Второе поколение (УСТАРЕВШАЯ ВЕРСИЯ)

      Громкий и раздражающий писк будильника звучал ещë противнее в довольно-таки просторной комнате со светло-бежевыми, почти белыми стенами. Из постели с огромным ящиком в основании послышались вздохи и ворчание. Из-под белоснежного одеяла вылезла рука, выключила дурацкий будильник и вернулась под одеяло обратно. Владелец комнаты завернулся в тëплое, мягкое, словно убаюкивающее вновь, покрывало. – Да идите вы все в жопу... – послышалось из под него.       Ложиться спать в два часа ночи, когда ты к такому не привык – дело дурного характера. Представьте какого это, с самого утра быть выгнанным на улицу, зимой в мороз, благо в тëплой одежде, потом весь день провести на улице, гуляя по лесу, заброшкам и другим местам обитания обджектов без определëнного места жительства, возвращаться только пару раз, чтоб покушать, в конце концов припереться домой ближе к полуночи, не поужинав начать зачем-то убираться в комнате и потом заснуть на кровати со старой макулатурой в руках, которая потом окажется на полу. Представили? Как вы и догадываетесь, ему всë это и не нужно было представлять...       Под одеялом было очень тепло, из-за чего обджекту очень сильно не хотелось из-под него вылезать, хоть духота под покрывалом и была почти невыносимой. Надеясь заснуть опять, соня игнорировал факт того, что под постельным бельëм было не продохнуть. Подушка медленно, но верно погружала его в царство Морфея, делая из его мимолëтных рассуждений и воспоминаний что-то отличающееся от его собственных мыслей, что-то близкое к пониманию на подсознательном уровне, но далëкое от логики, что-то с мыльной и размытой картинкой, но такой чëткой и ясной мыслью... Но желание организма подышать свежим воздухом взяло верх и круассану с фиолетовой глазурью между рожками пришлось высунуть лицо.       В комнате была та ещë темень. В конце зимы, солнце начнëт восходить лишь через час и даже больше. Единственным источником света в данный момент было одно из двух окон в деревянной раме. Тусклый свет от поодаль стоящего уличного фонаря мог осветить подоконник из дерева с кучей мусора на нëм, ясеневый рабочий стол с белой настольной лампой, которую владелец комнаты никогда не включал, кучу старых, ненужных, разрисованных и смятых бумажек на светлом ламинате и противоположную стену с прикреплëнной к ней выключенной гирляндой, на которую с использованием прищепок повесили различные фотографии, сделанные фотоаппаратом моментальной печати.       Обджекту очень сильно хотелось поспать ещë, ибо сегодня он планировал весь день пробыть дома, наедине с гитарой, фотоаппаратом и книгами. Насколько он знал, сегодня не должно было произойти никаких масштабных событий, тем более связанных с ним. В комнате царила тишина, которую нарушало только сопение круассана. Все его потребности были удовлетворены, поэтому через несколько минут он уже был готов продолжить просмотр странных, загадочных и непонятных снов, когда его бок, на котором он лежал, заныл. Хлебобулочное изделие снова начало игнорировать дискомфорт, но этим он только усугубил ситуацию, уже не спя, а просто лежа с закрытыми глазами. Пришлось перевалиться на другой бок. Стало однозначно удобнее, но сна уже не было ни в одном глазу. Обджект открыл глаза и увидел окно, возле которого стояла кровать.       Тëмное, напоминающее глубокую пучину океана, небо. В нëм виднеется тонкий серп полумесяца. Оно всë усыпчато яркими и в то же время не всегда заметными звëздами, под которые ловко маскировались далëкие, летящие на землю снежинки. На улице бушевала метель, завывая и неся падающий снег с бешеной скоростью.       Желание выходить на улицу сразу же отпадало. Круассан закрыл глаза, закутался ещë больше и заворочался, не желая вставать и вылезать из-под тëплого, уютного и мягкого одеяла. Как бы он не старался, уснуть не получалось. Владелец комнаты остался один на один с воем вьюги за окном. Пришлось всë-таки с неохотой стянуть с себя покрывало и слезть с кровати, потирая глаза. Потянувшись, круассан подошëл к гирлянде и включил еë. Маленькие огоньки хоть и были намного меньше фонаря и светили хуже, но были раскинуты по всей стене, что освещало комнату хоть и слабее, но лучше. Обджект сонными глазами оглядел комнату.       Помимо ранее упомянутых стола, кровати и гирлянды с фото, в комнате возле рабочего места стояло две тумбочки, шкаф и несколько полок из того же дерева. В тумбочках хранились разные пренадлежности, которыми хлебобулочное изделие регулярно пользовалось. В шкафу висели и валялись различная одежда от уличной до специализированной. На полках лежали книги по рисованию, граффити, игре на гитаре, даже пару забытых книжек по психологии, а также прятались маленькие вещи, которые были очень дороги и важны обджекту и не должны были быть найдеными.       Его семья жила в двухэтажном кирпичном доме с треугольной крышей, покрытой черепицей. На втором этаже находилась спальня родителей, когда комната их сына была на первом. Вход украшала небольшая терраска, которая представляла из себя деревянную платформу с балками-колоннами без перил, выполненными тоже из дерева, и крышей из черепицы, как на крыше. При входе в дом сразу начинался коридор, ведущий в гостиную, кухню и к широкой лестнице наверх и комнате хлебобулочного изделия. Помимо спальни взрослых на втором этаже были широченный и огромный балкон с навесом, на котором происходила вся веселуха в тëплое время года, и выход на чердак, где хранилось всë старое, что было жалко выкинуть, фотоальбомы, всякая всячина и подобное.       Размяв руки, круассан, переступая через бумажки, направился к двери. Открыв еë и оказавшись в коридоре, он незамедлительно направился на кухню. Все ещë спали, поэтому там царили тишина, спокойствие и порядок. Обджект лениво, сонно и мучительно медленно начал делать себе завтрак. Еле как отыскав чистые стакан с миской, морс, молоко и коробку с сухим завтраком, он принялся неспешно и нерадиво за трапезу. Обджект не торопясь пережëвывал и хрустел неразмякшими в холодном молоке хлопьями, запивая их ледяным напитком. Полузакрытыми глазами он смотрел в окно. Уже давным-давно рассвело, и пурга утихла. Дорожки занесло снегом, а возле них лежали огромные искрящие сугробы. В начале зимы это зрелище бы точно выглядело красиво, но насмотревшись на это уже много раз, это было скучно и обыденно. Наконец дожевав практически сухие хлопья и чуть не разбив стакан, полный морса, обджект направился в свою комнату убираться.       Вернувшись в комнату и закрыв дверь круассан принялся поднимать макулатуру, оставшуюся с ночи. Старые, дурацкие, неумелые рисунки, ненужные записи, фантики, мусор... Всë было брошено на стол и только обджект хотел направиться за мусорным пакетом, как ему в окно прилетел снежок. Он дëрнулся от неожиданности и резко взглянул на окно. Оттуда послышались голоса. Через некоторое время прилетел ещë один снежок, и на этот раз хлебобулочное изделие залезло на кровать и открыло окно. – Хэй! – только крикнул он, как ему в лицо прилетел третий снежок. – Ой! – послышался девчачий голос. – Я же говорил, не надо было бросать в окно снежки! – упрекнул еë какой-то мальчишка. – Ëбен-бобен... – круассан стряхнул с лица холодный и неприятный снег. – Пшурик, прости пожалуйста! – Вы б хоть постучались, а не снежками стëкла выбивали... – ответил он своему другу. – Ну извини, мы с Клячеком больше не будем... – извинилась девочка. – Вообще-то кидалась ими только ты, Клячка! – Так, всë. Хватит. Чего вы тут делаете? – пресëк нарастающий конфликт брата и сестры Пшурик. – В смысле? – замолчав на некоторое время, одновременно спросили его двойняшки. – Ну.. Мы сегодня не должны были... – отведя взгляд, начал круассан, но, поняв что такое говорить не очень вежливо и правильно, прокашлялся после этого. – Ладно, неважно. Сейчас схожу и оденусь... – Нет-нет! Мы вечером забежим, сейчас не можем! – Мы только подарок передать! – Какой? – недоумевающе спросил Пшурик. Только сейчас он заметил рядом со своими друзьями санки с коробкой. – Эм-м-м... – протянула Клячка, пытаясь смотреть своему другу прямо в глаза. – Ты в порядке? – Сегодня твой день Рождения... – А-а-а! Так вот в чём дело! Ох, Всевидящий... – ладонь со шлепком прикрыла лицо. Рука медленно опустилась вниз, оттягивая морду в не самую красивую гримасу. – Мы не хотели приходить слишком рано, но и подарок хотели отдать утречком... – Клячек почесал репу и, стесняясь, собрал ручонки в кулачки, вытянул указательные пальцы и начал постукивать ими друг о дружку. – О-о-оу, спасибо! Это очень мило с вашей сто... – Пшура осëкся. – Мило! – Клячек! Помога-а-а-й-й! – девчонка еле как смогла приподнять с виду не очень большую коробку. Судя по всему, еë содержимое было очень тяжëлым для ластика. – Подожди секундочку, можно же себе облегчить работу... – еë брат взял за верëвку санки и двинулся из ближе к окну, чем вызвал негодование своей сестрицы. Она надула щëчки с губками, показывая свою обиду, и сложила руки на груди.       Когда Клячек подвëз подарок к Пшурику, круассан смог подетальнее рассмотреть коробку. Пастельно-бирюзовая обëрточная бумага в белый горошек неплохо сочеталась с белоснежной лентой. Простенько, но со вкусом и согревает душу. Пока он с улыбкой и умилением на лице смотрел на сиблингов, его друг поднял коробку с меньшими усилиями, чем его сестра, и передал еë Пшурику. – Мы обязательно заглянем после обеда! – лучезарно улыбнулся Клячек, пока Пшурик смотрел на того чуть ли не мокрыми от счастья глазами. – Не открывай только пожалуйста подарок до нашего прихода! Хотим увидеть твою реакцию! – ластик вернулся к своей сестре. – Большое вам спасибо! Буду ждать вас! – Пшура поставил увесистую, но и нетяжëлую коробку на подоконник и замахал ребят. – Пока! – в ответ ему замахал Клячек. – До встречи! – Клячка тоже перестала дуться и теперь прощалась. – Кстати, братец, прокатишь меня?       Что было дальше, Пшурик уже не слышал. Окно уже было закрыто, да и мысли о празднике перекрыли всë уныние разом. Он поставил подарок на стол и подбежал к двери между шкафом и стенкой. Кладовка, подсобка, комната для хлама, чердак 2.0, комната для проявки фоток – это совсем малюсенькое, узенькое и продолговатое помещеньице играло сразу несколько ролей. Там и хранились в самом дальнем ящике шарики. Комнату обджект не очень любил наряжать, да и время флажочков и наклеек с солнышками прошло, поэтому украшение шариками было вполне себе неплохим. Вытащив небольшую крафтовую коробку с шариками, Пшурик сел на кровать принялся их надувать. Надутые разноцветные шары сразу отлетали прочь и на смену им приходили другие, пустые и пока что бесполезные. Помучавшись с завязыванием узла на хвостиках шаров, обджект потянулся, прихватил с собой бумажный мусор со стола и поспешил на кухню. Бумажки уже были скинуты в общий мусорный пакет, когда за входной дверью послышалась возня. Пшурик насторожился. Было слышно, как в замочную скважину вставили ключ, повернули его и кто-то зашëл в дом, тихо что-то бормоча, ругаясь и ворча. Круассан встал как вкопанный и смотрел на дверной проëм, в котором виднелся знакомый силуэт. Охая и ахая, на кухню ворвался друг семьи, держа перед собой высоченную коробку с хрупким содержимым. Через пластиковую стенку было видно, что это был двухярусный, но в то же время не очень большой торт с ягодами и шоколадом. Пшурик был не способен оторваться от этого зрелища, поэтому он так и остался стоять на месте, раскрыв рот. – Уф... – тяжело выдохнул Пылик. – Думаю он ему точно понра... – пульверизатор не смог договорить, увидя на кухне того, кому подарок и предназначался. Он был мягко говоря удивлëн. – Ебануться... – только и смогло выдавить из себя хлебобулочное изделие. – Меня тут пока что не было... – после минуты молчания сказал обджект, наконец отвернувшись от коробки. Он быстрым шагом направился к себе в комнату. Пылик приспустил очки, взглянул на мелкого, облегчëнно выдохнув. «Зато теперь я точно знаю, что подарком угодил.» – не сдержав улыбку, подумал он.       Пшурик забежал к себе в комнату, полный восторга. «Так вот почему меня вчера заставили весь день вне дома провести! Они готовились!» – счастливый, радостный и весëлый обджект хотел бегать по всей комнате и кричать от этой благодати, благо стены со звукоизоляцией это позволяли. А ведь нудный, скучный и печальный день вмиг превратился в постепенно нарастающий, прекрасный, восхитительный и полный восторга праздник! Он уже и забыл, как это круто, когда все проводят время вместе, тебе дарят то, что ты не смог получить сам, всем весело и всë здорово!.. Строя планы на сегодняшний день, Пшурик сам не заметил, как начал отходить от двери ближе к центру комнаты. Однако его раздумия резко прервало чуть было не свершившееся падение. Он обо что-то споткнулся, это нормально, но что это могло быть? Буквально пару минут назад там ничего не лежало, что же там теперь? Поймав равновесие, хлебобулочное изделие взглянуло на то место.       Там лежала коробка. Длинная, продолговатая, но в то же время узкая. Это был подарок, что было понятно по блестящей, серебряной, украшенной орнаментом из звëздочек разных форм и размеров обëрточной бумаге и медной ленте с кругляшками и треугольничками. Выглядело это подозрительно. Пшурик медленно опустился на пол и прислушался к ней. Тишина. Встав и взяв коробку в руки, он медленно повертел ею и осмотрел еë со всех сторон. На банте держался ярлык, который тут же заинтересовал обджекта. «Пшурику от без-пару-месяцев-друга» – аккуратным, слегка наклонëнным, прописным и большим почерком было подписано на бумажке. Обджект, всë ещë подозревая, что коробка была отнюдь не подарком, потряс еë. Не послышалось и звука, но вес говорил сам за себя, там точно что-то было.       Пшурик не знал что делать – одной стороны там было написано его имя, внутри ничего не шуршало и не громыхало, да и выглядело это безопасно. С другой это выглядело очень подозрительно, что ни с того ни с чего подарок появился из неоткуда, да и эта фраза «без-пару-месяцев-друг»... Круассан взял бумажку одной рукой и перевернул в поисках информации. «Открой, пожалуйста, перед открытием других подарков!» – вот и всë, что он смог найти. Это было очень странно и выглядело сомнительным делом, но любопытство взяло верх. Упаковка была тоже не самой обычной, ведь это была не коробка, обвязанная бумагой и бантом. Коробка была разделена на крышку и место для подарка, каждая часть была в обëрточной бумаге, и держала их вместе только лента. Пшурик, всë ещë колеблясь, смотрел на подарок. Подозрения всë больше и больше нарастали, когда где-то в сердцах раздалось «Чего же я веду себя как параноик? Пора открывать!».       Выдохнув, он потянул за хвостик банта, моментально развязав его. Сняв крышку, обджект обнаружил огромную кучу бумажного белëсого наполнителя, под которым было спрятано что-то деревянное. Какого же было удивление круассана, когда из продолговатой длинной коробки он вытянул... Бейсбольную биту. Это была деревянная бейсбольная бита, перевязанная чем-то светоотражающим на держаке. На утике снизу, в неприметном месте, было выжжено солнце с треугольными лучами. Обджект засуетился, увидев еë. Он сразу же принялся рыться в коробке в поисках зацепки от кого может быть подарок, ведь никто кроме него самого не мог знать о бите. Перевернув коробку вверх дном, вывалив на пол весь наполнитель, будучи в бешенстве и шоке, Пшурик смог найти только ещë одну записку, подписанную точно таким же почерком.

«Привет! Ты меня пока не знаешь, но вот я знаю о тебе абсолютно всë. Мы совсем скоро встретимся, чего я не могу дождаться! Для меня это случится очень скоро, а тебе, к сожалению, придëтся подождать. А в этот замечательный день мне бы хотелось пожелать тебе успехов, удачи...»

      Круассан, в ярости, в шоке и в панике, разорвал бумажку в мелкие-мелкие клочья. Он очень сильно сожалел о том что выбрал открыть коробку. Напугавшись не на шутку, он быстро закинул биту в кладовку, собрал руками весь мусор руками и запихнул его в коробку, которую в свою очередь припрятал куда подальше. Впервые за долгое время стало страшно. Обджект начал быстро перебирать, кто мог ему это отправить, как ему в дверь постучали его родные, дабы поздравить.