Мой свет во тьме

      Солнечный блик скользнул по моим закрытым векам, заставляя зажмуриться от яркого света. Пытаясь прикрыть глаза ладонью, понял, что попытки это сделать - тщетны. Сонно приоткрыв один глаз, разглядел копну кудрявых волос, волнами раскиданных по моему плечу и подушке. Кажется, они были повсюду, а выбивающиеся короткие завитушки, торчащие в разные стороны, щекотали нос и щеки.       Утро было таким тихим, расслабленным. Комната искрилась от солнечных лучей, подсвечивающих редкие парящие пылинки в воздухе. Гермиона посапывала на моем плече, прильнув ко мне спиной, а я свободной рукой обнимал её за талию, прижимая к себе. Уткнувшись носом в ее растрепавшиеся ото сна волосы, сделал глубокий вдох, вбирая запах в легкие и растворяясь в нем. Он напоминал мне аромат утреннего летнего леса с нотками выпавшей росы на свежей траве. Её запах - мой любимый наркотик. Однажды я вызову Патронуса, возвращаясь в мыслях в это мгновение. И если когда-нибудь тьма все-таки поглотит меня, то это воспоминание будет направлять меня к свету.       Это довольно забавно - героиня войны и неудавшийся пожиратель смерти.       Да, не по своей воле, но я сражался не на той стороне и прошлое бросало длинные тени на нашу зарождающуюся дружбу.       Сказал бы мне кто год назад, что буду просыпаться по утрам, сжимая в объятьях Гермиону Грейнджер, я бы посмеялся этому безумцу в лицо.       Судьба все же решила дать мне шанс на искупление. Став частью моей жизни, эта девушка обернула мою потрепанную душу в теплое одеяло. Как первый снег накрывает промерзлую землю, скрывая застывшую грязь, боль, тоску, вселяя надежду на то, что есть шанс начать всё с чистого листа.       Вернувшись в Хогвартс на седьмой курс, я планировал выиграть себе немого беззаботного времени, найти себя после этой войны, лишившей меня всего. Хоть я никогда не разделял взглядов своего отца по поводу исключительности чистокровных волшебников и считал идеологию Реддла утопичной, право выбрать сторону мне не предоставили. Я был заложником обстоятельств, так же как Пэнси, так же как Забини, так же как Малфой и многие другие чистокровные волшебники, чьи родители были приспешниками Темного лорда. Ужасы войны теперь всегда будут преследовать меня в кошмарах.       В планы на этот год не входило ничего грандиозного - доучиться и особо не отсвечивать. Поэтому, четко придерживаясь намеченного курса, не придумал ничего лучше, как на паре по астрономии подсесть к Гермионе Грейнджер.       — Здесь свободно? — натянув свою фирменную улыбочку, указал на место возле нее. Вопрос так, ради приличия. Ведь она практически все время с начала семестра сидела одна. Причин этому я не знал, но, по моим наблюдениям, Поттер все своё внимание переключил на младшую Уизли, а братец последней и вовсе не вернулся к учебе.       Оглядев как минимум еще парочку свободных мест за моей спиной, она посмотрела на меня в замешательстве и вопросительно подняла бровь.       — О Грейнджер, да брось, я не кусаюсь, — плюхнувшись на стул рядом с ней, порылся в сумке в поисках конспекта.       — О Нотт, кусающиеся слизеринцы — это последнее чего я опасаюсь, — бросила в мою сторону, повторив тон произнесенной мной фразы. Я лишь улыбнулся ответной колкости и перевел внимание на вошедшего преподавателя.       Закончив теоретическую часть, мы направились к смотровой площадке на вершине Астрономической башни. Так как мы с Грейнджер сидели вместе, то и практическую часть должны были делать вдвоем.       Пока мы поднимались по винтовой лестнице, между нами как-то спонтанно завязался разговор ни о чем. Я подхватил её очередную мысль какой-то дебильной шуткой. И вдруг, неожиданно для меня, она захихикала, мимолетно бросив искрящийся весельем взгляд в мою сторону. Кажется, я тогда на мгновение завис, потому что не мог оторвать глаз от её очаровательной улыбки.       Наблюдая за ней, краем глаза уловил какое-то движение за спиной, и в эту же секунду Гермиона стала заваливаться на меня, теряя равновесие. Сразу же среагировав, поймал девушку под локоть. Пара прядок из её прически мазнула по моему лицу. Тогда я впервые уловил этот потрясающий летний запах.       Гойл, видимо, очень спешивший выполнить свое задание, быстро поднимался по лестнице, расталкивая всех вокруг себя. Вот и Грейнджер попала в радиус поражения. Придурок.       — Спасибо Тео… — она замерла, видимо, удивляясь тому, как обратилась ко мне, — …дор, — продолжила после пары секунд заминки.       «Да. Ну конечно. Тео-дор.»       — О, можно просто Тео, буду только рад если мы отбросим эти формальности, Грейнджер, — улыбнувшись её немного растерянному взгляду, исправил себя, — Гермиона, — подмигнул ей, она же, немного смутившись, отстранилась. Ее губ коснулась легкая улыбка.       Мы подошли к входу на площадку, и я замедлился, пропуская ее вперед. Еще раз бросив на меня изучающий взгляд, проговорила:       — Хорошо… Тео, мы можем отбросить эти формальности, — и направилась к телескопу, за которым нам предстояло еще поработать.       Да вот так просто. При первом же случае нашего дружелюбного общения она обратилась ко мне по имени. Это удивило меня, ведь с самого первого курса, наше общение было… каким? Терпимым друг к другу? Или она просто игнорировала меня, так же, как и других слизеринцев, включая тех, что пытались её всячески задевать, отпуская свои мерзкие шуточки о чистоте её крови и рвению знать всё на свете? Дааа, за эти несколько часов, что шли занятия по астрономии, концентрация Гермионы Грейнджер в моей жизни была явно превышена. И меня немного напугал тот факт, что мне это понравилось. Стало интересно, какие еще формальности она сможет отбросить.       Учебные дни летели один за другим. Я стал больше времени проводить с Грейнджер. Мы стали часто садиться рядом на сдвоенных парах. Иногда вместе готовились к занятиям в библиотеке. Постепенно наше общение из осторожного и недоверчивого переросло в теплое и дружелюбное. Появилось какое-то подобие доверия друг к другу, которое с каждым днем становилось все крепче.       Я стал замечать, что излишне эмоционально реагирую на неё. Когда пересекался с ней взглядом в большом зале, на меня накатывало легкое волнение. Когда мне удавалось её рассмешить, заливистый смех, которым она одаривала в ответ, грел душу и вызывал самодовольную ухмылочку. Грейнджер завладела моим вниманием. Хоть я и старался держать лицо, не показывать, как сильно ее присутствие действует на меня, но спрятать от себя я это не мог. Эти эмоции меня пугали.       Иногда, задумываясь о причинах нашего странного союза, я думал о том, что она так же одинока, как и я. Да, казалось бы, героиня войны, золотая девочка, примерная ученица, подружка самого Святого Поттера, вот только война оставила на ней такой же отпечаток, как и на всех нас. Стараясь справиться с горем утрат, заглушить свою боль, забыть те ужасы, что преследуют каждого из нас в кошмарах, она закрывалась в себе, думая, что так будет легче. Я тоже так думал, пока в моей жизни не появилась Грейнджер. И мысли о правильности моих суждений стали крошиться, как лед под ногами.       Гермиона всегда много читала. Поначалу я не обращал внимание на названия книг, которые она сосредоточенно изучала и конспектировала в свободное от учебы время. Пока однажды, теплым субботним днем, расположившись на берегу Черного озера, рядом с вечно-что-то-читающей Грейнджер и пригревшись под теплыми лучами осеннего солнца, мне не захотелось перетянуть немного её внимания на себя.       — Что читаешь? — подложив под голову свернутую мантию, наблюдал за плещущимися у кромки воды маленькими рыбешками.       Где-то вдалеке была слышна возня первокурсников, которые тоже выбрались погреться на солнышке. Я перевел взгляд на девушку. Легкий ветерок колыхал листья деревьев, попутно путаясь в кудрях Гермионы. Она сидела, подогнув под себя ноги и немного отклонившись на бок, в противоположную от меня сторону, опираясь на вытянутую руку. Другой делала пометки в пергаменте, бегая глазами между лежащей перед ней книгой и своим конспектом. Край юбки задрался немного выше обычного, открывая мне прекрасный вид на девичье бедро, посылая в мой мозг мысли о том, что мне хочется прикоснуться к нему рукой. Нет. Губами. Про себя я также отметил, что не пропускал бы ни одной пары, если бы Грейнджер носила на учебу юбки подобной длины. Даже вызывался бы на дополнительные занятия, которые она так любила посещать.       — Да так, литература для общего развития, — её голос вырвал меня из размышлений, смахивая наваждение о Грейнджер в мини-юбке, которая тянет руку вверх для ответа на вопрос преподавателя, не замечая, как ткань задирается ещё выше от её движений. Ухмыльнувшись своим мыслям, я поднял на нее взгляд. Сама же Гермиона не отрывалась от своего занятия. Да уж, надо бы прекращать думать о её обнаженных бедрах.       Я сел, заглянул через ее плечо в раскрытую книгу.       — «Исцеление разума», — прочитал вслух. — Ты хочешь пойти на целителя после окончания Хогвартса?       Гермиона подняла на меня глаза и посмотрела так, будто только что осознала мое присутствие рядом.       — Это… — она стала собирать свои рукописи, — Нет, мне это нужно по другой причине, — поджав губы, она замолчала.       Заметив явное волнение, исходящее от нее, накрыл своими руками ее ладони, останавливая.       — Не убирай. Если не хочешь говорить, я не буду спрашивать. Если хочешь, я могу уйти, чтобы тебе не мешать.       Гермиона выдохнула и слабо улыбнулась.       — Нет, останься. Твое присутствие мне… — она запнулась на пару секунд и продолжила, — Меня успокаивает. Просто… не спрашивай.       Кивнув, я лег обратно, прикрывая глаза. «Меня успокаивает твое присутствие». Надеюсь, она не видит моей дебильной улыбочки. Наверное, это последнее, что я ожидал услышать от Грейнджер.       — Гермиона.       — Ммм?       — Ты когда-нибудь бывала в библиотеках, коллекции книг в которые собирались по разным уголкам света многими поколениями семей аристократов? — я почувствовал ее вопросительный взгляд на своей коже. Приоткрыв глаза и слабо улыбнувшись, продолжил свою мысль:       — Мой прапрадед был уважаемым колдомедиком и поэтому в библиотеке Нотт менора есть отдельная секция, посвященная целительству. Думаю, там найдется информация, которой нет в хогвартской библиотеке. Даже в запретной секции, — на последних словах я посмотрел в ее глаза и ухмыльнулся. Гермиона явно была в замешательстве. Неужели она думала, что я не прознаю про её «грязные делишки».       — Да уж, ты поймал меня, — выдохнула сдаваясь. — А как ты понял, что эта книга из запретной секции? — говоря это, она окинула взглядом окружающее пространство, убеждаясь, что нас никто не услышит.       — У тебя в руках копия оригинального издания, которое я определенно видел у себя дома, — сцепив в замок пальцы рук и подложив ладони под голову, я стал наблюдать за её мыслительным процессом.       — Так. Хорошо. Ладно, — немного помолчав, продолжила, — А ты сможешь показать мне свою библиотеку? — задала вопрос, перебирая пальчиками подол своей юбки.       — Конечно, я могу показать тебе свою библиотеку! — игриво подмигнув ей, засмеялся. Тут же ощутил толчок в плечо.       — Эй! Я серьезно! Хватит дурачиться, это правда важно для меня.       Сменив веселый настрой на более серьезный, я поднялся, поворачиваясь к ней. Поддев выбившийся из её прически непослушный локон, аккуратно заправил его за ухо, легонько прикоснувшись кончиками пальцев к её щеке.       — Могу я узнать, почему это важно? — кажется, Гермиона была не против такого личного жеста, и просто опустила взгляд, поддаваясь навстречу моим движениям.       Интересная реакция. Мне нравится.       Когда она вновь посмотрела на меня, в её глазах я увидел смятение. Она решала, может ли доверить мне то, что занимало её мысли и явно очень тревожило.       — Мои родители. Отправляясь с Гарри и Роном на поиски крестражей, я стерла им память о себе, чтобы обезопасить. Теперь я ищу способ отменить Обливиэйт. — она отвела взгляд, но я успел заметить, что её глаза слегка покраснели.       Блять! Ну почему этот мир так не справедлив? Почему на долю этой девушки выпало столько испытаний? Одно дело, когда твой отец сидит в Азкабане, искупая свои ошибки, но хотя бы помня о том, что у него есть сын… И совсем другое, когда родители живы, здоровы, свободны и… и не помнят о существовании своей дочери.       — У меня есть порт-ключ в поместье Ноттов. Надо предупредить Блейза, чтобы прикрыл, пока нас не будет, ты тоже предупреди хотя бы Поттера. Что думаешь насчет завтра?       Гермиона на мгновение замерла, впитывая смыл сказанных слов. Еще через мгновение она резко потянулась ко мне, чтобы обнять, чтобы прижаться мокрыми глазами в мое плечо, хлюпая носом. Я обнял её в ответ, прижимая к груди. И совершенно плевать, что нас мог кто-нибудь увидеть.       — Тео, спасибо тебе, — прошептала мне в шею. Почувствовав её горячее дыхание на своей коже, я забыл, как дышать.       Кажется, план сидеть тихо и не отсвечивать потерпел крах, когда я понял, что мне нужно нечто большее, чем дружба с Гермионой Грейнджер. Я топил эти мысли в глубинах своего сердца, так как понимал, что этому не бывать. Даже если у нас и будет что-то получаться поначалу, долго это не продлится. Ведь мы две противоположности. Мы из двух разных миров.       Следующим утром, сразу после завтрака, мы направились в Хогсмид, чтобы оттуда перенестись в Нотт менор. Гермиона переживала, я же старался её успокоить, заверяя, что в поместье сейчас живут только домовые эльфы.       Открывая перед ней тяжелые дубовые двери семейной библиотеки, я не отводил взгляда от её лица, хотел запечатлеть в памяти каждую эмоцию. Гермиона округлила глаза, скользя взглядом по высоким стеллажам, которые размещались на двух этажах по периметру всего помещения и уходили вглубь. Она медленно подошла к креслам, стоящим возле камина, и опустила ладони на спинку, все еще оглядывая каждый уголок библиотеки, немного задерживаясь на картинах, висящих на стенах. Она была так прекрасна, сияющая в утренних солнечных лучах, рассеивающихся через высокое витражное окно, расположенное напротив камина.       — Это, конечно, не закрытая библиотека Британского министерства магии, но тут можно найти редкие старинные фолианты, которые смогут тебе помочь. Да, после заключения отца в Азкабане практически все имущество, кроме родового поместья, было конфисковано. Но библиотека защищена кровной магией, поэтому осталась нетронутой.       Гермиона, все еще пребывая в легком оцепенении, перевела на меня взгляд.       — Тео, она прекрасна! — наконец сдвинувшись с места, Гермиона отправилась бродить между стеллажами, рассматривая корешки книг поближе.       Дав ей немного времени осмотреться, я призвал домовика, указав к нужному времени снабдить нас обедом.       — У вас есть Омут памяти?! — удивленный вскрик из секции литературы по целительству.       Черт, я и забыл, что он там красуется на самом видном месте. Направляясь к ней, я перебирал варианты, объясняющие наличие незаконного артефакта в поместье.       Что ж, ладно.       — Да, это Омут памяти, но немного не такой, как в Хогвартсе. Это более редкий экземпляр. Окунувшись в воспоминания, наблюдаешь за ними не со стороны, а от первого лица, чувствуя весь спектр эмоций наблюдателя. Но если воспоминания не твои собственные, то эмоции хозяина ощущаешь отдаленно и в пересмешку со своими собственными.       — Ооо, — протянула, обдумывая сказанное. — Я слышала о таких. Они запрещены министерством, потому что способны свести человека с ума.       — Да, ты права, поэтому лучше держись от него подальше, ладно?       Гермиона кивнула, покосившись на чашу, и отвернулась, переводя внимание на корешки книг.       Магией запечатав дверцы, обычно скрывающие Омут, я побрел помогать в поисках того, за чем мы пришли.       На это понадобилось много времени. Мы перемещались в мэнор в течение нескольких недель, но почти всегда без особого результата.       За то время, что проводили вместе, мы очень сблизились. Наши разговоры стали затрагивать личные темы, шуточки обретали двойной смысл, больше походя на легкие заигрывания. Болтали обо всем и ни о чём. Поглощая какао и отогреваясь в креслах у камина, обменивались историями из прошлого, обсуждали прочитанные книги, много спорили, смеялись и молчали, затерявшись каждый в своих мыслях. Мне было хорошо.       Чем больше я узнавал её, тем сильнее мне хотелось переступить черту. Запутаться в ее кудрях пальцами, пропуская каждую прядку сквозь них. Поцеловать эти манящие губы. Вдохнуть запах летнего леса и земляники, зарываясь носом в её шею. Почувствовать прикосновения ее пальчиков к своей коже.       Незадолго до Рождества мы нашли ту самую книгу. Это бы старинный фолиант на языке древних рун. Гермиона не могла поверить, что у нас получилось. Что теперь у нее есть шанс вернуть свою семью.       Она была так счастлива, что, поддавшись эмоциям, подскочила ко мне и, обвив руками мою шею, оставила нежный поцелуй на моих губах. Замерев от неожиданности буквально на пару секунд, я тут же ответил ей, сжимая в своих объятьях и сцеловывая каждый выдох с ее губ. Ещё мгновение и я почувствовал, как ее пальчики стали зарываться в мои волосы, немного оттягивая голову назад. Мне захотелось большего. Повышая градус поцелуя, проник языком в ее горячий ротик, сжимая руками ее талию и прижимая еще ближе к себе. Дыхание стало сбиваться с привычного ритма. Это было горячо. Я чувствовал искрящееся желание между нами. Руки исследовали девичье тело, а губы, оставляя влажные следы на мягкой коже шеи, заставляли её сладко постанывать. Хотелось почувствовать ее еще ближе. Немного отойдя назад, я опустился в глубокое кресло, увлекая ее за собой, не прерывая поцелуя. Мои губы гуляли по ее шее, ключицам, плечам. Немного отодвинув ворот ее рубашки, проложил влажную дорожку поцелуев от основания шеи до края ее темного кружевного лифа. Сидя на моих коленях, Гермиона поддавалась ласкам немного прикрыв глаза и сладко постанывая. Её грудь часто вздымалась, руки гуляли по моему телу, то поглаживая, то сжимая, впиваясь короткими ноготками в кожу, её волосы немного растрепались, взгляд заволокла пелена возбуждения. Она была так красива. Её горячее дыхание распаляло меня всё сильнее. Понимая, что у меня сорвет крышу, если мы не остановимся, я прервал поцелуй, прижался своим лбом к ее и попытался выровнять дыхание.       Я думал, что из нас двоих, тем, кто в конечном счете сделает первый шаг, буду я. Но Гермиона Грейнджер решила все иначе.       — Тео, я… — она пыталась отдышаться, ее грудь часто вздымалась, а на щеках красовался яркий румянец.       — Тшш, — прервал ее, — Я был уже на грани. Ты опередила меня совсем ненамного.       Гермиона закусила нижнюю губу и посмотрела в мои глаза.       — Так значит… — не дав закончить фразу, оставил легкий поцелуй на ее вкусных губах.       — Гермиона, я хочу целовать тебя, хочу прикасаться к тебе, хочу иметь на это право, — улыбнувшись, я коснулся своим кончиком носа её, — Хочу называть тебя своей девушкой.       Она улыбнулась мне самой прекрасной из всех своих улыбок, и отчего-то засмущавшись, уткнулась своим носиком в мою шею. Вдыхая воздух и посылая разряды электричества по моей коже.       — Ты пахнешь просто волшебно, — пробормотала в мою шею. — Я тоже хочу этого, — произнесла почти шепотом после недолгого молчания и еще сильнее прильнула ко мне. Я лишь улыбался, думая о том, насколько прекрасен этот момент.       В комнате было тихо, только изредка слышался треск поленьев в камине. Мы так и сидели, обнявшись, слушая дыхание друг друга. Я легонько поглаживал пальцами ее спину, а она, прикрыв глаза, положила голову на мое плечо и просто расслабилась.       Жаль, время не может замереть на месте. Часы пробили девять, оповещая о том, что пора возвращаться в общежитие.       Гермиона в спешке заклинанием сняла копию с нужных страниц, а после заколдовала её, чтобы продлить действие чар и успеть все переписать на пергамент, пока текст не исчезнет.       Спустя еще несколько недель, уже на рождественских каникулах, мы закончили перевод рун. Текст описывал сложный древний обряд, включающий в себя использование чар и специально приготовленного зелья. Ингредиенты для него были очень редкими, и собирать их должен был человек, который наложил Обливиэйт, соблюдая при этом определенные условия. Больше всего опасений вызывал цветок черного Ликориса. Он распускал свое соцветие раз в несколько десятилетий, когда на небе появлялась комета в созвездии Ориона.       Гермиона поникла, почти утратив надежду. Это было очень сложное колдовство. Такое редко кому под силу. Все же мы проверили, ближайшие подходящие условия для сбора компонентов зелья. Нам повезло. Возможность сорвать цветок Ликориса должна появиться в конце апреля этого года.       Шанс хоть и мизерный, но все же был.       Дни сменяли недели, каникулы уже подходили к концу. Мы решили взять передышку от поисков новой информации, отпустили ситуацию и просто растворились друг в друге, наслаждаясь новым статусом наших отношений.       За несколько дней до начала учебы в Хогвартс вернулись друзья Грейнджер. Она договорилась посидеть с ними Трех метлах. Мне нужно было сходить на отработку к Филчу, поэтому я не смог составить ей компанию, и предложил встретить её после их посиделок в баре около восьми вечера.       Освободившись быстрее, чем ожидал, я направился в Хогсмид немного раньше назначенного времени. Подходя к Трем метлам, услышал, как звякнул колокольчик входной двери и взглядом зацепился за вышедшую на улицу девушку. Она остановилась в свете уличного фонаря, смотря вверх на медленно падающие снежинки и выдыхая теплый пар изо рта. Немного постояв, она направилась в мою сторону, смотря себе под ноги и не замечая меня.       — Ей принцесса, почему ты тут бродишь одна? — окликнул её, когда она подошла достаточно близко.       Она подняла на меня глаза и улыбнулась. Подойдя еще ближе, потянулась за поцелуем. Я наклонился и чмокнул её в носик. От нее пахло пряностями с нотками цитрусовых. Кто-то согревался сегодня глинтвейном.       — Замерзла? Нос определенно холодный.       — Теееео, — расслабленно выдохнула и зарылась лицом в мою шею, опаляя ее горячим дыханием, — Во время снегопада обычно не холодно. А вообще, мне захотелось сбежать от этого шума и немного подышать морозным воздухом.       Я не мог перестать улыбаться, прижимая к себе девушку, и зарываясь носом в копну ее кудрявых, вкусно пахнущих, волос.       — Гермиона, помнится мне, ты как-то обещала научить меня этому безумному магловскому занятию. Как там было?.. мммм…       …"Тео, мы с тобой просто обязаны покататься на конях по льду!» — произнес, меняя интонацию, парадируя её голос, подтрунивая.       Она тихо захихикала мне в шею.       — На коньках. Эта такая обувь с лезвиями на подошве.       — Звучит, как что-то безумное.       — Для волшебника вроде тебя, проигнорировавшего курс магловедения, это должно звучать даже устрашающе, — пробормотала, а после легонько прикусила кожу за ухом.       Я закатил глаза. То ли реагируя на её подкол, то ли от удовольствия. Скорее второе.       Мы направились к Черному озеру. Снегопад прекратился, а через темные облака стала пробиваться луна, заставляя все вокруг мерцать. Морозный воздух щипал нос, но холодно не было.       Гермиона транфигурировала нашу обувь в этих странных «коней с лезвиями». Пока я пытался понять, как держать равновесие, она немного поколдовала, убирая выпавший снег с поверхности замерзшего озера.       Грейнджер так ловко передвигалась на этих штуках, что мне показалось — это проще простого. Но мои надежды оказались ложными: едва ступив на лед, я сразу же завалился назад.       — Я уже умер? — спросил, распластавшись на льду, глядя в ночное небо.       Гермиона подлетела ко мне и, тихонечко хихикая, стала накладывать чары стабилизации на мою обувь.       — Как вовремя ты это придумала, — съязвил, наблюдая за её волшебством.       — Ой да брось, иначе бы ты не ощутил всю прелесть фигурного катания! — она потянула меня за руку, помогая подняться.       Повторяя за ней эти, вроде бы несложные движения, я стал двигаться все свободнее и раскованнее. Мы катались, цепляясь друг за друга: то набирали скорость, то, наоборот, останавливались, чтобы отдышаться. Вокруг было тихо, слышен был только наш приглушенный смех и скрежет металла по льду.       Окончательно запыхавшись, я повалился на лед, увлекая за собой Гермиону.       Мы лежали, усмиряя дыхание. Прозрачный темный лед с причудливыми узорами трещин издавал какие-то невероятные звуки. Свет от луны создавал поистине волшебную атмосферу вокруг. Тихое дыхание рядом со мной согревало мою душу. Вот и еще одно воспоминание для моего Патронуса.       Почувствовав, как Гермиона сладко потянулась рядом со мной на кровати, поворачиваясь лицом ко мне, я вынырнул из своих мыслей.       Сонно приоткрыв глаза и увидев, что я тихонько наблюдаю за ней, лениво улыбнулась, обнимая меня за талию и перекидывая ногу через мое бедро. Солнечные лучи уже спрыгнули с нашей постели и растеклись по полу.       — Давно проснулся? — хриплым ото сна голосом пробормотала мне в шею.       — Нет, где-то полчаса назад, — я опустил руку и стал нежно поглаживать ее бедро, перемещаясь от обнаженных ягодиц к талии и обратно.       — И чем ты все это время занимался? Подглядывал за тем, как я сплю? — она тихо хмыкнула, еще сильнее прижимаясь ко мне.       — С недавних пор, это мое любимое утреннее занятие, — ухмыльнувшись, оставил влажный поцелуй на ее виске и зарылся пальцами в её волосы. — Еще перебирал в голове мысли, пытаясь понять, какие именно события привели меня сюда, к тебе. В этот момент. Когда именно я понял, что чувствую.       — А что ты чувствуешь? — проговорила всё ещё сонно, немного растягивая слова и выдыхая воздух мою шею, посылая стайку мурашек по коже. Я не торопился с ответом. Гермиона немного отстранилась и посмотрела мне прямо в глаза, — Эту тайну я никогда не узнаю?       — Ты мой свет, Гермиона, — прошептал признание в её губы. Но это не те слова, что она хотела от меня услышать.       Она слабо улыбнулась.       Конечно же, я понимал, чего она от меня ждет. Но я так боялся произнести эти три слова вслух, хоть и чувствовал это уже давно. Ведь если я скажу, то я пропал. Дороги назад не будет.       А нужны ли мне пути для отступления? Смогу ли я выбраться из плена этих любимых карих глаз?       Она задержала взгляд на моих губах, о чем-то задумалась. Её теплая ладошка аккуратно поглаживала мою щеку. Повернув голову, я оставил поцелуй на тонком запястье и прижал ее руку к груди. Решаясь, посмотрел в любимые глаза:       «— Я люблю тебя, принцесса» — проговорил я, но вместо слов прозвучала лишь тишина. В голове зашумело.       Гермиона непонимающе смотрела на мои двигающиеся губы. На фоне затихли все звуки. Мы будто оказались в немом магловском кинофильме.       «— Ты слышишь меня? Я люблю тебя! Люблю тебя!» — опять лишь тишина. Я не могу произнести ни слова. Это как сон, в котором ты пытаешься закричать, но выходит только жалкий хрип. Меня начинает накрывать паника.       Я сжал ее острые плечи и стал трясти, пытаясь хоть как-то достучаться до нее. Заставить ее меня услышать. Я все исправлю. Я смогу. Только услышь меня, любимая!       «— Гермиона?! Скажи что-нибудь! Ну, пожалуйста!» — я просто кричал, кричал, не издавая ни звука. В ответ она лишь поднесла теплую ладонь к моей щеке и нежно огладила пальчиком линию скулы. Из уголков моих любимых глаз побежали дорожки слез. Взгляд стал стеклянным.       «— Нет! Нет! Нет! Пожалуйста! Гермиона! Гермиона!!!»…       Чьи-то руки потянули меня за плечи, вырывая из Омута памяти. Глаза забегали по комнате, ища, за что зацепиться. Почему вокруг стало так холодно? И темно? Где Гермиона?!       — Гермиона! — хриплый оглушающий крик разрывает мое горло, — Пожалуйста, побудь со мной еще немного, вернись ко мне! Я так сильно люблю тебя! — продолжаю кричать, пытаясь вырваться из цепких рук, совершенно не осознавая, что со мной сейчас происходит.       — Нотт! Если ты не перестанешь брыкаться, я тебе врежу! — резкий голос Блейза прозвучал за спиной, он схватил меня, оттаскивая от чаши. Пытаясь избавиться от пут, я стал терять равновесие, мы завалились назад, рухнув на пол.       — Зачем ты пришел? — барахтаясь на полу, тщетно пытался избавиться от цепкой хватки его рук, — Проваливай! Убирайся! Оставь меня с ней! — надрывистый хрипящий вскрик отражался от высоких стен, множась из-за эха. — Я должен сказать ей! Она должна это знать!       — Тео… её больше нет! — он навис надо мной, прижимая мое лицо к холодному мрамору, пытаясь остановить мои попытки вырваться, — Хватит этим заниматься! Эти воспоминания убивают тебя! — кричал друг, пытаясь до меня достучаться, но я слышал его голос, будто из-под толщи воды.       Её больше нет…её нет…              Резким движением я сбросил Забини с себя и развернулся, впиваясь в него взглядом.       — Я и так уже мертв! — хриплый крик из последних сил, надрывая голос, сбиваясь на последнем слоге, сдаваясь этой горькой правде. Грудь сдавливало, осознание обреченности не помогало успокоиться. Боль раздирала, впивалась острыми когтями, проникала под кожу, обжигая вены, стремилась прямо туда, где лежал груз бесконечной вины. Как мне теперь жить, зная, что не сберег ее? Зная, что из-за того, что я не нашел тогда этой гребаной смелости, чтобы произнести эти чертовы слова, она пошла туда одна… и её не стало.       Блейз внимательно изучал мое лицо, подбирая слова, которые хотел произнести.       Глаза застилала пелена слез. Я смотрел куда-то в сторону, сдерживая эмоции, которые пожирали меня изнутри. Прошло уже несколько месяцев с тех пор, как Гермиона погибла в Запретном лесу, пытаясь добыть этот проклятый цветок. Погибла просто случайно, нарвавшись на скрывающихся в лесу Пожирателей смерти, которые сразу же выстрелили в нее убивающим проклятьем. Так иронично, что после на том месте расцвел черный Ликорис, как памятник моей потерянной любви.       Протянув руку, Забини прижал меня к своему плечу. Он не нашелся что сказать. Говорить тут было нечего.       Когда-то я думал, что с ней мне будет чертовски тяжело, но я даже не задумывался о том, насколько мне будет чертовски тяжело без нее.       — Я так скучаю по ней, Блейз, мне так холодно без неё, — надрывистые тихие всхлипы резали тишину этой промозглой сырой библиотеки Нотт менора.