90 секунд

— Я знаю, что ты блефовал, — Юнги смотрит в упор на своего друга, терпеливо ожидая реакции. Губы Сокджина расплываются в улыбке. Даже если у него по спине пробежали мурашки, он не подал виду, внешне оставаясь расслабленным и уверенным в своих действиях. Юнги мог быть довольно устрашающим, когда это было нужно. Несмотря на невысокий рост и довольно мягкие черты лица, его глаза выжигали душу. Но и Джин не пальцем деланный. Он спокойно отправляет в рот креветку, медленно пережевывает ее, выигрывая тем самым себе время, и только потом отвечает: — Друг мой, я спас твои отношения. Ты бы сейчас сидел под одеялом и тихо выл, если бы не моя маленькая ложь. Во благо, заметь, — друг убедительно тычет указательным пальцем в его сторону, — Теперь же ты как маленький щенок ожидаешь очередного сообщения от своего хозяина. — Я не успел переварить обед для таких мерзких метафор, — Юнги заметно кривится и двигается чуть назад, желая отстраниться от этого диалога. Старший только заливисто смеется на это, но он до безумия счастлив: видеть своего друга прежним камнем снаружи, но нежным зефиром внутри — настоящее блаженство. Юнги снова искренне улыбается и снова находится здесь, в реальности. — Когда он, кстати, прилетит? — с этими словами Джин хватает палочками еще одну креветку. — А что, твой парень тебе еще не сообщил? — усмехается Юнги, — Завтра рано утром. — Намджун сам приедет из Японии только через два дня, — старший пропускает мимо ушей его подколку, и это совсем чуть-чуть, но задевает его. Временами Юнги чувствовал, что в их общении он проигрывает. Сокджин всегда находил более точные слова, мог вовремя остановиться — чем Мин не мог похвастаться. Несмотря на свою несловоохотливость, парень часто бывал резок и слишком прямолинеен. Хотя, по факту, то причина и следствие. — Точно, я и забыл об этом, — неловко потер шею Юнги. — Вот такой ты друг, оказывается, — старший шутливо пожурил его и тут же добавил: — брось, у тебя своих забот хватает. Послезавтра ведь релиз альбома. Уже стряхнул пыль со своего парадно-выходного костюма? Ответом ему послужили только устало брошенный взгляд и пожатие плеч. Юнги чувствовал себя измотанным: вся эта суматоха вокруг альбома не вызывала ничего, кроме головной боли. Он до глубины души любил музыку, но все, что касалось ее продаж и рекламы — одна сплошная мозоль, поэтому сам парень уже хотел, чтобы альбом поскорее вышел, а его самого перестали допытывать разными вопросами и предложениями. Единственной отдушиной было скорое возвращение Хосока. Одна мысль об этом заразительном смехе поднимала настроение Юнги, и на том он только и держался сейчас. — Видел бы ты свое лицо, — звонко рассмеялся Джин. Закатив глаза, Юнги тут же переключился в свой режим холодной отстраненности. Постоянные подколы друга уже сидели у него в печенке. — Посмотрим на твое, когда вернется Намджун, — пробубнил он в ответ, обводя пальцем ободок стакана с водой. — Кстати, Вигуки собираются закатить вечеринку в честь возвращения Хоби, ну и выхода альбома, соответственно. Сокджин очень легко влился в компанию друзей Хосока, и так же быстро он стал звать парня по кличке. Юнги тоже виделся с ними несколько раз за это время, но все еще чувствовал себя не в своей тарелке, словно его затащили на чью-то чужую вечеринку, просто чтобы был. Мину не доставало связующего звена, чтобы находиться с ними, и Джин в этом случае не особо помогал. Хотя винить друга не в чем: парень просто всецело поглощен своими здоровыми прекрасными отношениями. — Почему я не удивлен? Они только и делают, что развлекаются, — пожал плечами Юнги. — Говоришь как дед. Мы молоды, и нам еще в пору веселиться время от времени, — очень по-доброму улыбнулся его друг в ответ, — особенно Хосок. Пусть наслаждается счастливыми моментами, потому что я его прикончу за мою угробленную работу. Джин не сменил выражения лица, и у Юнги мурашки по спине пробежали от этого. Он знал, как страшен его друг в гневе. Может, Хосоку лучше пока не возвращаться? Или не попадаться на глаза своему врачу? — Уверен, ему очень жаль, — попытался довольно коряво смазать ситуацию младший. — Теперь-то точно, — тяжело вздохнул Джин и отвел взгляд куда-то в сторону, после чего продолжил: — Ты же понимаешь, что означает эта выходка? Все всё понимали изначально. Юнги знал, что это риск, который Хосок взял на себя без сомнений, потому что он просто не мог иначе. Так сложились обстоятельства, таков был его обдуманный выбор. — Знаешь, — осторожно начал Мин, подбирая слова, чтобы верно выразить суть: — если бы мне сказали, что следующая моя песня станет последней, и я не смогу сыграть больше ни одной, я бы выбрал лучшую и вложил все свои силы в эту игру. И обязательно сыграл бы ее на рояле моей матери. Юнги не смог удержаться от улыбки, представив, как счастлив был Хосок станцевать, даже если это был последний раз. Kookie Хоби-хён, ты ведь прилетаешь уже завтра? Hobi Именно так ^^ Вылет совсем скоро TaeV Мы очень скучаем по тебе Hobi Я тоже скучаю по вашему хаосу ахахах Ничего не сломали, пока меня не было? Kookie Только кровать Hobi Так Тут я не хочу знать подробностей, спасибо Joon На самом деле эти придурки использовали ее вместо гимнастического козла. Hobi Вас надо запирать в комнате с мягкими стенами и без предметов TaeV Главное, что было весело Хотя недолго На диване спать вообще не круто Хосок широко улыбнулся и, убрав мобильный обратно в карман, взглянул на аэропорт, который уже замаячил вдалеке. Такси медленно карабкалось сквозь автомобильную пробку, но они это учли, поэтому времени было еще достаточно, чтобы спокойно зарегистрироваться на рейс. — Когда ты прилетел, то выглядел таким подавленным, — прервал его ленивые размышления голос Чимина. — А, — Чон задумчиво потер мочку уха, — да, я только узнал о… Он не стал заканчивать мысль, ведь они оба поняли, что речь шла о прошлых отношениях Юнги. Тех самых, частью которых был Чимин, который сейчас уставился на свои ладони, покоящиеся на его коленях. — Самое смешное, что мы даже не любили друг друга, — горько усмехнулся младший, все еще не отрывая своего взгляда от рук. — Юнги как-то сказал мне что-то похожее, — теплые воспоминания того вечера нежно окутали Хосока, словно пуховым одеялом. — Что? — удивился его друг. — Он сказал, что больше вы любили сами себя. И останься вы в отношениях, только все разрушили бы. — Вот ведь, — ноты возмущения перемежались с досадой в голосе Чимина, когда он тяжело выдохнул: — На самом деле, он прав. Мы и словом не обмолвились с тех пор. Хосок не мог не вспомнить того Юнги, из прошлого, мимолетно оказавшегося в его поле зрения. Действительно ли Юнги не любил Чимина? Или же его любовь была так велика, что он принял это решение? То были не глаза человека, который, наконец, освободился от тяжелого бремени. Определенно нет. — Почему? — Хосок попытался отыскать правду в лице своего друга, озадаченно рассматривая его черты. — Если вы сожгли мосты, не нужно пытаться переплыть реку. Мы смогли двигаться дальше только так, и это было правильно для нас. — И ты не жалел, что уехал? — Жалел, и не раз. Но мы уже никогда не узнаем, что было бы, не сделай я этого. Нельзя полагаться на «что если». Но… — Чимин взял руку Хосок в свою, — по-настоящему я иногда жалею, что он не встретил первым тебя. Тогда бы никто из нас не столкнулся с этой болью. Хосок чуть сжал ладонь младшего, улыбнувшись ему печально и беспомощно. Он хотел бы сказать что-то, чтобы приободрить друга, но не мог, потому что и сам в глубине души думал так же, хоть и ненавидел себя за подобные мысли. Такси остановилось недалеко от входа, и Хосок, уже готовый выскочить навстречу теплому летнему воздуху, неожиданно оказался остановлен рукой Чимина. — Что такое? Проблемы с оплатой? — очевидное недоумение отразилось на лице старшего. — Я не пойду с тобой. Прости, — грустно улыбнулся Чимин, все еще крепко сжимая ткань рукава рубашки Хосока. — Нет, все в порядке, — парень развернулся корпусом к другу: — я понимаю. Хосок знал, как сложно провожать кого-то, не надеясь его больше увидеть. Он знал, как больно будет им обоим, каким огромным кажется аэропорт после расставания, каким одиноким ты себя чувствуешь в этом бесконечном потоке проходящих мимо людей. Он не хотел такого для Чимина. Они обняли друг друга крепко и очень-очень тепло, словно бы каждый желал вложить все свои чувства в это действие. Хосок чувствовал, как к горлу подступает ком, а глаза обжигают формирующиеся слезы, но он держался изо всех сил, хотя бы ради Чимина. — Передавай привет ребятам, — как-то мечтательно и очень тихо произнес младший, шумно выдыхая ему в плечо. — Обязательно, — парень отстранился, чтобы взглянуть в глаза своему другу: — Ты же знаешь, что я люблю тебя, Чимини? Несмотря ни на что, ты все еще один из самых дорогих моему сердцу людей, и так будет всегда. Слезы тонкими полосками покатились по щекам Чимина, когда он кивнул в ответ. Дрожащими губами Хосок улыбнулся ему и, обхватив его лицо ладонями, заботливо стер большими пальцами эти влажные дорожки. — Ты такой дурак, хён. Никогда не думаешь о себе, — насупился младший, — Береги себя. — Обязательно, — Хосок еще раз обнял его перед уходом: крепко и быстро, — Я буду скучать, так что шли мне миллион дурацких сообщений каждую свободную минуту. С этими словами он подмигнул Чимину, и под беззаботный смех того вышел из такси. Пришло время расстаться. Когда автомобиль тронулся, парню стоило титанических усилий не бросить хотя бы один взгляд напоследок. Он быстро зашагал в сторону входа, отвлекая себя любыми мыслями, лишь бы не расплакаться как маленький ребенок прямо здесь, на улице. Сегодня он понял, что ненавидит аэропорты.