Petrichor

      Быть Таргариеном значило иметь множество привилегий. Само имя говорит о силе, поэтому есть всего пару вещей, которые им были недоступны. Так было всегда, сколько Рейнира себя помнила. Даже будучи ребенком, она знала о том влиянии, которым обладала её семья. Бейлон был самым любящим дедушкой, о котором можно только мечтать, поэтому Рейнира не сразу поняла, почему люди всегда уступали им дорогу, когда он водил её по своему офису, держа её маленькую ручку в своей мозолистой руке. Но, даже тогда она уже о чем то догадывалась. Её дедушка был важным человеком, а она, как его единственная внучка, была не менее важной девочкой.       Но иногда, одного имени было недостаточно.       Трудно накопить состояние и взойти по социальной лестнице не нажив при этом парочку врагов. Таргариены были известны своей безжалостностью в деловом мире, вплоть до того, что ходили упорные слухи об их причастности к мафии. Но большинство из тех, кто их недолюбливал, было легко подкупить. Люди быстро забывают о своих принципах, когда на кону стоит крупная сумма денег.       Конечно, не обходилось и без минусов. Ведь, быть членом семьи с дурной репутацией и обладать отличительной внешностью означало, что тебе будет трудно слиться с толпой, остаться незаметным, даже если ты делаешь такие обычные вещи, как покупка кофе. Рейнира, как наследница Targaryen Enterprises, живёт под ещё более пристальным вниманием. Всегда найдется тот, кто будет наблюдать в ожидании, что она оступится. У людей, которых она никогда не встречала, было своё мнение о ней, основанное на фото в Instagram и статьях, написанных о ней и её семье. Иногда она уставала от всего этого, и внутри росла обида из-за той роли, которая ей досталась. Но большую часть времени она наслаждалась теми привилегиями, которые ей были даны по праву рождения в одной из самых богатых и влиятельных семей в мире. И после ужасного ужина с Деймоном, она решила ими воспользоваться.       После того, как она опрометчиво призналась в любви Деймону, Рейнире необходимо было исчезнуть и только благодаря их связям и фамилии, ей это удалось. Несмотря на то, что срок, для подачи заявки для обучения за границей, к началу лета истек, она решила эту проблему, сделав всего пару удачных звонков и пообещав щедрое пожертвования из её личного трастового фонда. Таким образом, она оформила необходимые документы для того, чтобы закончить свой последний год обучения в Испании. Учитывая все обстоятельства, Рейнира уезжает немедленно, меньше чем за двадцать четыре часа, с того момента, как она узнала о скорой помолвке её дяди.       Она не знала, пытался ли он связаться с ней в то время. Прекрасно понимая то, что любое упоминание о нем повлечет за собой волну боли, она заблокировала его номер в телефоне и его самого во всех социальных сетях, сразу же после их расставания в переулке. Рейнира надеялась, что когда-нибудь в будущем, она сможет найти в себе силы порадоваться за него и за ту жизнь, к которой он так отчаянно стремился. Но из-за того унижения, которое она испытала, когда он отверг её, она думала только о том, как убраться подальше из Нью-Йорка и выбросить Деймона из своей головы.       Это был правильный поступок, подытожила она.       Единственной загвоздкой в её отъезде было то, что о смене планов относительно четвертого года в колледже, ей нужно было сообщить отцу. И она это сделала, по-своему. Оказывается, Визерис должен был знать, что она давно подала заявление и была принята. Он просто забыл об этом, был слишком занят работой и своей продолжительной скорбью. Убедить его в этом не составило большого труда. Что было неудивительно. Она училась манипуляции у лучших. И как бы её сердце не болело из-за того, что она оставляла отца одного в таком состоянии, Рейнира знала, что пришло время расставить для себя приоритеты. Ведь многие годы она ставила интересы других выше своих собственных.       И она сделала правильный выбор.       Тринадцать месяцев проведенных в Испании были именно тем, что ей было нужно, а именно отличным способом избавиться от глупого влечения, грозившего ей гибелью. Несмотря на то, что Рейнира, в начале, сомневалась во всей этой затее, она была полна решимости, попробовать.       Как выяснилось позже, спасение пришло в лице Харвина — студента Нью-Йоркского университета, который приехал за границу по той же программе, что и она. Они встретились спустя несколько ночей, с начала осеннего семестра, среди извивающихся тел в одном из самых популярных мест в Барселоне. Его не отпугнул её холодный вид или то, как она лишь приподняла бровь в ответ на его подкат. Он был настойчив, но ненавязчив, идеальное сочетание дерзости и вежливости. Рейнире льстило внимание этого высокого, широкоплечего парня с идеальными кудрями и сногсшибательной улыбкой. Конечно, она знала о своей привлекательности, но всё равно было приятно, что на неё положил глаз самый горячий парень в кампусе.       А знаете, что было лучшей частью из всего этого?       С Харвином было легко. Ему было наплевать, когда она сказала, что не хочет серьезных отношений. У неё не оставалось времени на размышления, когда он трахал её до потери сознания, оставляя на её бедрах синяки, которые сходили лишь через несколько дней. Секс с ним был жёстким и быстрым, как раз то, что нужно для того, чтобы выбросить из своей головы все мысли о светлых волосах и аметистовый глазах. Честно говоря, то, как он безжалостно заставлял её кончать, почти лишало её возможности думать.       В начале, она беспокоилась, что её приглушённые стоны о Папочке, отпугнут его, но это лишь заводило его, и он становился почти диким от похоти. Он был щедрым любовником, готовый часами ублажать её, зарывшись своим лицом между её ног, пока она не становилась настолько чувствительной, что у неё не оставалось другого выбора, кроме как оттолкнуть его.       Харвин находил её капризность милой, он бесконечно дразнил Рейниру, выуживая тем самым у неё редкие улыбки. Она всегда была своенравной, по своей натуре, избалованной единственной дочерью, привыкшей добиваться своего любым способом, но он видел в этом во всём вызов. Им удалось наладить свои отношения вне секса, став настоящими друзьями с привилегиями. И пусть Рейнира не чувствовала, что влюблена в него, между ними определенно существовала некая привязанность, достаточно крепкая для того, чтобы она впала в уныние к концу учебного года.       Не помогало даже то, что Харвин тоже возвращался домой. Или его обещание Рейнире, что он останется в полном её распоряжении по прибытию в Штаты. Жизнь в Нью-Йорке, с бесконечными обязанностями и обязательствами, отличалась от жизни в Барселоне. Скоро она пойдёт в бизнес школу и будет проводить больше времени с отцом в офисе.       Ещё до того, как она приземлилась в аэропорту Ла-Гуардия, её социальный календарь был заполнен вплоть до следующего года. Ведь всегда найдется мероприятие, которое она, как послушная дочь, должна посетить, и улизнуть с него, хотя бы на несколько часов, будет не просто. Пусть даже Харвин и готов был подстроиться под неё, она не знала точно, понимал ли он до конца, что представлял собой её образ жизни. Им повезло сохранить некую приватность в Испании. Но вряд ли это у них получится дома.       Была причина, по которой люди из семьи Таргариенов предпочитали жениться на кузенах или других дальних родственников, несмотря на скандальность этого среди обычных людей. Это было простым решением, быть с кем-то, кто понимал всю сложность и давление, которые ты ощущал, являясь частью этой семьи.       Рейнира не надеялась, что её связь с Харвином когда-нибудь к чему-то приведёт. Она также не видела себя с ним в долгосрочных отношениях. Но всё же, она дала обещание написать ему, когда их самолёт приземлился. Прыгнув в его объятия, и прижавшись к нему всем своим телом, она развязано целует его, на прощание.       Хотя, наверное, это было больше для неё, чем для него.       Мысли о Харвине — единственное, что помогает ей пережить несколько часов её первого светского выхода в свет. Мероприятие приурочено сразу и её выпускному, и возвращению домой.       Она заранее отправила ему фото своего винтажного платья от Dior, красного, как кровь цвета и вырезом почти до пупка. Они обменивались откровенными сообщениями, где Харвин описывал все те развратные вещи, которые он собирался сделать с ней, если она разрешит ему прийти позже. Приятно было чувствовать себя желанной и знать, что тебя хотят. К тому же, это привносило небольшую долю беззаботности в её существовании, которое она открыла для себя в Испании и забрала с собой домой.       Это помогло ей скоротать время, давая возможность отдохнуть от того внимания, которое ей уделяли, как почетной гостье. Тем не менее, было бы гораздо лучше, если бы она могла тихо уйти и заказать такси к его дому и сделать ему сюрприз, оставив след винной губной помады на груди, и вокруг его члена.       Но пока Рейнира была вынуждена улыбаться и обмениваться любезностями с гостями, которые жаждали заполучить внимание Принцессы Таргариен. Она рассказывала им о времени, проведённом заграницей и о планах после выпуска. Она спрашивала о супругах, детях, домашних животных, на которых ей, честно говоря, было по хрен. Всё это было частью того, чего от неё ожидали. Её отец неустанно повторял ей снова и снова, что нет ничего важнее, чем установление и поддержание связей. Давно прошли те времена, когда Таргариены, если верить легендам, завоёвывали королевства верхом на драконе.       Сейчас они удерживают власть с помощью удачно заключённых сделок за закрытыми дверями, держа друзей близко, а врагов ещё ближе. Интриг хватало, для того, чтобы у обычного человека закружилась голова, но для Рейниры это была норма жизни. У неё было призвание: ослеплять и обольщать с самого детства. И в этом она была хороша.       Когда ей выпадала возможность, она тайком поглядывала на телефон, и быстро печатала ответы Харвину, концентрируя его внимание на себе. Она не настолько наивна, чтобы думать, что она была единственной женщиной в его жизни, и это не то, чего она хотела бы. Их договоренность никогда не затрагивала вопроса о моногамии и не раз они выходили за её пределы, чтобы найти кого-то другого на стороне. Обычно, она не возражала разделить его с кем-то ещё так же, как и он не был против поделиться ею. Но сегодня вечером, она хотела, чтобы Харвин принадлежал лишь ей одной.       Она отправляла ему серию возбуждённых смайликов, в ответ на его фото без рубашки в спортзале, когда услышала хорошо знакомый, но посторонний голос. — Значит, блудная принцесса все же вернулась.       Спрятав свой телефон в клатч, Рейнира подняла на него глаза и заметила, что он уже прожигал её взглядом, таким пронзительным и волнующим, каким она его запомнила. Хватило всего одного его взгляда, чтобы по её телу прошла дрожь возбуждения, и её сердце забилось быстрее. Но всё же, она не могла избавиться от видений, когда они были наедине друг с другом в последний раз. Его присутствие вызвало в ней волну эмоций и воспоминаний, которые она тщательно пыталась забыть на протяжении тринадцати месяцев. Тем не менее, она не собиралась убегать от него, как делала это прежде. Рейнира больше не была той девушкой. Невзирая на боль, которая пронзила её грудь, её взгляд не дрогнул.       — Дядя, — она поприветствовала его, выдавливая из себя улыбку. — Спасибо, что нашел время прийти сегодня вечером.       Он с издевкой усмехнулся, странный жест со стороны, казалось бы, воспитанного человека.       Его взгляд скользил вдоль её шеи, пока не остановился на рубиновом кулоне, который он ей подарил. Тот, который она продолжала носить вопреки всему. Пару раз у неё возникало желание снять украшение, и один раз она действительно это сделала. Но её горло казалось слишком оголенным без него. Принять решение и продолжать носить подарок Деймона, несмотря на ненависть, которую она испытывала к нему, далось ей не легко, учитывая то, что одно противоречило другому. Для того чтобы успокоиться и принять свой выбор, она говорит себе, что это часть её наследия, её право по рождению. Только потому, что она больше не общалась с человеком, который подарил ей его, не означало, что Рейнира не могла гордиться валирийской сталью. С той поры, ожерелье едва ли ассоциировалось у неё с ним.       Трудно сказать, что было на уме у Деймона, когда он взял кулон в руку, покрутил его меж пальцев, наблюдая за тем, как драгоценный камень заиграл в свете бального зала. Нежная улыбка появилась в уголках его рта, прежде чем его взгляд стал отстранённым и он выпустил камень. Его рука дотронулась до её кожи, оставляя за собой огненный след. Похоже, что даже спустя столько времени, её тело по-прежнему реагировало на него. С этим она ничего не могла поделать. Это была просто естественная реакция. Ей не следовало заострять на этом внимание.       — Тебе не нужно благодарить меня, — говорит он на высоком валирийском. — У меня не было особого выбора, как и у тебя. Как ты думаешь, что напишет пресса, если узнает, что меня не было на вечеринке по случаю возвращения моей любимой племянницы? Мы стали бы главной темой для пересудов, по крайней мере, на ближайшие несколько дней. Я уже вижу заголовки: «Среди Таргариенов назревают проблемы». Визерис снял бы с меня голову.       — Тебе плевать, что пресса пишет о тебе. Что ты мне говорил, когда я была маленькой девочкой? Что драконов не должно волновать мнение овец? Тебя также не волнует, что думает отец.       Так легко было перейти на диалект, их секретный язык, на котором говорили только они двое. Но как только эта мысль пришла ей в голову, она тут же выбросила её из головы. Не было смысла зацикливаться на том, что было раньше. Теперь, между ними не было ничего, кроме принадлежности двух потомков к одному древнему роду.       — В любом случае, я сожалею, что доставила столько хлопот, — она больше язвит, чем, на самом деле извиняется. — Уверяю тебя, это было непреднамеренно… Я даже не отвечала за список гостей.       И это правда. У её отца была целая команда людей, которая отвечала за подобные мероприятия, и всё что требовалось от Рейниры — просто появляться на них. Если бы она отвечала за приглашения, Деймон уж точно не получил бы его. Несмотря на то, что за время своего отъезда она научилась делать вид, что ничего не случилось, ей бы все равно не хотелось видеть его сразу после приезда. И если уж говорить совсем честно, она надеялась, что его не будет в городе во время её каникул, а может быть и дольше. Лучше всего — никогда.       — О, я знаю, — он вяло улыбнулся ей, словно смог прочесть её мысли. — Если бы ты хотела увидеть меня, то ответила бы на одно из тех текстовых или голосовых сообщений, которые я отправлял тебе весь прошлый год. Но ты этого не сделала, ты даже не сказала мне, что с тобой всё в порядке.       Она только пожала плечами и устремилась к барной стойке. Как она ему не раз говорила, он ей не отец. Она не должна ему ничего объяснять, и не станет извиняться за то, что игнорировала его. Если он мог жить в свое удовольствие, не обращая внимания на её чувства, то и Рейнира не видела причин, почему она не могла поступать также. В конце концов, это было справедливо.       Её уход должен был означать конец разговора, но Деймон последовал за ней, по всей видимости, за тем, чтобы продолжать её мучить. Конечно, она не могла ожидать ничего другого от этого проклятия её жизни.       Рейнира не сомневалась в том, что если бы он так волновался о её благополучии, как говорил, то он нашёл кого-то, кто смог бы присмотреть за ней. Её дядя, как человек с хорошими связями, не испытывал недостатка в знакомых по всему миру.       И он бы не побрезговал нанять человека, который бы проследил за ней. Но она не думает, что до этого дошло бы, учитывая, как он должно быть занят своей невестой, для того чтобы много думать о Рейнире.       Скорей всего, его больше выводило из себя её молчание.       Деймон всегда был слишком гордым, быстро обижался и медленно прощал. Наверняка, её молчание ранило его чрезмерно раздутое эго, и он воспринял это, как личное оскорбление.       — Так, почему же ты не позвонила, Рейнира? — мягко спрашивает он, пока она отпивала вино из очередного бокала. — Ни поздравлений с Рождеством, ни с днём рождения. Ты забыла своего любимого дядю?       Его пальцы погладили её вдоль руки, от плеча до локтя, пока не остановились на запястье. На секунду, Рейнира задумалась, возьмёт ли он её руку в свою. Когда он не сделал этого, она почувствовала краткий прилив разочарования, в котором отказывалась признаться самой себе.       — Я думала, что у тебя голова идёт кругом от предсвадебных забот, — говорит она, с самой приторно сладкой улыбкой. — Кстати, как идут приготовления? Вы уже назначили дату? Или ты решил пропустить все хлопоты и сбежать?       — Ты действительно думаешь, что я бы женился в отсутствие моего самого любимого члена семьи?       От его вопроса она невольно сводит брови, её лицо скривилось в неверии, прежде чем она смогла взять себя в руки и вернуть выражение беззаботности. Боже он худший из всех. Он всё знает, она всё знает. Почему он не может просто оставить её в покое?       Телефон зазвонил в её сумочке, но Рейнира не обратила на него внимание. Она сосредоточилась на том, чтобы сдержать свою злость и не устроить сцену в первую же неделю своего приезда.       — Что скажешь? Как ты могла подумать, что я стал бы праздновать такое знаменательное событие без тебя? Ты ранишь меня, Принцесса.       — Я уже говорила тебе, чтобы ты не называл меня так.       Её голос понизился до зловещего шёпота, но Деймон лишь небрежно пожал плечами и, взяв бокал из её руки, сделал глоток. Рейнира боролась с желанием залепить ему пощечину. Это не привело бы не к чему хорошему, учитывая количество свидетелей.       — Я также говорила тебе, что не смогу прийти на твою свадьбу и объяснила почему. Не заставляй меня повторять это снова. Я посвятила большую часть прошлого года попыткам справиться со всем этим и… Я это сделала. Теперь я счастлива. Нет нужды копаться в этом. Давай просто сделаем вид, что ничего не случилось.       Его глаза стали иссиня-черными, явный признак надвигающейся ярости, причину которой она не могла понять.       Она единственная кто пострадал во время их последней встречи, у кого разбилось сердце на мелкие осколки. Пусть она и вычеркнула его из своей жизни, но у неё было на это право. Он не мог всерьёз обидеться на неё за то, что она не хотела с ним говорить. Но он, кажется, так не считал.       — Если ничего не случилось, — говорит он после паузы, — тогда не будет ли логичней тебе прийти на такое важное событие, как моя свадьба?       На мгновение в её голове вспыхнула яркая картина того, как она, поддавшись своим инстинктам, обхватывает руками его шею и начинает душить.       — Ты пришел сюда для того, чтобы сделать меня несчастной? Потому, что ты явно преуспеваешь в этом. Честно, я не пониманию, на что ты обижаешься.       Он скалится, делая очередной глоток вина из её бокала.       — Что? — спрашивает она с раздражением. — Что тебя так расстроило, дядя? Разве это ты опозорил себя?       — Это я остался в одиночестве, стоять в том переулке, — он всё ещё говорил мягким голосом, но каждое его слово было острым, как бритва. — Это я пришел на следующий день в твою квартиру и обнаружил, что она пуста, это мне пришлось узнать от твоего отца, что ты уехала из страны. Это я звонил и писал тебе каждый день, но ни разу не получил ответа.       Он подошёл ближе, возвышаясь над ней, так что ей пришлось вытянуть шею, чтобы иметь возможность смотреть ему в глаза. И хотя положение было неудобным, Рейнира отказывалась отступить, она не выкажет не малейшей толики слабости.       — Я уже не говорю о том, что я пытался посылать тебе сообщения в Twitter, думая, что может быть, что-то случилось с твоим телефоном, но обнаружил, что ты заблокировала меня и там, как и в Instagram, и даже Snapchat, которым я пользовался только для общения с тобой. Так что, не надо спрашивать меня, почему я расстроен. Только не тогда, когда ты вычеркнула меня из своей жизни, сбежала от проблемы, даже не попытавшись решить её.       Она забрала свой бокал обратно, и одним глотком осушила его.       — Нечего было обсуждать. Ты высказался достаточно ясно, я отреагировала соответственно. Я не собираюсь извиняться за то, что расставила приоритеты. Разве не этому ты всегда меня учил?       Он усмехнулся.       — Ты повела себя, как ребенок. Даже если ситуация была… неожиданной и довольно щекотливой, ты должна была знать, что мы сможем пройти через это вместе. Ты должна была поверить, что… Ты должна была доверять мне. Разве я когда-нибудь подводил тебя?       Она отвела взгляд, впервые с начала разговора. Это вполне сойдет за ответ и, судя по тому, как вздохнул Деймон, он знал, о чем она подумала. Он подвёл её сам худшим образом, нарушив многолетнее обещание. Когда она попыталась поцеловать его, он оттолкнул её. Когда она призналась ему в любви, он отверг её.       — Рейнира послушай…       — Где твоя невеста, дядя?       Что бы он ни собирался сказать ещё, она не была готова это слушать.       Всё чего Рейнира хотела так это дождаться конца вечеринки, а потом позволить Харвину оттрахать её так, чтоб она напрочь забыла обо всех проблемах.       Ну а пока ей необходимо было разобраться с реальностью, которую она так долго избегала. Всё, хватит. Она больше не маленькая беспомощная девочка, зависимая от милости её дяди. И даже если Мисария была последним человеком о котором она хотела бы говорить, лучше было перевести разговор на другую тему, чем выслушивать очередной отказ от Деймона.       — Моя невеста?       Он спросил с насмешкой и при взгляде на его лицо, она могла заметить, как в уголках его глаз собрались морщинки, намек на улыбку.       — Мисария. Где она? — С неохотой повторила она.       — Ты хотела бы, чтоб она была здесь?       — А это имеет какое-то значение?       — Я думаю, что имеет.       — О, отвали.       — Нет, — теперь он говорил, не пытаясь скрыть улыбку.       — Конечно, потому что твоя единственная цель на сегодня — вывести меня из себя.       — Я всегда хотел, чтобы ты была счастлива.       И всё ещё…       — Ты так и не ответил на мой вопрос.       Лучше снова вернуть разговор в прежнее русло, несмотря на то, что её предыдущая попытка была не очень успешной.       — На какой из?       — На любой, придурок.       Он засмеялся, веселье озарило его лицо, делая его ещё более привлекательным, чем он есть. Каков мерзавец.       — Как проходит подготовка к свадьбе? Где твоя невеста? — Она задала вопросы снова, поскольку он, кажется, пытался игнорировать её.       — У меня нет невесты.       — Значит твоя жена, — шипит она сквозь зубы.       — И жены у меня нет, Принцесса.       — Боже, с тобой так сложно. Где Мисария?       — Скорей всего в Европе. Но я могу и ошибаться.       — Что ты имеешь в виду? Разве ты не должен знать, где она? — она не смогла удержаться от вопроса, любопытство взяло над ней верх. Хоть у Рейниры никогда не было опыта длительных отношений, как у Деймона с Мисарией, но ей показалось странным, что её дядя ничего не знал о местонахождении своей второй половинки.       — Если бы ты потрудилась ответить на звонок, то ты бы знала, что я так и не сделал ей предложение. И поскольку она ждала этого от меня, то приняла решение покончить со всем, когда поняла, что мы не сходимся во взглядах на наше будущее.       — Ты не сделал предложение? Что случилось? Казалось, что ты был так уверен в ней…       — Чем больше я думал над этим, тем меньше мне казалось это правильным. Я слишком увлекся новыми отношениями, не до конца понимая, что они вряд ли будут работать в долгосрочной перспективе.       — О, мне жаль, что она не захотела пойти тебе на встречу. — Рейнира едва сдержала себя, чтобы не сказать, что годичные отношения только с натяжкой можно назвать чем-то новым, особенно если до этого вы уже были друзьями с привилегиями.       — У неё были свои желания и потребности, и они были важны для неё. Я не мог исполнить их все, и она не должна была уступать мне. Как-то так. Но мы по-прежнему дружим.       Знакомое чувство ревности снова проснулось в ней, вместе с инстинктами собственницы, которые, как ей казалось, она утопила в стакане сангрии в Барселоне.       — Значит, вы продолжаете общаться?       — Время от времени. Пусть мы и расстались, но нам всегда было хорошо в… других аспектах. Расставание это только усилило, думаю, ты понимаешь, о чем я говорю.       Рейнира абсолютно точно не понимала. У неё с Кристоном никогда не было по-настоящему серьезных отношений и она не оглядывалась назад, после того как порвала с ним. Он и без того был слишком прилипчивым и навязчивым, поэтому она знала, что любое внимание с её стороны только ухудшит ситуацию. Что же касается Харвина, ну… То, что происходило между ними, также нельзя было назвать отношениями. Выходит что, несмотря на внушительный список партнёров, Рейнира никогда ни с кем не встречалась.       Она могла соврать, притвориться, что понимает, в конце концов, она много раз слышала, что секс с бывшим может быть особенно приятным. Проблема была в том, что Деймон прекрасно знал о подробностях её личной жизни и про то, что она ни с кем не встречалась. Поэтому его последнее замечание, вывело её из себя.       — На самом деле нет, я не понимаю, — призналась она и якобы в смущении отвела взгляд. Она не собиралась так легко сдаваться, и если он хотел поговорить с ней о его сексуальной жизни, то она была готова ответить услугой на услугу. Она подождала ещё секунду, делая паузу для большего эффекта. — Я предпочитаю перепихнуться и забыть, поэтому у меня нет бывших, с которыми я могла бы встретиться.        Она хотела его шокировать, но его лицо напоминало маску, и было абсолютно невозмутимое.       — Что совсем никаких привязанностей?       — Совсем.       — Вот это моя девочка.       Невзирая на всё то, что было между ними, Рейнира не смогла остановить волну тепла, которая поднялась внутри неё от его похвалы.       — Просто иду по твоим стопам, дядя.       Он засмеялся снова, и жар побежал по её венам.       — Маленькая паршивка. Пройдет ли ещё один год, прежде чем я увижу тебя снова?       — Это зависит от тебя. Я ушла один раз, а ты всю свою жизнь бросал меня.       Было что-то такое в его взгляде, когда он смотрел на неё, но что именно, она не могла точно сказать. Хотя она знала его очень хорошо, но сейчас Деймон казался ей незнакомцем.       — Я собираюсь вернуться в город, навсегда. Позже в этом месяце, после того как улажу все дела в Калифорнии. Так что, должен ли пройти ещё один год, прежде чем я смогу увидеть тебя снова?       — Почему ты возвращаешься? — Спросила она, игнорируя его вопрос.       — Кажется, время пришло.       — Ты любишь Лос-Анджелес.       — Люблю, но это не дом. И Визерис хочет, чтобы я вернулся.       — А чего хочешь ты?       — Уюта, который только дом может мне предложить.       — В таком случае, я думаю мы увидимся раньше, чем ты думаешь, — говорит она, так до конца не поняв того таинственного выражения на его лице.       — Как насчёт ужина на следующей неделе? Рядом с парком Вашингтон-сквер открылся новый суши ресторан, думаю, что тебе там понравится.       — Я не знаю…       — Ну, давай же, милая. Я угощаю. Я хочу узнать всё, о том времени, которое ты провела в Испании. Я надеюсь, ты рискнула выехать за пределы Барселоны?       Она кивнула, внутренне испытывая досаду из-за того насколько хорош был его испанский акцент.        — Ну, так что? Что ты скажешь?        — Ладно, — сдалась она в итоге.       Он улыбнулся ей своей той самой дерзкой улыбкой, которая всегда появлялась на его лице, когда он выигрывал.       — Разблокируй меня, чтобы я смог сообщить тебе детали.       — Хорошо, — она пыталась выглядеть раздражённой, хотя они оба знали правду.       Сразу после этого, кто-то окликнул его по имени. Был ли то инвестор или приятель, сложно сказать. Улыбнувшись ей ещё раз, он покинул её. Рейнира, вместо того, чтобы разобраться в своих чувствах, вызванных этим разговором, выбрала путь наименьшего сопротивления. Не было смысла терзать себя из-за сложностей в отношениях с Деймоном, особенно, когда её ждал Харвин.       Как она уже сказала своему дяде, в её намерениях было сделать вид, что того рокового дня прошлым летом, вообще не было. Если он хотел заключить мир, то она не видела смысла отказывать ему. Ведь, несмотря на то, что ей удалось преодолеть своё увлечение им, она скучала по нему. Сколько Рейнира себя помнила, он всегда был её любимчиком. И пусть в их отношениях наметилась брешь, они смогут это преодолеть. Особенно сейчас, когда она перестала по нему тосковать.       Держа это всё в уме, она уговаривала себя, что поступит мудро, приняв протянутую им оливковую ветвь. Ничто не помешает им вернуться к тому, что у них было раньше, по крайней мере, им стоило попытаться. Одна ссора не должна перечеркнуть их кровные узы. Пока она будет держать свои чувства при себе, с ней все будет в порядке. И на этот раз она была более подготовлена. Рейнира знала о своей слабости к нему, но признание проблемы — первый шаг к её решению. Не говоря уже о том, что теперь у неё есть Харвин, пусть он был не её человеком, но он ей нравился.       Так что, у неё всё получиться, правда?