Flash in the shadows

      Голова шла кругом. Ксавье устал, тело ломило и единственное о чём парень мечтал — проспать несколько суток. Лишь бы его не трогали. Желания разбираться в прошлом своей семьи не было от слова совсем. Эта ночь вымотала его, выжала все силы. Обеспокоенные угольки глаз Уэнсдей буквально сжирали его, выворачивая душу и нутро. Она злилась. Торп согласился на предложение гадалки, чем разозлил Аддамс и обеспокоил Энид, которая кинулась успокаивать словно сорвавшуюся с цепи брюнетку. Только услышав его ответ, девушка, словно фурия, вылетела из комнаты и громко хлопнула дверью о стену, разнося по пути старинную мебель и нарушая относительное спокойствие пауков. Её реакция понятна, но непривычна. Шум крушащейся мебели, не выдерживающей напора Аддамс, слышался сверху.       Выдохнув, Ксавье опустил голову и прикрыл глаза. Его рук касались тёплые ладони гадалки, слуха касалась латынь, которую Торп понимал довольно плохо и даже не старался вникнуть в суть. Хопс раздвигала пространство, растягивала слои астрала и взывала к ответам. Она не пыталась призвать Карделию, а наоборот, прятала её подальше от духов, но собиралась получить ответы из физического мира. Доска Уиджи, найденная Уэнсдей пару часов назад, очень пригодилась. Первое время указатель не двигался, нагреваясь от рук Ксавье и Арниты, но в какой-то момент медленно зашуршал по доске, указывая на буквы и составляя слова. Кажется, Хопс смогла скрыть присутствие Карделии на одном из планов, разрывая их пути латынью и сакральными свечами. От них неимоверно несло ладаном, у Торпа начиналась головная боль.       Его не интересовали ответы возможной почившей родственницы. Он понял это сразу, как Арнита начала предлагать варианты воздействия на духа. Если сначала она хотела призвать её в другом месте, то позже решила, что может притащить в свой дом кого-то ещё, кого и выгнать-то не получится. Душу, которая последует за Карделией. Вероятно, такую же мстительную, как и тех, кто измывался над Ксавье не так давно. Рёбра всё ещё фантомно болели, а бедро жгло от несуществующего пореза столового ножа. Хопс предложила спиритический сеанс без около-материального присутствия духа в комнате. Без разговоров и леденящего холода, буквально могильного. С обычным перемещением предметов. Это показалось лучшей альтернативой, почти безопасной. В любом случае, рискует своей шкурой только Арнита — она призывает, до неё же и доберутся в первую очередь, а Торп успеет унести ноги из дома и вытащить девочек, до которых духам вовсе дела нет.       Гул в ушах начал нарастать, а шум сверху прекратился. Успокоилась, значит. Открыв глаза, Ксавье взглянул на доску, которую несколько минут царапал каменный указатель. Кажется, ему стоило читать с самого начала, а не пытаться вникнуть в суть сейчас. Оставалось надеяться на то, что гадалка обладает хорошей памятью и действительно видит доску, иначе весь разговор насмарку. Вообще, он начал подозревать, что она видит — слишком точные движения, без неловкости, присущей слепцам. Особенно в незнакомой, захламленной комнате, которая не раз меняла свою обстановку за эту ночь.Экстрасенсорика и правда творит чудеса, наверное.       — Ты слишком много думаешь, знаешь? Особенно для того, кому нужен отдых.       — Учтиво с Вашей стороны… — Ксавье хмыкнул, — Я просто пытаюсь привести мысли в порядок.       — Поиски будут немного осложнены, твоя подружка разнесла половину дома, — Арнита убрала руки и выпрямилась, — Она сказала всё, что могла.       — И… каков вердикт? Кто я? — Торп выгнул бровь в вопросе.       — Способен на большее, чем просто оживлять картины. Да будет тебе известно, среди экстрасенсов есть не одно подразделение, которое делит их на классы и способности. Медиумы входят в это деление, но твоя подружка ещё не умеет контролировать свои силы, — Ксавье едва удержался от колкости, что Уэнсдей не «его подружка», — Но у неё сильный покровитель рядом. Вероятно, её мать. Девочка очень гордая — и эта гордость приведёт её к большим страданиям. Уже привела. Она чуть не потеряла тебя.       — Это как-то относится к тому, кто я?       — Не относись к моим словам с таким скепсисом, юноша. Ты готов на многое ради неё. Ведь ты сразу знал чем закончится эта авантюра, верно? — Торп медленно кивнул, на что гадалки снисходительно улыбнулась, — Если бы у тебя было больше знаний и сил, то ничего этого бы не произошло. Ты простил предательство и сорвался с места сразу же, как она попросила о помощи. Это привязанность. Отвратительное чувство, ослепляющее человека и заставляющее его творить глупые, опасные поступки. Ты мог умереть, Ксавье. Лишь выдержка и то, что по счастливой случайности ты связан с Карделией, помогло тебе выжить. И она расскажет как управляться с твоими силами.       — Вы сказали, что поиски будут затруднительны. Какие?       — Сначала мы искали учётник душ, которых сюда призвала Карделия, но теперь нужно найти её дневник. В нём описаны её силы. Там ты найдёшь отклик и ответ на вопрос — кто же ты. И чем связан с ней. Она не прямой твой родственник. Родного в вас с ней столько же, сколько во мне и этой волчице.       — Я, кажется, потерял логическую нить… как тогда наши ауры могут быть одинаковыми?       — Тот, кто отправил вас сюда, знал, что Уэнсдей приведёт тебя. На это и был расчёт. Ты должен что-то узнать, а не девчонка. Найти что-то, что прольёт свет на прошлое. На прошлое твоей семьи. Этот человек знает, что ты мучаешься без ответов и мечешься в догадках, поэтому и отправил тебя сюда. Всё в дневнике.       — И где он?       Арнита поджала губы. Что ж, Торп уже понял, что ничего не бывает легко.

***

      Смахнув очередной слой пыли, парень зашёлся в кашле и откинул особенно дряхлую книженцию на стол, чертыхаясь.       — Мы перерыли всю макулатуру в этом доме, здесь ничего нет. Или у твоей родственницы ужасное чувство юмора, или она уже забыла где оставила дневник, — Уэнсдей скрестила руки на груди, — Только появятся первые лучи света и мы уедем, Ксавье.       — Ты до сих пор злишься? — художник оглянулся через плечо, — Другого шанса может и не представиться.       — Так ли тебе это нужно? Не припомню чтобы ты сильно мучился без информации кто ты и на что способен.       — А ты об этом знала? — развернувшись резче обычного, парень сощурился, — Как ты можешь утверждать об этом? Разве тебя это интересовало? Из раза в раз я сталкивался с подозрением и осуждением, Уэнсдей. Ты ничего не знаешь обо мне. Уверена, что я не мучился?       Брюнетка вскинула брови и неловко переступила с ноги на ногу. Облизнув вмиг пересохшие губы, девушка опустила руки по швам и немного наклонила голову, смотря исподлобья. По тому, как Аддамс чуть сжала губы, Ксавье чертыхнулся — ей стало неудобно, а ему чертовски стыдно.       — Извини, — неопределённо махнув рукой, Торп тяжело выдохнул и прикрыл глаза, — Я просто устал. Это очень тяжелая ночь. Извини, я лишнего наговорил.             Аддамс хмыкнула и подошла ближе, поднимая со стола книгу, которую на него кинул Ксавье, и повторно хмыкнула, показывая, что всё понимает. Пролистывая пожелтевшие страницы, девушка закусила щёку изнутри. Она правда ничего не знает.       — Хорошо, как забрезжит рассвет мы уедем. Уэнсдей вскинула голову и встретилась с огромным количеством боли и усталости в зелёных глазах. Сердце опять неприятно закололо. Она виной этим чувствам. Теперь найти книгу за оставшиеся два-три часа — её основная цель. Телефон разорвал тишину комнаты, чем заставил подростков вздрогнуть.       — Проклятье, объявился наконец… — шикнув, девушка вынула мобильный и понизила яркость, сощурившись, — О… «Вихрь любовников»? Чем это должно помочь?       — Картина Блейка. Он был ещё и художником, — Ксавье пожал плечами на вопросительный взгляд девушки, — Это иллюстрация к Божественной Комедии Данте, символизм. Тысяча восемьсот двадцать четвертый год. Или двадцать седьмой, если считать дату завершения.       — Увлекаешься историческим искусством?       — Он был непризнан при жизни, но не после смерти. Возможно, Уильям и особняк всё же связаны. Сначала «Древо Яда», теперь «Вихрь Любовников». Возможно, нужно двигаться в этом направлении.       — Или в этом есть подсказка где искать дневник, — заблокировав телефон, девушка нахмурилась, — Он знает что здесь происходит, но Вещь несколько раз обошёл дом и территорию, а Энид обнюхала местность. Будто…       — Призрак? Сомневаюсь, что они умеют пользоваться телефонами.       — Ты просил напомнить выкинуть цитатник с тупыми шутками, — Уэнсдей локтём пихнула парня в бок, — Расскажи про эту картину.       — Ну-у… Это иллюстрация к пятой песне Ада, посвящена второму кругу, где находятся души великих любовников — кого-то вроде Клеопатры, Ахилла и Семирамиды. Шишек прошлого и истории. Тут дело не столько в картине, сколько в отношении художника к ней. Всю жизнь, увлекаясь библейской мифологией и создавая иллюстрации к Библии, Блейк ненавидел церковь, причем любую, а в итоге создал абсолютно свою мифологию. И центральное место в ней занимали идеи гармонии и любви. Он был… абсурдным человеком.       — По тоже не совсем адекватный, однако в его честь и символику возвели Невермор.       — Фетиш на психов прошлого? Люди примитивные придурки, выдающие желаемое за действительное. Сумасшествие за благодать, — Ксавье пожал плечами, — В любом случае, подсказки я здесь не вижу       — Примитивность, да? — Аддамс облизала губы и цокнула, — Что-то или за картиной, или в стиле этой картины. Обшарить все полотна успеем?       — Если сможешь отличить их от стен в таком-то слое пыли.       Закатив глаза, девушка в очередной раз стукнула Торпа по плечу и окликнула Энид. Втроём они управятся быстрее.

***

      Рама с треском развалилась, из-за чего полотно выпало на пол и с неприятным звуком шлёпнулось о доски, заставляя Синклер отскочить от летящего в неё гвоздя из деревяшки. Размазав пыль по лицу, девушка опустилась на корточки и обтёрла ладони друг об друга — эффекта вообще не принесло, -. Включив фонарик, девушка перевернула холст и принялась просвечивать материал. Нахмурившись, блондинка ноготком начала отдирать побелку с обратной стороны картины. Секунда и краска отошла, открывая витиеватые буквы чернил.       — Я нашла что-то! Уэнсдей, Ксавье! — девушка оглянулась через плечо и через пару мгновений в комнату заглянула макушка Аддамс. Вся в пыли, на лице чёрные мазки — определенно от пальцев, -, в глазах интерес, — Иди сюда, здесь что-то написано и закрашено!       Уэнсдей быстро подошла и опустилась на корточки рядом, забирая фонарик из рук Синклер и внимательно рассматривая появляющиеся из-под краски буквы.       — Ведро? — Энид фыркнула, — Буквы стёрлись, я не понимаю смысла. «За хрустальным шаром ведро.» Что за нелепица?       — Не ведро, а ларь. Или закрома. Хрустальный шар! — Уэнсдей вскочила на ноги и быстрым шагом направилась в зал.       Синклер ойкнула и свернула картину в трубу, направившись за ней. Аддамс уже забралась под стол и прощупывала половицы, вспоминая где именно нашла шар.       — Уэнсдей, прошла сотня лет, тайник вряд ли там.       — Тайник? — Ксавье в очередной раз чихнул и захлопнул книгу, чей сюжет был отдалённо схож с сюжетом пятой песни Ада.       — Оно здесь, точно здесь, — брюнетка вылезла из-под стола и начала отодвигать предмет мебели, — Я просто не могу его вскрыть, но чего не могу я — может кувалда.       — Отойти, дай этим займётся профессионал, — Синклер лучезарно улыбнулась и опустила на колени перед дощечками на которые указала подруга, — Ни одно дерево, особенно старое, не устоит перед парой когтей, — задрав носик, волчица в один удар руки распорола древесину, что там щепками разлетелась по полу, открывая вид на углубление в полу.       — Тебе говорили, что когти — очень полезная штука? — Уэнсдей улыбнулась уголком губ и посветила в яму, освещая чёрный кусок ткани, — Подозрительно прямоугольный предмет формата А5. Каков процент, что это может быть какой-то другой тайник?       — Ноль процентов, — Торп подошел ближе.       — Тогда это оно.       Вынув книгу из углубления, Уэнсдей откинула ткань и прерывисто выдохнула. Она ожидала чего-то… большего.       — Тёмно-зелёная книжка без надписей с желтыми страницами… Я одна ожидала что-то, что выглядит как пособие по чаепитию с дьяволом? — Синклер с вопросом взглянула на друзей, — Вещь тоже рассчитывал на что-то такое.       — Я поддерживаю, тоже ожидала большей креативности, — поднявшись на ноги, Аддамс протянула книгу художнику, — Кажется, это твоё.

***

      Солнце забрезжило за деревьями. Выдохнув полной грудью, Ксавье прикрыл глаза.       — Наконец-то эта долга ночь закончилась…       Рядом зашуршал гравий.       — Да. Нам пора, — громко сглотнув, Уэнсдей взглянула на дорогу, — Ксавье, я…       — Не нужно, — парень прервал девушку и повернул к ней голову, открывая глаза, — Это лишнее.       — Ты не понимаешь, — Аддамс повернулась к Торпу и нахмурилась, поджимая губы. Ей и так неудобно, а он ещё и мешает, — Я должна.       — Я всё понял. Нет нужды.       — Ты чуть не погиб из-за моей гордости и глупости. Я. должна извиниться, — девушка сжала ладони в кулаки, — Не только за это. За всё. Я очень виновата. Я слишком часто ошибалась. Не раз подвергала тебя опасности. Я должна.       — Уэнсдей, — Ксавье зачесал пыльные волосы назад пятернёй и выдохнул, — Я всё понял. Твоих слёз хватило. Я простил тебя. И давно. Не стоит. Это не в твоём стиле.       Аддамс обессилено опустила плечи и разжала кулаки, опуская голову. Ей действительно не хватит времени мира чтобы оправдаться и высказать всё, что лежит на душе. Девушка только была готова, как её осадили. В груди вновь мерзко закололо. Она не должна была так расклеиться и сдаваться на полпути.       — Нет, ты выслушаешь меня, — подняв ладонь и прервав попытку парня что-то сказать, Аддамс продолжила, — Ксавье, я приношу свои глубочайшие извинения за то, что втянула тебя в это. Не так я должна была ответить на твои попытки начать со мной общение. Я вообще не представляю как ты всё ещё разговариваешь со мной, особенно учитывая чем всё обернулось в школе. Я обвинила и подставила тебя, а ты так легко спустил это с рук, будто детскую шалость. Это неправильно и мне было бы легче, если бы ты начал меня проклинать и игнорировать. Это странное и неприятное чувство. Мне не нравится. Гуди сказала, что я Ворон, поэтому буду одна всю жизнь, но по какой-то причине и ты, и Энид, и даже Юджин общаетесь со мной. Почему-то вы не ушли, хотя я очень вас ранила. Мои слова и действия оставили на ваших сердцах рубцы, которые я никогда не смогу залечить. Ты пострадал от меня больше всех, но стоило мне позвонить и ты сорвался с места, заведомо зная, что это может привести к подобным последствиям. Ты знал чего я от тебя хочу и понимал, что астрал — не место для тебя. Но ты всё равно согласился мне помочь, чёртов суицидник. Я не знаю этих чувств, но они мне не нравятся, — девушка облизнула губы, — Мне не нравится та боль в груди стоит мне подумать, что с тобой или Энид могло произойти что-то непоправимое этой ночью. Я… боюсь. Я не хочу чтобы вы пострадали ещё сильнее, но не знаю как уберечь. Единственный выход который я вижу — то исчезнуть из вашей жизни, но мне не нравятся чувства, которые одолевают в момент этих мыслей. Я не знаю что с этим делать, но я правда очень сожалею и надеюсь, что ты сможешь меня простить.       — Это называется страх одиночества, Уэнсдей, — Ксавье сделал шаг ближе, аккуратно касаясь тонких пальцев девушки и осторожно сжимая ладонь в своей, — И страх за дорогих тебе людей. Ты, может, и гот с косичками и траурным стилем, но ты всё ещё человек. Может, чувства тебе и новы, но не чужды. И Энид, и я давно тебя простили, Уэнсдей. Мы не держим на тебя зла или что-то в этом роде.       — Мне было бы легче, будь это так. Я бы понимала за что, — Аддамс вскинула голову и с вызовом посмотрела на художника, — А сейчас я не понимаю.       — По какой-то неизвестной причине ты мне нравишься, Аддамс. А Энид считает тебя подругой. Поэтому мы испытываем к тебе только положительные чувства. «И в огонь, и в воду».       — Ты чуть не умер.       — Ты спасла меня.       — Ты сумасшедший.       — Вероятно.       Уэнсдей осмелилась заглянуть в зелёные омуты и кислород перекрыло. Она увидела лишь подтверждение слов Ксавье. Никакой злобы, обиды или негатива. Грудную клетку свело, дышать стало физически больно.       — Я не заслуживаю…       — Ты не отличаешься от другого человека, Уэнсдей. Дружбу и любовь не заслуживают. Они доступны всем. Ты — не исключение, — девушка выдохнула через распахнувшиеся губы и быстро заморгала, пытаясь избавиться от влажного марева перед глазами. Она не заметила когда именно Ксавье начал шептать и большим пальцем поглаживать её костяшки, — Ты особенная девушка. Но ты человек.       Взвесив все «за» и «против», Аддамс, дабы не дать себе передумать, в очередной раз за эти часы схватила Торпа за ворот футболки и рванула на себя, вниз, одновременно поднимаясь на носочки и без того высоких кед, и зажмурилась, быстро и сухо касаясь потрескавшихся губ Ксавье. В зелёных глазах пролетело удивление и Уэнсдей собиралась сделать шаг назад, отпуская воротник, но её дёрнули за руку и обхватили за талию, аккуратно прижимая ближе.       — А теперь у меня есть вопросы, ты в курсе?..       — Ответы на них очевидны, разве нет?       — Уэнсдей… — прохладная ладонь коснулась впалой щеки и острой скулы парня, заставляя замолчать и прикрыть глаза, прильнув к ладони. Сердце бешеной птицей забилось в клетке рёбер, — Вороны тоже живут в стаях…       Облизнув губы, девушка немного потянула на себя художника, на что тот среагировал моментально. Приблизившись к лицу, он замер лишь на мгновение — чтобы взглянуть в обсидиановые осколки девчачьих глаз, и подался вперёд, закрывая глаза и встречаясь с мягкими и немного влажными губами девушки.       Поцелуй лёгкий, довольно поверхностный, медленный и чувственный. Аддамс отдалённо поняла, что так целовать обиженный человек не может — не то чтобы у неё было много опыта. Но сердце подсказывало, что Ксавье вкладывает в этот невинный поцелуй все свои чувства. И Уэнсдей готова их принять — пока брезжит рассвет.       Вспышка во тьме — вот, что помогает держаться на ногах. И неважно, свет это, огонь или чувства. Пока это нечто светлое — оно поможет идти сквозь тьму. Рука об руку.

***

      Синклер покачивала головой в такт музыки и улыбалась, щурясь от солнца. Вещь сидел на пассажирском кресле и о чём-то стучал пальцами, но девушка не особо вслушивалась. Её внимание было приковано к дороге, музыке и рукам на заднем сидении. Переплетённым пальцам в царапинах и пыли. И сопению в унисон. Она знала, что эта поездка закончится хорошо.       Все ответы хранились на жёлтых страницах в зелёном переплёте. Эти загадки они решат позже.