Vollmonde

Мой взгляд предельно справедлив Не подвожу свой коллектив Составлю сборник перспектив Безлюдных зданий

Фотограф — Электрофорез

Тяжелое дыхание разрывало томную тишину леса, что до этого разбавлял лишь дождь. Кровь. Очень много крови. При чем не только своей. Бок неприятно жгло. Непонятная тьма будто бы проникала через рану, убаюкивала, прежде чем вцепиться своими острыми когтями в плоть, заставляя кусать губы до боли. А может, мужчина просто сошел с ума? Со временем сил не осталось. Он был готов потерять сознание, но что-то липкое и грязное не давало упасть в небытие. А в голове оставался лишь белый шум, из-за чего хотелось встать и бежать туда, куда глаза глядят. Может, эта та самая тьма? Но как бы то ни было, боль была слишком оглушающей, не давала пошевелиться. «Видимо, это и есть моя смерть». Сквозь шум были слышны приглушенные, обрывистые фразы мыслей, что сложно было назвать таковыми. «Не очень славная смерть, но с другой стороны… Все закончится». Мужчина медленно закрыл глаза. Большие капли барабанили по щекам, смывая кровь, оставленные осколками. Почему-то капли так хорошо ощущались… «Надеюсь, мой труп кого-нибудь накормит. Хоть что-то хорошее сделаю». Но он был против смерти. Мужчина подскочил, как ошпаренный, но сразу согнулся от острой боли в боку. Белый шум разросся до невероятных масштабов, что был слышен даже в ушах. Но что-то еще, такое непонятное и неуловимое, разогнало мозг до пятидесяти километров в час. Быстрее, надо торопиться, домой… Домой? Встряхнув головой, словно пес, мужчина пришел в себя. По крайней мере настолько, насколько позволяло его состояние. Ужас произошедшего и адская боль никуда не делись, но этот «намек» заменяет тысячу слов угроз. Если он не придет сам, то Ужас леса придет самостоятельно. Глупо было предполагать, что он позволит умереть своей собачке так быстро. Так легко. А бороться с контролем сил не было — состояния было такое, что использовать его в своих целях Слендермен мог без проблем. Может, он не дастся в здравии, но в упокое… От одного воспоминания его передернуло. Мужчина осознавал, что превратиться не сможет. Состояния явно было не тем самым для и без того нестабильного превращения. Но и оставалось не так далеко, потому, сквозь боль, что размывал дождь, двинулся сквозь ряды темных сосен. «Как приду, положу одежду в стирку, — белый шум стихал с каждым шагом. Выполнение приказов он всегда любил, — у них есть стиральная машинка? Надо будет у Энн попросит иглу с ниткой…» Бытовые рассуждения расслабляли. Сколько он уже живет у Слендера? Месяцев пять или около того… Он даже не пытался вести счет, зачеркивая палочки, словно зек. Смирился быстро. Все равно деваться некуда — за спиной лишь мигалки и осуждения общества. «В целом, реакция адекватная, но… Жалко как-то…"так всегда он рассуждал. С долей детской обиды. Глупой и не опасной для других, но такой жгучей для себя. Лес не менялся. Пожалуй, это была самая стабильная вещь в его жизни. Если бы он не хотел, то мужчина в жизни бы не нашел особняк (если его можно так назвать). «Это было бы прекрасно» — слабо хмыкнул мужчина. В голове уже вырисовывался план, как можно бежать, куда, по каким тропам или хотя бы куда лечь. Но он не контролировал свое тело. Ноги сами несли вперед, за которыми он еле поспевал. Липкость и неприязнь отошли, оставляя странное теплое чувство, что как-то, да заглушали боль. Может, это награда за задание? Хотя нет, бред, Слендермен наверное даже слова такого не знает. Скорее обман, наживка, чтобы заманить в ловушку. Или вернуть туда? Внезапно, кто-то подхватил его. От сильных рук ощущалась слабость. Скорее моральная, нежели физическая. Мужчина растерянно повернулся. Рядом с ним стоял взволнованный и растрепанный, но явно лучше выглядящий, Брайан. Сквозь дырки в маске можно было составить усталое и испуганное лицо. — Они забрали Тима.

***

Всего несколько слов заставили мужчину собрать последние силы, чтобы скорее добраться до особняка, из-за чего уже Худи тащили на плече. Чем быстрее они перевяжут раны, тем быстрее высвободят Тима. Но получать они по самое не балуйся. Шли молча. Мужчины экономили силы. Да и что воздух сотрясать? Оставалось смириться и действовать быстро, хотя как — еще вопрос. Вскоре была видна черная крыша. Хотя на фоне неба — белая. Старинное и аккуратное здание было столь велико, что внушало ужас еще за километр. Но архитектор точно душу дьяволу продал — так сочетать готический и современный стили надо уметь. Для полной картины рядом не хватало машины с украшениями кареты. Но все было так мрачно, что дом как-будто сошел с картинки детских книжек на хэллоуин. А окружение, что сохранял владелец и местный властелин, убивало еще больше. А для кого-то это был настоящий дом. Но для этих мужчин сущая тюрьма. На крыльце их не ожидали. Но стоило им лишь скрипнуть половицей, так сразу отворилась дверь и на пороге оказалась не святая спасительница, но очаровательная медсестра Энн. Что встретила их с мрачным и взволнованным взглядом. Без лишних слов мужчина перешел в ее объятия, а Брайана она одарила уже более обеспокоенным взглядом, нежели злым. Ему правда не позавидуешь. Но сейчас он был непривычно нервным. Даже шуточки про «предпочитаемый могильный камень» не было. — Худи, ты… — Все хорошо, — мужчина словил недовольное хмыканье, когда глаза Энн остановились груди, где уже успело появиться красное пятнышко, — а, ты об этом? Мелочь. Лучше блохастым займись. А то видишь, как хвост опустил. — Мне было велено обработать вас обоих, Худи. Таких простых слов, но столь серьезным тоном произнесенных, было достаточно, чтобы уже смирившийся Худи послушно двинулся за женщиной, стараясь не бухтеть под нос. Энн потащила мужчину по лестнице быстро, без лишних разговоров. Да и с «блохастым» и не поговоришь. Кажется, он окончательно вырубился, что ему разрешили с барского плеча. Худи же даже не предлагал помощь с телом. Энн носила вещи (и не только) потяжелее. Например его, когда тот по пьяни свалился в какую-то канаву и зацепился чуть ли не за все, что только можно. Хотя больше всего Брайану не нравилось то, что его считали тяжелее блохастого. — Побойся Слендермена, Брайан, — причитала Энн, обрабатывая раны, — о такой ерунде думать. Лучше бы о инфекциях переживал, потому что я не гарантирую, что ты ничего не занёс своим глупым и, крайне тупым, поступком. — Но это же оскорбления личного достоинства, — парень зашипел, когда ватка коснулась пореза, — вы назвали меня толстым. — Пора уже признать что ты кабан, кабан, — рядом стоящий Тим устало вздыхал, уже не удивляясь» «Тим, подонок криворукий, как же ты так умудрился?..» — Худи не поднимал глаз, пока Энн не толкнула дверь «медпункта» и тем самым пустив мужчин внутрь. А внутри было уютно. Пожалуй, это была самая «безопасная зона» во всем особняке. Холодный свет лампы открыл взор на множество шкафчиков с медикаментами, травами и… Это что, запасные органы? Да, это удивило блохастого не меньше, чем остальных новичков, да и старичков, особняка. Но в воздухе стоял приятный запах лаванды вперемешку с такой сладко пахнущей травой, что висящий мужчина невольно поглубже вздохнул. Зеленые стены мед кабинета-спальни должны были успокаивает, но что-то Худи это ни черта не успокаивало. Хотелось вскрыться. хотя, такое желание преследовало любого уважающего человека здесь. Энн скинула мужчину на кушетку, слегка небрежно, из-за чего его лицо чуть не столкнулось с полом, благо рядом стоящий Худи благодушно пнул его. — Он сильно злиться? — невзначай спросил Брайан, отрывая взгляд от мужчины. — Настолько, что даже слов не подобрать, — Энн внимательно осматривала лежачего, пытаясь оценить объем работы. — Меня он вызывает в первую очередь, да? — Жизнь жестока. Худи тяжело вздохнул и опустился на рядом стоящий стул. Энн же наконец подняла взгляд на него. — Что случилось с Тимом? — А он еще не освятил всех нашим проебом? — Брайан грустно хмыкнул, — теряет хватку. — Брайан. — Его поймали. Тима словили копа. Заперли в тюрьме. Как еще сказать? Энн окончательно повернулась к Худи, что уже согнулся и схватился за голову. Которую, скорее всего, скоро открутят. И они оба подумали об этом. — Он не убьет вас. — Я бы не был так уверен. За последнее время у нас было так много проебов, что книга рекордов Гиннеса по проебам была бы только наша. Думаешь, почему он еще одну собачку завел? Зла, конечно, Худи не держал на Адольфа? (Или как его там…) Да и Тим. Они оба понимали, что они умрут совсем скоро. А он — еще одна жертва, которой предстоит пройти этот путь. Может, он уйдет раньше, а может еще их сделает. Но сейчас смерть прямо наступала на пятки, заставляя нервно оборачиваться. — Нагнетаешь. Сколько времени прошло? Года два? Вы еще вполне здоровы. — Тебе не понять, — мужчина поднял глаза. Если бы взгляд можно было представить в виде человека, то его взгляд совершил бы суицид, — ему это не помешало избавиться от Роджерса. На это слов не нашлось. Ни у нее, ни у него. Энн молча перевязала Брайана и на прощанье сочувственно сжала его плечо. Худи же удостоил ее лишь кивком. По ощущениям она провожала его, как на войну, однако это было хуже. Когда дверь за мужчиной закрылась, медсестра обернулась к мужчине, чьи веки так и не шелохнулись за все время. — А тут работы на долго…- пробурчала про себя женщина.

***

Яркий свет ослепил. «Я наконец умер?» — первая мысль. Но раскрыв глаза окончательно, мужчину ждало разочарование. Хотя, пора уже привыкнуть, что сколько бы раз ты не пытался отдать душу Богу — еще слишком рано. Недовольно что-то пробурчав, Адольф повернул головой пару раз, стараясь размять затекшую шею. Рано неприятно отзывалась под бинтами, но кровь уже остановилась. — Не двигайся лучше, иначе кровотечение возобновиться, — Энн аккуратно вернула его голову в прежнее положение. Ее холодные мертвые руки чувствовались сквозь кожу перчаток и она, понимая это, старалась придавать своим движением нежность, тепло и некое материнское тепло, что было столь далеким, и не всем известным, чувством, что вызывало какое-то волнение в сердце. Но что выражение лица, что холодный, пусть и бархатный, голос выдавал ее безэмоциональность. Ее мертвое начало. Но даже серая кожа и большое количество швов не мешало пониманию ее красоты. Но сердце его не шелохнулось. И смог он выдавить из себя лишь слабую улыбку. — Сколько я спал? — голос был слаб и с нотками хрипоты. — Часа два, может чуть дольше. Но с твоими ранами ты мог весь день проспать. «Было бы неплохо». — Худи, он… — Я не знаю, где он. После своего ухода он не появлялся. Надеемся на лучшее. Энн резко замолчала и скорчилась. Адольф вопросительно посмотрел на нее, на что та, заметив его взгляд, что-то кивнула и быстро вышла за дверь. — Подожди… Но дверь уже закрылась. А вместе с ней к горлу подступила тошнота. Воздух, казалось, потяжелел, а перед мужчиной нарисовался высокий безликий человек, что выпрямился в полный рост. «Какие высокие тут потолки.» Существо, как всегда, выглядело статно и ужасающе (хотя отсутствие лица уже ужасающе), но выглядел он по домашнему. Нет, Слендер был не в тапочках и широкой футболке, а в простой рубашке и непримечательных брюках. А он очень следил, чтобы даже при подопечных его легендарный красный галстук был при нем. Однако блохастый видел этот галстук наедине… В первую встречу и все. Он предпочитал думать, что ловит Ужас леса просто в неудобные моменты. Это морально удовлетворяло. Может это и странно, но не позволяло слететь с катушек. — Добрый вечер… — С вами не бывает, — голос был везде и нигде, но поставлен был хорошо, — я жду объяснений. Разбор полётов — самая болезненная тема во всех смыслах. — Я ничего толком не знаю. Худи только рассказал, что… — Я не об этом, — рука Слендермен угрожающе переместилась на место глубокой раны, — мне нужны объяснения твоего личного пролета. Резкая боль заставила выдавить из себя глухой стон. Длинные пальцы существа сильно сжали рану, заставляя гореть от боли. Кровотечение возобновилось. И под белыми пальцами появились новые багровые пятнашки. Но мужчина сжал зубы и тяжело дышал носом, стараясь терпеть. Дать слабину нельзя. По крайней мере, не сразу. — Понятие не имею, о чем вы… — Тебя засняли. Два идиота, вы попали в объектив. Второй идиот, видимо, Тим. Чудовище со всей своей силой сжало ранения, заставив мужчину вскрикнуть. Боль растекалась по каждой клеточке тела, становясь всё невыносимее. Даже хуже, чем в первый раз. — Я не знал, честно… — блохастый был на грани, после которой начинают скулить и молить о пощаде. А это ещё цветочки, — но может, это вообще не я? Слендермен был на грани, чтобы не вырвать ему кусок плоти, но остановился. Оправдания уже успели на скучать, но кто пойдет за вторым идиотом? — Это последняя ошибка, мистер… Нойман, — казалось, Ужас леса нахмурился, — иначе после этого мы с вами поговорим по другому. — Я… Вас понял, сэр, — последнее слово он вымолвил тихо. Слендермен всегда кривился, когда кто-то из «слуг», особенно прокси, имел наглость назвать его сэр. Да и сам уважительно не относился к ним. Поэтому «сэр» имел саркастический окрас. Не торопясь разжимать руку от тёплой крови, что снова начала активно идти, Ужас леса внимательно следил за реакцией мужчины. Страх, отчаяние, на худой конец тревожность? Но смирение и скривленая морда — это всё, что получил Слендермен в ответ. Боль. Тоже неплохо. Как он появился, так и исчез. «Надо было попасть под колёса…» — подумал Адольф, прежде чем провалиться в небытие.

***

Темная гладь скрывала от лишних глаз. Адольф задумчиво уставился на закат. Рядом стоящий Брайан кидал на него вопросительные взгляды, но решил промолчать. Брайан редко снимал маску, но мужчина мог через ткань почувствовать те синяки, оставленные честным боссом и хорошими условиями труда. Хотя Адольф не судил — полностью еще сам не восстановился. Рана зудела, напоминая о острых когтях. Чуть бок не оторвали, а такое не каждый день бывает. — Пора. Слова Худи эхом отражались от каменных стен пещеры. Адольф медленно кивнул и высунулся наружу. Ночь уже вошла во свои владения, показывая кто тут главный. Лесная тишина слегка тревожило, но красота слегка завораживала. Однако требовательный толчок заставил вынырнуть из своих рассуждений. Кивнув своему товарищу, мужчина спрыгнул вниз и вперед уже бежала махина, размером с мотоцикл, чья черная шерсть сливалась с темнотой. Худи решил не играть с судьбой и скатился вниз, направляясь в то же направление. Пункт назначение — полицейский участок Вайгумы.

***

— Как идут? — удивленно воскликнул мужчина, не успев толком сообразить. — На ногах идет, как еще? Леон смотрел то на Хантер, то на Ивана, пытаясь собраться с мыслями. Сердце громко стучало. Неужели уже? Ему либо чертовски повезло, либо пора делать ноги. Но он уже пообещал! Негоже на свои обещание винтовку класть. — Куда? — Иван пришел в себя и быстро закинул ружью на спину. — Примерно… В нашу сторону. — Мог и не спрашивать… — Будьте оптимистичней, — Леон взял приготовленное ружью и перезарядил его, привыкая к тяжести, — на своей территории и война слаще. — Мне кажется это немного наоборот работает. Резкий звук удара трактора об забор заставило всех обернуться. Хантер тут же исчезла из зоны видения, уступая дорогу двум вооруженным мужчинам. Об забор, к счастью для Ивана, ударился не трактор, а непонятное черное нечто, что сливалось с темнотой. Существо явно хорошо приложилось головой, потому что штормило его знатно. У Леона душа ушла в пятки. Существо было похоже на волка только словом. Из большой зубастой пасти вырвался недовольный рык и только через время оно подняло свои кровавые глаза, что светились в темноте, будто две новогодние лампочки на елке. И существу явно не понравилось, что на него направили ружье. А Иван… У него сегодня день рождение. Ибо даже Леон сделал шаг в сторону от столь радостного мужчины. Но вспышка света заставила всех участников немой сцены повернуть голову к источнику. — Бля, вспышку не вырубила… Существо резко рвануло в ее сторону. Иван тут же выстрелило в его сторону, но скорости у него явно не занимать. Существо одним рывком разорвало расстояние между ним и Хантер, что даже глазом моргнуть не успела. Следы острых зубов больно прокатились по руке, оставляя достаточно глубокие царапины, а телефон был уже зажат в пастях существа и с характерным звуком разломился пополам. Хантер схватилась за кровоточащую руку и согнулась пополам, стараясь отползти в сторону. А существо прибавило скорости и побежало прочь от дома.

***

— Ты идиот?! Позади мчавшийся Брайан лавировал от пуль, что целились даже не в него. — Грр — Не увиливай! — горе-беглецы завернули за угол, стараясь держаться к темным углам поближе, — так и знал, что ты что-то такое выкинешь! Если себя не жаль, то хоть бы обо мне подумал! Я слишком хорош, чтобы так умирать! «Зато прежний запал вернулся», — внутренне улыбался Адольф, стараясь выплюнуть остатки телефона. Вскоре погоня прекратилась и мужчины остановились в каком-то темном переулке, в попытках отдышаться. Хотя по факту делал это только Брайан. Тишина и редкий ветерок — обычная летняя ночь, не предвещающая ничего плохого. На улице не души. Только огонек на другой стороне улицы был инородный. Полицейский участок. — Ну что, блохастый, шубу свою снимай и давай без фокусов. Нам надо этого наркомана вытащить, — Брайан подошел сзади, вглядываясь в окна, — с тебя внимание полицейских, а я, так уж и быть, побуду прекрасным принцем.