Volcano

Попрощавшись с Тенью, Хёнджин оставляет Чанбина лобызать его Малыша и уходит снимать комнату в трактирную. На первом этаже — танцы до утра, песнопения, обнажённые тела, крепкий алкоголь. На втором — пару комнат с жёсткими лежанками для уставших тел. Если постараться и поискать немного, то наверняка удастся найти место и поприличнее, но это если постараться. Город спит, улицы освещены только в районе кабаков, а таскаться по закутках нет никакого желания. Войдя в провонявшее табаком шумное помещение , Хёнджин остановился у входа, заинтересованно всматриваясь в происходящее посреди широкого зала. На полу сидел раздетый до штанов мужчина, вокруг него вились полуобнажённые девушки, танцуя и касаясь чувствительных мест. Это точно трактир? Даже если нет, Хёнджин не против. Чего уж таить, за триста лет он многое повидал, многое хотел и многое делал. Правда, все это наскучивало, так же быстро, как и начинало нравится. Хёнджин помнит, как сражался на войнах, помнит, как ходил с монахами половничеством от нечего делать. Помнит, как все теряли рассудок от опиума, когда он ещё не был запрещён законом, и с кем только на утро Хёнджин не просыпался. Помнит, как принимал участие в сражениях против несуществующих демонов. В общем, было многое, и пронеслось всё в воспоминаниях благодаря упитанному голому мужчине. Блестяще. — Хотите присесть? Подошедшая женщина явно старается изо всех сил выглядеть моложе своих лет. Обилие пудры, тонкие нарисованные брови и худоба вместо упругости. Одета она чуть поскромнее — на прозрачное платье нежно-розового цвета наброшена плотная ткань, цвета отварного молока. Волосы из растрёпанного пучка торчат во все стороны, глаза уже хмельные, но она чинно выполняет свои обязанности. — Комната нужна. Есть? — Конечно. Хёнджин последовал за ней к дальнему углу. Там был высокий стол с по всей видимости книгой записей. — Вам какую? — С большой кроватью. — Хёнджин! — обернувшись, Хёнджин видит, как к нему спешит, прикрывающий красное лицо руками, Чанбин. — Ты... уже снял тут? Видеть его таким пристыженным почему-то доставляет особое удовольствие. Ему наверняка жуть как неловко, и, если бы Хёнджин был бы хорошим человеком, он бы увёл его в другое место. Но Хёнджин не такой и дразнить Чанбина его новое хобби. — Да. У них, к сожалению, только одна комната. Придётся спать вместе. — Правда, что ли? Женщина тактично молчит, только лишь бровь ведёт, намекая что за такие услуги придётся доплачивать. Хёнджин не против. Отсыпает вдвое больше монет и, пропуская Чанбина вперёд, идёт следом по пыльному коридору. — В стоимость входят развлечения. Спускайтесь, как обустроитесь. Поклонившись у самой двери, она ушла. Чанбин первым вошёл в комнату и тут же застыл. Хёнджин, приподняв бровь, обошёл его и закусил губу, чтобы не засмеяться. Небольшое спальное место устлано лепестками роз. Подвявшими, явно кочующими с кровати на кровать, но тем не менее. На столике стоял крошечный флакон эфирного масла. Того, что обычно используют для более удачного проникновения. В лунном свете всё это выглядело даже романтично. — Посмотри на это с другой стороны. Мы экономим деньги. Учитывая то, что в твою каждодневную рутину входит отдать все монеты бедным и нуждающимся мы с тобой правда неплохо устроились. Хёнджин, садясь на действительно жёсткую кровать, даже отсюда видит пылающие щёки Чанбина. — Ладно, я на пол. Может, попозже у них что освободится. Казалось, после того дня они поменялись местами. Теперь, будучи наедине, Чанбин отворачивался, делил циновки, не поддавался на провокации, отмалчивался и всячески пытался избегать двухзначных разговоров и таких же касаний. Вот потому с ним и весело. Чанбин просто так не сдастся, а Хёнджин никогда не останавливался на полпути. В свою сторону Хёнджин уже чувствует лёгкий интерес и не собирается спешить. Совместное бессмысленное катание из города в город неизвестно насколько затянется. От писем, в которых говорится о предполагаемом нахождении Душегуба Хёнджину хочется громко смеяться. В этих городах он никогда не был. Возможно, в первые годы своего скитания он и обошёл страну в поисках, но никто бы из ныне живущих явно бы его не узнал. Иногда, Хёнджин думал, что Чанбина намеренно отослали с королевства и надавали ложные наводки, но разбираться в этом не было никакого желания. Единственное желание, которое Хёнджин пытается удовлетворить — заставить Чанбина краснеть по-настоящему. В какой-то момент он из до одури разжижающего громилы превратился в навязчивую идею, которую Хёнджину нужно одолеть. От него мало кто отказывался. Но Хёнджин знает, что Чанбин не из тех, кто позволит с собой играть. Он хоть и дурак, но осторожный дурак. Именно поэтому в тот раз Хёнджин не дал себя поцеловать. Чанбин жалел бы. А так не интересно. — Да ладно, тут полно места. — Хёнджин похлопал возле себя, склонив голову к плечу. Чанбин снимает верхние одежды, аккуратно укладывая их на стул у двери. — Спи на кровати, я уже привык на полу. — Потому дай своей спине отдохнуть хоть раз. Давай, иди сюда. — Ценю твою заботу, Хёнджин-а, но нет. Хёнджин сдержал порыв закатить глаза и силой затащить этого упёртого мужчина на эту дурацкую кровать. Видимо, таким образом его точно не переубедить. Ладно. Есть второй. Вытащив заколку, которую стал носить с той ночи каждый день, держащую уже разъехавшийся пучок, Хёнджин стал наматывать волосы потуже. После скинул верхний жилет и пошёл к двери. — Ты куда? — Пойду развлекаться. В стоимость включено же. Хёнджин открыл дверь, обернувшись на удивлённо застывшего с ножнами Чанбина. Тот глупо хлопал глазами и так же глупо спросил: — С девушками? — Мне не принципиально. Закрыв за собой дверь, Хёнджин побрёл по коридору в полной уверенности в том, что Чанбин вернётся за ним. Так оно в принципе и случилось, правда, Хёнджин уже успел заскучать и разочароваться раз двести, пока Чанбин всё-таки спустился в зал. Хёнджин тут же выровнялся, стал подливать рисовое вино уже давно поддатым двум девушкам. Они сидели на избитых тонких подушках вокруг низкого круглого столика. Всего их было восемь и все восемь заняты. — Не спится? — Тут посижу. Чанбин сел на подушку, низко поклонившись девушкам, которые от такого выпада даже протрезветь успели. Переглянувшись, они взялись за стаканы. — Ладно. Будешь? — от вина Чанбин отказался. Допив чашу, одна из девушек решила попытать удачу снова. Хёнджин им никак не отвечал, поэтому девушки просто молча с ним пили. Руки той, что сидела ближе к Чанбину, обвили его мощные мышцы и он, тупя глаза на свои колени, вообще окаменел. Хёнджин хмыкнул, откидываясь назад. Сидящая рядом с ним девушка остаться без дела тоже не желала, поэтому нервно, но все-таки уложила свою ладонь на колено Хёнджина. Он не стал её отдёргивать, как в прошлый раз. Расхрабрилась совсем, подалась вперёд, улыбаясь до ямочек, потираясь открытой грудью о немного распахнутую из-за жары рубашку Хёнджина. Поправляя ей волосы, тем самым держа на расстоянии, Хёнджин перевёл взгляд на Чанбина, который уже смотрел на него. До чего же он был смущен. А ещё шокирован. И может каплю расстроен. Хёнджин ему улыбнулся, приподняв лишь один уголок губ, и рассчитывал на ответную улыбку. На то, что Чанбин тоже втянется в игру и они смогут сделать что-то непристойное вместе. Но Чанбин просто ушёл. Поднялся, извинился перед девушками и ушёл в комнату. — Да блять. — Что-то не так? — Отцепись. На этот раз обе девушки ушли. И к лучшему. Вообще-то, теперь Хёнджин больше зол, чем увлечён. На ладони потрескивал жар, и он смог успокоиться, выпив только пару бокалов вина покрепче. — И вот чем он мне сдался? Полно и намного красивее парней. И сообразительнее. И милее. И точно не с королевской стражи. Расплатившись за вино, Хёнджин, слегка пошатываясь, решил вернуться в комнату. Прошло уже около часа, Чанбин должен был спать. Если спит на полу, Хёнджин решил сделать вид, что забыл о существовании кровати и тоже уляжется под боком, как они делали это всегда. Он мог заполучить его любым из существуют способов, кроме того, в котором Чанбин сам бы его об этом попросил. А Хёнджин хочет именно этот вариант. Тихо открыв дверь, стараясь не разбудить, вошёл внутрь, не сразу фокусируясь на пламени свечи. Немного похмурившись среди комнаты Хёнджин наконец понял почему застыл. Чанбин читал, сидя у изголовья кровати, очередное тупое письмо. И читал он без верхней рубашки. — Ты быстро. — Не отрываясь от письма сказал Чанбин. — А ты под одеялом тоже голенький? — хихикая на хмурый взгляд, Хёнджин, не теряя времени, тоже стал раздеваться. Не до конца, все же нижние одежды оставил. Распустил волосы и забрался под одеяло. К сожалению, Чанбин был в штанах. Душнила. Место было мало, пришлось придвинуться ближе, а когда его не оттолкнули — ещё ближе. — Что читаешь? — Письмо. — Понятно. — Потершись щекой о его руку, Хёнджин решил идти до победного конца. — Читай вслух. — ... ведомство Чопхэ уведомляет о ещё двух случаях странных болезней. В южной деревне один мужчина... — Ладно, это не интересно. Почему ты ушёл? Вздохнув, Чанбин отложил письмо. Он не отстранился, посмотрел на Хёнджина сверху вниз, слегка улыбаясь. — Ты всегда так много болтаешь, когда выпьешь? — Я много болтаю? — губы растянулись в довольной улыбке, когда пальцы Чанбина убрали прядку с лица, и так и остались на висках. — Побольше, чем обычно. — Хочешь сказать, тебе не нравится? — Нет, нравится. — Чанбин пожал плечами. На фоне таких больших мышц его круглое и доброе лицо выглядело даже трогательно. Глаза-пуговицы чернильно поблескивали, короткие волосы переливались угольками. Если постараться в нём можно найти что-то красивое. — Так почему ушёл? — Я же сказал тебе, что не состою в браке. — И как это связано? — Хёнджин нахмурил брови, ложась набок, вернее на руку Чанбина. — Напрямую. Не хочу прикасаться к тем, с кем не свяжу свою жизнь. Секунду Хёнджин поражённо хлопал глазами, осмысления его слова. Да он... серьёзно? То есть никакого прелюбодеяния до свадьбы? Ни сантиметра в... ну охринеть. — Ты же не планируешь жениться! — Чанбин смущённо улыбнулся, после отвёл взгляд в сторону. — Когда-нибудь. С кем-нибудь. Хёнджин тоже сел, опираясь об изголовье кровати. Однажды Хёнджин переспал с монахом. На это потребовалась неделя. С монахом! Почему, мать его, с Чанбином нельзя? Им обязательно для этого жениться придётся? — Слушай, я всё-таки за то, чтобы в браке хоть один да был опытен. Вы же не собираетесь поцеловать друг другу в щеки и на боковую, да? — Научимся вместе. — Хёнджин закатил глаза. Перекинул волосы на один бок, рассматривая слегка замечтавшегося Чанбина с глуповатой улыбкой. И о чём он таком так заворожённо думает? — Посмотри на меня. — Хёнджин демонстративно сбросил рубашку с одно плеча в тот момент, когда Чанбин послушался и посмотрел на него. — Зачем ты... — Давай представим, будто я твоя жена. — Что? — глаза Чанбина слишком округлились от удивления и замешательства. — Что ты хочешь сделать со мной? А? Используй воображение. Хёнджин выбрался из-под одеяла и, усевшись на колени, спустил рубаху ещё чуть ниже. После взялся поглаживать волосы на своём плече. Чанбин смотрел на него довольно-таки долго. Взгляд становился то ясным, определённо сконфуженным, то затуманенным и жаждущим. И когда Хёнджин уже готов был ликовать, ведь Чанбин разомкнул пухлые губы, в намерении что-то сказать, а сам Хёнджин в своей красоте и обольстительности даже не сомневался — его снова отбросили назад. Чанбин, прикусив губу, развернулся к нему спиной, спуская ноги на пол. — Извини. — Ццц. Я же не прошу тебя ничего делать. — Надувшись, Хёнджин опустил руки, вытянув ноги и несильно толкая стопами бедро Чанбина. Хёнджин был, честно говоря, разочарован. Очень. Слишком сильно хотелось прикоснуться к нему совершенно открыто и получить такие же откровенные касания. И это не значит, что Хёнджин сдаётся. Позже. Он попытается позже. А пока спать. Толкнув ещё раз его ногами, Хёнджин собирался заползти обратно под одеяло, но горячая рука Чанбина накрыла сразу две стопы и сжала. — Поцеловал. Сначала я бы поцеловал. Голос Чанбина опустился на пару тонов, сердце Хёнджина опустилось в желудок. Ох, да неужели. — Куда? — боясь спугнуть настрой, Хёнджин остался на месте. — Наверное, начну со щёк. — Нравится быть нежным? — Если это первый раз, тогда да. Оба тихо шептались. Хёнджин подождал немного прежде, чем начать массировать стопами упругое бедро. Чанбин не отстранился. Просто шумно выдохнул, перемещая руку чуть выше, на лодыжки. — Что бы ты хотел получить в ответ? — Ну... поцелуй. Глубокий. Со скудными описаниями Чанбина и бурлящей фантазией самого Хёнджина он уже успел возбудиться. Причём сильно. Но Чанбин... почему с ним нужно всё брать в свои руки? Да так аккуратно подходить, как ни к одной девушке ранее. Сбросив руки со своих ног, Хёнджин приблизился сзади, сел грудью вплотную к спине и, опустив ноги, прижался ими к внешней стороне бёдер Чанбина. Ох, он такой тёплый. И сильный. Хёнджин всем своим естеством чувствовал напрягшиеся одновременно мышцы и, не сдержавшись, шумно выдохнул ему в шею. — Тогда ты бы его получил. Но перед этим, первой бы пострадала эта прекрасная шея. — Руки медленно провели дорожки с плеч к мускулистой шее. Хёнджин ещё более аккуратней продвинулся. Пахло по-особенному. Он Чанбина исходил странный, но знакомый с рождения запах, состоящий из смеси свежескошенного сена, полевых цветов, шишек и мёда. — Тут, тут и тут. Пальцы касались разных мест, сопровождаемые лёгкими надавливаниями. Хёнджин чувствовал, как Чанбин становился теплее и громче. Он тяжело дышал, но даже так, всё равно никак не поддавался. И не отталкивал, что уже как маленькая победа. — И милые прозвища. Тебе же нравятся? — Чанбин рвано кивает, — и какие же? Руки с шеи спустились ниже, на вздымающуюся грудь. Хёнджин определённо точно не планирует сегодня слишком много, интерес нельзя удовлетворять полностью, поэтому просто ведёт плотно прижатыми ладонями вниз, останавливаясь только на рельефном прессе. Сминая его, приближается к уху, чтобы, прошептав, спросить: — Чанбини? Милый? Бини? Дорогой? Муженёк? Внятного ответа Хёнджин не получает. Зато получает нечто другое. Чанбин откидывается ему на грудь, и наконец-то крепко сжимает бедра Хёнджина. Сам Хёнджин довольно выдыхает ему на уху, контролирую себя очень сильно, чтобы не поцеловать. — Нравится? — Да. Чёрт. Голос Чанбина стал ещё ниже. Ещё глубже. Хёнджин придвинулся к нему вплотную. Так легче касаться пальцами внутренней стороны бёдер и греться кожей об кожу, даже через рубашку. — Я так завидую твоей будущей жене. Она может касаться тебя так. — Хёнджин сжимает чувствительную кожу и Чанбин резко дёргается, округляя спину. — И так. Одну руку оставляет всё там же, а вторую ведёт выше, на ощутимый бугорок. Можно было бы спохабничать, сказать что-то до жути непристойное, но... у нас тут Чанбин. Одно неверное движение — и всё закончится. — Перестань. Ну вот, блять. Дотрынделся. Хёнджин тяжело выдыхает, сразу же прекращая. Куда теперь прятать свою вставшую проблему непонятно. Благо, Хёнджин не один такой. Но когда он убирает руки, чтобы спрятаться под одеялом и попытаться уснуть, Чанбин сам же за него и хватается, выгибаясь так, чтобы видеть глаза Хёнджина. — Перестань говорить о ней. Я не... хочу никого представлять. Ох ты ж... твою мать. Хёнджин бы, без шуток, мог бы его сейчас поцеловать. Очень глубоко, касаясь языком буквально каждого влажного миллиметра чужого рта, но он не будет. Очень просто, словно ребенок, целует в щеку, отчего Чанбин, почему-то, смущается ещё больше. Только когда он после этого устраивается на плече, снова обняв бёдра сильными руками, Хенджин продолжает. — Дай мне то масло в зелёной баночке. — Хёнджин видит, как его рука дрожит, но Чанбин всё равно хватает нужную эмульсию и сразу же возвращается к груди Хёнджина своей спиной. — Открути и капни мне на ладонь, Бини. Он послушно всё выполняет. Маленькие (Или огромные? Хёнджин и сам не понял) фейерверки взрываются и покалывают внутренности. — И на эту. — Теперь обе ладони в пахучем лавандовом масле. — Умница. Потершись лбом о изгиб шеи и позвонка, щекоча лицо короткими волосами на затылке, Хёнджин одну ладонь запускает себе за кромку штанов, а вторую — Чанбину. Чёрт. Только от этого он уже готов излиться. Но Хёнджин не для этого так долго старался, придётся терпеть. — Ох... — Хорошо, Бини? — от постоянного шёпота голос вскоре срывается, Хёнджин ведёт носом по шее, окружая лёгкие ароматом Чанбина. — Ну, скажи. Нравится? Тебе нравится? Скажи. Хёнджину очень хочется его услышать. Хочется и заглянуть, вывернувшись вперёд, чтобы посмотреть на то, что в руке, внушительных размеров. Но вместо этого Хёнджин подбирает ладонью такие движения, от которых Чанбина больше всего трясёт, а дыхание становится громче и громче. — Бини, ну скажи. И нет, Хёнджин не успокоится. Чувствует, что вот-вот изольется сам и чувствует, как всё мельче и мельче подрагивает Чанбин, сжимая его бедра, лежа на груди Хёнджина. — Хочу сделать это ртом. И хочу, чтобы ты тоже меня назвал ласково. Ну почему ты такой упрямый, а? Но... если честно, Хёнджину почему-то и этого достаточно. Достаточно податливого и несопротивляющегося, горячего и тихо стонущего Чанбина в своих руках. Достаточно и его влажного члена в ладони, а не где-то ещё. Достаточно. И это странно. Хёнджин явно не тот, кто успевает насытиться парочкой касания, но сейчас голод будто утих, а в голове развязались запутанные узлы, собирающие вокруг себя туманные сгустки. Это от того, что Хёнджин очень давно ни с кем не спал. Да, от этого. — Хёнджина? — рвано зовёт Чанбин, потираясь влажным лбом о длинную шею, выгнутую специально для его удобства. — М? Что такое? — Дай мне обещание. — Какое? — Хёнджин сдерживает из последних з сил, замедлят руки, просто сжимая основания пульсирующей плоти и своей, и Чанбина. — Что не уйдёшь от меня. — Хах, может, ещё и поженимся после этого? — Хёнджин прижимается к его спине близко-близко, дрожа всем телом. — Может, и поженимся. Так что не уходи. Иначе я все равно найду тебя. — Да ты... Хёнджин содрогается первым, кусая плечо Чанбина. Будет синяк. Или шрам. Прекрасно. Чанбин догоняет его быстро, накрыв ладонь свой рукой. Тяжело дыша, Хёнджин отползает назад, чтобы Чанбин мог забраться на кровать и лечь. От простой дрочки Хёнджин очень устал. Сразу же плюхается лицом на подушку, сжимаясь в клубочек. То, что хотел получить — в некоторой степени получил. Теперь же больше всего хотелось хорошенько выспаться. Потом искупаться и снова поспать. — Эй, — Чанбин стал тыкать его в бок пальцем, — ты не ответил. — А какой был вопрос? — повернувшись к нему лицом, Хёнджин сонно моргает. — Если не вспомнишь — я тебя на пол вытолкаю. — Хёнджин поморщился. Спать на полу ему больше всего сейчас не хотелось. — Ладно, ладно. Буду с тобой до конца жизни. И умрём мы в один день. — Врёт абсолютно не краснея. Во-первых, это невозможно. Хёнджин его точно переживёт. Как пережил уже не одно поколение. Может, он вообще всех людей на этой планете переживёт, кто знает? Во-вторых, он не собирается ни с кем связывать вою жизнь. Когда интерес к Чанбину утихнет — он уйдёт. И ладно, сделает милость, не убьёт его. Но пока нужно притворяться хорошим мальчиком, чтобы получить большее. — Вот и славно. Сладких снов. Хёнджин легонько улыбается от того, что Чанбин целует его в щёку. Он почти отключается, когда чувствует вместо подушки тёплую грудь и нежные поглаживания в волосах. Ох, ладно. Это определённо лучшее завершение дня.