In the shadow of Christmas candles.

Учёба началась почти неделю назад, и, признаться честно, мотивации открывать глаза утром оставалось всё меньше и меньше. Запас накопленной за каникулы энергии иссяк как-то непозволительно быстро, и теперь занятия снова были почти в тягость. Снег за окнами больше не вызывал тех эмоций, что раньше — скорее заставлял чувствовать себя только хуже, давил на плечи, ломал промежутками - пока что короткими, но довольно частыми - толкал к краю состояния апатии. Укутывал поля, деревья, кроме, разве что, гремучей ивы, потому что она постоянно двигалась, не давая снежинкам задерживаться на ветвях — и вся эта природа, обычно радостно зеленеющая и живая, сейчас будто бы подошла к порогу жизни и смерти. На озере, скованном льдом, был организован каток, но Сяо так ни разу там и не побывал — мороз обжигал кожу и уши, а нос и щёки очень скоро становились пунцовыми и лишались чувствительности. Зельеварение первой парой в пятницу было со слизеринцами, именно поэтому Сяо так удивился, когда, зайдя в кабинет одним из первых, обнаружил там Итэра. Итэра, который был старостой Пуффендуя, и у которого должен был быть совершенно другой урок. Но парень видимо не собирался никуда уходить — занял переднюю парту справа и следил за тем, как ученики наполняют помещение, почти не заинтересованным сонным взглядом. На появление Сяо он отреагировал коротким кивком и приветственным поднятием ладони. Гриффиндорец встал в дверях, так что скачущей с ним под руку Ху Тао пришлось протащить его, чтобы не злить бурлящий поток учеников, стремящийся из коридора в кабинет. Пока они шли к своему обычному месту на второй парте справа, Ху Тао пристально-вопрошающе глядела на друга, но тот делал вид, будто не замечает, или не замечал действительно, задумавшись о том, что здесь забыл Итэр. Как только все учебники и необходимые ингредиенты для зелий были подготовлены и аккуратно разложены, подруга наклонилась к самому уху гриффиндорца и прошептала, зловеще растягивая буквы: — Ты ведь танцевал с ним на балу, я слышала. Что ж, ты ведь мне всё расскажеш-шь? — Тао откинулась на спинку стула и Сяо наконец перевёл взгляд на неё, — Почему за неделю ты ни разу не упомянул об этом? — Разве это так важно? — Сяо поднял брови. — Важно, — она толкнула его в бок локтём. Сяо прекрасно знал, что она — любительница так делать, но никогда не успевал предугадать и увернуться. — Не сейчас, — точно не хотелось разговаривать о жизни, когда половину помещения занимали слизеринцы. Сяо бросил взгляд на ту часть класса, где разместились ученики змеиного факультета, и девушка инстинктивно повторила это движение. За пятой партой слева сидели Драко и Панси, перед ними — Скарамучча и Блэйз, третью же занимали вечные телохранители Малфоя Крэбб и Гойл. Гриффиндорка скривилась, Сяо кивнул… продолжить диалог они не смогли, так как минуту в минуту со звонком в кабинет ворвалась чёрная как ночь тень профессора Снейпа. Сяо это сравнение с ночью — или ужасом, летящим на крыльях ночи — забавляло оттого, насколько оно подходило. Как только этот человек появлялся в помещении, будь то столовая, гостиная его факультета или классная комната, все разговоры смолкали, ученики начинали вести себя не просто более сдержанно, а даже скованно, в воздухе появлялось ощущение всеобщей тревожности. Всегда только чёрные одежды и смоляные грязные патлы добавляли ужасающего антуража. При этом Сяо также был уверен, что всё это — специально выстроенный за долгие годы образ, маска — когда профессор выходил из себя и ругал за мелочи, Сяо особенно чувствовал искусственность, но объяснить это словами так, чтобы поняла Ху Тао он не мог. А если не подруга, с которой он общался с самого первого курса — подавно никто не понял бы. Так или иначе, профессор зашёл в кабинет. С этой минуты и до конца пары, внимание ослаблять не следовало. Название нового зелья и первые три ингредиента уже красовалась на доске, и гриффиндорцы поспешили взять в руки перья и начать делать записи. Тут зевать нельзя, как бы ни хотелось — отвлечёшься на секунду, потеряешь нить событий, и до конца занятия уже понять ничего не сможешь - это в лучшем случае. А в худшем ещё не сваришь зелье или не ответишь на вопрос и нарвёшься на отработку. Снейп не гнушался поручить чистить котлы и мыть пробирки вручную. Кабинет наполнился скрипом перьев, и Сяо забыл о времени, вливаясь в работу и ни о чём больше не думая. Переписать с доски, рассчитать вес каждого ингредиента, подготовить всё необходимое, покрошить, разрезать, поделить на равные части, взять недостающее на преподавательском столе, снова вернуться. Развести огонь, соединить в нужном порядке и нужное количество раз размешать. Сходить за ингридиентами ещё раз по просьбе запутавшейся и потому чуть отстающей от него Ху Тао. — Сяо, посмотри пожалуйста, я правильно рассчитала пропорции? — голос подруги донёсся как будто из-за толщи воды, и сначала Сяо даже не подумал обратить на него внимание. — Сяо! — А? Прости, что? — мир на секунду помутнел, а потом снова обрёл чёткость линий, — Да, да, конечно, — этот ответ прозвучал на автомате, гриффиндорец ещё не успел вникнуть в суть вопроса, а подруга уже радостно закинула в котёл горстку тёмно-зелёного порошка. На дне тут же что-то зашумело, и повалил зеленоватый пар. Тао поморщилась. Сяо перевёл взгляд — почему-то затуманенный — с неё на косичку Итэра, сидевшего спереди. А потом услышал от Ху Тао тихий удивлённый вскрик. Девушка придерживала его за плечо, и классная комната находилась почему-то под наклоном. В глазах едва плыло, но стоило проморгаться, и всё стало нормально. Всё, кроме двух обеспокоенных пар глаз. Сяо тут же выпрямился и как ни в чём ни бывало выпалил: — Прости, кажется я на секунду заснул, — и повёл плечом так, будто внезапно выпадать из реальности для него было самым обычным делом. Конечно он врал, а кроме прочего его слегка подташнивало. Образовалась какая-то усталость, и чтобы сидеть прямо приходилось прилагать усилия. Но он улыбнулся друзьям — как он думал довольно искренне, потому что проследил и за мимикой своих глаз — и продолжил крошить лепестки лотоса для зелья. — Что тогда ты делал ночью? — это Сяо предпочёл оставить без ответа. Он и сам не знал причины, почему ему вдруг так резко поплохело, но уж точно не хотел сваливать это на друзей — до конца урока-то он как-нибудь досидит. Не досидит. Выясняется это в тот момент, когда Ху Тао отправляется к столу профессора за новой порцией ингредиентов. Сяо говорит ей: «Я уже ходил, теперь твоя очередь», — но на самом деле просто не находит в себе сил встать. Ноги ощущаются совершенно непослушной ватой, к сожалению, не сахарной. Итэр оборачивается как раз в тот момент, когда гриффиндорец падает. Его внутренности уже выворачивает, но единственное о чём он думает — только не здесь и не сейчас, лучше было бы упасть в обморок. Стул с грохотом опрокидывается, а за мгновение до удара о бетонный пол Сяо ловят чужие руки. Очень вовремя, потому что они не помогают избежать, но очень смягчают его. «Итэр вообще всегда вовремя», — проносится в сознании. Оттого, что подняться помогают, не легче — рвота к горлу подкатывает с новой силой, и сдержаться Сяо просто не успевает — его выворачивает прямо на парту, где лежат подготовленные ингредиенты для его и Тао зелий. С задних парт слышатся смешки — из всего именно их он разбирает отчётливо. Желудок быстро пустеет, во рту появляется кислый противный привкус. От одного вида собственной рвоты тошнить начинает ещё сильнее, и почти сразу за первым следует второй приступ. Итэр всё ещё поддерживает — нет, держит его — давая прийти в себя. Как только отпускает и Сяо начинает глубоко и прерывисто дышать, пуффендуец не спрашивая утирает его лицо своим носовым платком. Ху Тао успевает вернуться от стола профессора, в спешке кинув все пробирки с соком из корня имбиря на стол Итэра, обеспокоенно тянет руки — но что делать не знает. — Я отведу его в медпункт, не беспокойся, — успокаивает Итэр, — можешь занять мою парту — за этой работать вряд ли выйдет — и доверить зелье как своё, оно почти готово. Кажется я остановился на восьмом шаге. — Подожди, я уберу это всё… — попытался вставить слово Сяо. Однако Итэр резко прервал его: — Тебя не спрашивали. Тао, не волнуйся, работай, я быстро вернусь и приберу здесь. Не порть себе оценку из-за этого, окей? Чтобы выйти из класса, необходимо пройти к дальней его стене мимо всех присутствующих учеников, но выбора другого нет. И если гриффиндорцы смотрят скорее обеспокоенно и заинтересованно, то слизеринцы с явным отвращением давят свои мерзкие улыбочки. — Как будет здорово, когда об этом узнает вся школа! — насвистывает себе под нос Скарамучча, и Итэр тут же отвечает: — Только попробуй! — А что ты мне сможешь сделать? Накажешь, м? Боюсь-боюсь, — он вскидывает обе руки. Тон его остаётся издевательским. И как бы Итэру ни хотелось, чтобы Скар за свои слова ответил, попасть в медпункт всё же было делом первоочередным. Сяо сути происходящего не улавливает, только саму атмосферу. Он опирается на руку друга, голова — тяжёлая-тяжёлая — периодически падает Итэру на плечо, кровь в ней пульсирует, долбится, как отбойный молоток. Наконец дверь за ними закрывается, отрезая от гомона однокурсников. И почти сразу Итэр подхватывает его под коленки, чтобы взять на руки. В коридоре боль в голове и тошнота словно немного отступают, то, как Сяо умещается в чужих руках, кажется чертовски правильным до поры до времени. Только несколько коридоров спустя он просит: — Отпусти меня. Я же тяжёлый. И сам смогу дойти, — он говорит негромко, в самое ухо блондина. Даже касается губами одной прядки, — Эй! — Нет, — коротко и категорично. — Почему? — Не хочу. *** В классе они оставляют напряжённую атмосферу. В воздухе, как перед началом сильного шторма, летают искры. Ху Тао убирает всё, что получается, заклинанием — правда бытовые никогда не были её коронными — и пытается доварить зелье. Но получается из рук вон плохо: она отвлекается на любые шепотки сзади, хоть и делает вид, что не слышит. — Я же говорил, что сработает. Безотка-азно, — это, кажется, Гойл заливается булькающим смехом, похожим на испарение газа на болоте. — Я и не говорил, что не верю, — лениво зевнул Блейз, — Но если честно мне эта сцена противна. «А мне противен ты, ублюдок!»: негодовала Ху Тао, однако ей приходилось держать себя в руках. За разгромленный кабинет ей точно дадут отработку, и слизеринцы только порадуются. «Надо навестить Сяо и рассказать, благодаря кому всё это». *** — Так как говоришь ты вообще оказался на занятии с нашим потоком? — мадам Помфри дала Сяо таблетку и оставила лежать на кушетке, направившись к другим пациентам. Как добрались до медпункта он помнил слабо — в какой-то момент по дороге живот резко скрутило, так сильно, что в глазах потемнело. Внезапно лишённый зрения, гриффиндорец не мог ощущать ничего кроме боли. Он тихо и жалобно заскулил, пытаясь сжаться в комок и совершенно забывая, что он всё ещё находится на руках у тут же ускорившегося Итэра. Теперь же боль прошла, осталась только всепоглощающая слабость — конечности ошущались бетонными, оторвать их от кушетки казалось непосильной задачей, а кроме прочего сильно клонило в сон — скорее всего побочный эффект от лекарства. Однако сидящий на краю его койки Итэр не давал просто так спокойно заснуть. Для начала Сяо попытался поблагодарить его — вышло бессвязно, а после выражения этих своих искренних чувств попытался пошутить: — Постоянно ты меня спасаешь, — Итэр на это лишь солнечно улыбнулся и положил свою ладонь на предплечье Сяо, осторожно поглаживая. Незначительное дружеское подбадривающее действие заставило чуть ли не ток пробежать по всему телу. Гриффиндорец замер, перестал даже дышать. С одной стороны он замечал у себя тактилтьный голод — любые, даже случайные прикосновения, казались чересчур интимными и волнующими. С другой — по той же самой причине они причиняли дискомфорт. — Всего дважды было, — Итэр продолжал касаться его руки, но разговор внезапно стих, и Сяо судорожно перебирал всевозможные темы, только бы парень остался подольше. Он не отдавал себе отчёт, для чего, да и не хотел отдавать. В конце-концов вопрос, что Итэр забыл на его уроке, всё-таки был задан. Итэр помолчал, не зная, с чего начать рассказ и какую часть он вообще имеет право озвучивать. Через минуту он всё же ответил, максимально сглаживая все подробности. — Я не был на его уроке. Ну он выловил меня в коридоре… я вообще так глупо попался на этом, но в целом не удивился — только испугался немножко. Знаешь, подземелья, ночь и все дела — страшно, а у меня дежурство вечернее. Он просто стоял впереди в коридоре, стоял и не двигался, глядя прямо на меня… этим и наводил ужас. Я шёл с факелом, как всегда, но обычно в Хогвартсе в такие часы действительно тихо и пусто. И вообще мне как ответственному полагалось проверить, кто там стоит, но у меня от неожиданности дыхание прихватило, и я отшатнулся. А потом услышал от него: — Итэр, и Вы смеете называть себя старостой? Почему Вас не было на уроке? Мало того, Вы не пришли, чтобы отработать задание, — и всё в таком духе. *** — Это отвратительно. Совершенно бездарно. Вы даже не старались!.. — профессор зельеварения говорил спокойно, но голос его подрагивал от возмущения и желания перейти на крик. Снейп смотрел в котелок Итэра, зелье в котором сгорело, почернело и присохло к стенкам. Последний лишь слушал, втянув голову в плечи, и даже не пытался словестно защитить себя — ещё на младших курсах понял, что этот человек — обитатель и ужас подземелий — стабилен пока его мнение считается правильным и авторитетным, а значит принять весь льющийся в уши яд — самый лёгкий способ перенести его гнев. Итэр молчал. — Приходите завтра во время первой пары и повторите это же зелье, — в его голосе слышалась явное разочарование, — и мне всё равно, чем там вы заняты. У Итэра была трансфигурация, и потому теперь он был меж двух огней — не прийти к любому из преподавателей было нельзя без ощутимых последствий. Чувство внутри подсказывало выбрать Снейпа, пока количество проблем не выросло многократно. Самое обидное было в том, что к Люмин, которая тоже отсутствовала, никаких вопросов не было. Когда он рассказал за завтраком, она даже посмеялась над ним — вымученно, холодно и отстранённо, но даже такие бумажные эмоции Итэр был рад увидеть. До того, как они сходили на кладбище, Люмин держалась хорошо, и можно было подумать, что смерть «подруги» не особо сильно задела её. Но стоило девушке увидеть аккуратный надгробный камень, с узором таким же изящным, как сама Аяка, и ей стало в разы хуже. Словно мощным потоком чувств сорвало с петель двери каморки, где они были заперты. Сестра — такая сильная, волевая девушка, которой уже довелось пережить многое, заплакала. И слёзы эти были особенными — в сто раз ценнее, чем у Итэра, потому что Итэр мог заплакать по любому поводу, а слёзы сестры до этого видел лишь однажды. Ради того, чтобы посетить кладбище, Люмин забрали с уроков, а Итэр навязался следом, так как не хотел отпускать её одну. Только пользы никакой его нахождение там не принесло, потому что в какой-то момент его отправили за цветами, а к сидящей у надгробия Люмин подошёл Аято. И после сестра не рассказала, чего этот мужчина хотел от неё. Он шепнул ей что-то на ухо, она помотала головой и закатила глаза — вот всё, что Итэр разобрал. *** — Он спрашивал про взаимоотношения Итэра и Аяки. Знаешь что он предположил? Его теория в том, что Итэр убил Аяку из ревности ко мне, так как она перетягивала моё внимание. — Пх, — Драко издал звук, похожий на смешок, — Да уж, интересно наблюдать за этим, когда знаешь правду, — они встретились в том же самом заброшенном туалете на третьем этаже, но теперь в более расслабленной обстановке. — Я вообще-то позвала тебя по делу, солнышко… Драко моментально скривился. Солнышком его постоянно называла его бывшая, и абсолютно каждый из тех, кто знал об этом факте, считал необходимым подстёбывать его по этому поводу. - … я хочу попросить наставницу пустить Аято по другому ложному следу. Чтобы он не трогал Итэра. — А Итэр твой сахарный что ли? Развалится, да? — слизеринец поднял бровь. — Не в этом дело, а в том, что пока следствие ошивается рядом с братом, я не могу не вмешиваться. — На кой черт он вообще полез в этот лес? Столько хлопот теперь… Не будь он твоим братом, давно бы набил ему морду, но не хочу рисковать здоровьем. — Ты уже рискуешь, только думая об этом, — девушка вскочила с подоконника и начала мерить пространство шагами, — Так что, включишь эту просьбу от меня в завтрашнее письмо? — Люмин оказалась близко, наклоняясь и заглядывая в глаза смотрящему в пол Драко. — Тебе откажешь… ладно уж. — Отлично! — она выпрямилась и развернулась на каблуках, уже собираясь покинуть место встречи. — И тебе даже не интересно, когда следующая тренировка? — Уже сейчас? — новость взволновала ученицу рейвенкло. Беллатриса иногда проводила для них тренировки и в течении года, но это случалось редко. Вывод напрашивался один — по какой-то причине наставница останется на одном месте продолжительный срок. По какой-то причине она прервала… а может даже закончила путешествие за крестражами. И это будило волну плещущегося и бурлящего интереса. — Во время следующего похода в Хогсмид. Она будет ждать в «Кабаньей голове». — Отлично. *** Времени прошло достаточно, вокруг кушетки, где лежал Сяо, коконом обмоталась мягкая убаюкивающая тишина. Итэр облокотился на спинку стула и прикрыл глаза, его губы застыли в полуулыбке, а рука всё так же продолжала касаться друга. И хотя снаружи, казалось бы, всё было тихо и мирно, внутри у Сяо разгоралась настоящая ядерная война. Сотканная из непониманий паника не давала пошевелиться. Для блондина жест скорее всего — нет, точно — означал лишь поддержку, но Сяо успел подумать… и не был уверен в своей способности оставить теперь эту мысль. Уж слишком ярко, слишком назойливо. Слишком. Но если он хотел свои мысли опровергнуть — а это следовало бы сделать — нужно было выдернуть наконец руку и попросить не касаться больше. Он не мог. Отказать себе а этом секундном наслаждении значило бы отойти от края пропасти, что глубже Марианской впадины, но остаться — наслаждаться треплющим волосы ветром, наклоняться над краем из любопытства, никак не предостерегая себя от падения вниз, где на самом дне нетерпеливо ждут штыки и клинки, готовые пробить юное горячее сердце, пульсирующее и изо всей силы плюющееся кровью. Как всё это началось было совершенно неясно, но что Сяо осознавал с потрясающей чёткостью — это может разрубить едва завязавшиеся нити дружбы. Эти чувства неправильные, они всё испортят и сделают очень больно. Это ошибка в матрице, их быть не должно. Их надо скрыть, закопать, уничтожить, стереть с лица земли… — Сяо? — Да, — парень отвечает и так коротким словом внезапно очень скомканно и нервно, надеясь, что блондин не успеет почувствовать его дрожь в голосе, пока он приходит в себя. — Мне нужно вернуться на урок. Я ещё зайду к тебе вечером, хорошо? — он снова улыбнулся так чертовски солнечно… и зачем он это делает? — Ладно, удачи. Расскажешь что тебе скажет Снейп, договорились? — Сяо на самом деле и сам готов был пойти, но сил встать с кровати всё не было. На профессора конечно было плевать, но он хотя бы постарался проявить участие. Как только дверь захлопнулась, в палате стало невыносимо холодно. Будто сгустившаяся по углам тьма осмелела. Сяо свернулся в калачик и прижал руки к груди, пытаясь заснуть. В сон больше не клонило.