Я тоже хочу!

В предзимье иметь разрешение владеть душой.

Идя, казалось бы по просторной дороге, на которой лежали сломанные листья, Бин-гэ двигался позади Цинцю, едва не наступая тому не то, что на тянущейся шлейф плаща, который отдал раннее, а на пятки. Да, учитель шёл впереди, и даже так, вёл его ученик. Привязанный. Безбрежное белое небо, облака оставляли разводы подобно дыму, как тогда. Очерняя, доводя до уныния в бытие, портили. Юань старался не плакать, и слез не было, но сердце скучало, мирно гоняя кровь, по ощущениям разрывалось. Он старался не думать, не вспоминать, просто чтобы не причинять себе боль, вот только он поймал себя на мысли, что ему действительно стыдно за себя. В попытках абстрагироваться от плохих ощущений, он начал забывать того, кем дорожил сильнее всего. Заглушил свою любовь к Бин-мэю, начал относиться к здешнему герою как к родному. Учитель терпел, но правильно ли.. Он был рад идти впереди, иначе бы настырный ученик всё время оборачивался бы на него, проверяя. А так, беспокоиться о случайно выпущенных слезах, которые мог лицезреть Его Величество было бессмысленно. Цинцю видел лес, Бинхэ — чужую гордую спину. С каких пор план стал капканом? Скажи мне, кого нужно жалеть? Это не то место. И это не его Бинхэ, да? Или его.. ведь они.. один человек, почему же так. Тихо и холодно. Без ответов. Они держали неспешный путь к дому. Император трёх Царств был излишне близко и мог почувствовать любой тонкий аромат или шёпот от Цинцю. На яву второй тонул в ледяной воде*, которая, из раза в раз, искала место, куда же она могла проникнуть. И находила. Принуждая осенний воздух* сжиматься. Ло Бинхэ отдавал свою душу в обмен на сердце. Как и хотел. Поведении его было моментами животным, но зверем он не был, иначе бы чувствовал все эмоции, все то, что скрывал учитель. В целом, с того самого ужина, он всегда был рядом. И даже сейчас, словно планировал стать одним целым прямо тут, не беря во внимание место и время. Залезть в голову учителя и отставить там только устраивающие его мысли. Одержимый. Он брал учителя под руку, когда виднелись ступеньки, таким образом помогая, но надо ли говорить, что тысячелетней заклинатель справился бы самостоятельно. — Не было необходимости. Что же слова значили для демона? Путь не длился бесконечно, вот показалась бамбуковая хижина, в которой из далека простыл след обоих. Юноша был без верхней одежды, в кристально-белом белье (просторных штанах), он уютно устроился под одеялом на жёсткой кровати. Сливочное удовольствие заключалось в том, на чем так естественно лежала его голова и куда было уткнуто его довольное и сонное лицо. Честно, походил он на ребенка, даже больше, чем любой другой ребёнок. Маленький мальчик, что беззаботно ластится к старшему, радуясь уделенному вниманию безнадёжно очаровывал. Заставлял своим бескорыстием разрешать учителю большее, например, как сейчас. Бинхэ вместо подушки использовал колени наставника. Он лежал на боку, лицом к впалому животу. В какой-то миг Император сдвинулся так, что его нос оказался в полном поглощении чужого манившего запаха, вплотную к коже, укрытой слоями одежды. Цинцю дрогнул, хоть и попытался скрыть. По необъяснимой причине младшему нравился запах этого человека. Зрачки ещё сужались, когда в ход пошли мощные руки. Нашего наставника обвили вокруг талии руками. Голова Бинхэ осталась на том же месте, где была до, а потому, поза, в которой они находились, выглядела интимной без сексуального подтекста. Вседозволенность приводила ко многим приятным вещам. В доме было тепло, приоткрытое окно, показывающее нескудный пейзаж, совсем не впускало потока ветра и не делало комнату душной. — Я уже согрелся, спасибо. Мои ноги в тепле, не беспокойся. Бинхэ. — Этот ученик, — тихий звук сглатывания, — может поспать так..? Влюблённый.. Он хотел заснуть на этих прекрасных коленях, что так ему подходили и казались удобнее всего во всех мирах. Сон цепями утягивал, нагоняя покой, о котором он мечтал не один десяток лет. — Мгм, — почти про себя. Слабого разрешения было достаточно. Цинцю не сразу спиной облокотился на стену, взгляд был неуверенным. Он осматривал тело, лежащее на его ногах. Крепкие руки юноши мирно покоялись на бёдрах учителя. Попробовав убрать их, они сомкнулись сильнее, видно, Бинхэ ещё не глубоко провалился в сновиденье. Цеплялся, даже не осознавая, снова не контролируя себя/ Тогда он поправил краешек одеяла, невзначай подоткнув одну из сторон того и проведя рукой по туловищу засыпающего, выдохнул. Юноша казался Цинцю очень умиротворенным, отчего вскоре старший расслабился больше, чем следовало бы. Поглаживание повторилось, да, оно было не произвольным, как если бы при объятиях, ваши руки начинали слегка похлопывать или сжимать плечи другого человека. Точно так же учитель гладил героя. Сквозь одеяло касания притуплялись, сходя на принятие невинной фантазии за реальность, но Бинхэ нравились эти ощущения. Ухмылка проступила на лице, Император был в окружении комфорта. Из последних сил он поднял глаза на наставника, увидев лишь половину лица из-за чёрных пятен в зрении от усталости, он пробормотал: — Больше никто не является такой усладой для глаз и чувств, как ты.* — ..... — брови изогнулись, для ответа ничего не приходило в голову, настолько долго, что внизу послышалось сопение. Император заснул, Лорд был в смятении. "Были ли сказанные слова признанием?" — размышления вводили в ступор. Как могло возникнуть подобное чувство у такого человека, нет и шанса, что за короткое время можно было измениться. Только если изначально он не был именно таким... Юань пересказывал события детства Императора трёх Царств, поглядывая на голову, всё ещё лежащую у него на коленях. Окунаясь в оригинальную историю, он был маленьким ребёнком, он не заслуживал, он не знал, что переступал черту, пока не оказался на другой стороне. У него никогда не было никого, кто мог бы его поддержать, и над ним постоянно издевались на пике Цин Цзин. Окружающие сделали его тем, кем он стал. В этих вещах отсутствовал выбор Бинхэ. Скажи мне, кого нужно жалеть? Чья вина? Время будет идти, любое событие в конце концов неизбежно, как простой читатель не в силах исправить главного героя. Можно наблюдать, можно попытаться понять событие или персонажа. Как правильно поступить, следует выбирать невидимому зрителю. "Ты.. подлец.. хочу прогнать мысли, но ты запер себя в моей голове.. ох, я.. и.." Они разные, из разных историй миров, один факт того, что они связаны — неоспорим. Цинцю оторвался от поглаживаний и провёл взглядом по открытому окну, захотелось холодного воздуха. Дыхание дрогнуло, когда за окном плавно пролетела пара жемчужин. В ту же секунду он зажмурился как не в себе и прикусил губу, однозначно сделав вывод. Ведь уже темнело. "Мне показалось!" Нежнейшим образом он приподнял голову демона со своих колен и переложил в район подушек. Жаль, Юань не видел, как нахмурился ученик, когда под щекой оказалась не ножка наставника. Торопясь, он лёг лицом к стене и накинул на себя одеяло под которым и находился Бинхэ, даже не раздевшись. "Это был не снег, вероятно, с крыши что-то упало. Я совсем не нервничаю. Лучше поспать. Да.. подумаешь." Лицо Императора оказалось напротив затылка Шеня. Их ноги сплелись. А тела были укрыты одной и той же тканью. Через некоторое время Лорда отпустило, он начал засыпать, не желая знать, что творилось за стенами. К слову, ему не показалось и снег правда шёл. Вот только после сильных осенних ветров и дождей первый снег радует людей, а не заставляет сердце колотится. "— Так значит, если я и учитель вместе встретим первый снег, то любовь у нас продлится до смерти? — Я слышал о такой примете, в неё верят многие одинокие девушки, не уподобайся суевериям." Двое людей уже находились во сне, пока опускалась бархатная ночь, сопровождаемая белым драгоценным жемчугом, что запечатывал под собой всё.