Они и отчимы

Илья так сосал, что подавился хуем отчима и начал кашлять, в тот же момент на него кончил отчим, так что карп в сперме пытался не задохнуться. Вдруг, его начинает душить уже первый отчим, который наблюдал за всей это оргией, где двое ебут Илью, а один Тианку, ну и он здорово возбудился. Он начал снимать штаны, а из его трусов выглядывает огромный дилдак. Карп, который и без этого задыхался, начал кашлять ещё больше, при виде этого гиганта, которого собираются вставить в него. Его жопу, без того уже в конце, начинают смазывать вазелином и входят прям по самые яйца. Тело Ильи будто подпрыгнуло, а после начало двигаться в ритме отчима с огромным хуем. Очко разрывалось, это было посвящение в сынков, как потом оказалось. Отчим начинал двигаться все сильнее, при этом тело Ильи краснело. В процессе он ударял рукой по рыбьей жопе, так что его задница была настолько красная, что не верилось, что такое возможно, в то же время Тианку наблюдал за этим. Ему страшно было представлять, что бы с ним было, не пришел бы туда Илья. Ведь тогда все возбуждение отчима пало на его плечи и вошло бы в него, и так заполненного этой жидкостью. Каждый раз, когда отчим двигал своим пахом, Илья все меньше и меньше чувствовал эту боль. Уже казалось, что он уже привык, как отец Тианку начинает действовать все грубее. Будто, ничего и не изменилось. Весь запыханный Илья жалел о всем, что он сегодня сделал, а больше всего жалел о том, что вышел на улицу в этот злополучный день. «Понятно же было, что тут ничего хорошего ждать тебя не может, кроме бед, как можно было повестись на какое-то чувство? ПОЗОР! И что теперь? Ты стоишь раком, когда на тебя смотрят три мужика, а четвертый долбит пещеру в твоём очке. Как я смог до этого докатиться? ВОТ ДЕРЬМО» И в правду, дерьмо потекло по его ногам, когда отчим кончил в него. Он обосрался. Одежда вся в говне. — Слыш, парниш, одень мои штаны. — И мою футболку. — А трусы мои. «Нет, пожалуй от трусов я откажусь, делать мне нечего, лучше обосранный пойду, чем одену трусы этого бугая, который только что отъебал меня в зад», — подумал он, но одежду все равно пришлось принять, хотя эта одежда была в два раза больше его. Ещё одна проблема в том, что в квартире воняло дерьмом, а ему итак не хватало воздуха, поэтому ему как можно скорее нужно выбраться отсюда, да и ещё раз попасть под раздачу не хотелось бы. Только переодевшись и забрав свои заляпанные вещи он выскочил из квартиры и побежал вниз, прямо к выходу. За ним побежал Тианку, которому было стыдно перед ним. Уже вышедший из дома Илья почувствовал себя единственным выжившим в апокалипсисе, но этот порыв радости и гордорсти за себя прервал кто-то, кто положил свою руку ему на плечо. Илья вздрогнул. Слышно было чье-то дыхание, которое пугало его. Слишком громкое и тяжёлое. Неужели, это один из отчимов Тианку. Послышался голос. Этот голос совсем не похож на голос взрослого мужчины. Это пронзающий до самого мозга голос Тианку. Это был он. Не долго думая, он обнял Илью, тем самым уже не напугав, а успокоив его. Между ними есть какая-то связь, которую они не понимают. Что это такое вообще? — Прости, мне следует извиниться. Я не хотел, чтобы ты пережил такого, я... Честно, я не знал... — Тианку сказал это неуверенно и заплакал. — Не плачь, ты не виноват, я понимаю, что ты не знал. Лучше скажи мне, ты как? Тианку промолчал, но и Илья не хотел загружать его, ведь видел его слезы, которые трепали его и ранили. Он не уходил из объятий, он начал сам обнимать Тианку и успокаивать... Туман лишь показывал его внутреннее состояние сейчас. Он будто был с ним единым целым. Илья понимал, что ничего не может делать, он будто не осязаемо Тианку, ведь ничем не может помочь ему. Он даже не понимал всей ситуации, что уж тут говорить? «Что происходит с Тианку каждый день? Как я могу ему помочь? Я такой бесполезный...» Илья сам чуть ли не плакал, но держался, чтобы не расстроить Тианку ещё больше. Что было в этот момент у них на душе? Никто не сможет дать ответ на этот вопрос... Понятно лишь, что каждый плачет не за себя, а за своего нового друга. Закончив эти слезы, Тианку сказал лишь одно слово «Прости»...