кофейная гуща.

Дальше – хуже, лучше не будет,

Тонуть мы начали давно;

Будильник в шесть разбудит,

Пора идти в социальное дно.

17.02.2022, начало стихотворения собственного сочинения. Без названия.

Будильник прозвенел в шесть тридцать утра. Му Цин, просыпаясь от мелодии, отключил орущий телефон. Надо было вставать. Никуда идти не хотелось, и сил не было. Но выбора не было. Сегодня он сдаёт экзамен по специальности. Остаться сейчас на диване – проспать и завалить экзамен. Мысленно Му Цин благодарил всех существующих и не существующих богов за то, что Фэн Синь во сне никак к нему не дотронулся, по крайней мере, проснулись они порознь. Это уже немного, но успокаивало его внутренне. Умывшись, он поставил чайник и отправился курить на балкон. Фэн Синь спал, шум от электроприбора его не будил. Му Цин заварил себе кофе, а также начал готовить завтрак. Он нашёл в холодильнике яйца, а на подоконнике хлеб, который начинал засыхать. Он разбил несколько яиц, добавил туда соль, после вылил на сковородку, где уже с одной стороны поджарились кусочки хлеба. Перевернув их, он вылил жидкость на сковородку и ждал, пока блюдо доготовится. Кофе, который он заварил себе самостоятельно, оказался не таким вкусным, как тот, что готовил Фэн Синь. Му Цин нашёл этот факт странным, но будить спящего ради хорошего кофе не хотелось. Он позавтракал несколькими кусками хлеба из сковородки, отрезав их от остальных, переоделся и собрался уходить. Оказалось, что дверь Фэн Синя закрывается, когда уходишь, если её захлопнуть. Му Цин окинул напоследок квартиру, кухню, открытое окно балкона, оставленное для свежести воздуха, и записку, что лежала на столе. После этого пианист ушёл, отправившись в колледж. Впереди был трудный день. Му Цин сдавал пять произведений. В колледж он пришёл к семи сорока. Позднее, чем планировалось, но уже неплохо. Экзамен должен был начаться в одиннадцать утра, а перед ним играет четыре человека. Ориентировочно он будет играть в час дня. Время ещё есть. Он зашёл в учебное заведение, поздоровался с охранницами, взял ключ от кабинета педагога и пошёл разыгрываться. В этом году у него была внушительная программа, учитывая его прошлогодний перелом пальца со смещением, смену педагога.. Проблем было много. Но Му Цин прекрасно осознавал, что этого в любом случае недостаточно. Сегодня он играл следущие пять произведений: И. С. Бах, II том ХТК, Прелюдия и фуга до мажор. И. С. Бах, переложение Концерта для двух фортепиано, ре минор. Ф. Шопен, опус 25, этюд 9. С. В. Рахманинов , опус 33, Этюд-картина соль минор. С. М. Слонимский, Интермеццо памяти Брамса. Концерт вместо сонаты. Оказывается, вторым пунктом в сольной программе на экзамене была крупная форма. Не обязательно было играть сонату. Так легче всего было. А концерт.. Это произведение, где есть солист, а есть оркестр. Или второй рояль, который будет бороться с первым. Само слово концерт в музыкальном мире переводилось с какого-то языка, как состязание. Между солистом и оркестром. Между Му Цином и Сиен Яном. Сама возможность играть такой жанр произведения будоражила парня. Он не ожидал, что когда-то сможет сыграть такое крупное произведение. Оно лишь длилось около девяти, но чаще десяти минут. Сколько часов он сидел, учил этот ре минорный концерт для фортепиано. Отрабатывал быстрые места, продумывал содержание. Пытался отыскать подтекст композитора в нотах. В различных тональностях, что вечно менялись в концерте. Работа была проделана гигантская. И этого слова всё ещё было недостаточно, чтобы описать бессонные ночи Му Цина, когда он приходил заниматься к шести утра, когда он занимался за фортепиано по восемь часов за день. Этим словом не описать, сколько раз он выходил с урока по фортепиано полностью уничтоженным, ведь прогресса в игре не было, но он продолжал работать дальше. Бесконечная борьба. Его музыкальную жизнь можно было назвать лишь так. Остальные произведения также занимали его мысли. И резкое решение Сиен Яна сдавать все произведения за раз. Но концерту было отведено особое внимание: это первый в его жизнь концерт. Надо было разыграться. Ведь. Дальше лучше не будет.

***

Фэн Синь проснулся в восемь утра по будильнику и обнаружил, что на диване кроме никого нет. Обойдя квартиру, он понял, что Му Цин ушёл. Он проверил дверь, она была заперта. Не зря Хуа Чэн посоветовал такой замок на двери. Или всё же зря? Вернувшись на кухню, он обнаружил, что пахнет едой. Сначала парень думал, что ему кажется. Лишь спустя пару минут он увидел сковородку с запотевшей крышкой, приподняв которую, он увидел импровизированные гренки. А спустя несколько минут и записку от пианиста. 'Доброго утра. Не хотел тебе мешать, у меня экзамен сегодня, надо было рано уйти. Приготовил завтрак. Приятного аппетита.

Му Цин'

Завтрак. Приготовленный. Не из доставки. Фэн Синю казалось, что он в раю. Блюдо ещё не успело остыть, и быстро умывшись, он сел есть то, что ему приготовили. Гренки были восхитительными. Благодаря закрытой крышке и влаге, они пропитались яичной заливкой вокруг них, став довольно мягкими. Такой вариант хлеба с яйцами парень ел первый раз, но ему определённо нравилось. От гастрономического удовольствия сложно было отказаться. Фэн Синь съел всю оставленную ему сковородку, помыл посуду и прокрутил вновь записку Му Цина в голове. 'А если попробовать прийти к нему в колледж на экзамен? Всё равно сегодня выходной. Редкий такой', – подумал Фэн Синь. До колледжа идти было быстро, но что-то надо было сделать с внешним видом. Фэн Синь внимательно посмотрел на себя в одно из немногочисленных, точнее, в единственное зеркало в ванной, что у него было. Синяки под глазами и правда были довольно глубокими и заметными, состояние волос с причёской оставляли желать лучшего, а сам взгляд был уставшим. Если бы Фэн Синь не знал, что ему девятнадцать, то подумал бы, что ему около двадцати пяти лет. Надо было убрать появившуюся вновь щетину, помыть голову, уложить волосы.. Привести себя в человеческий вид. Пока Фэн Синь занимался своим внешним видом, он думал, что надеть. И он не знал, сможет ли найти, где именно играет Му Цин, пустят ли маркетолога. Успеет ли он? Время экзамена неизвестно. Наверное, не раньше обеда. Хотя его зачёты в университете и в восемь утра начинались.. Спорный момент. Перебрав мысленно гардероб, он понял, что лучше всего надеть зелёную рубашку, что подарил ему Хуа Чэн, к ней чёрные брюки. Черный тренч и шляпа, тоже от Хуа Чэна, закончили образ. Как утверждал сын врачей, что одежда на выход в люди у него должна быть. А сам Фэн Синь якобы не сможет выбрать себе достойный прикид. Может и правда. Хотя тот галстук Хуа Чэн носит. Фэн Синь посмотрел на себя в зеркало и в его голове промелькнула мысль, что вышло не так плохо. Он сделал фото и отправил Хуа Чэну. Синь: Даже человек. Хуа: На свидание с тем парнем? ;) Синь: Думай, что хочешь. Хуа: Ты хоть цветы нормальные купи. Жду отзыв от пианиста про твое занудство. Синь: С радостью. Лично позвоню тебе, а телефон дам Му Цину. Хуа: Буду ждать. Подколы от Хуа были чем-то родным. Представить свою жизнь без них Фэн Синю уже было бы сложно. Но фраза о цветах его правда заставила задуматься. Музыкантам же дарят букеты после выступлений? Но это в случае концерта, а тут экзамен. Фэн Синь на всякий случай заприметил один цветочный магазин, когда шёл в музыкальный колледж, чтобы в случае изменения планов сходить туда. Это было странно: внешний вид маркетолога, поход в музыкальный колледж в десять утра, мысли.. Но это заставляло ощущать Фэн Синя себя живым. Появлялось краткое ощущение, что он и правда обычный парень, который учится, живёт в квартире, просто живёт.. Фэн Синь зашёл в колледж и был удивлен зданием. Он ожидал чего-то более масштабного. Здание внутри было довольно блеклым и старым. Парень растерянно смотрел и пытался найти хоть какие-то объявления, но их не было. Но спустя несколько минут к Фэн Синю подошла какая-то женщина. – Здравствуйте, вы к кому? – Доброго утра, а экзамен пианистов можно послушать? – Можно, вам в изумрудный зал. Чтобы пройти, вам потребуется документ предъявить. – Да, конечно, без проблем. А это концерт или экзамен всё же? – Экзамен. Но в нашем учебном заведении их оформляют под концерты. Чтобы люди могли туда прийти, послушать студентов бесплатно. Правда, знаешь, редко кто туда ходит. – Извините, что столько вопросов задаю, – начал говорить Фэн Синь, но женщина лишь рассмеялась, и махнула рукой, – а цветы можно дарить выступающим? – Можно. Вы к Лин Вень на экзамен пришли? – Нет, первый раз о ней слышу. Женщина очень удивилась и посмотрела на Фэн Синя многозначительным взглядом. – Я тогда за цветами схожу, после к Вам вернусь. А экзамен во сколько? – В одиннадцать утра начало. Играет пять человек, до полвторого все продлится, думаю. – Спасибо! Вы помогли мне. – Давай, беги за цветами, – смеяясь, ответила женщина и проводила взглядом выходящего Фэн Синя. Он не знал, какие цветы лучше взять. И как на это отреагирует Му Цин? Синь: А какие цветы лучше взять? Хуа: Я удивлён. Он язык цветов знает? Синь: Срань Господня. Опять ты со своим. Я без понятия. Хуа: С какой фразой ты хотел бы подарить ему цветы, но не сказал бы ему это? Напиши, я тебе оформлю букет, вышлю. С тебя адрес. И потом совместное фото с Му Цином. Синь: 'Я не понимаю тебя, но хотел бы. Сможем ли мы поговорить о тебе?' Хуа: Порой мне кажется, что курс психотерапевта и психолога было бы оплатить легче.. Жди фиолетово-белый букет. Жонкилия – желание, постараюсь белую достать. Жёлтая тут не будет смотреться. Колокольчики – Когда мы сможем поговорить? И лаванда – Я тебя не понимаю. Цветы полевые, поэтому количество не будет иметь значения. Через полчаса привезут. Синь: У меня нет слов. С кем я общаюсь.. Хуа: Такие же вопросы и к тебе;) Хорошего свидания! Фэн Синь зашёл в ближайший двор и достал сигарету из пачки, но сразу же убрал. Вдруг люди, которые могут оказаться рядом с ним на экзамене, не переносят или не любят запах сигарет. Он вернулся ко входу в колледж и ждал доставку цветов. Когда подъехала чёрная порше, он сразу понял, что это к нему. Но когда он увидел букет, был безумно удивлён. Нежные колокольчики, которые рассыпались по всему букету в перемешку с лавандой, у которой также много маленьких цветочков как и у другого вида цветка. Всё это фиолетовое безумие цветов с таким же оттенком внешней упаковки разбавляла белая жонкилия с внутренним белым слоем упаковочной бумаги. Оставалось надеяться, что Му Цин примет этот букет. Экран телефона показывал десять часов и сорок семь минут. Пора было идти в колледж.

***

Му Цин разыгрывался в кабинете, несколько раз к нему зашел Сиен Ян, дал пару комментариев игры парня, сказал, что следовало бы исправить. Один раз к нему зашла однокурсница Лин Вень, пожелала хорошего выступления. Она считалась самой перспективной пианисткой третьего курса их колледжа. И то не было удивительным: она закончила специальную музыкальную школу, а после поступила в этот колледж. Сама специальная музыкальная школа взращивает не просто музыкантов, а монстров-машин. Дети из таких заведений чаще всего и попадают в музыкальную жизнь страны, может мира, если повезёт. Му Цин закончил обычную музыкальную школу своего города и поступил в колледж, где столкнулся с Лин Вень и другими. На удивление, Лин Вень была не так плоха в общении. За ней пачками падали и следовали все парни. Какого же будет их разочарование, когда они поймут, что её кроме музыки и девушек ничего не интересует. Но они не поймут. Му Цин же однажды встретил её пьяную, проводил её до дома. Так он и познакомился с ней. Их взаимодействие сложно было назвать даже общением, но это был единственный человек из колледжа, с кем пианист хоть как контактировал. Людей из колледжа он не любил. Из-за того, что они играют лучше. Из-за того, что им не надо решать все проблемы, что на них взаваливаются. Из-за того, что они унижали Му Цина за его слабую и лёгкую программу для его третьего курса колледжа. Из-за того, что они обсуждали людей, поливали их грязью и даже не пытались понять. Лишь бы обсудить. Лишь бы унизить. Он не любил свой колледж из-за людей Из-за педагогов тоже. Преподаватели, которые не ходят на индивидуальные занятия к ученикам, которые унижают учащихся, по крайне мере его, Му Цина, за то, что за свои восемнадцать лет у него нет того опыта игры, что есть у педагогов старше пятидесяти лет. Педагоги никогда не хотели понять его. Назвать его Обломовым? Ленивым? Безразличным к музыке? Бесчувственным? Это было основой любого урока, связанным с фортепиано. Му Цин не справлялся с таким потоком злости, ненависти и презрения в его сторону. Это было сложно. Он терпел это три года. Но всё когда-то заканчивается. Му Цин тоже. Лин Вень он всё ещё не доверял, но посидеть с ней вместе на парах мог. Порой даже и у неё дома, когда девушка настаивала. Иногда он узнавал у неё домашнее задание в случае пропусков по болезни. И даже так половина колледжа точно обсуждало их за спиной. Му Цину было без разницы. Лин Вень более чем. Она смеялась со сплетен. Ей было смешно. Му Цин решил выйти покурить, должно было сыграть два человека, скоро его найдёт Лин Вень, которая тоже придёт курить, скажет несколько слов, а после уйдёт слушать четвёртый номер и пятый – самого Му Цина. – А-Цин, представляешь, у нас сегодня зрители есть! Какой-то парень с цветами и рубашке изумрудного оттенка, но он такой глубокий, красивый.. Не яркий противный зелёный. – Ого, и даже не к тебе? – Нет, он похлопал мне, но ждёт явно кого-то другого. Может к тебе? – Лин Вень засмеялась и по-дружески хлопнула Му Цина по плечу. – Как раз узнаю, кто в твоём вкусе кроме музыки. – Сигареты и американо, Лин. И так знаешь. Пойду дальше играть. – Давай. Я ещё выкурю сигарету и вернусь в зал слушать. Успехов, А-Цин. Му Цин ей слегка улыбнулся и вернулся заниматься. Ему нельзя было больше отвлекаться. Совсем скоро ему играть. Оставался час. Он знал, что будет. Знал, что ему поставят четыре и отметят музыкальный рост. А после он пойдёт заниматься дальше. Так было уже три года. Ничего не менялось. Но отмечаемый рост – тоже хорошо? Наверное. Час пролетел быстро. Пришло его время выходить на сцену. Их не объявляли. Он вышел, поклонился, не смотря в зал, и сел за рояль. Первым произведением был ре минорный концерт И. С. Баха. После – всё остальное. Вдох. Выдох. Руки наполнились тяжестью в кончиках пальцев, поднялись и прозвучали первые ноты в зале, где Му Цин слышал лишь своё учащённое дыхание.

***

Фэн Синь никогда не думал, что будет с интересом слушать классическую музыку. Но игра Му Цина его зацепила от самого начала до самого конца. Когда звучали различные произведения, у парня было ощущение, что он попадает в разные миры: на сцене то вырастали деревья с цветами, то появлялись кружащиеся пары на бале при дворе. Было и море с птицами, что умирают от слишком сильного ветра: волны то поднимались, то опускались. Это он ощутил в предпоследнем произведении. Последнее же произведение игралось слишком пронзительно. Фэн Синь следовал за каждой нотой, что играл Му Цин, он доверился звучанию музыки, что слышал. Когда пианист доигрывал его, было ощущение, что звук окутал с ног до головы Фэн Синя, и он находился под влиянием Му Цина, его музыки. Он не мог сделать шаг ни влево, ни вправо. Даже дыхание шло в такт с музыкой.

***

Последние аккорды Интермеццо. Раз-два. Три-четыре. Пять-шесть. Вдох. Смена педали. Перенос рук в другую часть клавиатуры. Семь-восемь. Держать. Громче. Ещё. Услышите меня. Снять. Сорвать. Закончилось. Полчаса непрерывной игры. Поклон. Стоп. Аплодисменты..? Они были не только от Лин Вень. К нему идëт парень в тёмно-зелёной рубашке изумрудного цвета, в чёрных брюках, и знакомыми каштановыми шторками. Он дарит ему букет из колокольчиков, лаванды и жонкилии. Улыбается и уходит через дверь в конце зала. Му Цин ещё раз кланяется, и уходит через дверь, что вела на сцену. Му Цина переполняли эмоции. Во-первых, он сыграл специальность. Во-вторых, были потери текста, повлияет на оценку. В-третьих, букет. В-четвёртых, цветы – не банальные розы или хризантемы, а колокольчики, лаванда и белая жонкилия. Такие цветы надо брать заранее специально на заказ или иметь связи. Интересно, они со значением? Если да, то будет интересно. В-пятых, это первые цветы, которые ему подарили, и первые цветы от Фэн Синя. И самое главное. Что делал на его экзаменен Фэн Синь? Он не успел об этом подумать, как к нему пришла Лин Вень с ехидной улыбкой на лице. – Значит, парни. – Он мне даже не знакомый. – И принёс дорогущий букет, выглядя, как ходячий секси на ножках. – Лин, он варит кофе, и мы с ним случайно познакомились на улице.. – пытался объясниться Му Цин. – На свадьбу позовешь? – А ты? – Не в этой стране, – слегка горестно усмехнулась девушка. – Тогда обязательно. – У вас как дела обстоят? – Скоро она свихнется с моими дополнительными репетициями, а я с её рисунками и просмотрами. У нас в квартире ступить негде, – увлечённо рассказывала Лин Вень. – Как у неё закончатся экзамены, и у нас тоже – приглашаю на тортик. И неси гитару, а то вообще забросишь музицирование. – Договорились, Лин. Маякнешь. – Там результаты оглашать собираются. Ты хорошо сыграл. Растёшь. – А я буду ждать запись твоей игры. – Обязательно. На тортик вот придёшь... Пианисты рассмеялись.

***

Фэн Синь ждал Му Цина около колледжа. Не то, чтобы он на что-то надеялся, но ему хотелось искренне сказать, как тот невероятно сыграл. В конце концов.. Познакомиться. По-человечески. Если получится. Хотя если тот связан с Се Лянем, то они уже косвенно знакомы. Хотелось познакомится всё же лично. Увидев фиолетовый веник в сочетании с шоколадными волосами, собранными сегодня по бокам в косички, которые переходили в хвост на затылке, Фэн Синь узнал пианиста, которого ждал. Рядом с ним шёл ещё кто-то, будто девушка, да, определенно. У неё были длинные волосы собранные таким же образом, как у Му Цина.

'У меня может отношения есть'

Девушка помахала Фэн Синю рукой, и он ответил ей тем же. Му Цин цыкнул и закатил глаза. Нет, бариста не слышал этого, но где-то внутри он знал об этом. – Привет! Я Лин Вень, знакомая твоего несчастного парня, ой, извини, Му Цин просил меня молчать о том, что я всё знаю, – на последних словах девушка уже не сдерживаясь, смеялась и сгибалась напополам от эмоций. Му Цин же стоял с замученным видом, закатывая вновь глаза. – Привет, я – Фэн Синь, приятно познакомиться. И, нет, мы не встречаемся, – улыбаясь, ответил бариста. – Мы даже не знакомы. – Шикарный букет цветов,минимум на семерку, ты тоже каждому встречному даришь? Ладно-ладно! Не буду мешать голубкам, Му Цин, мы ждём тебя на торт! Сначала тебя одного, а потом с твоим возлюбленнымнезнакомцем! До скорых встреч. – И тебе хорошего дня, Лин. – спокойно ответил Му Ци и проводил взглядом девушку до тех пор, пока она не достала свой телефон и не позвонила своей девушке. – Доброго дня, Фэн Синь. Как это понимать? – И тебе привет, Му Цин. А как хочешь. – Как хочу, – многозначительно сказал Му Цин и посмотрел в пустоту. – Пошли курить. Подержишь букет, пока курить буду? А то пропахнет куревом. Цветы красивые. И вкусно пахнут. – Тут двор есть один, пойдём. Парни молча направились во двор, куда заходил Фэн Синь до экзамена Му Цина, и на лавочке, где сидел бариста, теперь сидел пианист, курил и явно о чём-то думал. – Почему ты пришёл? Я не звал. – Мне не нужны приглашения. – А цветы? – Слышал традицию дарить выступающим цветы. – У меня экзамен, а не концерт сольный. – Женщина на входе в твой колледж сказала, что оформляют ваши экзамены под концерт. Вот и подумал, что цветы не помешают. – Ты знаком с флориографией? – Я всё ещё тебе не задал вопрос после вчерашнего рассказа о сне. А ты меня буквально валишь новыми вопросами. Протестую. – Ты не спрашиваешь ничего, – подметил Му Цин. – Почему ты играешь на фортепиано? – Слишком сложно. Другой вопрос. – Ты ещё их выбирать будешь? – Имею право. – Протестую. – Протест не принимается. – Бука ты. Му Цин повёл плечами, комментируя беззвучно эти слова: 'Какой есть'. Однако Фэн Синь не собирался останавливаться. Не этот вопрос, так другой. – С кем в данный момент жизни ты поддерживаешь общение? – Ещё лучше. Пропуск. – Уж извини, придётся ответить. – Ладно. Начну с Лин Вень – знакомая с колледжа. Порой прихожу к ней и её девушке в гости, сидим с ней на парах. Закончу. Спасибо за внимание. А, нет. Ещё сейчас общаюсь с каким-то парнем, который собрал невероятный образ на экзамен третьего курса пианистов, ещё он принёс мне букет цветов, намекая на желание провести со мной время. Имя его правда не могу вспомнить... Не подскажешь? – Не подскажу. Сам забыл, странный тип такой.. – поддержал историю про себя Фэн Синь. – В общем и всё. – Серьёзно? – Было бы интереснее говорить о том, с кем общался ранее. Сколько людей там.. Но ты выбрал иной вопрос. Он исчерпан. – Вот оно что. Я запомню. Держи букет, ты докурил. Му Цин взял фиолетовый шедевр, иначе его нельзя было назвать, и ещё раз понюхал цветы. Они были свежие, появлялось ощущение, что они были срезаны только сегодня и с какого-то поля. 'Явно дорогие', – подумал Му Цин. – Мы гулять идём? – спросил Му Цин. – Только давай цветы тебе в квартиру занесем. Они завянут без воды. – Ты решил ко мне переехать, что ко мне цветы несем? – До тебя ближе отсюда, – ответил Му Цин, будто это было очевидней некуда. Парни пошли до квартиры Фэн Синя, соорудив импровизированную вазу под цветы, и, подрезав кончики стебелей, они вышли из дома и задумались о том, куда они могли бы пойти. Слишком спонтанно. И непонятно. – Давай в океанариум. Там сейчас не должно быть особо людей. Всегда там хотел побывать, – прервал тишину Му Цин. – Окей. Парни построили маршрут через приложение в телефоне и пошли пешком. Можно было доехать на метро или любом другом транспорте, но этот вопрос даже не поднимался никем из них. Сразу было решено пойти пешком. Сначала они вышли и между ними стояла тишина, которая прерывалась звуками зажигалками, когда Му Цин подкуривал сигарету. В один из таких разов он же и прервал тишину. – Почему ты решил свой редкий выходной потратить на меня? – А ты? – пародируя Му Цина, ответил Фэн Синь. Однако ему было правда интересно, почему этот парень из раз в раз совершает такие поступки. Му Цин ухмыльнулся. – Я первый задал вопрос. Тебе и отвечать. – Потом тебе. Пианист кивнул головой, тем самым соглашаясь. Фэн Синь думал, отвечать ли честно или не совсем, но всё же примкнул в первому варианту. Ему не хотелось врать о себе. По крайней мере сейчас. С ним. – После первой ночёвки мне стало интересно послушать твою игру. Задумался я об этом не сразу, наверное, больше тогда, когда носил твою шпильку себе на работу. Думал, вдруг ты зайдешь за американо, отдам твою вещь, вот и носил. Мне стало интересно тебя послушать, но я не знаю как всё устроенно в колледже твоём, а тут ты пишешь про экзамен. Попытка – не пытка. Решил прийти, а там женщина стояла, рассказала мне, что и как. У меня был шанс классно провести день, вместо того, чтобы лежать в своей квартире, – закончил свой монолог Фэн Синь с улыбкой на лице. Му Цин прожолжал курить и внешне его лицо никак не изменилось после рассказа Фэн Синя. – Значит прийти на экзамен третьекурсников и после с одним из них пойти гулять – классно провести время? – Гораздо лучше, чем с бутылкой алкоголя слушать Хуа про его несчастную любовь, – со страдальческим лицом ответил Фэн Синь. Оба парня засмеялись. Подул ветер, и волосы обоих поднялись и оказались под воздействием ветра. На улице должен был вот-вот наступить май, но было всё ещё прохладно. Му Цин был в пальто, а Фэн Синь в тренче и рубашке (о чем он определённо жалел в некоторые моменты своей жизни). Деревья только набирали цвет, появлялись редкие почки на ветках. Их город носил прозвище 'Каменные джунгли', но без зелёной листвы деревьев это ощущалось гораздо острее. – А ты почему согласился? – спросил Фэн Синь спустя пару минут, осознав, что он, возможно, слишком долго смотрел на парня, стоящего напротив него. – Не часто получаю цветы с намёком на прогулку и желанием познакомиться, после экзамена, на который даже не звал, а кто-то пришёл, – отвечал Му Цин, вновь смотря в сторону. Он сделал небольшую паузу и с лёгкой улыбкой продолжил говорить. – И я просто не перевариваю своё общежитие. Ходить по улицам города одному или с кем-то, учитывая, что всегда один хожу. Очевидно, думаю. 'Значит Му Цин знает язык цветов. Се Лянь тоже знает, и Хуа Чэн. Что-то тут не ладно. Надо будет подумать об этом потом', – мысленно прокомментировал Фэн Синь. – А почему именно океанариум? – Я уже говорил. – Нет, я про другое, – начал говорить Фэн Синь, но тут же был прерван Му Цином. – Вот оно что. Кофейни – банально, всякие кафешки – тоже. На улице ещё прохладно для прогулок чисто по ним. Бар? Может потом. Нужно было место, где можно было бы и говорить, и тепло. И необычно, – аргументировал Му Цин, – шикарный вариант ведь. Бывал раньше в океанариуме? – Нет. Первый раз. – Возьми на заметку. Девушкам такое обычно нравится. – Меня девушки не интересуют. – Каминг-аут так быстро? – Му Цин удивлённо глянул. – Просто не до отношений. У меня работа, учёба. Мне бы их совмещать так, чтобы не умереть.. А тут ещё отношения. – Я могу тебя понять, – вдруг сказал Му Цин, смотря прямо в глаза Фэн Синю, которые на резко вышедшем солнце, перестали быть темно-коричневого отттенка. Они приобретали золотистый оттенок в перемешку со светло-коричневым. Карие глаза прекрасны своей переменчивостью. Му Цин любил их за это. Порой на такие глаза хотелось смотреть вечно. Но через несколько секунд Му Цин оторвал взгляд и продолжил смотреть вперёд, идя в сторону океанариума, к которому они уже почти пришли.

***

Как и говорил Му Цин – людей было не так много. Большинство залов были свободные, а если люди и были, то они вели себя тихо и не мешались вовсе. Если сначала Фэн Синь не разделял желания идти в океанариум – ему нравилась мысль, что он идёт туда с Му Цином – то оказавшись в первом зале, когда полностью над ним была вода с различными морскими обитателями и растениями, он определённо понял, ради чего они шли сюда почти что сорок минут. Они зашли в зал, где был аквариум в виде тоннеля. Появилось ощущение, что они вместе находятся где-то глубоко-глубоко в море или океане, а вокруг везде плавают рыбы. Нет ни единой души, что прервет лёгкий и приятный шум от плавания различных стаек рыб, шелеста водорослей, что заставит вернуться в реальный мир за пределами здания. Тут ощущалось спокойствие. Рыб было так много, но парни о них ничего не знали. Сейчас их это не беспокоило. Фэн Синь и Му Цин были просто поглощены ощущениями, которые они испытали от нахождения в тоннеле-аквариуме. В какой-то момент Му Цин положил голову на левое плечо Фэн Синю и продолжил так смотреть на рыб. Тяжесть головы, которая вновь оказалась на плече маркетолога, была неожиданной, но он не был против. Голова пианиста, с распавшимися локонами, позволяла ощущать присутствие Фэн Синя в реальном мире вместе с кем-то. Оба парня ощущали спокойствие. Им надо было так постоять, пять, десять, пятнадцать минут – их обычная жизнь всегда была слишком насыщенной и бурной, пока их ровесники отдыхали, тратили деньги родителей и ныли, что надо что-то делать в университете или колледже, Фэн Синь работал и выплачивал кредит, а Му Цин учился за трёх сразу, он боролся за каждый день, проведённый в колледже. В зал кто-то зашёл, но они не обратили внимания. Лишь когда к ним подошла девушка и дала две одинаковых фотографий их двоих, где Му Цин лежал на плече Фэн Синя, и она оба смотрели на рыб в тоннеле, они вернулись в обычный мир. Му Цин поблагодарил девушку, а Фэн Синь попросил скинуть ему оригинал фотографии в мессенджер. Девушка с радостью перекинула и поблагодарила их за чудесный кадр, уходя внутрь океанариума. Му Цин и Фэн Синь не обсуждая ничего, пошли дальше, уже просто разглядывая рыб и не задерживаясь в залах так долго. В других зонах были аквариумы странной формы с медузами и подсветкой, в других они встретили акулу, даже смогли опознать вид – это была рифовая акула. Они не разговаривали особо, но им было хорошо вместе. Другое их не особо волновало. Перед выходом из океанариума они покормили рыб, а после они всё же покинули это заведение. Как оказалось, они провели тут около четырех часов, хотя считалось, что в их городе океанариум довольно маленький. – Там было спокойно, – сказал Фэн Синь. – Соглашусь. Давай в магазин и к тебе. – Ты ко мне всё же жить переезжаешь? – От тебя удобно добираться до колледжа. – Мной пользуются, о нет, – с наигранным отчаянием сказал Фэн Синь. – Тебе кажется. – Когда кажется – креститься надо. – Верующий? – Верю в Хуа, который сегодня работает за двоих в кофейне. – А пошли к нему. Там в общежитие моё зайдем, переоденусь из парадной одежды. – Ты можешь взять мою одежду, – предложил Фэн Синь. – Ты сам предлогаешь, так что я тобой не пользуюсь. – Ты согласился, поэтому пользуешься. – Я курить. – Я тоже. Парни отошли от океанариума, подкурили сигареты и каждый из них ушёл в свои мысли. Фэн Синь думал о том, как он спокойно и хорошо провёл время, первый раз с момента смерти мамы. А Му Цин думал о том, как удобно лежать на плече Фэн Синя, и о том, что он слегка навязывается в квартиру тому, ведь там хорошо. Решив, что идти полтора часа до кофейни и общежития Му Цина – слишком долго, парни поехали на метро. Они зашли в 'Жизньмарт', где встретили Хуа Чэна, пьющего кофе, который слегка удивился, увидя их вместе, но вида не подал. – О, Фэн Синь! Я безумно горжусь тобой, что спустя столько времени, ты наконец-то нашёл в себе смелость открыто приходить со своим парнем в нашу кофейню. Му Цин, добро пожаловать в нашу семью! – с неким сарказмом, говорил последнюю фразу старший бариста. – И Вам доброго дня, Хуа Чэн, –начал говорить Му Цин, поддерживая атмосферу последней брошенной фразы в его сторону. – Боюсь, вы ошиблись. Я не согласен быть его парнем. Только если супругом, собственно об этом Вам расскажет мой дорогой, да, А-Синь? Фэн Синь искренне не понимал, почему эти двое ведут скрытую вражду. И вполне даже не скрытую. Мог ли на это повлиять тот случай? Младший бариста не мог так сразу сказать, но происходящее ему определённо не нравилось. – Что вы не поделили? – устало спросил Фэн Синь. – Он мне просто не нравится, – одновременно сказали Му Цин и Хуа Чэн одинаковую фразу. Фэн Синь обречённо вздохнул. Они ещё и говорят одинаково. – У тебя как сегодня дела обстоят? – спросил Фэн Синь у старшего бариста, ведь отвечать одному за всё заведение сложно. – Бывало и хуже. Клиентов не так много, так что меня всё устраивает. – Хорошо, тогда жду от тебя графики, будем планировать следующий месяц по сменам. Мы пошли, – сказал Фэн Синь, взяв Му Цина за руку, который этого явно не ожидал. Хуа Чэн кивнул головой, парни а ответ ему тоже и вышли из кофейни. – Правда, Му Цин, какая кошка пробежала между между тобой и Хуа? – У него спроси. Он начал. И отпусти меня. Фэн Синь понял, что разговаривать сейчас с любым из них об этом бесполезно, и отпустив руку пианиста, направился за пианистом к общежитию. Общежитие было обычным снаружи, но Му Цин попросил подождать снаружи, обещая долго не задерживаться. Спустя десять минут он и правда вышел из здания с шоппером, который явно координально поменялся в содержимом. – Ты ко мне переезжаешь в итоге? – Это я ещё без гитары. – А она у тебя есть? – Конечно. – Неси её. Будем песни петь. Играть ведь явно умеешь. – Ты сам попросил, – крикнув, вновь уходя в общежитие, сказал Му Цин. Теперь парни шли в квартиру Фэн Синя с гитарой, шоппером и пакетами с едой и алкоголем. Вечер обещал быть интересным.

***

Парни поднялись в ипотечную однокомнатную квартиру Фэн Синя, положили гитару на кровать, чтобы с ней ничего не произошло, шоппер Му Цина оставили там же, а два пакета с едой на кухню. На сегодня у них было две бутылочки красного полусладкого и план приготовить пиццу. Тесто купили готовое, надо было сделать соус, определиться с начинкой. Фэн Синь не был любителем сладкого, но вот Му Цин – да. В магазине он закинул ведерко мороженного к остальному. 'Оно необходимо', – так прокомментировал Му Цин вещь. Фэн Синь также взял себе домой продукты, из которых можно готовить. В магазинах он давно не закупался. – Давай переоденемся. Готовить так удобнее будет. – Давай. Можешь взять то, в чем вчера ходил. Одежда там же и лежит. – Спасибо, – ответил Му Цин и пошёл переодеваться в комнату Фэн Синя. Сам бариста смотрел на кухню с продуктами, цветами и был удивлён такой оживленности в своём доме. Это не было привичным для него. Для этого дома. Но вот на кухню заходит парень с небрежно заколотыми волосами китайской чёрной палочкой, на конце которой свисала бабочка, в его одежде, и взглядом прогоняет хозяина с его же кухни. В ответ хочется улыбнуться, что и делает Фэн Синь. Через некоторое время парни приступают к готовке пиццы. Музыку на фон сегодня они не поставили. – Если бы у тебя осталось пять минут жизни, чтобы ты сделал? – спросил Му Цин. – Сейчас? – Да. – Я бы написал Хуа. Сказал бы ему вновь, что он не виноват в произошедшем. И порой мы влюбляемся не в тех людей, но можно жить дальше. Возможно, написал бы отцу. Не знаю, что сказал бы ему. И может быть хотел бы встретиться с вальсиком, чтобы поцеловать цветок вновь. Возможно что-то сказать. Не знаю. – Васильком? – уточнил Му Цин. – Я дал своеобразное прозвище одной личности в моей жизни. – Ты разбираешься в языке цветов, – сказал Му Цин. – Кто знает, – ушёл от ответа Фэн Синь. Фэн Синь не то, чтобы разбирался. Знал значение отдельных цветков. Му Цин же очень хорошо разбирался в языке цветов. – А что бы ты сделал в последние пять минут жизни, Му Цин? – Покурил бы. Написал бы Лин Вень. Послал бы Се Ляня в звонке. Связался бы.. С человеком, с которым сейчас не общаемся. И задал бы вопрос другому. – Мы оба думали о людях. – Но в разных ключах. – Похожи, но такие разные. – В яблочко. Сейчас разложу начинку для пиццы и её можно в духовку отправлять. Му Цин принялся раскладывать помидоры, курицу, ананасы сверху соуса, что он сделал из кетчупа и майонеза. Посыпав сверху это всё сыром, пицца оказалась в духовке. – И ананасы в пицце всё же странно, – прокомментировал Фэн Синь. – А мне нравится. Но везде на них дикая наценка. Так что, – Му Цин достал консервированный ананас из банки, закинув в рот, – готовим сами. Тебе лишним не будет. У тебя бокалы есть ведь? – Верхняя полка, крайний ящик. Му Цин придвинул табуретку к кухонному гарнитуру и встал на неё. Он достал два бокала и передал их Фэн Синю, чтобы спокойно слезть с табуретки. Он поставил посуду на стол и подал руку Му Цину, чтобы тот мог аккуратно слезть и точно не упасть. Долю секунды пианист мешкался, но всë же положил свою холодную руку в тёплую ладонь маркетолога, которая обхватила его пальцы, создавая некую опору для спуска с табуретки. – Я мог сам спуститься. – Не сомневался в тебе. Му Цин закатил глаза, сходил до пальто, достав оттуда пачку сигарет, и пошёл курить на балкон. Фэн Синь отправился вслед за ним. – Много куришь. – Неделя была тяжёлой. – Тебе только хуже от этого будет. – Я не могу бросить. По крайней мере сейчас. Фэн Синь не стал ничего больше говорить. Пока Му Цин смотрел на хмурый город, на который вновь набежали облака, которые грозились разрыдаться косым дождем, Фэн Синь стоял спиной к городу и смотрел на свою кухню. На вид из окна он успеет насмотреться. А кухню живой бывала редко. Даже очень. – Слушай, есть идея, – начал говорить Му Цин. – Давай разложим диван, включим музыку, и будем пить вино и есть пиццу на диване. Можно будет и лежать, и сидеть. Удобно. – Хорошая идея. И пиццу скоро можно будет доставать. Подготовив кухню к вечерним посиделкам, парни вскрыли бутылку, разбили вино, разложили пиццу по тарелкам. – За что пьем? – За вечер разговор и откровений. – Значит будем знакомиться. – Будем знакомы! – рассмеялся Фэн Синь. Парни чокнулись бокалами и поднесли алкоголь к себе. Первые капли алкоголя попали в организм Му Цина и Фэн Синя. – Хорошее вино, – прокомментировал Му Цин напиток. – Хуа научил выбирать. – Вы с ним часто время проводите? – И да, и нет. Мы с ним познакомились на работе, я проходил стажировку под его командованием. Первый, кто после неё остался. – Давно работаешь? – Около года, вроде. – Но, как смотрю, вы с ним и помимо работы общаетесь. – Да, на его день рождения пообщались как-то и с тех пор поддерживаем общение. Он сложный, но мы смогли найти общий язык. – А я с ним нет. – Может когда-то потом.. – задумчиво произнёс Фэн Синь. – Думаю, никогда, – отрезал Му Цин. Парни ели пиццу и пили вино. – Почему ты впускаешь меня к себе? – спросил Му Цин. – С тобой это помещение может стать домом. – Интересно, – ответил пианист и вновь выпил вина из бокала. – Почему ты так избегаешь общежитие? – Не перевариваю своего соседа, к которому бегает его девушка в трусах, и они чуть ли не трахаются на моих глазах. А ещё там не люди. Жалкое подобие на людей. – Вот оно как. Квартиру снимать – по деньгам проблемно? – Да. Общежитие полтора тысячи в месяц, а квартира тысяч двадцать, и то, если повезёт. Фэн Синь не был пьяным, Му Цин тоже. Бариста был слегка расслаблен, а Му Цина алкоголь не брал. – Если бы ты готовил мне еду, и те деньги, что ты платишь за общагу, давал бы мне, а я бы погашал за них кредит, ты бы согласился тут жить? – Ты пьяный? – Более чем трезвый. – Я тебе не верю. – Предложение действительно. Подумай. – Тебе какая выгода от этого? – Кто-то советовал завести мне личную жизнь. Следую советам профессионала. – Тренера не играют. Почему я? – А почему нет? Му Цин задумался. Это было странно. Он будто ожидал подвох. Боялся, но чего? – Мне надо подумать. – Конечно. Ещё налить? – Давай. В бокалах парней вновь было вино. – Я не знаю о чем говорить, – признался Фэн Синь. – Я тоже. Какое твоё любимое блюдо? – Крем-суп тыквенный и макароны с овощами. Мама очень вкусно готовила. Я так не умею. А твои? – Люблю хороший кофе. – Вот это еда. – Хорошо, сладкое люблю. Клубнично-фисташковый торт. И клубничные десерты. Черешню. Фэн Синь рассмеялся. – Я запомню. – Петь умеешь? – Ну, так. Для себя. – Значит несу гитару. Му Цин вышел из посещения и вернулся с гитарой. Классическая гитара, оттенок которой было сложно описать – будто жёлтый цвет разбавили телесным оттенком. В любом случае можно было сказать, что инструмент был светлым. – И так, наш концерт открывает песня Земфиры.

Если ты будешь со мною жить,

Я попробую бросить пить.

Однозначно брошу курить,

Потому что тебя бесит дым.

Земфира, 'Крым'

Фэн Синь знал эту песню. Он подпевал и слушал голос Му Цина. Первый раз в жизни он общается с музыкантом, и его как маркетолога, удивляли умения играть и на фортепиано, и на гитаре, и петь: 'И как всё это умещается в одном человеке?' Голос у пианиста не прокуренный, хотя на высоких нотах он будто бы вот-вот и оборвал бы слово. Песня безумно тоскливая. И такая красивая. В исполнении Му Цина. Фэн Синя будто прострелили в первый раз. – Давай ещё по бокальчику, – предложил Му Цин. – Давай бокал сюда, – соглашается Фэн Синь. Звон стекла от специального легкого столкновения. Они выпивают. Не до дна. – Группа 'Свидание' знакома тебе? – Более чем. – Следующим хитом нашего домашнего концерта становится..

Закрой глаза, доверься мне,

Мы растворимся в музыке.

Нас не найти, мы – музыка.

Ты – до, я – ля;

Ты – до, я – ля.

Свидание, 'Ты – «до», я – «ля'

Что может быть хуже песен, которые ты слушал раньше, представляя какие-то свои сокровенные и искренние фантазии, глядя в потолок перед сном, а спустя года ты слышишь, как тебе их играют и поют? Только тебе. И только сейчас. Эта песня несла в себе такой смысл. Фэн Синя прострелили второй раз. – Еще выпьем? – За что пьем? – спрашивает Фэн Синь с двумя пулями навылет. – За музыку. За шанс её слышать и играть. – Пьем. Парни вновь чокнулись бокалами вина. Трезвость постепенно покидала ум Фэн Синя, Му Цина тоже, но не так сильно, как у маркетолога. – Следующая песня несколько сложна в исполнении, но попробуем.

Знаешь, бриз, а ведь истощение

Приводит с собой так много любви;

Я еле иду, спотыкаясь, как будто

Оставляю свой шелковый след позади..

Лампабикт, 'Знаешь, бриз'

Лампабикт почти что неразрывно связан с исполнительницей Элли на маковом поле. Фэн Синь любил их слушать: эта музыка дарила ему спокойствие. Лампабикт всегда звучит вместе с гитарой, и одно дело слышать это в виде записи. Совершенно же другое, когда это ночь, квартира, кухня, букет цветов, остатки вина, гитара, Му Цин. Атмосфера этого момента не передалась бы никакими словами. Фэн Синь осознавал это. Как и третий выстрел. – Надо допить, – протягивает Му Цин, откидываясь на спинку дивана вместе с гитарой после очередной песни и аплодисментов Фэн Синя. – Уже устал сочинять тосты. В твоих футболках, кстати, очень удобно. – Пьем за мои удобные футболки. Му Цин смеётся, а Фэн Синь смотрит на него с распущенными волосами в его футболке и улыбается. – Есть идея для песни.. – вновь садится, держа гитару. Фэн Синь кивает головой, ожидая, что сейчас споёт Му Цин, чему он вновь будет подпевать?

Привет. Улыбаешься ты;

В своей серой футболке.

Из нежнейшего хлопка..

Нежней только руки твои.

Элли на маковом поле, 'Футболка'

Песни Элли всегда были чем-то безумно трогательным для Фэн Синя. 'Интересно, а смог бы Му Цин сыграть эту песню на фортепиано?'', – думает Фэн Синь и осознаёт, что в четвёртый раз ощущает выстрел насквозь. Становится смешно. Тепло разливается по всему телу и не понятно лишь от чего: от алкоголя или песен пианиста? 'Наверное, от всего' – думает Фэн Синь. – Предлагаю разбавить эту нежнятину, как я её люблю называть, небольшим отступлением.

Мяты простыни, колючи.

На нас упадут острые лучи.

Света, утро, как будто назло, и воля.

Была моя, то не соизволило.

Это был Pyrokinesis. Песня 'аморе аморе', которую Фэн Синь знал вдоль и поперёк. Какой же разнообразный вкус у людей. От лиричной Элли до текстов Пиро. И как же удивительно, когда эти вкусы совпадают.

Вдоль по линии судьбы, что впереди – хуй угадать.

За полночью бьются бокалы, стала

Ты родной, но не закопала-пала.

Войны топор до сих пор.

Я люблю тебя, аморе, аморе.

Му Цин пел эта песню, и если бы мог, наверное, обязательно бы танцевал и двигал руками в такт словам. Фэн Синю просто нравилось смотреть на него. Наблюдать за руками вблизи, слышать песни, которые он поёт – было прекрасно. Настолько, как и сам музыкант. Фэн Синь не знал, почему ему хотелось случайно оказаться ближе к человеку, сидящему напротив, ощутить вкус вина и сигарет на своих губах. Случился пятый выстрел. Хотелось поцеловать Му Цина. Было ли это странно? Было ли это от алкоголя или чего-то внутреннего? Фэн Синь не мог дать ответа. Он сел рядом с Му Цином и положил ему голово на плечо, смотря в потолок и на самого пианиста. – Такой прекрасный, – комментирует Фэн Синь. – И кто же? – спрашивает Му Цин, перебирая аккорды песни 'аморе аморе'. – Ты, – отвечает бариста и смотрит на пианиста. Му Цин явно не ожидал таких слов. Легкий румянец проступил на его щеках, это не было заметно, парни сидели в полумраке, но пианист ощущал свою реакцию на эти слова, вечер, обстановку, Фэн Синя на плече. Фэн Синь был пьян, а Му Цин не совсем. Немного более свободным, чем обычно. Бариста понял, что отвечать ему ничего не собираются, но ощутил, как Му Цин отложил гитару в сторону. Лежать стало удобнее. – Можно я тебя поцелую? – Только если один раз. И не будешь вспоминать об этом, – отвечает Му Цин, и тут же ощущает тепло других губ на своих. От Фэн Синя не пахло сигаретами и наркотиками, лишь красным полусладким. От тёплого поцелуя в губы на несколько секунд по вечно холодному телу Му Цина разлилось лёгкое тепло, а сердце забилось, будто он выпил несколько литров американо. Поцелуй не был навязчивым. Не был пошлым. Долгим. Это было слишком хорошо. Вспомнит ли Фэн Синь об этом? Будет ли говорить? Му Цин решил жить моментом. По крайней мере сегодня. Сейчас. Этой ночью. На этой кухне, где стоял букет цветов, лежала гитара, стояло два бокала с остатками вина. Пианист приблизился к лицу маркетолога, положив руку на лицо, и, провед по нему пальцами, поцеловал его. Поцелуй был несколько дольше, но от него не было противно. Не было мерзко. Тошно. Пошло. Было спокойно. Тепло. Фэн Синь не ожидал инициативы от Му Цина и, ощутив на своих губах лёгкий сигаретный прикус в перемешку с вином, ему захотелось это ощущать вновь и вновь. Он не переступал границы, не лез языком в рот напротив него, не кусал губы, нет, он будто боялся оттолкнуть Му Цина. Разорвав поцелуй, парни смотрели друг другу в глаза. На кухне было тихо, лишь два сбившихся дыхания нарушали эту тишину. Это не было чем-то, что мешало. Это лишь усиливало атмосферу происходящего. – Завтра воскресенье. Тебе куда-то надо? – спрашивает Фэн Синь. – Нет, а тебе? – Тоже. – Давай спать, будильники лишь отключи. – И ты. Парни дружно уткнулись в свои телефоны, вот только один и правда отключал будильники, а другой писал в заметки или какое-то другое приложение. 'Мы поцеловались. Я хотел его поцеловать. Я могу забыть' Фэн Синь никогда не ставил будильники на выходные, нужды в этом не было. Он решил куда-нибудь записать события этого вечера. Му Цин же не отключал будильники и на каникулах. Отложив телефоны, парни вновь посмотрели друг на друга. Не говоря ничего, они вновь поцеловались. Этот поцелуй был гораздо больше двух предыдущих. Его не хотелось разрывать никому из. Падая на диван в лежачее положение, Фэн Синь обнял Му Цина. Говорить ничего не хотелось. Было спокойной, немного прохладно, но в тоже время безумно тепло. Две одиноких души в этом мире, нашли сегодня покой и отклик друг в друге. Му Цин, который не переваривал прикосновения, хотел их от Фэн Синя. Он не понимал, в каком месте его программа дала сбой. Фэн Синь не понимал, почему его тянуло к парню. Для него это было странно. Но он не думал об этом. Сон постепенно пробрал их обоих, и они уснули в объятиях друг друга. За окном была беспроглядная ночь. Луну было хорошо видно, облаков сегодня не было на ночном небе. Город спал и не было в ближайших домах тех редких включённых окон, где что-то происходило. Город уснул долгим, казалось, вечным сном.