хватит удар в сердце от такого внезапного просветления? Старика всё-таки было жаль.       Но иногда ему конечно всё-таки позволяли играть на своей позиции, ведь должна же была быть хоть какая-то польза от него, в конце концов. И тогда Натаниэль забирал себе всё. Пытался. Он бегал по полю с сумасшедшей скоростью, маневрируя между игроками и получая почти искреннее удовольствие. Это всё, что у него было. Всё, что осталось. И Натаниэль не собирался это кому-то отдавать. Он хватался за эту возможность ощущать себя свободным хотя бы на какое-то жалкое время и оставался довольным. Пока не смывал с себя все эти глупые мысли, заходя в душ, вместе с грязью, кровью и потом. Но было в этом во всём что-то забавное.       Три с половиной недели. Натаниэль не мог сказать точно прошло ли время слишком быстро или, наоборот, слишком медленно, потому что в Гнезде как-будто бы был свой отчёт времени. Из-за отсутствия каких-либо окон, полностью темных стен, пресной еды, вечно чёрной массы Воронов и неестественной тишины в подземелье создавалась какая-то обстановка дезориентации. Как-будто бы они были оторваны от остального мира. Жутко короче говоря. Натаниэлю было искренне любопытно, а не ощущали ли Вороны хоть какой-то дискомфорт? Хоть какое-то давление. Или он один оказался таким излишне чувствительным? Потому что лица их всех были одинаково беспристрастными и отстранёнными. И он думал, думал, думал пока не нашел в этом для себя маленькое развлечение. На любых совместных собраниях, Натаниэль садился в углу и просто наблюдал за всеми и сразу. Пока наконец не начал замечать эти маленькие трещинки.       Люк, русоволосый парень с темными глазами, который был его ровесником обычно всегда старался сидеть там, где больше света, будь то настольная лампа или же диванчик у плазмы и всегда начинал нервно подёргивать ногой, если его оттесняли в тёмную часть комнаты. А его напарник Мартин наоборот держался дальше от света и всегда щурил глаза, стоило выйти на поле так, будто свет был ему неприятен. Натаниэль мог предположить, что у Мартина плохое зрение, был почти уверен, но он почему-то не замечал ни на ком из Воронов элементарных очков. Еще один идиотский запрет? Нат не знал. Но он точно знал, что хрупкая на вид Коллин Дженкинс с большими зелёными глазами ненавидела овощи, совсем так же, как и он сам. За общим столом, она никогда не подавала виду, но парень давно заметил, что она не глотала овощи и старалась незаметно выплюнуть всё в салфетку. А рядом сидящий Люк так же старался втихаря подсовывать ей в тарелку немного фруктов, слабым кивком принимая её немые благодарности.       Вот такие вот мелкие незаметные трещинки наконец дали понять Натаниэлю, что все Вороны вообще-то были живыми людьми, несмотря на всю эту толстую и неприятную оболочку. И он мог выдохнуть. Потому что от слишком неестественно правильной картинки хотелось выблевать собственные кишки в унитаз. Эта правильность неприятным песком ощущалась во рту, а он жевал, жевал и жевал.       — Вставай.       Натаниэль медленно моргнул и уставился на Жана Моро, который скалой встал перед ним, загородив собой всё поле. Он держал в одной руке клюшку, а в другой небольшой контейнер с мячами, и стоило Веснински послушно подняться на ноги, как тот бесцеремонно швырнул в него эту самую клюшку, которая если бы не хорошая реакция Натаниэля, влетела бы ему в лицо. Веснински открыл рот в возмущении, чтобы спросить не охренел ли тот случаем, но Жан уже отвернулся и пошагал в сторону ворот и Натаниэль, раздражённо сомкнув зубы и прихватив клюшку, пошел следом.       Моро был невыносимым высокомерным кретином, но человечным кретином и поэтому Натаниэль мысленно прощал ему все его выкидоны. Сжимая кулаки и прикусывая язык. Но прощал. Жан был довольно тихим и тактичным, чтобы не задавать лишних вопросов, но слишком дотошным, когда дело касалось их тренировок. И Натаниэль прекрасно понимал, что его нельзя было винить в этом: каждая ошибка Веснински на тренировках стоило им обоим немалого. Жан вместе с ним драил полы после наказаний, латал его раны и таскал на своих плечах до раздевалки, когда после изнурительных тренировок и порки от Тэцудзи, Нат уже не мог ровно стоять на ногах, не то что ходить.       — Ты уже видел, что наши тренировки состоят из восьми основных упражнений, — сходу начал Жан и бросил контейнер на пол, наконец повернувшись к напарнику. — Всё, что ты делал до этого, было лишь для того, чтобы оценить твои способности. Теперь начинаются более серьёзные упражнения, с более сильной нагрузкой. Не выполнишь их и вылетишь отсюда с пинком под зад…       — Было бы славно…       —…и когда я говорю вылетишь, я имею в виду, что тебе в лучшем случае прострелят голову или что-то типа этого, потому что ты оказался бесполезным для хозяина, — как ни в чем не бывало продолжил Жан.       — Мм, мило, — Веснински не хотел знать, что будет в худшем случае.       —Так вот, — Жан начал раскладывать конусы и ногой подтолкнул контейнер к Натаниэлю, — тебе нужно будет опрокинуть конусы на отскоке в том порядке, в котором тебе объявят. И только тогда, когда ты в идеале освоишь это упражнение, тебя допустят до игр. В противном случае… — Жан улыбнулся и поднес два пальца к виску и постучал пару раз, — ну ты понял.       — Какой ты оптимист, слушай, — язвительно проговорил Натаниэль и вытащил из контейнера пару мячей. Жан проигнорировал его выпад, сделав то же самое, и парни наконец начали упражняться.       Уже спустя два часа Натаниэль не выдержал и бессильно упал на колени, уронив клюшку. Руки дрожали и Веснински спрятал их под колени, не желая, чтобы Жан этого заметил, но было уже поздно. Француз смерил его недолгим взглядом и хмыкнул, что-то буркнув себе под нос.       — А на что ты надеялся, Натаниэль? Новые игроки тратят от нескольких недель до нескольких месяцев на отработку этого упражнения.       — И сколько же понадобилось тебе? — поинтересовался Веснински, не желая спорить. У него попросту не осталось сил.       Жан на секунду замер, а затем как-то странно повёл плечами, будто прогоняя какие-то мысли и неспеша начал собирать в контейнер мячи. Его лицо снова стало бесстрастным, а движения какими-то неправильно резкими. Натаниэль уже не надеялся получить ответ на свой вопрос, но прямо перед тренерским свистком услышал тихий и совсем безэмоциональный голос товарища. — Неделя. Больше мне не дали. Натаниэль кивнул.

* * *

      Несколько дней и вправду могли быть случайностью. Может быть и одна неделя тоже. Но не целых, черт побери, три. Натаниэль никогда не считал себя глупым, но сейчас он чувствовал себя именно так. Глупо. Если первые дни ушли на то, чтобы осознать свое положение, последующие несколько на изучение обстановки в Гнезде и на остальные мелочи, то сейчас у него было достаточно времени, чтобы осознать. Рико избегал его. Полностью игнорировал. И это было ненормально. Потому что Натаниэль хотел поговорить. Объяснить. Всё что угодно, но чтобы Рико перестал на него смотреть, как на предателя. Это единственное, что он сказал на следующий день, когда они случайно пересеклись в столовой. Предателей не любят даже на стороне противника.       И Натаниэль не разобрался от чего именно было паршивей. От того, что Рико назвал его предателем или от того, что отнес к стороне противника. Потому что сам Нат никогда не переставал считать их друзьями. Он пять лет назад бежал не от них. Не от Рико. Но как-будто предательство оставалось предательством независимо от причины предательства.       Натаниэль не мог не заметить то, насколько сильно они с Кевином изменились. Рико превратился в надменного и грубого придурка, а Кевин стал язвительным и снисходительным засранцем. Натаниэль видел с каким одобрением смотрели на Рико старшекурсники и с каким испугом и трепетом его ровесники. Он улыбнулся. В конце концов, об этом всегда мечтал Морияма. Быть первым номером. Обрести славу. Заслужить внимание. И Рико получил всё, но какими усилиями? Нат хотел поговорить. Спросить. Увидеть хоть что-то в пустом взгляде старого друга. Хоть что-то.       Что насчёт Кевина, Натаниэль никогда не был настолько близок с ним, чтобы сделать какие-то выводы. Дэй всегда хвостиком следовал за Рико и как-будто бы для него больше ничего не имело значения. Единственным местом, где они активно общались, был корт. В то время как с Рико, Натаниэль виделся и за пределами стадиона. Не часто, но этого было достаточно для зарождения дружбы. Для маленького Веснински на тот момент Морияма был единственным другом, единственным светом, после матери. Они нашли друг друга, таких похожих, как им тогда казалось. И всё это «до» разбилось об пустой взгляд Рико. Как будто этого «до» не существовало вовсе.       Целую неделю Веснински безуспешно пытался как-то застать момент, когда Морияма останется один и наконец поговорить с ним. Но чертова система Гнезда, где Вороны обязаны были ходить парами разбивала все попытки Натаниэля в корне. Рико никогда не был один. Всегда с Кевином. И это начинало действовать на нервы. До сегодняшнего утра.       Веснински после утренней тренировки случайно услышал некоторые обрывки фраз тренера, который обращался к Рико. Как понял Натаниэль, младший Моярима должен был подойти к тренеру в кабинет. Нат не знал зачем, и это не было важно. Важно было лишь то, что у него наконец появилась возможность застать его одного. На пару минут, если повезёт. Но этого было достаточно.       По этой причине Натаниэль весь день старался держаться рядом с Рико, чтобы застать тот самый момент, а хвостиком идущий Жан лишь бросал недоумевающие взгляды и бурчал себе что-то под нос. И вечером, когда Вороны собрались в холле, чтобы немного пообщаться друг с другом, Рико что-то сказал Дэю, встал и ушёл. Без Кевина. Один. Удача наконец-то улыбнулась Натаниэлю и он поспешил вслед за парнем, но сидевший всё это время рядом Жан встал тоже.       — Ты куда? — недоуменно проговорил Нат.       — Это ты куда? — в таком же тоне спросил Моро, недовольно схватившись руками за свои бока.       Натаниэль закатил глаза, несколько раз сжал и разжал пальцы на руках и нервно усмехнулся, повернувшись к Жану. Он поставил ладони на его плечи, встав впритык к французу.       — Жа-ан, будь другом, посиди тут ненадолго и забудь о моём существовании. Буду должен, — Натаниэль ненавязчиво оттолкнул парня обратно в кресло и убедившись, что он не встал снова, выбежал из холла.

* * *

      Натаниэль упал спиной на стену и мысленно начал считать секунды. В тёмном коридоре стояла мёртвая тишина, и было слышно только спокойное дыхание парня. Он не знал сколько ему нужно будет ждать, но уже чувствовал как вспотели ладони из-за дурацкого волнения. Натаниэль даже не знал с чего именно начать разговор, с оправданий, извинений? Он не хотел делать ни то, ни другое, но если это значило, что парень перестанет ощущать себя мудаком, то ладно. Ладно. Если это будет значить отсутствие презрения в его глазах, ладно. Ладно-ладно-ладно.       Когда Натаниэль досчитал до одной тысячи девятисот сорока двух, он занервничал. Какие разговоры могли длиться так долго? А уже через минут двадцать парень начал выходить из себя. Почти час. Он начал чувствовать себя идиотом, но странное беспокойство никуда не хотело деваться. Можно было бы свести всё к обычной паранойе, но... Но.       Сначала осторожно и медленно, а затем, выругавшись, Натаниэль перешёл к бегу, чувствуя. Он был в этом кабинете лишь раз, в его первый день, и прошёл почти целый месяц, но у парня была хорошая память, чтобы за считанные секунды оказаться напротив двери с вычурной табличкой. Натаниэль, не задумываясь, распахнул дверь и вскочил в комнату. На первый взгляд кабинет был пустым. Те же скучные оттенки, та же скучная мебель и та же гнетущая тишина. Он хотел развернуться и выйти прочь, пока взгляд не наткнулся на что-то в самом углу. Натаниэль задержал дыхание и задрожал. Нет. Нет-нет-нет.       Он много раз видел синюшные от ударов тела Воронов, видел их забитыми до крови, но никогда не видел, чтобы тренер срывался на Рико или Кевина. Ни разу. Тот даже кричал на них редко, что вызывало тихую зависть у остальных. Тихую, потому что никто бы не осмелился сказать вслух подобное при Рико, а тем более в присутствии тренера-садиста. И это всё почему-то спокойно воспринималось сознанием Натаниэля. Тэцудзи и Рико носили одну фамилию, а Кевин с детства рос вместе с ними. Это было логично. До этого момента.       Тэцудзи Морияма выращивал определённый образ. Идеал. Если ты его не достигаешь, тебя колотят, колотят и колотят. И Вороны верили в это: в шумиху, которую создавали вокруг себя, в свои фантазии. Морияма создал их и накормил всем этим бредом. Но Кевин и Рико как будто бы были неприкосновенными. Номер 1 и номер 2. Сыновья экси, будущие легенды. Лицо «Воронов» и всего университета. Поэтому им как будто бы должны были прощаться многие промахи. В сознании Натаниэля так и было. И он не был готов увидеть скрючившееся на полу тело. Не был готов видеть мазки крови на полу. Слишком не подходящие интерьеру.       Веснински подбежал к бессильно лежащему на паркете Рико и выдохнул.       — Хей?       — Хей, — безжизненно проговорил мальчишка, а затем медленно поднял взгляд на Натаниэля. — Т-ты... Что ты тут... — он не смог договорить из-за внезапного кашля.       — Рико! Рико, к-кто?... Натаниэль тоже не смог. Он не знал, что говорить. Потому что не был готов видеть такого Рико. Разбитого. В прямом смысле этого слова.       Морияма ничего не ответил и лишь попытался встать, что было глупым решением в его положении. Его лицо было не тронуто, но футболка на уровне живота полностью пропиталась кровью. Всё же через несколько неудачных попыток Рико смог привстать с пола и облокотился на стену, наконец посмотрев прямо на Натаниэля, который так и замер, сидя на карточках.       — Рико..       — Заткнись, вопросы буду задавать я, — прохрипел парень, злобно посмотрев на Веснински. — К-какого хрена ты вообще тут делаешь и где эта шавка Моро, который должен за тобой присматривать?       — Жан не знает, что я тут, он ни в чем не виноват. А я... — Натаниэль замялся под прямым взглядом Мориямы. — А я хотел поговорить. С тобой. Без лишних ушей.       Громкий хохот с треском разбил царившую в помещении тишину, и Веснински прикрыл глаза. Он знал. На самом деле изначально знал, какая именно будет реакция у парня. И был готов.       — Что-что-что? Поговорить? — Рико усмехнулся, но даже этот звук вышел слишком хриплым. Так будто говорить ему тоже было трудно. — Нам не о чем с тобой говорить, Веснински. И ты походу забываешь свое место...       — Есть, — перебил Натаниэль, проигнорировав очередной выпад, — ты сам прекрасно знаешь, что есть о чем. Пять лет назад...       — Пять лет назад ты, сукин сын, сбежал, поджав свой хвост вместе с мамашей и подставив меня. Вот что было пять лет назад. Об этом ты хочешь поговорить, На-та-ни-эль? Если да, то вали нахер, мне этот разговор уже наскучил.       — Я ушёл потому что у меня не было выбора! Ты бы так же поступил на моем месте!       — У тебя был выбор и ты, блять, сделал свой! — закричал Рико, немного приподнявшись. — Ты даже не удосужился сказать мне. Ты, черт возьми, вообще понимаешь, насколько сильно тогда меня подставил? Сука, на пару минут, вот что ты сказал тогда!       — Я не знал, слышишь, не знал! Я не врал тебе тогда, — Натаниэль подполз ближе и аккуратно схватил ладонями лицо Рико.— Слышишь? Я бы никогда не стал тебе врать, а тот случай, черт, так вышло.       Морияма уставился на парня, будто не веря, что тот посмел к нему прикоснуться. И они так и замерли. В кабинете вновь воцарилась могильная тишина, а Натаниэль всё ждал, ждал, ждал. Хоть чего-то. И в следующую секунду произошло что-то. Губы Рико скривились в уродливой улыбке, и он грубо схватил руку Натаниэля, убирая с лица. А затем ниже, ниже.. Морима не переставал смотреть на него, когда натаниэлевская рука, зажатая в собственной нырнула ему под широкую футболку. И Веснински почувствовал. Почти задохнулся, потому что это было знакомо.       Каждый раз, когда он касался себя, чувствовал то же самое. Неровные выпуклости разных форм на коже, которые он ненавидел. И сейчас это было то же самое, только на чужом теле. К своим шрамам он привык, но это... Это было другое.       — Чувствуешь, Натаниэль? — прошептал Рико, склонив голову набок. — Вот чего мне стоил твой побег. Вот чего стоило мое к тебе доверие.       — Я... Ты...       — Ты не имел никакого права бежать, — бесцветно проговорил Морияма, оттолкнув чужую руку. Натаниэль чувствовал на них кровь. — Ты принадлежал мне. Как и Кевин. Мы втроём должны были пройти через это всё, вместе, а ты сбежал. Нет-нет, даже не так. Я сам тебя отпустил. Ты обвёл меня вокруг пальца, — Рико наклонился ближе, схватив Натаниэля за волосы. Он дрожал. Они оба дрожали, — и черта с два, я позволю сделать это еще раз.       Рико пнул его со всей силы и медленно встал с пола, держась за стену. А Натаниэль потерял счёт во времени. Он не знал сколько еще просидел вот так, уставившись на дверной проём, где давно уже исчез маленький силуэт Мориямы. И стало пусто. И все его предыдущие мысли разбились об одну единственную.

В конце концов, Гнездо сломало Рико без шанса на реабилитацию.