Дело Селвин

Солнце лилось через окно, заливая комнату ярким светом. Молодой человек обернулся и приоткрыл один глаз, чтобы взглянуть на часы, которые стояли на его прикроватном столике.  Было рано, вскоре после восхода солнца, но это был обычный час для пробуждения молодого человека. Не то чтобы слизеринцу не нравилось спать допоздна, на самом деле, он довольно часто жалел, что не может позволить себе хорошенько поваляться, но завтрак всегда подавали до 7:30, и такая дисциплина оставила неизгладимые следы в привычках молодого человека спать.  Тем не менее, в то самое утро Том проснулся не в том пустынном месте, а в большой и удобной кровати. Прошло около недели с тех пор, как он приземлился в поместье Лестрейнджей, и он только начал привыкать к тишине этого места. Несмотря на то, что он считал такую тишину восхитительной, Том всегда ловил себя на том, что воображает шумы, ошибочно принимая эхо-скрип двери за плач ребенка или журчание садового фонтана со сломанным краном. Точно так же, как если бы звуки приюта никогда по-настоящему не покидали его… Он встал и надел одежду, простые шорты и футболку, прежде чем направиться к бассейну, наслаждаясь свежим запахом воздуха, наполненного утренней росой.  Упражнения успокаивали. Было что-то в том, как он заставлял свое тело работать, что давало ему легкое чувство выполненного долга, даже если он пробежал не более нескольких отрезков. Солнце стояло выше в небе, когда молодой человек вышел из воды и пересек зеленую лужайку, отделявшую бассейн от особняка. Он вошел через французские окна и обнаружил Аластера за кухонным столом. Том схватил жестяную кастрюлю на плите и налил себе кофе, не обращая внимания на домового эльфа, который только что аппарировал в комнату и запротестовал приготовить ему завтрак. Его взгляд задержался на письме, покрытом мелким почерком, которое держал светловолосый мальчик, и с притворным равнодушием он поинтересовался самочувствием его автора.  — Как поживает твоя подруга? Он наблюдал, как молодой человек свернул пергамент и положил его обратно в конверт. Последний смотрел в никуда, когда отвечал, его вид был наполнен печалью.  — Кажется, с ней все в порядке. Она занята сборами.  — Собирает вещи? Она собирается в путешествие или что-то в этом роде?  Том сделал глоток кофе, притворяясь, что его вопрос об Аннабель не преследовал никакой другой цели, кроме как поддержать светскую беседу. Он искал ее на следующий день после того, как отшил, желая встретиться с ней лицом к лицу по поводу ее поразительной просьбы.  И о том поцелуе, который она украла у него, о доле секунды нежности.  Приводящий в бешенство краткий поцелуй.  И все же, как будто она растворилась в воздухе, он не нашел никаких ее следов ни в Большом зале, ни в Хогвартс-экспрессе, ни снова на Кингс-Кросс. Аластер бросил на него недоверчивый взгляд.  — Путешествие? — Зачем еще ей собирать вещи? - Том пожал плечами, изобразив на лице безразличное выражение, но тишина, последовавшая за его вопросом, обеспокоила его.  — Разве она тебе не сказала? - наконец спросил молодой человек, приподняв бровь. — Она искала тебя в последний день занятий. На вечеринке. Я думал, она собиралась рассказать тебе. — Скажи мне, о чем? — Что она уходит. Его охватило странное головокружение, и он почувствовал внезапное желание спрятаться. Он отвернулся, делая вид, что ему нужно наполнить свою чашку, и медленно налил себе еще кофе, слушая объяснения Аластера. Он узнал о помолвке Аннабель, ее неожиданном отъезде, новой жизни, которая ждала ее за океаном. Что сам Аластер узнал об этой новости совсем недавно, от своих собственных родителей, и он был огорчен тем, что его друг детства не счел важным поделиться с ним такими важными новостями.  Том обработал информацию с расстройством желудка и дрожащими пальцами. Он приложил немало усилий, чтобы унять дрожь в руке, когда ставил кастрюлю обратно на плиту, и только когда понял, что снова контролирует себя, вмешался. — Она действительно пришла, чтобы найти меня после вечеринки, - начал он, неуверенный в том, насколько его обмен с девушкой, которым он хотел поделиться.  — Я был довольно... недружелюбен. Аластер молчала позади него, и он задавался вопросом, рассказала ли она ему часть их вечера. — Ты ей нравишься, ты знаешь? Том закрыл глаза и затаил дыхание. — Она тебе это сказала? Он оглянулся через плечо, чтобы бросить взгляд на Аластера.  — Нет, но я знаю ее с детства и могу сказать тебе, что она никогда ни на кого не смотрела так, как смотрит на тебя. — Ну, для этого немного поздновато, не так ли? - резко бросил Том, оборачиваясь, чтобы посмотреть на своего друга. Последний опустил глаза, как будто смущенный собственным разоблачением, а Том, которому обычно нравилось общество Аластера, обнаружил, что расстроен присутствием светловолосого мальчика.  Он сделал глоток кофе и погрузился в обиженное молчание, пытаясь разобраться в противоречивых эмоциях, которые всколыхнулись в нем.  Внезапно дверь распахнулась, и несколько его друзей вошли в комнату, но группа замедлила шаг, услышав гробовую тишину, царившую на кухне.  — Мы чему-то мешаем? - осторожно спросил Антонин Долохов, но Том продолжал смотреть в сад, странно раздраженный хорошей погодой. Он поднес палец к подбородку, но такой жест напомнил ему о ней. О том, как он заставил ее поднять лицо, в то время как он вербально плохо обращался с ней, одновременно довольный и испытывающий отвращение к себе, когда он обнаружил каплю страха в ее глазах. И все же она задержалась в его комнате, несмотря на его грубые угрозы и неприятные слова. Иногда он задавался вопросом, осталась бы она, если бы он не прогнал ее, и такая возможность заставляла его чувствовать себя неловко. Тому нравились послушные в постели девочки, но почтение Аннабель граничило с рабством… Он прогнал воспоминания о ней, расстроенный мыслью, что достаточно скоро она уйдет, ни на что не годная, кроме как таскать за собой кучу сопливых ребятишек. Он подавил раздраженный вздох, и его глаза блуждали по комнате. Вальпурга изучала конверт, который стоял на столе, поворачивая его кончиками пальцев. Она объявила, что видела Селвинов неделю назад на балу, устроенном Краучами.  — Я слышала, что девушка помолвлена, - продолжила она, прежде чем добавила с некоторой непристойностью, что, как она слышала, ее суженый даже не чистокровный.  Такие новости нависли над группой подобно темному облаку, и, как будто ее замечание оставило открытой дверь для какой-то старой доброй коллективной обиды, слизеринцы начали оплакивать то время, когда такие порядочные мальчики, как они, были любимцами других чистокровных семей.  — Какая потеря, - пожалел Эйвери. — Еще одна семья, которая сбилась с пути, - добавил Нотт.  — Серьезно, один из нас должен жениться на ней, - пробормотал Лестрейндж с удрученным видом.  — Чтобы сохранить родословную...  Группа фыркнула при последнем предложении.  — Да ладно, даже Киллиан считался бы крестьянином по стандартам Селвинов, - пошутил Эйвери, прежде чем Нотт вмешался: — Я до сих пор помню единственный раз, когда я встретил Амсдена Селвина, я был в министерстве со своим отцом. По-видимому, у мужчины есть отдельный вход для доступа в здание, поэтому ему не нужно стоять в очереди с другими клерками. — Очевидно, что ни у кого из нас не было бы шансов ... — Том бы… Внезапно множество пар глаз повернулись к Аластеру. Взгляд Тома остановился на молодом человеке, и тот выдержал его взгляд.  — У Тома был бы шанс, если бы он захотел жениться на ней. Головы почтительно склонились, и многочисленные "конечно” эхом отозвались от окружавших его слизеринцев, смущенных теперь, когда они забыли о грозной наследственности Тома.  — Розье прав, - вставил Долохов с твердым кивком.  — У Тома, безусловно, был бы шанс. Кроме того, он - яркий пример мальчика, сделавшего себя сам, которого жизнь достаточно потрепала, чтобы угодить такой левой семье. Слова задели, но Том знал, что он прав. Точно так же, как Аннабель сказала это сама, ее родители любили вести себя либерально, но они были такими же консервативными и зацикленными, как и любая другая чистокровная семья... Антонин сделал шаг к нему и по-братски обнял его за плечи, выводя из кухни. — Женитьба на такой девушке определенно оказалась бы полезной, если ты когда-нибудь задумаешься об этом. Можешь ли ты представить, какие активы она могла бы предоставить? Я даже не говорю о ее деньгах, но о ее славе, Том, ее респектабельности! Если бы вы когда-нибудь вошли в семью Селвинов, мы стали бы неприкасаемыми. И Том последовал за Долоховым в столовую, его дыхание было странно затрудненным, рука сжата в кулак.

——

  — Ты рассмотришь это? Что Розье и Долохов обсуждали сегодня утром.  Том смотрел на тень от хрустальной люстры, заложив руки за голову. Прохладный ветерок шелестел сквозь тонкие занавески, придавая комнате спокойную атмосферу, но с того самого утра его охватило волнение, которое ему не совсем удалось обуздать. Он почувствовал, как девушка пошевелилась рядом с ним, и она приподнялась на локте, чтобы изучить его своими темными глазами.  — Они просто пошутили, - ответил он, снова прижимая ее лицо к своей груди, не желая иметь дело с беспокойством девушки. Краем глаза он заметил, как она надулась, но довольно скоро ее теплая щека прижалась к его коже, и она снова принялась выводить невидимые круги на его груди. — Я не думаю. Аластер был даже очень серьезен. — Он просто не хочет, чтобы она уходила. — А ты? Он напрягся, и Вальбурга собиралась снова подняться, но он крепко удержал ее там, прежде чем рассеянно, глубоко задумавшись, погладить ее по затылку.  Ему нравилось представлять кожу Аннабель под своими пальцами, что он часто делал, когда проводил время с другими девушками. Каким-то образом он представлял, что однажды именно она будет лежать там, в его постели, с влажным от пота лбом, восхитительно воспаленным и измученным от тех многочисленных раз, когда он занимался с ней любовью.  Он знал, что ей суждено было выйти замуж, но такая перспектива казалась такой далекой, что он никогда об этом особо не задумывался. Кроме того, что такое брак, если не капиталистическая конструкция, и Том предполагал, что сможет отвлекать ее от супружеских обязанностей, время от времени уводить ее от мужа и отпрысков и ревниво удерживать ее рядом с собой в течение нескольких часов, заставлять ее стонать и умолять, потому что в его фантазиях она была единственной, кто будет полностью владеть ею.  Что, однако, могло произойти только в том случае, если бы она не уехала от него за тысячи миль… Девушка рядом с ним пошевелилась на звук напольных часов, которые зазвонили в коридоре, и довольно скоро его рука соприкасалась только с простынями.  — Мне лучше вернуться, он скоро будет дома, - прошептала Вальбурга, намекая на своего далекого кузена, за которого она вышла замуж тем летом по требованию своей семьи.  Том задумчиво наблюдал, как девушка встала и собрала свои вещи. — Знаешь, я буду обижаться на тебя, если ты женишься на ней, - бросила она косой взгляд, стоя перед дверью его спальни, наконец одетая.  Он издал тихий смешок и запустил руку в свои темные волосы.  — Довольно иронично слышать это от недавно вышедшей замуж женщины, тебе не кажется? Девушка плотно сжала губы. — Не похоже, что у меня был выбор, - проворчала она, прежде чем исчезнуть за дверью, и Том подумал, что эти слова могли принадлежать и Аннабель.  

——

  Луна теперь была высоко в небе, круглая и блестящая на фоне черного, как смоль, неба. После ужина Том удалился в свою комнату, чтобы почитать кое-что - заслуженное удовольствие, которому он не мог предаваться слишком долго. Молодой человек вышел из смежной ванной, где звук льющейся воды эхом отражался от мраморных стен. Он разделся возле "бержер", оставив одежду на мягком сиденье, прежде чем его взгляд остановился на стопке книг, которая стояла рядом с его кроватью. Он произнес заклинание, и к нему подлетел измученный Волшебник: жизнь и смерть Салазара Слизерина, тот самый, который сообщил ему о его необыкновенном происхождении. Он сомневался, что такая работа могла научить его чему-то еще, чего он до сих пор не знал, но сама мысль о том, чтобы оставить книгу незаконченной, сводила его с ума.  Он вошел в теплую воду и лег в ванну, держа книгу перед глазами. Он быстро нашел, где останавливался в последний раз, после наследника Салазара Слизерина, единственного выжившего после какого-то инцидента, о котором он, помнится, не читал. Том вспомнил, как он пропустил большую часть работы только для того, чтобы получить доступ к той части, которая его заинтересовала, и он открыл книгу на первой странице, решив начать все сначала.  Его глаза быстро пробежали обычные вводные слова, и первая глава сразу же началась с детских лет Салазара, которые он провел в Сассексе, в компании своих родителей, но также, совершенно неожиданно, с кем-то еще. “Долгое время предполагалось, что Салазар Слизерин был единственным ребенком в семье, но недавние исследования, проведенные Мопсом и др. (1941), показали, что у него был по крайней мере один брат или возможно сестра, чье имя остается неизвестным, но считается, что она вышла замуж под именем Селвин. Взгляд Тома остановился. Он сел в воду, наклонил книгу набок, чтобы лучше осветить страницу.  Он снова прочитал предложение, на этот раз вслух, чтобы убедиться, что не ошибся.  Благоговейный трепет исказил черты его лица, когда он преследовал. Он узнал, что нынешнее имя Селвина произошло от латинского имени Сальвин - Лесной Бог, которым делилась, среди прочих, Симона Салвин, Великая Чародейка. Что все женщины-преемницы ведьмы должны были носить по крайней мере одно имя, начинающееся с буквы S, в честь праматери, которая подписывала свои письма своими инициалами.  S.S. S.S. для Симоны Салвин или Симоны Селвин. Как у Аннабель Сибил Селвин. Или S.S. как Салазар Слизерин. Женился на Симоне Салвин, чья девичья фамилия Слизерин... Сердце Тома пропустило удар.  Недавнее обнаружение переписки между Салазаром Слизерином и женщиной, которая подписывала свои письма теми же инициалами, намекнуло на возможность связи между чародейкой и основателем школы. Такие запутанные отношения были явно подтверждены интимными темами, которые они обсуждали, но также и особой "связью", которая их объединяла, спецификой Факультета Слизерин, магической связью, которая защищала всех его детей, которая текла по венам каждого его члена. Который запрещал всем слизеринцам магически причинять вред друг другу и защищал кровь от внутреннеговоздействия. Связь, предназначенная для того, чтобы выдержать испытание временем и быть переданной будущим поколениям, предназначенная также служить знаком признания между двумя неизвестными участниками, и которая будет ощущаться как покалывание, когда встретятся два преемника. Как покалывание. Дрожащими пальцами Том перевернул страницу, на которой было несколько фотографий: инициалы Симоны Салвин - или Симоны Слизерин - в конце пары писем; печать со змеей, символом Дома Слизерин, найденная в кабинете чародейки в Нормандии; гобелен, на котором были изображены несколько членов семьи слизеринцев, включая двоих детей, мальчика с очень темными волосами и маленькую девочку…  ... с глазами цвета затянутого облаками неба. Том провел рукой по волосам, нервно потянул за пряди. Он перечитал страницы бесчисленное количество раз, уставился на фотографию того гобелена. Это имело смысл… Все это имело смысл.  Второе имя Аннабель, ее серебристые глаза, ее превосходный интеллект. Ее природная способность читать эмоции людей точно так же, как он мог читать мысли людей, а также, почему ее способности не сработали, когда его дядя напал на нее, почему он не мог заколдовать ее во время дуэли. Почему он почувствовал это покалывание в самый первый раз, когда прикоснулся к ней, почему он всегда знал, где она была, как если бы он мог заметить ее в любой комнате. Почему она всегда была в его мыслях. Его дыхание стало поверхностным, и он боролся за воздух. Аннабель была слизеринкой. Кем это сделало ее, его дальнюю родственницу? Которая теперь была обещана какому-то грязному ублюдку, близкому к тому, чтобы совершить ту же ошибку, которую когда-то совершила его мать, и поставить под угрозу величие ее рода. Из его крови.  Том встал, его сердце бешено колотилось в груди, когда он выскочил из ванны и бросил книгу на кровать. Он обернул полотенце вокруг талии и выбежал из своих апартаментов.  Он побежал к комнате Аластера, оставляя маленькие лужицы воды на деревянном полу при каждом поспешном шаге. И когда он распахнул дверь, не потрудившись постучать, потому что его спасательная миссия не могла ждать, он заявил между двумя вдохами: — Я сделаю это. То, что ты сказал сегодня утром. Я женюсь на ней.