Flash in the shadows

      Накрапывающий за окном дождь всегда казался лучшей колыбельной — особенно стук капель о проржавевший и отслоившийся от стены водосток. Уэнсдей даже почти смогла наконец уснуть, уходя за сотни ударивших капель. Почти. Очередное уведомление эхом прошлось по комнате и осветило потолок над столом. Аддамс резко распахнула глаза и увела взгляд на стол. Это начинает раздражать. Кажется, давно пора заблокировать контакт или хотя бы выключить звук, а еще лучше купить другую симку или выкинуть телефон к чертям. От этого куска пластика только головная боль. Но иногда ей писал Ксавье — Уэнсдей почти верит, что ему и правда интересно не убили ли её. Такими темпами убийцей станет она.       Девушка поднимается с постели и подходит к столу, небрежно поднимая гаджет и заглядывая в ослепляющее месиво текста. Признаться, в последнее время ей даже хочется ответить. Это не пустые угрозы — как было раньше. Загадки. Уэнсдей всегда любила загадки — особенно про серийников. Брюнетка сбилась со счёта сколько ребусов ей удалось отгадать за эти ночи, которые незатейливый собеседник провёл закидывая её вырезками из газет, скриншотами из статей и фотографиями с мест преступлений. Больше всего времени заняла загадка про мешок с цементом и экстравагантные картины — минут пять, может семь. На вопрос «с кем связано это убийство?» девушка могла ответить со стопроцентной уверенностью — Элизабет Шорт, «Чёрный Георгин». Актриса была изнасилована и убита, а после оставлена в странной позе на мешках с цементом и пачках с удобрением. Выброшена на лужайке жилого района, ноги раздвинуты, руки закинуты за голову, а на лице так называемая «вечная улыбка». Торс отделён от тела — и точно профессиональным врачом, потому что не были задеты органы и позвонки. Уэнсдей была почти уверена, что убийцей являлся Джордж Ходел, известный в те года врач Голливуда, но доказать что-либо невозможно, ведь за десятки-то лет сделать последний шаг к раскрытию дела так и не вышло — какой-то ДНК-тест, не более. Но государство против, обычный человек не имеет права перечить. Такое же удобрение приобретал врач, а его друг, Ман Рей, писал картины, если составить которые, получится поза Элизабет — «Минотавр» и «Губы Любовника». Аддамс обожает эту историю.       И сегодня традиция не изменилась. Очередная загадка. Стоило Уэнсдей сфокусировать взгляд, как брови едва заметно дёрнулись. Это не ребус, а… поэзия.       — «Рос он ночью, рос он днём. Зрело яблочко на нём, яда сладкого полно. Знал моей недруг, чьё оно», — девушка фыркнула, — Уильям Блейк. Английский поэт восемнадцатого века. И ты уверен, что этой информации мне хватит?       Ответ не заставил себя долго ждать. «Сюда» и точка геоданных. Аддамс нахмурилась сильнее.       — Это… Винчестер? Ни одно преступление, произошедшее в Винчестере, не связано ни с яблоками, ни с ядом и тем более ни с Блейком. Я почти разочарована, — быстрее, чем передумать, девушка открыла метку в картах, рассматривая фотографии, — Старый и дряхлый особняк, матушка была бы в восторге провести там зимний уикенд. И ты просишь меня залезть туда? Я ещё не настолько тронулась умом.       Откинув телефон на стол, предварительно отключив звук, брюнетка развернулась на пятках и ушла к кровати, нырнув под одеяло и крепко закрыв глаза. Впрочем, хватило её ненадолго. Дождь начал раздражать, а сон улетучился, подменяя темноту перед глазами изображением особняка.       — Ладно, у тебя вышло не дать мне уснуть, отлично. Надеюсь, ты тоже не спишь этой ночью, или я убаюкаю тебя на века и продолжишь присылать загадки из чистилища.       Телефон слишком быстро оказался в тонких бледных пальцах, бегая по экрану так, будто Уэнсдей родилась с ним — настолько она торопилась, потому что в любой момент могла передумать. Даже сердце начало биться в ушах. Это азарт, чертятами прыгающий в угольках глаз девушки. В такт с биением в ушах заиграла вибрация — меньше минуты. Уэнсдей казалось, что она ждала явно дольше.       — Ты высосала бедолагу и теперь хочешь узнать куда спрятать труп? У тебя в этом знаний больше, чем у меня, гот с косичками, — голос сонный и заспанный, она точно его разбудила.       — Скверное чувство юмора. Доброе утро, Ксавье.       — Напомни выкинуть цитатник с тупыми шутками, Аддамс, — секундная тишина, — Уэнсдей, половина третьего ночи, что за дела? То от тебя ответа неделями не дождёшься, то звонишь… Звонишь! Я точно не сплю?       — Проснись наконец, у меня дело, — протяжный стон в трубке, — Нет, меня не пытались убить, но могут попытаться.       — Господи, Уэнсдей… — очередной стон, но приглушённый. В ладонь, — Тебя совсем одну нельзя оставить? Это может подождать до утра?       — Представь, что я вишу вверх ногами за цепь к потолку в мрачном подвале, где точно слышится запах тухлого мяса. Это более чем экстренный повод позвонить, — Аддамс едва сдержалась от смеха, но не от ухмылки, когда услышала шуршание одеяла — Ксавье резко вскочил с постели, — Теперь ты проснулся, отлично.       — Ты опять пошутила. Я обведу этот день в календаре. Что случилось?       Решив, что Торп готов её выслушать, девушка принялась рассказывать о ночных интеллектуальных сеансах, которые продолжались уже третью неделю кряду.       — М-м… и теперь ты просишь меня проводить тебя в Винчестер, в старинный особняк, о котором тебе сообщил некто, кто откуда-то достал твой номер телефона и… тебя совсем ничего не смущает?       — Только скепсис в твоём голосе.       — Тебе правда не хватило ситуации в Неверморе или это нормально — что ты куда-то влипаешь?       — Поразительная удача, не правда ли? Честно, я не хочу чтобы родители плелись за мной хвостом и испортили всё веселье.       — Ты находишь это чем-то веселым? Я поражаюсь, Аддамс, — юноша в очередной раз вздохнул, — Я начинаю жалеть, что подарил тебе телефон.       — Меня бы достали письмами. Так что твоей вины здесь нет. Я могу на тебя рассчитывать, Ксавье?       Долгая тишина, настолько долгая, что воздух показался вязким. Вдох, выдох и тихое «конечно, Аддамс…».

***

      Ветер дёргал капюшон и косички, выбивая волоски и задувая чёлку наверх. Уэнсдей затылком чувствовала взгляд кого-то из семьи, но старалась не обращать внимания и высматривала красный додж, который должен был подъехать к вокзалу. Три минуты после обговоренного времени и машина припарковалась неподалёку. Закусив щёку — ярко-красный, отвратительный цвет — Аддамс вздёрнула подбородок и быстро направилась к машине, рассматривая водителя. Сонный вид, беспорядок на голове, синие круги под глазами, средней опрятности вид. Он собрался в дорогу сразу ночью. Сев в машину, Уэнсдей кинула рюкзак на заднее сидение и хотела было начать говорить, как её перебило звонкое «ай!» откуда-то сзади. Резко оглянувшись, брюнетка так же быстро повернула голову на Торпа и её взгляд был красноречивее любых слов.       — Давай я объясню позже, иначе тот подозрительный мужик побежит тебя спасать.       — Ларч, дворецкий. Не рыпнется, не переживай, — Уэнсдей не сводила взгляда с профиля юноши, который начал разворачиваться и уезжать с вокзала, — Я жду.       — Для начала было бы неплохо поздороваться, да? — кинув взгляд на девушку, Ксавьер обречённо выдохнул, — Я не знаю Винчестер, Аддамс. И если тебя похитят — нюх ищейки будет более чем полезен.       — Ты меня собакой сейчас назвал? — потирая голову, блондинка недовольно взглянула на парня в зеркало заднего вида, но быстро перевела взгляд на подругу и широко улыбнулась, — Уэнсдей, я так рада тебя видеть! Ксавье позвонил ночью и сказал, что я срочно вам нужна, потому что вы собрались в Винчестер!       — Он буквально это же сказал минуту назад, — брюнетка вновь посмотрела на девушку, — Энид, ты в курсе дела? И откуда ты знаешь Винчестер?       — Не то чтобы, но ты ведь мне расскажешь? — волчица улыбнулась чуть более сдержано, чем минутой ранее, — ну, знаешь, моя семья в целом любит путешествовать, а мама с ума сходит по Массачусетсу, поэтому мы бываем там несколько раз в два-три года, да и она родилась в Бостоне.       — А ты откуда знаешь? — брюнетка вновь повернула голову к Торпу.       — Ну, во-первых, пристегнись, а во-вторых, я умею дружить, Аддамс, — он с укоризной взглянул на девушку, — Энид не раз об этом говорила.       — И теперь, благодаря какому-то сталкеру и супер мозгам Ксавье, мы втроём едем в какой-то старинный страшный замок! — блондинка раскинула руки в жесте объятий, но улыбка быстро скисла, — Лучше бы на Лонг-Айланд, на самом-то деле… Но и так неплохо. Так мы увиделись до школы, а значит, всё не так плохо, верно?       Вещь выглянул из рюкзака и констатировал — напряжение можно мечом резать.

***

      — Итак, план действий? Найти особняк, изучить — и?       — И найти того, кто посылает мне эти загадки. Я хочу знать кто это, — Уэнсдей повернула голову на Ксавье, — Он, кем бы ни был, сфотографировал то, как ты даришь мне телефон. В тот момент он был там. И если у него есть доступ к моему номеру — значит, что и к твоей комнате.       — И тебе совсем не интересно почему этот человек цитировал Блейка перед тем, как отправить тебя сюда? Он точно ждёт тебя одну, — Энид отвлеклась от диалога с Вещью, — Знаешь, это действительно очень подозрительно. К тебе прям тянет неприятности.       — Я не вижу связи между особняком и Блейком, это не загадка по убийствам. Он хочет чего-то другого.       — Чтобы ты разгадала убийство, — Ксавье нахмурился, но не отвлёкся от дороги, — Или он проверял твои способности детектива и хочет чтобы ты решила загадку посложнее.       — Думаешь, пытался привлечь моё внимание ребусами? Я не настолько очевидна в своих интересах, — Энид, Ксавье и даже Вещь взглянули на Аддамс с большим скепсисом, — Ладно, в этом очевидна. Закрыли тему. Но ведь не факт, что я поеду разбираться с этим.       — Ты уже буквально в пути. Ты в машине, — Энид указала ногтем на кресло Уэнсдей, — К утру мы будем неподалёку от Бостона, так что его уловка сработала. Больше интересно — что ему от тебя нужно.       — Опять злые духи и пилигримы? Я точно свихнусь, — Торп откинул голову на сидение и полез за телефоном, но волчица вырвала провод аукса из руки и подключила свой мобильный, хитро улыбаясь, — Ты ждала этого всю поездку, да? Можешь не отвечать, по твоей наглой моське видно…       Уэнсдей изогнула бровь в вопросе, но когда из динамиков машины полился громкий звук — очень захотелось застонать и закатить глаза. У Энид ужасный вкус в музыке.       Уэнсдей была бы не против столкнуться со злыми духами и обсудить кто их так обидел, что они заставляют кого-то отсылать ей ребусы про маньяков и убийц, мол, «я-то в чём виновата, почему отдача летит в меня?», но воспоминания о Неверморе приятными назвать сложно. Аддамс ещё не научилась пользоваться своими силами, а видения прекратили её посещать, будто только в стенах школы для изгоев она становится собой. Разумеется, младшая Аддамс уже расспросила матушку о том, не жили ли их родственники в Винчестере и не ждать ли оттуда неприятных подарков, но женщина лишь улыбнулась и сказала, что визит им могут нанести максимум духи жертв дядюшки Фестера. Не очень успокаивает, если так признаться. Ещё озлобленных жертв маньяка ей на голову не хватало — после истории с предком, духом пилигрима — Крекстоун горит в котле, а Гуди рядом, потому что могла и сразу всё рассказать, — и практически разрушенной жизнью Ксавье Уэнсдей не оправилась в полной мере. По крайней мере она не готова сдувать пыль с очередных семейных тайн.       Уэнсдей всегда было тяжело признаваться. В поражении, в провинности, в сожалении. И сейчас ей было физически тяжело — чем ближе к цели, тем сильнее она хочет схватит руль и развернуться, уезжая прочь. Плохое предчувствие поднимается в груди, стоит ей бросить взгляд с дороги куда-то в сторону. И не в духе в белом платье дело, на таких призраков ведутся только нормисы — стоп, что?       — Тормози! — маленькая ладошка очень звонко ударила по бедру Торпа и тот резко вдавил педаль тормоза в пол, едва не встречаясь с рулём носом — Уэнсдей же чуть не ударилась о бардачок. Энид и Вещь свалились на пол.       — Какого чёрта?! — Ксавье, даже не отдышавшись, повернулся на брюнетку и вытаращился. Аддамс же даже не взглянула на парня, продолжая смотреть на дорогу — точнее, на обочину в паре метров впереди, — Уэнсдей? Эй! — юноша схватил девчушку за плечо и потряс, на что та запрокинула голову и уставилась в крышу машины широко распахнутыми глазами.       Энид, поскуливая, поднялась на сидение и начала потирать ушибленный локоть, но замерла.       Пара секунд и Аддамс опустила голову, ошалело моргая. Оглянувшись, брюнетка не увидела духа на дороге, только перепуганных Энид и Ксавье.       — Что произошло?       — Это ты спрашиваешь? — парень тяжело выдохнул и откинулся на сидение, прикрывая глаза.       — Машина сделала скриншот, я полагаю, — Энид закусила губу, — У тебя было ведение?       Аддамс не ответила. Кинула тихое «поехали» и отвернулась к окну на двери. Хотелось крикнуть «назад!», но объясняться Уэнсдей не любила так же, как и признаваться. А ещё сильнее не не любила когда эти вещи связаны с одним человеком.

***

      Солнце пару часов назад зашло за горизонт, но скорость машины заметно упала. Такими темпами до Бостона они доберутся только к обеду, а не к утру. Девушка взглянула в зеркало заднего вида — Энид свернулась на задних сидениях с Вещью в объятьях и посапывала, укрывшись олимпийкой Ксавье. Уэнсдей ей почти завидовала — кости ломило от целого дня в машине, хотелось встать и походить минут тридцать, а не пятиминутную остановку. Но рисковать останавливаться на незнакомом шоссе, ночью, когда рядом — чащоба — ей тоже не улыбалось. А вот Ксавье не помешал бы отдых.       Парень за рулём весь день, практически сутки. Ночью Уэнсдей подняла его, после чего он сразу отправился за Энид, а потом — за ней. И сейчас уже больше пятнадцати часов крутит «баранку» — так выразилась блондинка около трех часов назад, предлагая ему смениться, но юноша отказал. Его глаза слипались, руки периодически дёргались и он часто щурился в разрезаемую светом фар темноту, будто дорога плыла перед глазами. Если днём Уэнсдей почти переживала, что Торп может врезаться в кого-то и они попадут в аварию, то сейчас она готова убрать это «почти». Коснувшись руки парня, брюнетка заглянула в уставшее лицо и Ксавье пришлось ответить на взгляд.       — Ты уверен, что можешь продолжать вести? Выглядишь паршиво.       — Зная тебя — это комплимент, — Ксавье ухмыльнулся, но улыбка быстро пропала, — Я в норме. Лучше объясни что это было.       — О чём ты? — брюнетка скрестила руки на груди, как обычно.       — Днём. Ты ведь что-то видела, я прав? — Аддамс напряглась, — На обочине. Там кто-то стоял. Знаешь, я читал про неупокоенных духов, которые живут у дорог и притворяются попутчиками, а потом убивают тех, кто их подобрал. Жуть, на самом деле.       — Ты видел её? Или силуэт?       — Прозрачный силуэт, наверное. Всего на секунду, дальше ты приказала тормозить. Такое иногда бывает, — Торп съехал на обочину и остановился, отстёгивая ремень и упирая локти в руль, поддерживая голову ладонью, — Ну, а видение?       — Ви… — Уэнсдей нахмурилась и оглянулась на окно, потом на Энид и вновь на Ксавье, — Ничего необычного.       — Уэнсдей, я не первый раз это вижу. И тебя знаю не первый день. Обычно… ты не видишь ничего хорошего. Мне уже заказывать белые тапочки?       Аддамс кулаком ударила парня в плечо и фыркнула «дурак» под тихий смех Торпа.       — Я же сказала, что ничего необычного. Сменишься с Энид? Иначе мы точно в аварию попадем. Я ещё хочу найти связь между Блейком и развалюхой в Винчестере. Если не возражаешь.       Уэнсдей без особого энтузиазма проследила за сменой водителя и вслушалась в тихое бурчание Энид, после чего опёрла руку на дверь и всмотрелась в темноту ночи. Сейчас перед ней стояло больше вопросов, чем сутки назад. И отчасти она была рада, что появилось интересное дело, в расследовании которого она может лишиться головы. Но с другой стороны — не она одна может пострадать. И видение, от которых, признаться, девушка отвыкла, начало сыпать соль на рану. Она и так достаточно виновата, ей в жизни не хватит сил извиниться за каждую ошибку. Уэнсдей обязана избежать того, за что придётся извиняться.