Давай поиграем во взаимную любовь...

      Как же он устал. Никогда ещё слабость не брала его настолько сильно. Хотелось раствориться в этом мире, не ощущая ничего. Хотелось вернуть всё назад, как было, без эмоций и чувств, но что-то не давало ему сделать это…       Арсений приехал домой и, как и планировал, завалился спать. Хоть что-то за последние дни он сделал четко по плану.       Проснувшись глубокой ночью, Попов с ужасом осознал, что проспал четырнадцать часов. Не хило он так устал, получается. Матвиенко был прав — стоило отдохнуть. Разминая чуть затекшие мышцы, мужчина стал прислушиваться к себе. Он чувствовал слабость, а ещё непреодолимую боль в груди, которая описывалась уже давно забытым чувством — тоска.       Арсений скучал. Ему не хватало кого-то или чего-то рядом. Но мозг упорно запрещал даже думать, кого. Брюнет лежал на кровати, бездумно уставившись в потолок. Сил после сна стало больше, несомненно, но телу явно не хватало тепла. Ему было холодно.       Заранее померив температуру и убедившись в её отсутствии, мужчина налил себе ванну и опустился туда, расслабляясь полностью. Надо бы составить список успокаивающих и отвлекающих вещей, раз теперь есть свободное время.

***

      Шастун курил на балконе, согнувшись в три погибели. За окном зима, ему пиздецки холодно, но он даже не думал накинуть на себя что-нибудь — холод отрезвлял, отвлекал, заставляя чувствовать что-то, кроме боли в сердце и вечного давления в груди. Он стоял в одной футболке и штанах, но страшно было не это. Пугало, что кости выпирали настолько, что их можно было разглядеть из-под свободной одежды, — вот, что было самое страшное.       Но Антон ничего не хотел с этим делать. Он давно принял себя таким, так что пускай другие принимают тоже. У него нет сил бороться с этой невзаимной любовью. Как он там говорил, «Давай поиграем во взаимную любовь»? Так вот, не может он больше играть. Он в этой игре проиграл, поставив на кон своё сердце, а затем и жизнь.

***

      Утро не задалось с самого начала. Начиная хотя бы с того, что Антон порывался встать, чтобы выключить будильник на телефоне, но стая чёрных мушек тут же замельтешила перед глазами, заставляя снова упасть на кровать с мобильником в руке. Непорядок. Пролежав ровно минуту с закрытыми глазами, чтобы накопить силы, Антон вновь попытался встать, но снова упал на постель. — Блять… — прохрипел он, со всей обидой и разочарованием набирая начальнику, чтобы сказать, что он уходит на больничный.       Ещё через полчаса третья попытка встать увенчалась сомнительным успехом: тело ту же заполнила слабость, а живот заболел. Антон кое-как добрался до кухни и съел первое, что попалось на глаза, — колбасу. Это придало немного сил, таких необходимых, чтобы приготовить себе манную кашу. И если шесть ложек считаются за нормальный прием пищи, то Антон справился с этой задачей на отлично. Интересно, как долго еда теперь продержится в его организме?

***

      Бильярд, боулинг, фитнес зал, алкоголь, клуб и даже стриптизерши — всё не то. Интересно, прикольно, нравится, но не больше. Сердце, видать, после долгого отсутствия отвоевало себе большую часть тела и теперь просило, нет, требовало большего. Парня с кудряшками. Арсений не тупой и не настолько черствый, чтобы не понять — скучает. По зелёным глазам, по стройной фигуре, по изящным пальцам, по сосредоточенному лицу, когда парнишка подбирает костюмы, пока брюнет мельком поглядывает на него. По кудряшкам. По этим светлым, непонятно как всегда вьющимся и немного растрепанным волосам. Они выглядели как облако, мягкое и пушистое. У Арсения когда-то в детстве была мечта — потрогать облако. Сейчас же облако хотелось не только потрогать, но и зарыться в него руками, уткнуться носом и вдохнуть, шумно так, приобнять руками за талию…       Так.       Это в Арсении явно говорит алкоголь. Он вообще редко пьёт, поэтому быстро ловит момент, когда его начинает уносить. А эти полуголые молодые девки, сидящие на нём и трогающие везде, только бесили.       Отпихнув от себя назойливых стриптизерш и выйдя из клуба, Попов вызывает себе такси и, сев в него, ищет в телефонной галерее фото расписания смен парня.       Ты его, блять, даже сфоткал!       Нет. Точно алкоголь. И Антон из-за алкоголя, и мат…

***

      Утром Арсений спешить не стал, хотя бы потому, что время было одиннадцать утра, ещё вот-вот и день. Замечательно. Да и что ему утром там делать? Зайти в магазин, посмотреть на Антона, убедиться, что он в порядке, и уехать домой? Глупо, странно, ненормально.       Арсений был уверен: парень пришёл в себя. Он сам помнил, как не сдержался и выкинул все эмоции, промыв тем самым парню мозги. К тому же, тогда был не просто обморок — кровь. Это ещё одна веская причина взяться за здоровье. Да и времени много прошло, так что все эти стадии про отрицание, гнев и принятие, если у Антона и правда какое-то горе, должны были пройти.       А может, парнишке и без него лучше, а то ходит к ним чаще, чем к себе домой.       Последнюю мысль мужчина отбрасывает вместе со стопкой грязных вещей в пустую корзину.       Он совершенно не знает, что говорить, что будет делать там, когда приедет. На секунду подкралась мысль: «А зачем ты тогда туда едешь?» Но и она летит в стопку грязных вещей.       Хочет. Надо. Обещание. Принцип.       Как минимум, чтобы объясниться перед самим собой, потому что Арсений сейчас или ничего не понимал, или не хотел признаваться в конкретных мыслях.

***

      Сегодня Антону было… Херово. Как и вчера, как и позавчера, как и завтра. Он не знает, как выбираться из этого болота, в которое сам же и залез. Не знает, как лечиться и что сказать начальнику при выходе с больничного, если выйдет, конечно.       Вот вам справка. Был не взаимно влюблен. Что? Сейчас как самочувствие? Внутри — так же.       Да и снаружи говно. Шастун старался избегать своего отражения — оно пугало его. Белая, практически как лист бумаги, кожа, впалые щёки, острые, выпирающие скулы, обветренные, сухие, бледные, искусанные губы и мешки под глазами. И это только лицо.       Антон не спал пару ночей. Когда хотелось есть, он тупо закидывал в себя первое попавшиеся, не очень заботясь о последствиях, таких как рвота или сильные спазмы в животе время от времени.       Шастун почистил зубы и упал на кровать. Головная боль снова подступала. Для парня это как сигнал маяка: значит, вот-вот начнется звон в ушах и кровь. Такое, как в магазине, с ним было ещё раз, дома, и тогда, и сейчас он боялся не крови, он боялся вспомнить касания чужих рук, сначала нежно и ласково, обеспокоенно, затем удар в сантиметре от тела и мужской громкий голос. Он провёл пальцами под носом. Ничего. Слава Богу. Значит, можно дальше лежать и умирать, выпив таблетку, и не тащиться за салфетками в другую часть комнаты.

***

      Подъезжая к месту назначения, Арсений подождал, пока его лицо само расплывется в улыбке, прежде чем зайти в магазин, но этого не произошло. Лишь сердце начало стучать в два раза быстрее, а грудную клетку покалывало.       Чёрт тебя побрал. Как же я вляпался.       Ладно, хватит. Нужно собраться. Не подавать виду. Для надежности он попросил у Серёжи список размеров. Друг не стал задавать лишних вопросов, а просто выдал, что нужно, хотя Арсений чувствовал и видел — хочет. Но сейчас не время. Ему бы самому во всем разобраться.       В горле начало першить, а руки предательски вспотели, когда брюнет открыл дверь в магазин. Хрень какая-то, ведёт себя как подросток. Но все прекратилось, когда он услышал… женский смех?       На диванчике для посетителей сидели две девушки, что-то громко обсуждая и заливисто смеясь. Сначала они даже не обратили внимание на посетителя. Арсений узнал одну из них — она давала ему расписание смен Антона, но сейчас же его смена, он проверял. Тогда где он и почему вместо него эти девушки? — Здравствуйте, — нервно поздоровался Попов, натягивая улыбку. Что-то ему подсказывало, что парня нет на работе не просто так.— Мне нужен сотрудник Антон, — резко сказал он. — Где я могу его найти?       Хоть бы с ним ничего не случилось. Хоть бы с ним ничего не случилось. — Здравствуйте, — одна из девушек встала, поправляя черную юбку. — Его сегодня нет на работе. Зачем он вам? — поинтересовалась она, склонив голову из интереса чуть в бок.       Фу, какая приставучая. Какая разница, зачем он мне!       Арсений против воли начинал злиться, хотя вины девушек тут не было от слова совсем.       Он это понимал, но его это не останавливало. — По какой причине он отсутствует? — собрав всё спокойствие в себе, как можно спокойнее спросил Арсений. — По причине больничного, — пожала плечами брюнетка, уже мысленно окрестив посетителя не слишком нормальным, но разве им не привыкать? — А какая у него фамилия? — неожиданно даже для себя спрашивает Попов. — Фамилия… Кать, не знаешь? — обратилась она к своей коллеге, сидящей на диване. — А, да. Шастун, — вспомнила она. — Понял, спасибо, — не желая задерживаться здесь ни на минуту, Арсений быстрыми шагами направился на выход, не забыв бросить у входа вежливое «До свидания».       Сидя в машине, он начал думать, что ему делать дальше. — Бля… — как же было неспокойно. Хрен знает, где носит этого парня. Сколько он носится с ним, ни разу тот ещё смены не пропускал, если не каждый день работал. Может, заболел, а может и его прежнее состояние ухудшилось.       Хоть бы нет.       Арсений, сидя за рулем, быстро пролистывает контакты в телефоне и, когда находит нужный, звонит: — Алло, Мить? Привет. Сможешь мне одного человечка пробить?