Услышь печаль моего сердца

Больничный двор всегда казался со стороны тяжелым, навевающим странные чувства. Стоило взглянуть на исхудавших, бледных пациентов, который с отдышкой слонялись по выложенным плиткой дорожкам, чтобы внутри все сжалось, заныло, требуя поскорее уйти, лишь бы не видеть страдания и угасающей жизни в глазах людей. Это необъяснимое чувство, когда смотришь, но не можешь ничего сделать, чтобы облегчить это томительное пребывание в стенах борьбы жизни и смерти. Джулия сидела рядом с мужчиной, вжимаясь лбом в его плечо. Рассказанная история возвратила её на несколько лет назад, когда мир рушился на глазах у открытой яркому миру девушки, когда обрубленные крылья заставляли падать от бессилия. Никто не видел, как светлый ангел погибал в руках мучителя, которого она продолжала любить, пока эти чувства не иссякли, оставив её с поглощающей пустотой внутри. «Маленькая Джулия родилась в неполной семье, судьба которой по обычаю сложилась с уходом отца из семьи. Её родители были слишком молоды, и появление ребёнка стало огромным ударом для молодых специалистов в области медицины. Отец настоятельно требовал аборта, взывая к разуму свою жену. Но, как любая мать, проникнувшись чувством зародившейся внутри неё жизни, она дала категорический отказ, подписав себе одиночную жизнь с новорожденной дочерью. С уходом отца её мать вкладывала все силы, чтобы прокормить своё чадо. Длительные смены выматывали молодую женщину, а средств постоянно не хватало. Ситуация обострялась с каждым годом, пока врачи не поставили четырехлетней Джулии диагноз о хронической сердечной недостаточности. Это стало настоящим ударом по карману матери, отдающей последние сбережения на лечение дочери. Жалела ли она, что приняла решение сохранить своего ребёнка? Нет, она знала, что перед ней будет много трудностей, которые она, как мать, обязана была преодолеть ради неё. Её мама умерла на седьмом году её жизни. Тяжелый труд медсестры забрал её, оставив маленькую девочку на попечение бабушки. Только через пару лет она узнала, почему мама не вернулась домой. В старых газетах она нашла новость о нападении пациента на сотрудника больницы, что привело к фатальному исходу. Джулия долго не желала верить, что мама умерла от рук своего же пациента. Много раз она размышляла, что двигало этим человеком, почему он так поступил, лишив её единственной опоры? Бабушка души не чаяла в ней, но, как бы то ни было, это не была её мама. Никто не способен бы заменить материнскую любовь и ласку. Шли годы. Окончание школы было для повзрослевшей Джулии радостным событием. Она лелеяла надежду сбежать из-под опеки своей бабушки, которая противилась выбору профессии девушки. Она знала, чем подкреплялось желание внучки изучать внутренние терзания людей. После смерти матери она видела, как изменилась маленькая Джулия, все сильнее погружаясь в себя, словно пытаясь выискать то, что сокрыто от внешнего мира. -Джулия, девочка, ну разве это профессия? Что хорошего копаться в чужих проблемах, когда стоило бы сначала свои решить, — недовольное сетование бабушки за день до отбытия было ей вполне понятно и объяснимо. Для каждого отсутствие значимого звена становилось страшным мгновением в жизни, которые не все, к несчастью, проходили безболезненно, — Хочешь изучать психологию? Ради Бога, купи себе книги и читай, но делать это своей профессией наиглупейшее решение. -Ба, хватит, прошу тебя. Мы обсуждали это ни один раз. Я тебе уже сотый раз повторяю, что это не просто, как ты говоришь, копаться в чужих проблемах… Ты только представь, как много мы не знаем о самих себе? Мы так зациклены на заработке, на внешних мелочах, что совершенно не думаем о том, что же кроется внутри нас, — девушка с горящими глазами резво собирала сумку, наотрез отказываясь слушать любые доводы против её выбора, — Я в конце концов хочу просто понять себя, свое место в жизни и кем я являюсь на самом деле, а не с тем клише, которое вешают на каждого второго. -А ты прямо-таки уверена, что эти знания тебе помогут понять себя? Ты не думала, что эти знания могут, напротив, помешать тебе? Что толку, если ты будешь знать все о себе, позабыв о простых человеческих законах, по которым все живут? -Значит, по-твоему, лучше всю жизнь прозябать на нелюбимой работе, вступать в отношения, в которых ты ни черта не понимаешь, жить по течению, рассуждая стадным чувством, что так все и должно быть? — каждый новый разговор с бабушкой достигал конфликтного апогея, когда её доводы становились все обиднее и только злили юную девушку, у которой была заветная мечта, — Я уезжаю завтра, Ба. Ты можешь не принимать мой выбор, но это моя жизнь, и строить свою судьбу дальше я хочу сама. Никакие настойчивые уговоры и предостережения не заставили Джулию отступить, и на восемнадцатом году жизни она покинула родной дом, отправляясь в другой город к достижению своей цели.

***

В первые годы обучения в престижном университете Джулия отличалась ярым стремлением к познанию выбранной профессии. Это была не просто любовь к изучению человеческого мира, но желания дотянуться до самой истины. Фанатичная любовь к стремлению заглянуть за грани разума, пролезть в подсознание и увидеть совершенно иной человеческий облик. Беннет была той, кто открыто жаждала получить каждое новое знание, впитывая, как губка, теорию и направления, отбирая из них только ту, которая стала настоящим открытием, но не была положительно признана в устарелом обществе. -Мисс Беннет, Вы подготовили материалы по экзистенциальной терапии? — профессор по возрастному консультированию, особенно цепляющийся к студентке, выжидающе глядел на девушку, которая, к его раздражению, отрицательно покачала головой, — И что же Вы подготовили? Снова взяли то, что не предусмотрено программой? -Я подготовила материалы по провокативной терапии, сэр. Экзистенциальное направление изучено нами вдоль и поперек, ведь помимо Вашего предмета, у нас есть другие, где также затрагивается эта тема. А вот… Провокативная — современный подход к устранению проблемы самим человеком за счет его ресурсов, которые он, находясь в гуще своих переживаний, преуменьшает. -Беннет, эта терапия негуманна! — возмущенно цедил профессор, краснея, как спелый помидор, от надвигающегося конфликта, — Провокации не несут никакого положительного результата, помимо вреда клиенту. Начитались Френка Фарелли, и теперь решили, что данный способ является самым результативным? -Вы меня не дослушали, сэр. Провокативная терапия сама по себе имеет риски, но, если подойти с правильного угла, включить к провокациям смягчающие части телесно-ориентированной и гештальт-терапии, то да, это будет гораздо эффективнее, нежели остановиться на одной из них и считать, что только она может помочь справиться с проблемой, — каждый раз, когда Беннет начинала споры с профессорами, аудитория тихо стонала, делая ставки, насколько затянется этот диалог. До четвертого курса Беннет увлечена своей целью. Она шла через огромное количество преград от презирающих преподавателей, не принимающих новые выводы, до неудачных попыток провести первые консультации. Обучение было тяжелым, но это только закалило характер яркой девочки, видящий этот мир иным, под собственным углом и мнением. Никто не мог подумать, что этой девочке нещадно оборвут крылья и прижмут к земле без возможности подняться.

***

Это была банальная история любви, захлестнувшая с головой не видящую катастрофу на горизонте девушку. Жажда познаний треснула, когда Джулия познакомилась с красавцем из параллельной группы. Клинический психолог, изучающий более глубокий уровень психики человека. Девушка постоянно заверяла себя, что её интерес к парню только научный. Она хотела узнавать у него тонкости его специализации, открыть себе тайны, которые не раскрывались на ее направлении. Но эта тяготеющая любовь к психологии треснула под натиском обаяния парня. -Джулс, я сегодня планирую вечеринку закатить в честь закрытой сессии. Мы уделали преподов, потому что нам обязательно нужно отпраздновать это, — тараторила Джонсон, следуя рядом под руку с Беннет, которая только и озиралась по сторонам в поисках знакомого лица, — Да Боже ты мой, кого ты выискиваешь?! -С параллельного потока… Клиническое направление. Я его имени не знаю, но фамилия вроде Сноу, — заторможено отозвалась девушка, резко кивнув в сторону небольшой толпы студентов, — Вон он… Заинтересованный взгляд подруги обратился к толпе, прежде чем он изумленно распахнула глаза, покачав головой. Она была той девчонкой на потоке, которая знала всех и каждого в лицо, заводя крепкие дружеские связи, объясняя это тем, что не знаешь, когда могут пригодиться люди рядом. -Беннет, ты смеешься надо мной?! Сноу? Этот местный гопник? — Джонсон, зная предпочтения своей подруги, тогда была крайне озадачена этим выбором, — Слушай, я, конечно, понимаю, что на всем потоке он — самый красивый парень, но это очень плохая идея. Я общалась с ним и с его дружками… Джулс, он, кажется, умным, но мне страшно, что творится в его голове. -Я тебя не понимаю… -Ну слушай… Да, он из состоятельной семьи и статус на факультете имеет высокий, но его поведение вне учебного заведения пугает. Я бы даже сказала, что он слегка неуравновешенный, когда общался со своей бывшей, — но слова подруги так и остались неуслышанными. Первая влюбленность отключила голову, насильно зацепив розовые очки на лицо Беннет. Руби твердила каждый день ей, что парень не прост, что его окружение и прошлое совсем не радужное, но стала бы слушать её Беннет, окунувшись с головой в набегающую волну страсти?! Нет, девушка наивно раскрыла руки и позволила этой волне накрыть ее с головой, не замечая, как та топила и утягивая к темному дну. Она знала, что неверно суждение — верить чрезмерно ярким эмоциям, которые только распалялись от безудержной страсти. Но влюбленная Беннет закрывала глаза на все абсурды, продолжая роман с парнем. Его романтичные знаки внимания затмевали мелкие передряги. Ночные прогулки по городу, внезапные поездки по городам, сопровождающиеся постоянным её смехом. Тогда ей казалось, что она была самой счастливой, что ничего не могло разрушить такое яркое притяжение. Но после бурных эмоций настигала тьма, к которой открытое, чистое сердце не было готово, разбиваясь о скалы суровой реальности. После окончания университета Беннет с легкостью согласилась жить с ним. Джонсон продолжала предупреждать о своем беспокойстве, но что говорить влюбленной девушке, которая шла по пятам за парнем, смотря на него с широко распахнутыми глазами, полными восхищения и восторга. Глупо, наивно, но прошлого не изменить. Все было стабильно, что Джулия даже допускала мысль о возможности узаконить их отношения браком. Но судьба смилостивилась, отведя ее заблаговременно от этого желания. Всё началось с мелких бытовых ссор. Казалось бы, у всякой пары случаются подобные конфликты, но каждый последующий раз они становились жестче, яростнее с его стороны, меняя прежний облик заботливого молодого человека, клянущегося в любви. Доходило до абсурда, когда он воспламенялся от оставленной в коридоре сумки или слишком горячего ужина. Джулия пыталась списать все на усталость на работе, стресс и тяжелые отношения с начальством. Но даже у таких причин был свой предел. Она искала причины в себе, винила себя за невнимательность к нему, сама того не замечая, как начинала тонуть от самобичевания. От бесконечных конфликтов Джулия впервые взялась за бутылку, что было ей противопоказано еще с детства. Она пыталась убежать, скрыться от реальности, от проблем, которые с каждым днем усугублялись. На работе сутками не просидишь, а домой возвращаться хотелось все меньше. Тонкая душевная система не находила успокоения, металась из угла в угол, в попытках понять, в какой момент все извратилось. В какой момент яркая любовь превратилась в жестокость и открытую ненависть. Спустя год их совместного проживания прозвенел первый тревожный звонок. Джулия попала в больницу, получив первую выписку о возобновившихся приступах по сердечной недостаточности. Она четко помнила тот день, когда не уследила за количеством выпитого. Это был первый приступ, с которым её доставили в больницу. Она не смогла иначе, поддалась искушению заглушить начавшиеся побои на дне бутылки. Это было похоже на попытку свести счеты, но она просто боялась возвращаться домой. Ей было страшно снова застать его в плохом настроении, которое было почти ежедневным. Внутри все разрывалось в те страшные дни, когда вся её жизнь в один миг начала превращаться в самый жуткий кошмар. Ни дать отпор, ни защититься от собственного выбора, который каждый раз напоминал о её невозможности сбежать. Рукоприкладство появлялось все чаще, когда слов ему уже было не достаточно. Один неверный её шаг, и Джулия обеспечивала себе несколько увесистых пощечин. Она честно пыталась прятаться или защититься, но разве девушка была сильна против парня, чья физическая сила превосходила её?! Но ни сильные удары об острые углы, рассекающие грудную клетку, ни размашистые движения его рук с осколками бутылки не давали ей смелости сбежать. Она боялась, боялась осуждения и презрения. Сильнейшим ужасом стало поступление в больницу, когда Джулия очнулась на больничной койке с перевязанной головой. В её памяти остались смутные воспоминания о том вечере, когда ярость парня достигла апогея. Она помнила сильную хватку его пальцев на волосах, оттягивающие волосы назад. А потом… удар. Висок словно прострелило пулей на вылет. В миг перед глазами все исчезло за пеленой темноты, и мир погас, в который она не хотела возвращаться. Её ужас доходил до крайности. Голубые глаза постоянно со страхом озирались, руки бесконтрольно дергались от любого шума. Это была паранойя, что даже в больнице, стоит отвести взгляд, и он найдет, снова затащит к себе и замучает до полусмерти. Все продолжалось почти два года, пока он не совершил ошибку, позволившую ей сбежать из лап монстра. На протяжении месяца Джулия мучалась частыми головными болями. Перед глазами постоянно плыло, комнаты ходили ходуном. Ей казалось, что тело отказывалось её слушать, что нервная система прекратила свою работу, отправив все органы в самовольную работу. Но зашедшая в его отсутствие Джонсон объявила о своем опасении, что состояние спровоцировано. И только тогда Беннет вспомнила о его открытых возможностях брать препараты из клиники, в которой он работал. -Говори, что ты ела сегодня? — вопила Руби, копошась в холодильнике, пока из ванной доносились рвотные позывы Джулии, — Черт возьми… Это уже переходит всякие границы. -Руби… Может я просто заболела чем-то, и поэтому мне так плохо последние недели? Или я вообще беременна? — сдавленно рычала девушка, склонившись над унитазом, когда от головокружений вестибулярный аппарат не выдерживал, — Вкус еды последнее время был странный… Джонсон в тот же день потащила девушку в больницу, требуя проверить кровь. В момент, когда врач сделал заключение, Джулия ощутила чувство сродни разрывающему сердцу. Все замерло, застыло в ударе, разрывая тонкие душевные нити. Он травил её на протяжении месяца наркотическими препаратами, о которых она узнала только, когда заявилась домой и нашла спрятанный маленький ящик, в котором хранилось несколько упаковок порошков. С того дня Джулия не видела его. Набравшись смелости, заявление было отправлено в полицейский участок, который сразу же начал работу над этим делом. Долгие разбирательства и разговоры с сотрудниками правопорядка были утомительны, но, когда это закончилось, Беннет не нашла того успокоения и облегчение, которая жаждала ощутить, вырвавшись на свободу. Мир рухнут на её глазах, оставляя ее с обрезанными крыльями и разбитым сердцем в руках. Целый год Джулия отчаянно боролась с депрессией, которая душила, возвращала в жуткий сон, напоминая о тех злополучных днях. Апатия усиливалась, когда она стала дергаться от появления представителей мужского пола на горизонте. Казалось, что она получила вечную фобию на любого, кто пытался заговорить с ней. Оглядываясь назад, девушка винила себя за неосторожность, за нежелание слушать предупреждение тех, кто замечал подозрительное поведение молодого человека. Она не узнавала себя — слишком закрыта, слишком молчалива, когда ещё год назад она могла без умолку рассказать безумные истории, становясь душой компании. На молодом лице отпечаталась прожитая боль, разочарование в мире, к которому её тянуло, который она желала узнать и созерцать, как самое удивительное явление. Она пыталась казаться сильной, облачив свою душу в непробиваемую броню и молча плакала. Сломилась, наглухо закрывшись под своими доспехами. Она хотела верить, что они защитят её, но ошибалась. Она закрывала бронёй ту часть щель, через которую люди связывали свои сердца. Она шла босиком по дороге, сотканной из прекрасных чарующих роз. Но у каждой розы слишком много шипов, врезающихся в кожу. И потому, оборачиваясь назад, она видела только пропитанные болью капли крови, чувствовала незатягивающиеся раны на ногах и разъедающее ощущение на сердце.» Джонни молча смотрел перед собой, чувствуя, как внутри клокотала безудержная ярость. Понимал, что не мог исправить прошлого, о котором до этого момента даже не знал. Но как усмирить желание ринуться в бой, отомстить за истерзанное сердце девочки, которая не должна была в свои юные года пройти через эти круги ада?! Если бы не имел опыта за своими плечами, быть может не воспринял её истории так близко. Но он знал, как страшно жить, когда всё вокруг становится против тебя, когда близкий человек с поразительной точностью вбивал колья в спину, пронизывая насквозь обвинениями. -Джонни, не молчи, прошу тебя, — тихо шептала девушка, сжимая предплечье руке все сильнее, страшась, что ещё мгновение, и она увидит его глаза, заполненные осуждением, — Скажи хоть что-нибудь. Она не смела его судить за длительное молчание, но и сидеть, молча глядя на его непривычно серьезное и хмурое лицо, было подобно пытке. О чем думал, к каким выводам приходил, рассматривая серую плитку мощеной тропинки? Молчание загоняло в угол, приобретая форму сущего кошмара, который мог быть в её голове. «Осуждает?.. Презирает за ошибку?.. Или разочарован?» Джулия видела, как двигались его брови от активной мыслительной деятельности, как пальца хаотично и неустанно крутили кольца. Она с трудом подавляла желание взяться за его плечи и встряхнуть, требуя хотя бы какого-нибудь слова. Но вместо импульсивного действа Беннет сильнее искусывала губы, чувствуя, что ещё немного такого молчания, и металлический вкус крови обязательно будет ощущаться на её губах. -Это все неправильно. Чертовски неправильно, — его голос прозвучал неожиданно, но легкая тень облегчения сменилась непониманием этих слов. Мужчина поднял взгляд на Джулию, смотря так пронзительно и строго, словно она и не знала его прежде. Не было той игривой искорки в глазах, которая всегда горела в них, что бы ни происходило, -Все должно было начаться по-другому. -Что… Что ты имеешь ввиду? — в горле девушка возник тяжелый ком, заставляющий судорожно сглатывать. Предчувствие душило, подбрасывая всевозможные жуткие варианты, почему он так говорил. Но ни один из них не был ей понял, и все, что ей оставалось, выжидающе ждать его слов. -Джулия… Я поступил ужасно эгоистично, хотя знал, что за твоими плечами было пройдено непростое прошлое, — Джонни поднялся с лавочки, принимаясь расхаживать туда-сюда, словно бы это могло помочь собрать мысли воедино, — Я ощутил облегчение после встречи с тобой, нашел вот эту недостающую деталь, которая вернула меня к жизни, но я, поддавшись этой эйфории, не учел одного. Тебя и твоего прошлого… В такие моменты сердце замирало, покрываясь защитной оболочкой, боясь услышать самые страшные слова, которые бы вспороли ниточки, удерживающие разодранные кусочки вместе. Голубые глаза девушки неотрывно следили за мужчиной. Она боялась, что стоит ей расслабиться или отвести взгляд, и её накроет волна истерики от отвергающих её прошлое слов. -Я пришёл к выводу, что мы должны оба прежде всего оставить прошлое, разобраться с ним до самого конца, чтобы потом ничто не могло помешать строить будущее правильно. Мы оба слишком много раз ошибались, что начать все снова с неверного хода, — остановившись, брюнет присел на корточки перед девушкой, вбирая ее подрагивающие руки в свои теплые, шершавые ладони, — Позволишь мне помочь тебе? -Помочь? Джонни, но все уже позади, разве нет? — Джулия никак не могла собраться мыслями, чтобы уловить за ходом его мыслей, — Все осталось в прошлом. -Не совсем… Ты столько претерпела, но не добилась одного, что до сих пор держит тебя рядом с теми годами. Он не понес наказание за то, что сделал с тобой, — большие пальцы оглаживали костяшки на девичьих руках, успокаивая разнервничавшуюся девушку, — Мы можем продумать план и довести это дело до конца, чтобы это больше не было преградой. Ты хочешь поставить точку в этом? Сомнения рассыпались на мелкие осколки. Джулия облегченно выдохнула, прижавшись лбом к мужскому плечу. Мозг уже столько вариантов нарисовал, предупреждая, что может быть очень больно, но Беннет в очередной раз убеждалась, что перед ней настоящий мужчина, который осознанно подходил к жизни и к любым переменам. -Но как? У него наверняка уже есть алиби, а мои побои давно зажили. А те шрамы, что остались, не будут иметь значения в полицейском участке. Они могут сказать, что я упала сама или просто пытаюсь выбить денег с него. -Есть у меня один план, но… для его реализации мне понадобится все твое мужество, — мужчина загадочно улыбнулся, прикоснувшись губами к рукам девушки, — Как только все закончится, я обещаю, что заберу тебя и увезу, как можно дальше от этого места, чтобы больше не было и намека на те события. Согласна? -Согласна, — легкая улыбка тронула девичье лица, которую она спрятала в густой шевелюре его волос, вдыхая пряный, горько-сладкий аромат, присущий только одному человеку. Только ему, не сравнимый ни с чем и ни с кем. Один единственный, уместивший в себе все, что могло жаждать маленькое сердце в её груди.