Redemption

      Эмиль всё ещё не верил, что самая близкая подруга больше никогда не скажет ему ничего о своих самочувствии, фильме, делах. Он не верил, что больше не существовало человека - сделала шаг, и на этом конец. Он не верил, что больше никогда не почувствует её нежных худых рук вокруг своей талии, не увидит её измученной улыбки, не скажет о том, как скучал.       Он больше никогда не увидит Алю.       Аля умерла, погибла, исчезла, испарилась. Осталось лишь последнее воспоминание — её очень крепкие объятья, которые уж слишком сильно теперь напоминали прощальные. И от того, что Эмиль этого не заметил, было больнее всего. Его мучали мысли о том, что у него была возможность спасти её, если бы он был более аккуратный, более внимательный, более заботливый.       Эмиль снова видит в своих снах старуху, которая издевалась над ним, не давала спать, насылала сонные параличи, словно специально — Аля не спала из-за тебя и ты не спи теперь.       Снова смерть смеялась в лицо, подходя ближе впервые после смерти матери. И Эмиль её боялся. Боялся, наверное, сильнее, чем что-либо ещё.       Иманов не мог преодолеть уверенность в том, что всё произошедшее — его вина.       Он не верит, что это был несчастный случай. Он знал, что Аля не настолько глупая, чтобы ходить бесцельно по крышам. Как и то, что она, скорее всего, сделала это не спонтанно.       И он мог это предотвратить. Он мог быть осторожнее с её чувствами. Он мог помочь ей избавиться от зависимости. Он мог помочь исправить её отношения с родителями. Он мог быть более лучшим другом, а теперь в этом не было смысла.       Он не ел, не спал, не делал ничего два дня, после того, как узнал, что Али больше нет.       Первая реакция - шок. После недоверие, а потом его парализует. Он просто не может ничего сказать, оставаясь стоять перед университетом, пока кучка студентов обходят его, о чем-то смеясь. Это так странно. У них жизнь идет, у них никто не умер, у них ничего не произошло.       А у Эмиля в эту секунду умер весь мир.       Он не помнил, как добирался до дома. Он не отвечал Диме. Он не мог находиться рядом с ним в этот момент, он просто хотел оказаться в своей кровати и осознать, что это всего лишь шутка. Просто глупая, плохая шутка.       Как давно Аля планировала? Было ли это за неделю? За месяц? За полгода?       Как давно Эмиль перестал её чувствовать?       — У тебя-то как учеба? — вопрошает Эмиль, накручивая на вилку лагман, — Дипломные темы уже выбрали?       — Не спрашивай, — устало выдыхает девушка, медленно пережевывая еду, — Все в чате пересрались из-за тем, так что я решила, что выберу оставшуюся. Плевать, — она пожимает плечами, — Всё равно кинематограф покорить мне не удастся, — угрюмо усмехается она, смотря в тарелку, — Да и я планирую больше сил потратить на фильм, хочу презентовать его в конце года.       Она уже тогда знала, что не доживет до премьеры фильма? Она поэтому сказала, что кинематограф покорить не удастся?       Новый порезы.       Это то, что замечает Эмиль на бедрах девушки, когда ему приходится переодевать её, пока она лежит в полной отключке на его кровати. Парень аккуратно снимает её замаранные джинсы и натягивает свои шорты, опуская взгляд на несколько свежих глубоких порезов поверх заживших белых шрамов. Эмилю не хочется думать о том, что он стал их причиной.       Убила ли она себя из-за Эмиля? Или это была череда неудач, накопленных за время? Что стало последней причиной? Эмиль готов стать верующим, лишь бы это было не из-за него. Лишь бы Аля не убила себя из-за него…       — Аля, — вымученно произносит парень, оставшись без аргументов, — Пожалуйста, перестань наносить себе вред. У тебя ведь такое будущее…       — Будущее? — она хмурится, — Да какое тут будущее? Мне вообще уже плевать на это блядское будущее! — девушка резко встает из-за стола, — Уходи, Эмиль.             Парень последние воспоминания с ней прокручивает, теперь видя в каждом скрытый смысл, будучи слишком тупым, чтобы понять это до её смерти. Ведь все было так очевидно.       Он не плачет. Он злится. Он бьет стены в своей комнате, устраивает беспорядок, ощущая всепрощающую злость на себя, зажмуривается и сжимает пряди волос, чуть ли не вырывая их без жалости. Он опускается на пол, кулаками избивая пол, слыша, как соседи стучат по батареям. Его совсем не волнует это — он хочет уйти вслед за Алей. Он хочет выпрыгнуть вслед за ней. Ему кажется, что так будет справедливо.       Порой ему было до жути сложно справляться с эмоциональными качелями, на которых его катала девушка, но со временем он научился привыкать к тому, что в конце концов все у них будет хорошо, а Аля отойдет, вновь продолжая дружить с ним, надеясь на что-то большее, пока Эмиль будет делать вид, что не видит ничего. Им было довольно удобно.       Эмиль хочет убить себя за то, что делал вид, будто и не видел того, что происходило с Алей эти месяцы. За то, что пренебрегал ею, её дружбой, её чувствами, позабыв о том, что она была одной из тех, кто поддержал его в самый трудный период.       Эмиль ненавидит себя за то, как он был несправедлив. Он опадает, облокотившись о стенку, сильно бьется затылком, только бы выбить все воспоминания с ней.       — Как думаешь, я бы могла добиться чего-то большего?       Вдруг говорит девушка, отрывая парня от сна.       — …Например? — сквозь сон хмурится он.       — Не знаю. Славы? — она поворачивается к нему, и в тусклом свете Эмиль видит её пьяный взгляд.       — Конечно. Ты очень талантливая, — искренне говорит он, улыбаясь, — И у тебя все получится, я уверен.       — Могло бы, — согласно кивает девушка, — Если бы я только была чуть сильнее и храбрее… — продолжает она, прикрывая глаза. Больше ничего не говорит, крепко заснув.       Эмиль считает её самой смелой девочкой, которую он знал.       Ему тяжело дышать, астма дает о себе знать, но он ничего не делает, желая умереть на полу, чтобы не чувствовать более такое отчаяние. С каждым больным вдохом и острым выдохом становится сложнее — он понимает, что не сможет убить себя следом, он слишком слаб и труслив для этого.       Даже это он не может сделать для неё.       — Веришь в бога? — без эмоций спрашивает она. Эмиль подходит ближе к ней, удивляясь её способности к смене настроения.       — Э-э. Нет, — честно отвечает он. Зачем ему верит во что-то, что отбирает у него всех близких людей? — А ты?       — Не знаю, — пожимает она плечами, — Узнаем после смерти, — просто говорит девушка, — Если я умру раньше, я поделюсь с тобой этим секретом, Эмилька, — хихикнула девушка, теряя интерес к собору и церкви.             Утром того же дня её не стало. Эмиль это воспоминание, словно солью по ране, прокручивает несколько раз. Аля ведь знала, что не доживет до утра в этот день. Что она думала? Было ли ей страшно? Наверняка было. Было ли ей больно? Эмиль не знает, с какого этажа она упала, но подозревает, что секундная боль всё же была перед тем, как она закрыла глаза навсегда.       Аля так и не поделилась тем, существует ли бог на самом деле.       — Спасибо, Эмиль. За то, что согласился погулять со мной ночью. И за всё остальное тоже.       Иманов усмехается, притягивая девчонку в объятья.       — Дурочка такая. Не за что благодарить. Это тебе спасибо, что даешь мне шанс, — улыбается он, поглаживая девушку по волосам. Они мягкие, кудрявые слегка и сейчас развиваются на несильном ветру.       — Ты всегда будешь мне очень дорог, — говорит она ему в плечо, крепко сжимая его спину в своих руках.       Аля никогда не ответит на его вопросы.       Эмиль не заслуживал её. Он не заслуживал её дружбы, её любви, последнего шанса.       Это должен был быть он. Он должен был умереть, но никак не она.       Он думает, что больше никогда не станет прежним.

***

      Эмиль прекратил общение с Димой на неопределенное время, ведь не мог находиться рядом с ним. Каждый его шаг или вздох — всё напоминало о том, что парень не смог дать Але того, чего она желала.       Спустя два дня после звонка Эмиль снова находился на кладбище. На том же самом, где они были за несколько часов до её смерти.       Эмилю казалось, что он нёс смерть — слишком много её было вокруг него. Ему казалось, что он - источник всех проблем.       И он не мог уйти от этой мысли на протяжении всех похорон.       Он надел официальный костюм, прибыл практически самым первым, посмотрел на гроб и сдержал слезы.       Словно издеваясь над ним, погода совсем не подходила под настроение — было солнечно и жарко, апрель радовал жителей Санкт-Петербурга, а Эмиль хотел стереть улыбки с лиц всех людей, которых встречал.       От него сильно несло сигаретами — едва ли он спал эти дни, а никотин был тем, что помогало держаться на ногах.       На похоронах были все её одногруппники, которых он заочно знал, несколько преподавателей, её родители - хмурый отец и заплаканная мать, и рыжая девчонка, Саша, на которой не было лица. Он не знал, насколько они были близки, но понимал, что Аля сильно доверяла девчонке, как и она ей.       Также были и друзья — Сударь, Егор и Ваня, которые узнали немного позже самого Эмиля, но к ним он подходить не хотел, просто не решался увидеть в их глазах ответ на вопрос, виноват ли он.       Эмиль Алю не видит, потому что хоронят в закрытом гробу. И от этого становится ещё хуже - значит тело было сильно изуродовано.       Последним воспоминанием так и останется её улыбка на фоне разведенных мостов.       Ему хватает одного взгляда на гроб, чтобы снова начать злиться, впиваясь ногтями в мягкую кожу ладоней.       Рядом с ним Саша - она была слаба, смотрела на могилу беспомощно и отчаянно, словно была готова запрыгнуть вместе с ней, лечь рядом. Эмиль её чувства понимал. Чуть поодаль стояли родители. Иманов не хотел смотреть на них — иррациональных гнев возникал каждый раз, когда мужчина попадался ему на глаза. Если уж кто-то и виноват в случившемся, то это он и её отец.       Эмиль думает о том, что было бы, если бы он смог ответить взаимностью? Или, быть может, если бы они вовсе не начинали отношения, когда обоим было лишь по четырнадцать? Умерла бы Аля тогда? Возможно, она была бы жива. Или что-нибудь иное произошло, что довело бы её. Парень сходит с ума, прокручивая все версии, которые могли бы стать реальностью.       Он не выдерживает и покидает пределы кладбища, желая больше всего на свете забыться и перестать ощущать что-либо.       Парень останавливается чуть поодаль и пытается взять себя в руки — выходит паршиво. Ему только хуже, всего начинает трясти, и он не знает, как теперь ему справляться с этим. Он старается унять дрожь, чтобы закурить сигарету, но та падает с его рук, не успев зажечься. Эмиль оставляет попытки.       — Ты последний, кто может грустить из-за неё, Эмиль, — холодный тон прорывается сквозь мысли, заставляя его вздрогнуть. За ним из кладбища вышел Егор, такой же мрачный. Аля и ему подругой была.       — Отстань от меня, Егор. Сейчас вот вообще не время, — огрызается Эмиль, — Засунь свое эго в жопу и перестань дуться на меня, как маленький мальчик, хотя бы сегодня.       Егор хмыкает.       — Ты не понимаешь, что ли? — скалится парень, встав напротив Эмиля, — Ты виноват в этом, — он указывает пальцем на могилы, и Иманова выворачивает от голоса и злобы, с которыми это было произнесено. И от того, что он прав, — Ты должен был быть её лучшим другом, опорой, тем, кому она могла доверять.       — Отъебись, я по хорошему прошу, — качает головой парень, не отрицая его слов, — Я не в настроении разговаривать.       — Не строй из себя мученика, Эмиль. Удивительно, как тебе вообще хватило смелости заявиться сюда, смотреть в глаза её родителям, зная, что это ты её погубил.       — Иди нахуй, Егор! — Эмиль наконец поднимает взгляд, глаза полны слез, голос дрожит, но он кричит, — Я не хотел этого, — он машет рукой в сторону кладбища, — Я не мог подумать, что все закончится так! Хватит тыкать мне этим в лицо, я и так всё знаю! — он подходит ближе к бывшему другу, — И я завтра же съеду от вас, чтобы вам не было так противно смотреть в мое лицо. Не утруждайте себя жить под одной крышей с убийцей…       — Ты можешь кричать, орать, реветь, но ты этим Алю не вернешь, — поджимает губы Егор, — Тебе стоит подумать о том, что ты делаешь, прежде чем делать. Аля не заслуживала такого паршивого друга, как в общем и я. Тебе стоит пересмотреть свой вкус, Эмиль. Тот, из-за кого ты лишаешься всех своих близких друзей — явно не тот, кому стоит давать.       Взгляд Эмиля меняется. Теперь вместо грусти и тоски в них зажигается огонь ненависти.       — Боже, какой же ты мудак! Ты можешь хотя бы сейчас забыть про эту ситуацию или нет?! Дмитрий Андреевич здесь даже не причем, хватит превращать мою жизнь в ад из-за этого! Я не хотел обижать тебя, не хотел, чтобы с Алей случилось такое. Я ничего не хотел! — он срывается на крик, — Пошел ты к черту, Егор! Пошел к черту!       Булаткин молчит. Слушает. И просто перечеркивает их четырехлетнюю дружбу.       — Ты идиот, Эмиль. Ты всех потеряешь из-за своего пидора. Ты уже, — он пожимает плечами.       А после получает крепкий удар в скулу, не успевая среагировать. Он отшатывается, в шоке глядя на ударившего его Эмиля, но недолго приходит в себя — в следующую секунду оба валятся на землю, стараясь перебороть друг друга, машут кулаками и стараются как можно сильнее покалечить соперника. Эмоции взяли над ними вверх — они не смогли справиться.       Эмиль чувствует несколько неприятных ударов, ощущает ровно те места, где завтра будут синяки, но не остается в долгу — пару раз сильно бьет Егору по почкам, заламывает руки, разбивает губу.       Егор оказывается сильнее — он наваливается сверху, садясь на Эмиля, и начинает бить его по лицу, пока он пытается закрыться от него ладонями и предплечьями, внутренне ощущая, что заслуживает каждый удар.       Вскоре на крики сбегаются друзья - Никита и Ваня оттаскивают Егора от Эмиля, давая возможность тому перевернуться и сплюнуть собравшуюся во рту кровь. Все тело болело — но так было даже лучше. Душевная боль казалась в таких условиях менее значимой.       Драка с Егором совсем не задевала чувства Эмиля, этот человек стал ему противен за пару фраз, которые успели сорваться с его уст, и Иманов понимает, что дружбу им вернуть не получится уже никогда.       Он не знает, что насчет Вани и Сударя, и чью сторону они примут, но задумываться об этом даже не хотел.       Подняться получается с трудом, оба друга держат Егора, Эмиль совсем один остается, пока не ощущает на плече чужую, тяжелую руку.       — А вы что здесь делаете? — грубо спрашивает Егор, смотря на только пришедшего Диму. А Сударь осматривает мужчину с удивлением — он и так видел его редко в университете, а после больницы так вообще впервые. Тот ходил, опираясь на трость. Никита даже немного рад, что учитель пришел - Булаткин вряд ли захочет продолжить избиение на глазах препода.       — Аля была моей ученицей какое-то время. И драться на её похоронах - ужасный поступок. Тебе, Егор, стоит подумать о том, какие слова ты говоришь, — отвечает он холодно, пусть и заметил, что драку начал Эмиль. Он берет его за плечо крепче и уводит подальше от друзей, с волнением глядя на кровоточащий нос парня.       Он не видел его три дня — Эмиль не отвечал всё это время, и Дима успел сильно так надумать себе всего самого плохого, пока не решился написать Никите. Узнав о случившимся, Масленников нарывался приехать к парню, успокоить и поддержать, но не стал, решив, что Эмиль не хочет его видеть. Даже в день похорон Дима не хотел светиться, но случившаяся драка заставила его проявиться.       Отойдя достаточно далеко, Дима повернулся к Эмилю.       — Тебе нужно в больницу, — просто говорит он. Ему больно смотреть на Иманова — нос кровит, губа разбита, свежие синяки скоро проявятся по всему телу. И он даже не может его защитить — больные ноги и приросшая к руке палка не придает внушительности.       — Никуда мне не надо, — выдыхает Эмиль, устало садясь на каменный выступ, ощущая опустошение. Он только что лишился всех друзей.       — Эмиль, не будь упрямым хотя бы сейчас, пожалуйста.       — Мне. Никуда. Не надо, — злобно отвечает Иманов, — Я перееду от них, всё равно планировал съезжать после выпускного, — говорит он, тщетно вытирая пыльные брюки и пиджак. Достает из кармана старый платок и протирает лицо, морщась от боли.       — Хорошо, — быстро соглашается Дима, — Я помогу перевезти вещи, у меня ещё есть пару свободных полок в шкафу…       — Я не переезжаю к тебе, Дим, — он смотрит на него, перебивая, — Я буду жить один. Я не хочу жить с тобой, извини, — объясняет он, разводя руками. Он не хочет делать поспешных решений или выводов, он помнит, что это разбило его в прошлый раз, — Я не хочу торопиться. И мне лучше пока побыть подальше от тебя. От всех, — дополняет он, сглатывая скопившуюся слюну. Дима молчит. Смотрит лишь грустно, сильнее сжимая ручку трости.       — Ты уверен? Может лучше, если рядом кто-то будет? Я волнуюсь за тебя, — выдыхает он. Мужчина так не хочет терять его ещё раз.       — Ты можешь… приходить. Но я хочу побыть один какое-то время, — Эмиль прикрывает глаза, сдерживая слезы.       Он теряет всех. Но Егор был всё же не прав — виноват тут далеко не Дима. Виноват он сам.       — Эмиль, пожалуйста… — Дима пытается. Так сильно пытается быть хорошим парнем.       — Всё будет нормально, Дим, — неубедительно совсем говорит он, — Я заслужил.       Он встает, а после пользуется тем, что Дима догнать не сможет даже при желании — быстро, насколько может, уходит.       Тем же вечером приходит сообщение от Никиты:       Я не считаю, что ты виноват в смерти Али. 18:22

***

      — Александра, я понимаю, Алия была вашей хорошей подругой и произошедшее очень сказалось на вас, но вам стоит сосредоточиться на своих работах, вы же понимаете?       Это Саша слышит в одну из встреч с куратором, слышит не впервые, не только от него, но на все лишь качает головой, выдавая мнимое согласие. Она только на первом курсе, у неё ещё будет время, чтобы наверстать упущенное, а Алю ей уже никто и никогда не вернет. Тем более она пообещала, что поможет закончить. Теперь эта просьба открывалась девушке с другой стороны. Она не придала значения тогда, когда обкуренная девушка пришла домой, своими стеклянными глазами спрашивая, поможет ли она. А сейчас понимала, что, скорее всего, Аля уже тогда всё знала.       Саше сердце разбили впервые. Ей хочется кричать и плакать, придти на могилу и высказать подруге всё, что накопилось, а после свалиться рядом и уснуть. Желательно навсегда.       — Я закончу монтаж её фильма и премьера пройдет также, как и планировалась, — стоит на своем девчушка, — Под её именем.       — Вы не успеете закончить собственные проекты, будут летники.       — Хорошо, — безразлично говорит девушка, — Я всё равно закончу.       Куратор пожимает плечами, устало выдыхая. Он пытался переубедить её, но она упертая, а значит пусть сама разбирается с возможными проблемами, он сделал то, что мог. Насильно заставить её отказаться от работы он не мог.       И два оставшихся месяца Саша действительно уделяет 80% своего времени на монтаж и постпродакшн, отодвинув свои работы на второй план.       Она не пожалеет — она Алю любила всем сердцем, была влюблена в неё, видела в ней отличного человека и подругу, которая была ей самой лучшей наставницей. А теперь её нет нигде. Не только в их комнате, универе, городе или стране — её нет в жизни.       Саша слабо помнит день, когда узнала о случившимся. Это произошло совершенно случайно — на парах она не смогла найти её, поэтому ждала конца, чтобы поговорить в комнате, однако в общежитии её ждала не Аля, а её родители. Девушка их не видела вживую, но знала, что отношения с дочерью у них были плохие. Отец выглядел разбито, а мать ещё хуже. Они собирали вещи Али, а на вопрос Саши ответили кратко и остро:       — Она умерла ночью. Разбилась.       Саша плакала долго. Она не верила также долго.       А потом её позвали на похороны. И даже тогда она не увидела её. Тело Али было слишком сильно изуродовано - хоронили в закрытом гробу. В её воспоминаниях девушка навсегда останется в той ночи после окончания съемок и мягкими губами на собственных губах.       И словно в солидарность, Саша полностью посвятила себя работе над фильмом Али, словно бы это спасло её, словно бы сделало не так больно.       Саша разбита. Аля для Саши - в какой-то степени единственная, кто мог иметь смысл.

***

      Уже почти месяц Эмиль живет совершенно один в маленькой квартире в дальней части города и потихоньку сходит с ума. Через неделю после драки он забрал свои вещи и благополучно снял себе комнату, которую мог позволить с непостоянной зарплатой бармена. Она, конечно, находилась дальше, чем старая, и была намного меньше, но Эмиль не жаловался — хотя бы перестанут смотреть как на предателя.       Смотрел-то только Егор на самом деле, но даже подобное терпеть после смерти лучшей подруги было паршиво.       Никита сразу обозначил, что он придерживается нейтралитета и не винит Эмиля, как и Ваня, которому вообще было не до этого. Они даже общались в универе с Сударем на переменах, как это было до всех событий. Но Иманов принял решение, что находиться в прошлой квартире не хочет, пусть и пришлось переехать в вариант похуже. Но он понимал, что он здесь ненадолго — закончит универ, найдет работу получше и снимет себе более приятную квартиру.       Месяц парень не жил, а существовал, на автомате занимаясь рутинной работой. Он вставал, заставлял себя есть, отправлялся на пары, молча отсиживал их, писал диплом в библиотеке до вечера, возвращался домой, ужинал и ложился, до изнеможения смотря глупые ролики, которые помогали отвлечься. Изредка, когда он разрешал, приходил Дима, заботился как мог, готовил еду, хромая на одну ногу, слушал бредни парня, успокаивал во время особо сильных приступов агрессии, и Эмиль был бы рад его отблагодарить, но не находил сил, ощущая, как жизнь из него уходит также быстро, как ушла и Аля.       К тому же, он не просил его, думает Эмиль, когда чувствует угрызения совести в один из визитов Димы.       Парень как обычно лежал на диване, залипая в экран телефона, а Масленников возился где-то в стороне кухни, пока на всей комнате не распространился приятных запах запеченного мяса и картошки.       — Не стоило, Дим. Там в холодильнике ещё была еда, — отвлекшись, говорит Эмиль устало. Он поворачивается к мужчине лицом.       — Тебе на завтра свежее чтобы было, — пожимает плечами он, подходя ближе и присаживаясь на диван, кладя руку парню на живот, мягко поглаживая. Эмиль снова похудел.       — Ладно, — просто соглашается парень, намереваясь снова залезть в телефон, однако Дима его останавливает, обращая на себя внимание.       — Эмиль, — он смотрит парню прямо в глаза, — Ты мне очень дорог, — он переносит руку ему на щеку, — Что мне сделать, чтобы ты чувствовал себя лучше?..       Эмиль смотрит недолго. «Верни Алю. Верни мне друзей. Верни мне мертвых.»       — Ничего не надо. Все нормально, Дим, — выдыхает он, ластясь к руке. Он к его касаниям привык сильно, уже успел соскучиться. Дима чуть хмурится, приближается медленно и целует парня в губы невесомо.       — Поехали на майские загород? Отдохнем от людей, от экзаменов? — предложение возникает совершенно внезапно, отчего Эмиль выгибает бровь в вопросе.       — Ты же знаешь, что не получится. Надо диплом писать. Тем более уже через месяц защита, — не верит Эмиль в реальность подобного, — И у меня сейчас нет денег на это.       — Деньги с тебя не требуются. Я хочу, чтобы тебе стало легче, — мужчина смотрит на изнеможение на лице у парня, а его сердце сжимается от тревоги.       — Откуда у тебя вообще столько денег, боже, — вяло усмехается он, закатывая глаза.       — Я всю жизнь копил, продал квартиру бабушки, а сейчас получаю больничные. Так что, Эмиль, поехали? Развеемся, покушаем шашлык, м?       Конечно, отказаться от такого предложения трудно. Но Эмилю поездка кажется таким неправильным действием. Словно он не заслуживал отдыхать. Словно он заслужил страдать. Словно он страдал, чтобы Але на том свете было легче.       И словно в опровержении этих мыслей, Дима говорит:       — Думаю, Аля бы с радостью поддержала тебя. Мне кажется, она была из тех, кому нравится отдыхать загородом.       Эмиль пожимает плечами. Он не знает, что делать. Дима смотрел так нежно и трепетно, что хотелось броситься ему на шею и сказать, что он поедет. Он не знает, что сказала бы Аля, но он так сильно устал убивать себя мыслями о ней. Впервые за месяц ему захотелось, чтобы ему помогли.       Через пару дней они берут немногочисленные вещи и уезжают, сняв дом в ближайшей деревне на два дня.

***

      Майские праздники сопровождаются очень теплой погодой и солнечными лучами. Домик находится в специализированном на туризме поселке и выглядит небольшим — одна комната, кухня и небольшая прихожая. Внутри уютно скрипят доски, осадилась приятная глазу темнота, сам домик был из темного дерева, мягкие кровати стояли по углам, внутри также находились тумбочки и один шкаф, а на улице стояла беседка, которая прилегала к дому, где находился небольшой деревянный столик.       Эмилю домик сразу понравился, пусть он и не хотел показывать особый энтузиазм — казалось, стоит ему порадоваться, как тут же случалось что-то плохое. Но он искренне был рад отвлечься и сбежать из города хотя бы на несколько дней, а находившийся рядом Дима был самой желанной компанией, пусть и это Эмиль старался не показывать.       Они заселяются к обеду, сразу же кушают, ведь в такси сильно проголодались, Дима выводит парня на диалог, заставляя расслабиться, кормит вкуснейшей рыбой, которую приготовил тоже сам, потом они идут к водоему и заходят по колено, мимолетно касаясь руками. Эмиль не говорит - но ему приятно чувствовать рядом Масленникова. Ему приятно, что мужчина так запарился и отвез его отвлечься.       Они весь день гуляют, накинув легкие рубашки, изучая городок и холмы, на котором он стоит, а к вечеру под лучи заката возвращаются уставшие, купив по дороге бутылку вина.       — Знаешь, я не верил, что ты когда-нибудь сможешь меня простить, — признается Дима, когда они за разговорами выпивают третий бокал. — Я едва сдерживал эмоции, когда увидел тебя впервые.       Чуть пьяный Эмиль слабо усмехается.       — Мне не оставалось выбора. Я не мог не простить. Всё казалось таким запутанным.       — Мне очень жаль, что я так запутал всё, — честно говорит Дима, когда они сидят, глядя на остатки солнечных лучей и появляющиеся в небе звезды, — Я думаю, мне стоит отправиться на терапию, когда снова смогу начать работать. — он аккуратно берет его руку в свою и сжимает.       — Мне интересно, Дим, что ты планируешь со мной? — задается вопросом Эмиль, — Мы с тобой в этой стране долго и счастливо не проживем, — горько ухмыляется он.       Родной край съедает Эмиля потихоньку. Родина отторгает его, забирает близких, вечно доставляет ему проблем. Он не знает, будет ли также заграницей, но оставаться никогда не было в его планах. Дима молчит недолго, думает, но ему сказать нечего, он готов сделать так, как хочет Эмиль.       — Я сделаю всё так, как хочешь ты, родной, — просто отвечает он, — Это мое искупление. Не думаю, что я за век смогу расплатиться с тем, как поступил, но хочу, чтобы ты знал это.       Эмиль молчит. Молчит около минуты.       — Мне так плохо, Дим, — признается Иманов, — Мне кажется, я делаю всегда всё не так. Друзья, отношения, учеба… Я не вижу своего будущего…       — Эй-эй, что за настроения такие? — мужчина садится чуть ближе, — Всё будет хорошо, мальчик мой. Я буду рядом, я буду поддерживать.       — У меня такое чувство, что я… устал? Устал жить? Я не знаю, это звучит слишком драматично, — он закатывает глаза, начиная злиться на самого себя, — Я просто устал… Хочу спокойствие.       — Ты думаешь, что ты не заслуживаешь спокойной жизни? — спрашивает он, приобнимая его за плечи.       — Я… я понятия не имею. Я вечно занимаюсь глупыми вещами. Я признался отцу, что я гей… — он прикрывает ладонью лицо, вспоминая этот момент, — Я делаю импульсивные поступки, которые потом отражаются на тех, кого я люблю… Я дерусь с лучшими друзьями, из-за меня умерла моя лучшая подруга…       — Эмиль. — Дима останавливает его, — Она умерла не из-за тебя. Пожалуйста.       — Как мне так думать, когда я был тем, кого она любила, Дим?! Из-за меня и ты чуть не умер!       — Вот тут вообще неправда, глупый. Мой случай - полностью моя вина. Случай Али - череда неудачных событий. Эмиль, пожалуйста… успокойся.       Иманов не плакал. Как и на похоронах, как и тогда, когда узнал о её смерти. Наверное, он просто не мог выдавить из себя слезы. Но душа его терзалась и кровоточила изнутри, заставляя медленно забывать. Он понимал в глубине души, что не виноват, но тот факт, что из-за него уже дважды совершали попытку самоубийства, его очень подавляет.       Парень допивает бокал вина, откидывается на спинку лавочки и вдыхает мягкий майский воздух, сопровождаемый ароматом шашлыков, которые тоже пожарил Дима. Эмилю порой было неловко наблюдать за тем, как хромой мужчина готовит для него.       — Думаешь… у нас получится что-то? — наконец задается вопросом он, — Вместе?       Дима гладит шелковые волосы парня, смотрит на то, как он жмурится от дуновения ветра, невесомо касается его виска, щеки, скул, доходит до шеи и легонько ведет по вене на ней.       — Думаю, что да. Но решение за тобой.       — Я боюсь, что я плохой человек, Дим, — поджимает он губы, перехватывая руку мужчины и сжимая её, — Я больше не хочу никого губить, понимаешь? Ты не можешь делать из меня центр своей вселенной. Я подобного не переживу снова. Как и ты.       Дима слабо, грустно улыбается. Конечно, Эмиль прав. У них привязанность нездоровая, отношения едва ли дотягивают до уровня «нормальных», а они оба — травмированные идиоты.       — Если уж ты плохой человек, то я дьявол во плоти, — смеется он, — Ты никого не погубишь. Ты никого и не губил. Ты просто стараешься жить, ты человек, Эмиль, — убеждает мужчина, — Мы всё преодолеем, слышишь?       Иманов сдержанно кивает. Ему нечего сказать, ему надо снова всё переживать.       — Ti voglio tanto bene*, — тише говорит Масленников.       — Anch'io ti amo** — отвечает Эмиль, вызывая неподдельное удивление Димы, — Я выучил несколько фраз на случай, если ты снова захочешь начать выпендриваться, — объясняет он, наконец улыбаясь.       Дима ничего не говорит, он осматривается, не находя рядом никого, а потом целует своего парня.

***

      Первое, что видит Эмиль первого июня, когда переступает порог актового зала института кина и телевидения, — Сударь, который, заметив его, резко тычет в бок стоящего рядом Егора, кивая на него. Они перешептываются о чём-то быстро, Егор хмурится, выдыхает и направляется уверенным шагом к нему.       В университете, а точнее в актовом зале, собралось очень много народу - сегодня премьера фильма, спродюсированного девчонкой, которая прыгнула с крыши. Ну, или так было известно в самом университете. Конечно, многим стало интересно и отменять выставку не стали, учитывая, что и Саша, как заместитель, настояла на этом и закончила монтаж.       Эмиль напрягся, видя, как идет в его сторону Егор, однако подумал, что вряд ли тот начнет драку в учебном заведении, так ещё и на глазах у всех. Дмитрий Андреевич стоял рядом, словно его телохранитель, пусть никто из друзей и не был рад видеть его. Дима сам настоял на том, чтобы пойти.       Наконец Егор подходит к Эмилю.       — Привет.       — Привет, — кивает парень неловко. Странно. В последнюю их встречу он хотел набить ему лицо, а теперь здоровается спокойно.       — Мне кажется, нам стоит поговорить. Наедине, — добавляет Егор, кинув недобрый взгляд на Масленникова.       — Ничего страшного, если ты этого не хочешь, Эмиль, — говорит грозно Дима, насколько может, одаривая парня таким же взглядом. Булаткин закатывает глаза.       — Всё в порядке. Пойдем, — пожимает плечами Эмиль. Когда-нибудь им нужно было поговорить. Прошло целых полгода с тех пор, как они нормально общались в последний раз.       Они выходят из актового зала, идут к выходу из здания в полной тишине, пока не оказываются в курилке.       Егор закуривает, предлагает Иманову, но тот отказывается, показывая, что у него тоже есть зажигалка.       Никотин попадает в легкие.       — Глупое решение было тащить его сюда, — первым начинает Егор, не называя имени. Эмиль раздраженно выдыхает.       — Ты ради этого меня позвал? Опять хочешь сказать, что это всё моя с ним вина? — устало говорит он, уже не злясь. Не было ничего в этот день, кроме апатии. Несправедливо - он должен был сейчас обнимать свою подругу и радоваться за её фильм, а не слышать сплетни о том, каким образом она умерла и почему спрыгнула с крыши, слушая в придачу нотации от бывшего друга. — Он сам захотел, я его не «тащил».       — Плевать, — отрезает Егор, — Я не собираюсь больше тебе что-то говорить про Алю. Просто хотел, чтобы между нами не было проблем или обид, — он на Эмиля не смотрит, курит, глядя куда-то в даль. Иманову на его слова хочется рассмеяться.       — Что ты предлагаешь? Опять стать лучшими подружками? Мы проебались, Егор, ты должен понимать это. Я сделал плохое дело, ты сделал плохое дело. Да, можно считать, что мы в расчете, но я не думаю, что у нас получится вернуть дружбу.       — Да знаю я, — хмурится парень, — Извини меня, ладно? Было очень грубо говорить тебе такие слова. Я был зол, разочарован. Но это глупо - перечеркивать таким образом все наше общение!       Эмиль морщится. Ему даже эти слова - неприятны. Как Егор может говорить такое, после того, как назвал его убийцей, сказал, что Дима мудак? Словно это что-то несерьезное?       — Я не держу на тебя обиды больше, Егор. Но я не уверен, что хочу общаться с тобой дальше. — честно говорит он, туша сигарету, которая едва ли началась, — Я просто не могу представить, чтобы мы дальше общались, будто между нами не было тех ссор, понимаешь? — он подходит к нему ближе, выкидывая окурок.       — Понимаю, — просто отвечает Егор. Он поступил глупо, он это знает. Ему до боли неприятно, что их долгая дружба закончится именно таким образом, именно такими недопониманиями, — Тогда… просто давай… простим друг друга? — он выкидывает сигарету вслед за Эмилем и протягивает ему руку.       Иманов недолго смотрит на протянутую ладонь и думает. А после сдается, пожимая её, ведь память об Але твердит, что она бы хотела, чтобы он поступил именно так. Егор облегченно выдыхает, позволив себе слабо улыбнуться.       — И… насчет Али, всё же, — он говорит, уже когда Эмиль хочет выйти из курилки и пойти занять место в зале, — Я правда не думаю, что это ты виноват. Я солгал тогда. Мне жаль.       Мне тоже.       Думает он, но выходит, промолчав.

***

      Искупление.       Название фильма гласило большими белыми буквами на черном фоне: Искупление.       Эмиль сидел на втором ряду, около него находился Дима. Сударь и Егор сидели чуть дальше, решив не нарушать хлипкое перемирие.       Его сердце забилось сильнее, когда он увидел на сцене Сашу. Она была вся в черном, было видно, что состояние её было не лучше, чем у самого Эмиля. В её худых руках был микрофон.       — Добрый день всем, кто присутствует сегодня здесь, в этом зале, — начинает она говорить, а голос ее дрожит, но несмотря на это, зал затихает, — Я бы хотела поблагодарить вас за то, что вы пришли. Насколько вы все знаете, фильм снимала и продюсировала ученица четвертого курса - Алия Еникеева. И, возможно, уже каждый присутствующий знает об этом, но её больше нет в живых. Она посвятила всю себя этой профессии, этому фильму, и я не могла позволить, чтобы весь её труд был напрасен. Она была очень хорошей подругой, девушкой, ученицей, и… она бы стала великим режиссером. Спасибо ещё раз, что собрались сегодня здесь. Приятного просмотра, — Саша сдержалась, но Эмиль видел, что она была на грани. Девушка удалилась со сцены очень быстро, уйдя за кулисы под аплодисменты. Иманова одолело чувство тревоги, когда свет в зале выключили и из колонок заиграла музыка.       На черном экране медленно проявляется надпись:       «Искупление — концепция, при которой человек исправляет совершённую ошибку со своей стороны, либо путём прямого действия по устранению последствий этого поступка, либо действия, направленного на благо для других, либо какого-то другого выражения чувства угрызения совести»       После надпись исчезла, и её сменила следующая:       «Сын Человеческий не для того пришел, чтобы Ему служили, но чтобы послужить и отдать душу Свою для искупления многих. — Мф, 20:28»       У Эмиля идут мурашки по коже. Он никогда бы и не подумал, что Аля могла верить в бога. Их последний диалог был единственным про это.       После ещё один черный экран, а за ним — первая сцена. Концерт, громкая рок музыка, четверо девушек выступают на тысячную аудиторию.       Эмиль поначалу не может спокойно смотреть, все дергается, желая усесться поудобнее, но в конце концов он пытается вникнуть в суть фильма. И вникает.       Сюжет разворачивается вокруг набирающей популярность рок группы девчонок в Москве, которая называется “Redemption”. Главными героями были вокалистка и барабанщица — Вика и Тина, насколько Эмиль мог вспомнить из рассказов самой Али. Они все - ещё молодые. Им нет и двадцати одного, но даже так они набрали большую популярность среди молодого поколения.       Эмиль смотрит на экран и чувствует в горле комок - никак не может избавиться от чувства скорби. Он видит в сюжете, в съемке руку Али, но понимает, что это последнее, к чему она прикоснулась. Последнее, что она оживила, пожертвовал собственной жизнью. Ему больно думать о ней, воссоздавать в голове её образ, работающий над фильмом. Ему больно вспоминать её, особенно тогда, когда он отчетливо видит её в одной из главных героинь.       Они находились на гастролях, были счастливы и ловили момент, пока Вика отчетливо и на грани закона влюблялась в Тину. Эмиль видит это, как и то, что все из фразы - очень сильно завуалированы. Аля не рассказывала про это — Иманов даже удивлен, почему она скрыла от него этот факт.       Фильм далее повествует о проблемах с родителями. О том, как вокалистке приходится бороться с гнетом общества, как она спорит с отцом чуть ли не до драки, доказывая, что то, чем она занимается - стоит того. По итогу она съезжается с подругой, которая только рада помочь ей.       Они развивают трепетные чувства друг к другу, заботятся, делают всё вместе. Они наслаждаются своей молодостью — Эмиль впервые проводит параллель между ними и реальной жизнью.       Именно тогда, когда девушки оказываются на вечеринке, где Тину напаивают алкоголем и наркотиками, а Вика в последний момент спасает её, используя перцовку, а после неконтролируемо нанося удары по обидчику.       Сердце пропускает удар. Эмиль этот момент помнит отчетливо. Он делал это ради Али.       — Все будет хорошо, — Вика садится поближе и притягивает девушку в объятья. Она сама перепугана, это видно. Никто из них ещё не знает, что этот момент - начало их конца.       — Ложись рядом сегодня, пожалуйста, — и она слышит, как всхлипывает девушка в плечо, поэтому не может отказать.       Они так и засыпают — в зале на разложенном диване, найдя в себе силы только для того, чтобы прижаться друг к другу. Вика гладила её волосы, пока Тина тихонько плакала в шею до того, как заснула, а после задремала вслед за ней, знатно вымотавшись.       Становится физически плохо, когда он вспоминает этот момент, осознавая, что Аля сделала фильм, посвященный своей жизни. Он не смотрит на Диму, не обращает внимание на друзей, он ловит себя на том, что начинает дышать глубже, чтобы вдохнуть побольше воздуха.       Фильм продолжается — продолжаются их гастроли, их популярность, их близкие отношения, пусть никто и не говорит ничего в открытую - нельзя.       Все меняется тогда, когда Вика узнает, что Тина начинает принимать наркотики. Она находит её в баре, смотрит в стеклянные глаза, секунду думает, а после начинает плакать, понимая, что девушка не слышит. Она что-то приняла.       И Эмилю снова плохо - ровно также он нашел Алю в самый первый раз, после которого их отношения разделились на два этапа - до наркотиков и после. Ему кажется, что досидеть до конца он не сможет.       Он видит ровно ту же картину - оправдания на трезвую голову, вера в то, что все закончится, ломки, ссоры. Он будто всё вновь заново проживает. Но теперь один. Аля покинула его.       Происходит то, что бьет под дых — у Вики умирает отец. Эмиль чувствует всеми своими фибрами, что таких совпадений быть не может. Аля словно наказывала его — заставляла вновь чувствовать боль утраты и апатию.       Иманову кажется теперь ясно, почему фильм называется именно так. Он проходит свое искупление за то, что так безответственно относился к её жизни.       Но Вика, несмотря на все проблемы, бросить Тину никак не может, пусть это и мешает их группе двигаться дальше.       Их связь была выкована в глубине их общей страсти к музыке и их общей зависимости. У Тины от наркотиков, а у Вики - от Тины. Разнообразные вещества текли по её венам, как яд, подпитывая их творческие способности и заглушая боль их запретной любви. Их любовь была запутанной симфонией взлетов и падений, экстаза и отчаяния по мере того, как они все глубже погружались в пропасть созависимости и саморазрушения. Их музыка, некогда источник утешения и спасения, стала причиной их гибели.       По мере того как росла их слава, росло и давление, заставляющее соответствовать ожиданиям общества. Тина разрывалась между любовью и зависимостью, их сердца болели от невозможности всё исправить.       В конце концов, когда они вышли на сцену для своего самого важного выступления, девушки разделили последний, мимолетный момент близости на глазах у всего города. Но когда последние ноты их музыки растворились в ночи, они поняли, что их любовь навсегда останется путем искупления, призрачной мелодией, затерянной в грязи реальности.       Тина выбрала свой путь — она выбрала не Вику.       Эмиль понимает, насколько давно он потерял Алю. Это было не в момент, когда он нашел её в наркотическом опьянении или когда он видел, как появляются новые порезы на её коже. Он потерял её тогда, когда решил, что всё станет лучше через время. Ведь лучше бы не стало никогда.       Девушки стоят друг напротив друга, у Вики в глазах непонимание, а у Тины - принятие. Они прогуляли всю ночь, смеялись и веселились так, словно не было месяцев ссор и слез. Словно они снова любят друг друга бескорыстно и беззаботно.       Словно им снова четырнадцать.       Последней каплей для Эмиля становится их диалог:       — Спасибо. За то, что согласилась погулять со мной ночью. И за всё остальное тоже, — улыбается Тина. Она уже всё решила. Теперь Эмиль это видит.       Вика усмехается, притягивая девчонку в объятья.       — Не за что, родная. Я верю, что всё ещё будет хорошо, — улыбается в ответ, поглаживая девушку по волосам. Она спокойна сейчас. Ей так хочется остановить время на этом моменте.       — Ты всегда будешь мне очень дорога, — говорит Тина в плечо, прижимаясь к подруге ближе, прежде чем отпустить навсегда.       Эмиль подрывается с места, не желая видеть то, что произойдет дальше. Он узнал эти строчки. Он узнал эти фразы. Он узнал их. И он знает, что будет в конце. Знает, что никакого хорошего финала не существует и никогда не будет существовать. Не для них.       Он собирает взгляды учителей, учеников, друзей, но не обращает внимание — срывается и убегает из актового зала, разрываясь от хлынувших слез.       Он впервые после смерти девушки расплакался. Глупо, жалко и очень сильно.       Выбегая на улицу, он снова замечает то, как не совпадает погода с его настроением - начало лета, солнце, цветы и теплый, уютный ветер, который обдувает заплаканное лицо.       Эмиль уходит, покидает территорию университета и не перестает плакать, вспоминая Алю, каждое их общение, каждый момент. Он не может думать о фильме, слишком больно, слишком плохо.       Этот фильм подтверждает то, что Аля планировала убить себя ещё в прошлом октябре, когда сдавала сценарий.       Эмиль даже подозревать об этом не мог.       Он облокачивается о забор, когда доходит до неизвестной ему набережной, закрывает глаза и прикрывает лицо руками, не переставая реветь.       Трясущимися руками достает сигареты, поджигает и делает спасательную затяжку.       Успокаивается он довольно долго. Достаточно долго, чтобы, хромая, Дима смог его догнать.       — Эмиль… — тихо, жалобно произносит Масленников. Иманов вздрагивает, услышав знакомый голос.       — Она… она этот фильм про свою жизнь написала, Дим… — объясняет парень, вытирая лицо, — Эти слова… последние… она мне их говорила. Она хотела убить себя ещё тогда, а я не заметил… Я…       — Тш-ш… Тише-тише, — мужчина подходит ближе, по-свойски берет его за плечо и обнимает так, как может только он.       — Она заботилась обо мне, пока планировала свою смерть, Дим… Как мне жить?..       Дима не говорит ничего. Молчит, подбирая слова. Всё сейчас кажется таким неправильным. Он чувства парня понимает как никто другой.       — Ты будешь жить, Эмиль, — он поднимает его голову и заставляет посмотреть в глаза, — Аля не винит тебя. Ты должен это понимать. Этот фильм - не твое наказание.       — Она всегда… всегда была за меня. Всегда хотела, чтобы у меня было всё хорошо… — вспоминает Иманов, опуская взгляд на воду. Как же он хочет сейчас в ней утопиться.       — Время позаботиться о ней, слышишь? — Дима стирает полоски слез с его щек, — Дай себе время. Ты делал всё так, как знал, Эмиль. Перестань винить себя.       Эмиль смотрит в глаза мужчины.       Он вспоминает всё то, что произошло с ним за последний год, и не верит ни во что. Год назад, ступая на перрон вокзала, парень бы рассмеялся в лицо тому, кто рассказал бы обо всём этом, и подумал бы, что он чокнулся.       Теперь Аля тоже стала большим и больным воспоминанием, которое будет кровоточить ещё долго. Он знает, что он не сможет так быстро пережить то, что произошло за последние месяцы. И если четыре года назад он был готов столкнуться с этими трудностями и смог отстроить жизнь заново, то теперь ему казалось, что всё нужно делать по новой.       Но теперь рядом был Дима. Был тот, кто в первый раз всё и разрушил. И Эмилю не остается ничего, кроме как принять его, потому что иначе он не знает, сможет ли справиться один.       Не бросай меня ещё раз. Не бросай меня, как все остальные.       Но вслух он этого не говорит.       — Я устал. Я хочу домой, — говорит он вместо этого, отходя от Димы и вылезая из его объятий, снова опираясь на перегородку. Вдалеке плавали утки, ярко светили лучи солнца, заканчивалась премьера фильма.       Эмиль надеется, Аля простит ему то, что он не досмотрел.       Эмиль надеется, Аля знает, что он всё понимает.       — Я вызову такси, подожди, — с готовностью говорит Дима.       Ведь он больше никогда не бросит этого парня.       Ведь он не оставит его одного.       Не тогда, когда они оба нуждаются друг в друге больше всего.