Опавшие листья

“Нет несчастнее короля, Поседевшего как дно морское От любовных мук.”

      Князь изменился до неузнаваемости, он словно постарел на лет двадцать. Казалось, со смертью княгини для него исчез смысл жизни. На собраниях он пустым взглядом смотрел в никуда, перебирая в руках теперь ничейные сережки, так что инициативу на себя брал молодой княжич. Мирослав вообще стал делать за отца все: договариваться, решать, управлять. Князь же игнорировал своих людей, подолгу уходил в лес с луком наперевес, но возвращался всегда с пустыми руками. Больше не мог заставить себя натягивать тетиву, перед глазами вставал образ его жены, невесты леса, вокруг которой расцветала природы, порхали бабочки, а взгляд янтарных глаз осуждал за оружие в руках. Теперь она не цвела, но гнила в земле. Младший сын, Мор, перепробовал все, чтобы заслужить внимание отца. Он стал агрессивнее: кусался, устраивал скандалы, громил помещения, рвал одежду или же наоборот, вел себя без сучка без задоринки. Ластился к отцу, хватал за рукав, звал, кричал, умолял: “Папа!”. Но тот даже не ругался на него, просто не замечал. А ребенку только и оставалось, что глотать слезы, сжимая руки в кулаки и рвать на себе волосы, воя от одиночества и ненужности. Даже внимательный старший брат не спасал, он не его отец, а нет страшнее наказания для ребенка, чем безразличие родителя. Но Князь отказывался понимать, что не только он потерял жену, но и сыновья лишились любящей матери. Природа его края скорбела не меньше Князя. Пошли неурожайные сезоны, когда сколько бы крестьяне не пахали землю, та оставалась суха и скупа. С неба не шел дождь, словно забывший, как плакать, да и зачем? Ведь слезами горю не помочь, утраты не восполнить. И, видимо, утрат в будущем их ждало не мало. Образ доброго и справедливого князя трещал, расходясь по швам. Все больше верные люди стали шептаться за спиной, все больше становилось недовольных. Но в какой-то момент все быстро закончилось. Князь уехал на снему, а вернулся в саване. До конца никто и не понял, что именно произошло – настолько ли он обезумел, от потери любимой или же дело было в чем-то другом. Мирослав знал в чем и презирал отца, начал давно, задолго до произошедшего, но не портил брату воспоминания о родителе, ребенок, все же.