Величие человечества, воплощенное в металле...

24 апреля 1912 года, Нью-Йорк После заседания комиссии Молли Браун организовала в своем номере в "Уолдорф-Астории" встречу выживших. В просторном люксе собрались два десятка человек — пассажиры первого и третьего класса, члены команды. Воздух был густым от табачного дыма и невысказанной боли. Гарольд Брайд сидел в углу, нервно перебирая листки с именами погибших. Вдруг он поднял голову: "Мы должны создать памятник. Не просто камень с именами... что-то настоящее." Арчи Макдональд, растянув больную ногу на пуфике, мрачно добавил: "Может, целый музей? Чтобы люди помнили, как гордыня топит даже самые непотопляемые корабли." В дверь постучали. На пороге стояла миссис Элизабет Смит, вдова капитана. Её чёрное платье сливалось с тенью коридора. "Я принесла кое-что," — прошептала она, разворачивая потрёпанный судовой журнал. Молли осторожно взяла его. На страницах аккуратным почерком её мужа были записаны последние часы "Титаника". В углу последней страницы — карандашная пометка: "21:40 — получено ледовое предупреждение от "Месабы". 22:55 — лично доложено Исмею. Приказано продолжать полный ход." В комнате повисла тяжёлая тишина. Даже часы на камине будто остановились. "Этого достаточно для обвинения," — наконец сказал Лайтоллер, его обычно спокойный голос дрожал от ярости. Но миссис Смит покачала головой: "Нет. Это не для суда. Это... чтобы помнили." Она посмотрела на Гарольда: "Ваш радист Филлипс был последним, кто говорил с моим мужем. Он передал, что капитан просил прощения у всех." На следующее утро газеты вышли с заголовками: "Вдовы требуют правды", "Журнал капитана Смита ставит точку в расследовании". Но самое важное происходило не в судах и не на страницах прессы. В порту Нью-Йорка, у причала №54, где "Карпатия" привезла выживших, начала собираться толпа. Люди приносили цветы, фотографии, свечи. Среди них были и Молли с Арчи, и Гарольд, и десятки других — тех, кому было что вспомнить и о ком помнить. Океан забрал "Титаник", но не смог забрать память о нём. И пока живы были эти люди, их голоса — хриплые от слёз, дрожащие от боли, но непоколебимые в своей правде — продолжали звучать, как сигналы SOS в ночи, напоминая миру о той апрельской трагедии.