Драконоборец

      Известие о пропаже принцессы облетело замок ближе к полудню. У покоев Её Высочества толпились подружки-фрейлины, церемониймейстер, два учителя. Монархия в королевстве была близка к абсолютизму, к капризам членов высочайшего семейства относились с должным пиететом, однако обязанности не отменялись и для особ королевской крови. Например, утренняя служба в Тереме в честь девятнадцатого дня. Не явиться на неё равносильно святотатству, единственной уважительной причиной священнослужители могли признать разве смерть не явившегося, да и то не наверняка. Умирание в большой праздник не поощрялось. Поэтому по приказу появившегося в покоях принцессы архитетрарха Моловобиёра тут же открыли дверь в спальню Её Высочества.       Вскоре по вскрикам одной из фрейлин, удостоенной чести ступить в принцессины покои с целью разбудить Её Высочество, выяснилось, что принцессы в спальне нет, равно как и во всём королевском замке. Обыскали даже пустовавшую Девичью башню — ни следа наследницы престола. Удивительно также, что ни единого платья принцессы не пропало. Ночное облачение, накануне вечером, согласно этикету, надетое на принцессу наставницей-распорядительницей, небрежно висело на спинке кровати. Драгоценности все на месте.       — Как сквозь землю! — сетовал кто-то из чёрной прислуги, когда архитетрарх шествовал мимо. Это предположение и породило в голове главы Терема мысль о чёрной магии. От магии мысль переметнулась на еретиков, чернокнижников, алхимиков и магов, коих в королевстве жгли нещадно. Однако был один, недосягаемый для инквизиторского пламени Терема. Тёмный маг-дракон у Северного Скалистого хребта. Конечно же, это он похитил принцессу! Кому бы такое ещё в голову пришло? Естественно, мысль о возможности побега самой принцессы архитетрарха не посетила, как не осенила никого в королевском замке. А если и осенила, то тут же трусливо спряталась и забылась, сразу после оглашения архитетрархом версии Терема о произошедшем. Понятно, смельчаков спорить с главой Терема не нашлось ни в королевском замке, ни в его окрестностях.       Кроме молодого негодника, сына королевского конюха. Вопрос о лучшем скакуне из королевских конюшен Раф задал Сычу сразу, как весть о похищении принцессы драконом-магом достигла заострённых ушей. Получил затрещину и озвученное официальное: мол, дракон утомился, похищая принцессу, и конём закусил перед дорогой обратно к своему замку. Ни Сыч, ни Раф в дракона-конокрада не поверили: вернувшись поутру, они обнаружили мирно храпящего Лыку Кривого, распахнутые ворота конюшни, пропажу лучшего скакуна, сбруи для верховых прогулок Её Высочества и обычного мужского седла.       Если бы Сыч и Раф были более кровожадны, не сносить бы Лыке Кривому головы. Сообщи один из них, в каком состоянии нашёлся старый пьянчуга, Лыку отдали бы под суд с вполне предсказуемым приговором. Сыч ограничился чувствительной зуботычиной и конфискацией бутыли с остатками самогона. Под стоны ужаса и отчаяния провинившегося забулдыги бутыль опустошили и спрятали, а вершителям Терема заявили, что Лыка был околдован Тёмным магом, оттого мертвецки спал. А запах? Вершители обозначили запах перегара магическим мороком, следовательно, судить Лыку вроде как и не за что. Сыч и Раф избежали наказания в виду отсутствия в конюшне по уважительной причине: гоняли королевские табуны на выпас на дальние пастбища.       Старшего конюха королевских конюшен и его сына, тем временем, значительно более интересовал другой вопрос: что же, похитивший принцессу и сожравший коня дракон и сбруей не побрезговал? Да и следов пребывания посторонних, а тем более драконов, в конюшне не нашлось: кони вели себя спокойно, на полу и в стойле ни разрушений, ни обгорелых остовов, ни следов крови. Слишком аккуратно для действий такого огромного зверя, как дракон, огнедышащего к тому же. Оно, конечно, нельзя исключать возможности, что маг-дракон превратился в человека, вывел коня и был таков вместе с принцессой, но и тут не срасталось. Сыч почесал в затылке, да запретил сыну разговоры на эту тему:       — Если не хочешь свои дни закончить на костре, остроухое отродье. Понял?       Однако вместе с сыном отыскал в грязи у конюшни свежий отпечаток копыта любимого скакуна принцессы. Конокрады в королевстве не были редкостью, вот и ставили на королевских лошадей особые подковы. Полдня отец с сыном занимались собственным расследованием, наказав Лыку Кривому взять себе в помощь двух самых рукастых отроков и следить за конюшней не как в предыдущую ночь, а как следует. Рыскали, почти уткнувшись носом в землю, тут и там находили отпечатки особых подков: сначала по двору до ворот, затем за воротами, по городу — здесь чуть не потеряли. Следы вели к западной меже и резко обрывались. Всё твёрже и Сыч, и Раф убеждались, что принцесса сбежала сама. Следы копыт коня с принцессой на спине обоим знакомы не хуже, чем парнишке неведомые старику буквы.       — Одна она сидела в седле.       — Одна. И она, да: отпечаток по глубине — аккурат вес коня с ней на спине. Маг всяко тяжелее будет. Вишь, хитрюга: направляла на мягкую землю, чтобы по брусчатке подковами не топотать. И под уздцы коня никто не вёл. Вот тут шли шагом, тут перешли на рысь.       Пропажа следов посреди города тоже вскоре объяснилась: никуда следы не пропадали. Принцесса заставила коня перемахнуть ограду одного из подворий, проскакала галопом по вспаханной земле. Скрывалась, заодно сменила направление. Ни отец, ни сын вслух догадок высказывать не стали, но никаких сомнений: принцесса выехала на Северный тракт. А там ей одна дорога — только к замку Тёмного мага.       Вернувшись к конюшням, Сыч приступил к своим прямым обязанностям. Раф же вытряхнул всё из заплатанного заплечного мешка, перебрал запасы. Что-то выбросил, что-то пихнул обратно. Сунул в мешок смену белья. Старый конюх не удивлялся судорожным сборам названого сына. Наблюдал. Не препятствовал, но всё же высказал сомнения:       — Принцессу пойдёшь спасать? Ну-ну. С драконом только рыцарю под силу совладать.       — Значит, стану рыцарем.       — Да кто ж тебя возьмёт?       Без издёвки, скорее сочувственно. Юнец сменил тактику, будто с ума сошёл: забросил мешок, помчался во двор. Бросался под копыта каждого прибывшего рыцаря, напрашивался в услужение, обещал показать дорогу к замку мага-дракона. Понятно, копыта были у коня, не у рыцаря, да и услуги предлагались большей частью всаднику. С дорогой Раф хитрил, конечно: дорога до замка мага-дракона была известна всем местным. Да её и знать не надо: по Северному тракту до Скалистого хребта — вот и вся наука. Но рыцари-то были не местные. Прибывали к королевскому двору рыцари-подданные Его Величества из всех земель королевства. Вторые, третьи сыновья, встречались первенцы обнищавших родов. Один из таких обнищавших взял-таки юношу в услужение — у рыцаря и слуг-то больше не было, один дядька хромой, еле передвигавший ноги.       — Вот ловкий, шельмец! — восхищался названый отец. — Далеко пойдёт!       Рыцарь, конечно, плохонький, но какой-никакой. Сам до того обрадовался инициативному помощнику, что тут же возвёл мальчишку в оруженосцы. А как не возвести, когда оруженосца нет, а каждому уважающему себя рыцарю оруженосец по рангу положен? Ну а из оруженосцев и до рыцаря недалеко, а там, глядишь, дворянство не за горами. При условии, конечно, что выбранный мальчишкой рыцарь победит дракона — станет мужем принцессы, значит, при живом-то короле, будет пока принцем, что тоже неплохо. А принц уже может верного оруженосца, в свою очередь, посвятить в рыцари. Правда, при таком раскладе юноше всё равно принцессы в жёнах не видать. Однако парень не только ушами странный — так думал о названном сыне конюх. Мысли у мальца нимало крамольные: говорит, любовь нужна. Если, говорит, принцесса его полюбит, он её от любого дракона спасёт, и от огнедышащего, и в образе человека, да хоть бы и от рыцаря. Конюх, услышав опасные речи, отвесил юнцу подзатыльник и запретил такие разговоры.       — Королевская воля! Сам слышал!       Хотя внутренне с мальчишкой соглашался. Он вот со своей женой душа в душу двадцать вёсен. Когда её не стало, места себе от тоски не находил, так и не женился больше. Приблудыша вот приютил. А как он жену в невестах выхаживал! Теплел взгляд Сыча, наливался светлой грустью при воспоминаниях. Шутка ли: она была красавицей. Для молодого Сыча желанней и красивей всех королев, вместе взятых. Да и до самой её смерти Сыч прекрасней женщины не видел. А эти несчастные благородных кровей… Да хуже лошадей на случке — вот что конюх на самом деле думал. Однако был мудр, и вслух своих мыслей не высказывал. А этот остроухий дурак разорался на весь королевский двор.       — Она сбежала, отец, понимаешь? Значит, ей все эти женихи не нравятся. Не с кем-то из них сбежала — одна! И побежала ажно к Тёмному магу. Я её найду и… и…       Что Раф будет делать, когда найдёт принцессу, он толком ещё не придумал. Признаётся в любви, предложит руку и сердце? Вот так сразу? Сын конюха принцессе? Вряд ли, конечно. Что вообще он может ей предложить? Он решил пока об этом не думать. Принцессу надо выручить, в этом Раф был уверен. Может, Тёмный маг и не прилетал чудовищем-драконом похищать принцессу, но что ему стоило околдовать её на расстоянии, раз он так силён, как утверждают служители Терема? Оно, конечно, в утверждениях служителей Терема у Рафа давненько зародились сомнения, да и было отчего, если вспомнить его родословную. Но не могут же люди врать всё время? В оправдание юноши можно отметить: Раф был наивен и юн, большей частью в своей жизни встречал порядочных людей — один Сыч чего стоил. Препятствовать названому сыну не собирался, хотя предприятие виделось заведомо провальным. Издалека и потаясь наложил на Рафа принятый в королевстве благословляющий знак:       — Пусть тебе повезёт, сынок.

***

      Пропажа принцессы поставила крест на многих планах короля. В частности, выдать дочь замуж за победителя разгневанного соседа, бывшего принцессиного жениха. Как же выдать замуж ту, которой нет под рукой? Пришлось снова перекраивать условия и награды, в связи с чем, понятно, увеличилось количество недовольных. Вообще, с появлением мага-дракона в северных пределах королевства, у короля, высшего духовенства всё шло как-то… наперекосяк. Казначей хмуро сообщал, что половин у королевства, да и не только — у любой вещи, утверждал казначей авторитетно, половин бывает только две, не больше:       — И если Ваше Величество одну половину отдаст победителю жениха, а вторую, соответственно, победителю дракона, то останется без королевства.       Глава Терема давно подозревал главного королевского казначея в занятиях математикой и алхимией — уж больно умён. Неоднократно доносил Его Величеству о своих подозрениях, предлагал проверить казначея на верность идеям Терема путём сожжения, однако король пока инсинуациям священнослужителя не поддавался. Казначей и Его Величеству был не очень приятен — уж слишком любит поучать — однако с обязанностями справлялся хорошо. Благодаря главному казначею ни король, ни королева никогда не сидели без денег, как многие помазанные соседи. Оно ведь как? Ты можешь быть королем сколько угодно — это отнюдь не гарантирует полных карманов и сытных обедов.       Король всё время своего правления находился между архитетрархом и казначеем как между двух огней. Глава Терема, сверкая глазами, требовал увеличения податей, ужесточения наказаний за запретные знания. Казначей же ратовал за всеобщее просвещение, убеждал в необходимости рационального использования людских и прочих ресурсов. Намекал, что большие налоги породят недовольство и бунты. Архитетрарх утверждал, что бунт — суть следствие чрезмерной образованности населения. В общем, архитетрах и казначей стояли друг другу поперёк горла. Король — между ними, время от времени принимая ту или иную сторону. Глава Терема заявлял, что безграмотным и напуганным высшими карами населением проще управлять. Казначей, в свою очередь, доказывал, что всеобщее образование порождает увеличение всеобщего благосостояния, что не может не сказаться благоприятно на королевстве в целом и состоянии казны Его Величества в частности. Король метался: бунтов, понятно, не хотелось, но денег много не бывает.       А тут ещё дракон и принцесса. Весть о пропаже главного приза удивительно стремительно достигла воюющих рыцарей. Кое-кто из них уже успел возвратиться требовать оплаты за предоставленные услуги. Терем считал мага-дракона главным злом:       — Одно его существование подрывает основы и устои нашей веры! Оскверняет воздух, воду и землю в Северных пределах!       Казначей настаивал, что сначала надо разобраться с воинственно настроенным бывшим женихом:       — Если войска вторгнутся на нашу территорию, о налогах с приграничных земель мы можем забыть. Пока рыцари бьются за мифические полкоролевства, надо пользоваться моментом. В противном случае войскам придётся платить. Казна опустеет в любом случае.       Король впервые в этом мире задумывался об отречении. Как же оба ему надоели! Чертова внутренняя и внешняя политика вместе с экономическими вопросами! Ему бы бросить их тут, в тронном зале, выяснять отношения, и подняться в покои Её Величества. Или ещё лучше: протрубить в королевский рог, отправиться на охоту на горижора, а после уж пир горой и покои Её Величества. Впрочем, похищение принцессы магом-драконом внезапно объединило непримиримых антагонистов. Теперь и архитетрах, и казначей в один голос твердили о необходимости возвращения принцессы. Король, утомлённый их бесконечным противостоянием, с радостью согласился. Послал гонцов к отставленному жениху для объявления перемирия. Предлагал принять участие в освобождении принцессы на общих основаниях. В знак особого расположения отдавал задатком Руэль — там всё равно одни болота и почти нет населения. Жених, на удивление, капризничать не стал: Руэль принял, обещал прибыть сам во главе своего войска на битву с драконом за принцессу и полкоролевства.

***

      Понятно, ни принцесса, ни внутренние дела королевства причину событий не занимали. Да и к драконоборцам мудрый ящер относился довольно спокойно: что там, как дети, право слово, возятся в песочнице. Не Халла Тальвинен, не гроурорги — пусть себе тешатся, не поубивались бы только. Скоропостижная гибель и без того скороживущих не интересовала дракона, скорее печалила. Был на Одинокой скале у дракона другой, скрытый интерес, помимо встречи с рыцарями. Этот интерес дракон держал в строжайшей тайне, как и все представители вида. В одной из пещер, куда мог поместиться дракон, после очередной «битвы» с рыцарем ящер обнаружил огромную трубку драгоценных камней. Вьеверри тоже обратил на месторождение профессиональное внимание, но заострять не стал. Добыча драгоценных камней и металлов в населённых разумными видами мирах официально запрещена Верховным Советом. По крайней мере, без согласия местного населения. Им ведь самим наверняка надо, а у жителей Порталов и Сопряжённых миров есть возможности добывать и камни, и злато-серебро где-то в менее обитаемых мирах.       У драконов всегда была общевидовая слабость, что правда, то правда. Возможно, именно в ней крылись корни конфликта с гроуроргами, если, конечно, гроуроргам для конфликтов вообще нужна причина. Сложилось так, что драгоценные металлы и минералы всегда относились к нейтральным материалам. Проще говоря, ядовитые свойства драконов не действовали на золото, серебро, платину и всевозможных цветов камни, а именно алмазы, изумруды, рубины и сапфиры.       Недаром практически всеми разумными видами, населяющими миры Порталов, драконы относились к одному из самых миролюбивых и мудрых видов. Когда Халла Тальвинен произнесла формулу и наложила проклятие, когда стало понятно, что даже едва вылупившиеся из яиц драконы смертельно опасны для всего живого, довольно быстро старейшие из мудрых ящеров выяснили особенности драгоценностей. Золотые самородки из обычных миров спокойно лежали на драконьих ладонях, и ничего с ними не происходило. Рассчитывать, что наложившая проклятие на целый вид всего лишь просчиталась или совершила ошибку, драконы не стали — мудры. Сколько миров перенесло кровавые встряски из-за золотых лихорадок, сколько жертв на счету самых прекрасных драгоценных камней, драконам было известно ещё тогда, в глубокой древности. «Люди гибнут за металл». И не только люди. И ещё за камни. Н-да…       Ни сомнений, ни вопросов у драконов не возникало: случайно или по злому умыслу Халла Тальвинен освободила от проклятия благородные металлы и камни? Вид, пользующийся уважением и любовью практически всех разумных видов в Порталах и Сопряжённых мирах, вступив в борьбу за золото и бриллианты, в одночасье стал бы проклятием. Сильные, владеющие временем, ядовитые для всего живого. Они могли бы разрушать миры за золото без особых усилий. Могли поставить себе на службу по поиску и добыче более слабые виды, то есть все существующие. Порабощать, повелевать, испепелять неугодных.       Сила драконов не в их размерах, не в крыльях, не в зубах без счёту в огромной пасти, не в управлении временем, не в ядовитости дополнительным бонусом. Сила драконов в доброй воле целого вида. В неразглашении тайны драгоценных металлов и камней: ни Многоликие, ни нааэльты, ни маги, ведьмы, обычные люди и нелюди, населяющие миры Порталов, коллегиальным драконьим решением так и не узнали о свойствах драгоценностей противостоять проклятию Халлы Тальвинен. Драконы приняли общий для всех миров Порталов запрет на добычу благородных металлов и камней на общих основаниях.       Каприз ли эволюции, или что-то ещё, но так уж вышло, что, не считая хвоста, у драконов в общей сложности шесть конечностей. Три пары, если точнее. Впрочем, как и у нааэльтов: пара крыльев, пара передних (в случае нааэльтов — верхних), пара задних (у нааэльтов, соответственно, нижних). Если уж совсем вдаваться в тонкости анатомического строения, крылья — видоизменённые руки, снабжённые кожистыми перепонками между шестью лучами пальцев. Да, у драконов каждая конечность шестипалая. У нааэльтов свои тонкости, о них дракон в пещере на Одинокой скале не размышлял. Противостоящий большой палец на положенном месте. Драконы умели не только летать и выдыхать огонь. Многие ремёсла, в том числе ювелирное, им были доступны и подвластны.       Кто имел счастье видеть делегатов от миров драконов на Большом Совете, не мог не обратить внимания на унизанные перстнями пальцы передних конечностей, а иногда и задних. Золотые цепи на шеях. Кое-кто из драконов украшал спинные гребни, когтистые выросты на вершинах сложенных кожистых крыльев. Как и многие разумные, драконы обожали украшения, и тут вставал вопрос о размерах. Если средних размеров человек дракону в максимальном размере примерно с палец, следовательно, кольцо на палец такого формата нужно с пояс среднего человека, не меньше. Драгоценные же камни, украшающие перстни на руках людей и магов, в перстнях драконов, соответственно, выглядели крошкой или пылью, не больше.       Редко встретишь алмаз-булыжник размером с голову человека. Такой и рос в алмазной трубке на Одинокой скале. Огромный, сверкающий даже без огранки. Не оставляющий сомнений в своей драгоценности. Уникальный. Искушающий. Нет, дракон не поддавался искушению. Не собирался камень красть. Более того, о возможности сковырнуть камень мощным когтем думал именно как о краже, хотя по факту алмаз был ничейным. Нет-нет, брать его дракон не собирался, но посмотреть-то можно? Немного. Посмотреть, тронуть когтем. Присесть осторожно, подставить под камень переднюю лапу. Представить алмаз огранённым, в прекрасном перстне. Вздохнуть, освещая пещеру пламенем, и выбраться на свежий воздух. Только расслабился, выбросил из головы мысль о камне, собрался позавтракать свежими, первыми, едва показавшимися лучами солнца, получить истинное удовольствие, а вот поди ж ты! Да что ж им всё неймётся!

***

      Поначалу одиноких смельчаков, решивших попытать счастья в битве с магом-драконом — была у местных и такая теория. К замку близко никто из них не приближался, вместе дракона и мага никто никогда не видел. Ни дракон, ни Вьеверри специально не делали из совместного существования тайны, просто людям свойственно за огромным не замечать меньшего. На человека рядом с драконом никто не обращал внимания, словно его не существовало. Они сами решили, что маг и дракон — одно лицо. Вьеверри не возражал бы против такого расклада, да и дракон, наверное, был бы не против испытать опыт превращения в представителей гуманоидов расы.       В любом случае, одиноких сорвиголов Вьеверри удавалось от замка отваживать. Всего-то надо было на время лишить храбреца сознания да перенести порталом от замка подальше. Пусть до дома сам добирается. Да и это требовалось лишь для самых упёртых да смелых. Подавляющему большинству хватало вида дракона в истинных размерах на стенах замка. Хотя любые размеры драконов истинны, просто верхние и нижние границы чуть более привычного вариативны. В обеденной зале замка Вьеверри представитель мудрейшего племени древних ящеров появлялся в максимально сжатом варианте, и то пришлось удалить часть стен и потолка. Была у драконов такая способность — менять размеры, цвет, играть формой. Конкретно этот дракон, например, работавший с Вьеверри в пограничном мире, похоже, предпочитал зелёный: весь, от гребня на спине до пуза, от кончиков ноздрей до кончика хвоста, переливался известными оттенками означенного цвета.       В мирных условиях дружелюбной беседы голова дракона редко возвышалась над собеседником более чем на четыре метра. Для устрашения дракон чернел, вырастая практически мгновенно выше купола самой высокой башни, распахивал крылья, накрывая их тенью замок и прилегающие территории, сверкал белоснежными острейшими зубами в огромной распахнутой пасти. И Вьеверри, урождённый житель Порталов, и огненная ведьма, рождённая в Испорченном мире, найденная поисковиком в детстве, знали: изменения размеров и цвета — максимальное проявление агрессии со стороны любого дракона. Драконы не нападают ни на разумные виды, ни на какие другие. Местные жители, понятно, об этом не знали. Принцесса, впервые увидев драконье преображение, хлопнулась в обморок. Тамара осталась хлопотать над бесчувственной девчонкой, сквозь зубы что-то приговаривая про Прорехи и всех принцесс — ей очень хотелось посмотреть, как очередной гордый воинственный идиот будет удирать от устрашающего зрелища, громыхая доспехами, сверкая копытами коня.       Однако время шло, принцесса домой возвращаться не собиралась (и её можно понять), и к замку протоптали чуть не столбовую дорогу. Подоспели вызванные глашатаями иностранные рыцари, иногда со свитой в половину войска местного короля.

***

      Именно на Одинокой скале Раф впервые увидел дракона. Первый рыцарь относился к Рафу неплохо. В нём не было высокомерной заносчивости, присущей многим благородным. Да и откуда ей взяться, когда по отцовскому замку бродили куры, а семья хозяев питалась со своими крестьянами из одного котла? Лошадь под рыцарем напоминала Рафу крестьянских пахотных тягловых. Ею и оказалась. В родовом поместье рыцарь сдавал её пахарям, да и сам нанимался, бывало.       — Так и тянули лямки в соседних бороздах, — рассказывал рыцарь, по-доброму усмехаясь в кулак, пока неспешной рысью трусили по Северному тракту. Лошадь и Раф, уцепившийся за стремя, бежали рядом. Часто отдыхали — рыцарь не мог позволить себе загнать кормилицу. Всю дорогу без умолку рыцарь рассказывал о родовом замке, о планах по переустройству, когда он получит полкоролевства. Когда за очередным поворотом Северного тракта показался замок Тёмного мага, даже рыцарь замолчал, впечатлённый величием и мощью строения.       — За одну ночь? Это ж надо! Сотне рабочих потребовалось бы года четыре, не меньше…       Раф, конечно, замок тоже увидел, а ещё заметил улетающего к Одинокой скале дракона. Огромное летящее чудище напугало до сотрясения поджилок не только желторотого юношу. Судя по дребезжанию стремени, рыцарь тоже струсил изрядно. Но в том и заключается смелость — суметь обуздать свой страх, броситься навстречу опасности. Что рыцарь и сделал: пустил рабоче-верховую конягу в галоп, выкрикивая воинственные кличи, потрясая оружием. Нагнал дракона у Одинокой скалы, бросил ему вызов. Раф немного отстал — конь скакал не сказать, чтоб слишком быстро, но всё же быстрее подуставшего паренька. Поэтому происшествие Раф видел издалека: дракон взлетел над скалой, стал огромным и чёрным, ещё более жутким чудовищем, полыхнул огнём. Рыцарь с конём прянули в сторону и исчезли мгновенно.

***

      Рыцарь пропал, а Раф остался в одиночестве. Вот в первый раз да, в первый раз он удирал из леса перед замком Тёмного мага, перед Скалистым хребтом так, что даже пятки сверкать не успевали. Лишь раз притормозил: напился воды из конской поилки, да потрусил дальше, спотыкаясь и оскальзываясь. Оно и понятно: у него на глазах разыгралось чудовищное колдовство. Раф впервые увидел радужное свечение вокруг бедолаги рыцаря и его лошади. У страха глаза, как известно, достаточных размеров: Рафу показалось, что рыцарь сгорел в драконьем пламени. Сразу же дотла. Как же тут не испугаться полуграмотному юнцу?       Отбежав, как он думал, на достаточное расстояние, Раф попытался успокоиться и сосредоточиться. В памяти сцена горения рыцаря никак не складывалась. Дракон со скалы не спускался, да и огнём не пыхал. Получалось, рыцарь испарился не в пламени, а, видимо, под влиянием колдовства Тёмного мага. Ещё неизвестно, что хуже. Позже Раф сообразил, что пил, получается, прóклятую воду — на территориях, отданных во власть Тёмного мага, до охраняющих от зла, защищающих от сглаза знаков. Страх вновь поднял голову, разросся, наподдал жару — парня обуяла паника: он что же теперь, проклят? Разговоры в королевстве велись всякие, однако в официальной версии Священного Терема утверждалось, что и вода, и земля, и лес, и даже сам воздух на расстоянии прогона от замка осквернены присутствием магии и сил зла.       Раф спросил бы про ловушки Тёмного мага, но у кого? В чём он точно был уверен, так это в обвинении в колдовстве после такого вопроса. Отец вот разве что, но от отца всегда есть риск получить затрещину. Даже не риск, а такая же в точности уверенность, как в костре священнослужителей, если он спросит кого-то ещё. Раф, понятно, не знал, что такое парадокс, однако пришёл к парадоксальному выводу ещё при первом походе на дракона и позорном бегстве-поражении: спросить, что за радужное свечение поглотило несчастного первого рыцаря и всех последующих, Раф мог лишь у одного человека — Тёмного мага-дракона. А больше не у кого.       Безграмотен, но по-житейски мудр — вот что Раф думал о названом отце не без сыновей привязанности. К отцу и бежал по безлюдному тракту, спасаясь от чёрной магии Тёмного мага в третий уже, получается, раз. Бежал и раздумывал, прячась в придорожный лес в обжитых местах, заслышав топот копыт или человеческую речь. Северный тракт до защитных знаков почти обезлюдел. Фермеры и крестьяне, что жили близко к горам, после появления замка Тёмного мага перебрались от замка подальше, не взирая на потери земель и хозяйства. Этим бедолагам пришлось бы ой как несладко, если бы не удивительное поведение посевов на выданных беженцам небольших земельных наделах. Понятно, местные жители не знали, что Вьеверри, из-за чьей оплошности крестьяне пострадали, наложил формулу избыточного плодородия на выделенные лишенцам земли. Не избежать бы несчастным и обвинения в колдовстве, однако местный священнослужитель узрел в произошедшем длань милосердных богов:       — Или кого-то вроде — я не расслышала. В общем, они решили, что это их защитные знаки, тут и там понатыканные, дают такой эффект.       — Вот и замечательно.       О диалоге ведьмы Тамары и мага Вьеверри Раф, конечно, не знал. Ещё до пропажи принцессы, с появлением в северных землях королевства дракона юношу интересовало другое. Он расспрашивал пастухов, крестьянский люд, управляющих королевскими пастбищами. Раф ведь как рассуждал: если, как пишут в рыцарских романах, принцесса дракону нужна для пропитания, значит, огнедышащий ящер — хищное животное, питается, соответственно, мясом. Принцесс в округе не так уж много — одна и есть Его Величества единственная дочь, Её Высочество принцесса Разуэдо, герцогиня Валлиорская. Лантелиана Офа Валлиора. То есть налицо очевидный недостаток принцесс.       Тот вопрос, которым дракон экзаменовал очередного драконоборца, Рафу не давал покоя с самых первых известий о наличии дракона у северных границ. Сколько принцесс нужно мифическому чудовищу, чтобы насытиться? Насколько хватит одной и что дракон ест в перерывах между особами королевской крови? Были вопросы и вспомогательные: почему, например, именно принцессы? Получается, простолюдинки даже в пищу драконам не годятся? Что-то уж совсем какое-то неравенство получается…