Дурная наследственность

Для Ичиго праздник закончился в тот момент, когда, изящно поднявшись Бьякуя с видом правящего монарха проследовал через замолчавший павильон и вальяжно протянул руку задумчиво курящему арранкару. Вот и стало понятно чьи засосы и укусы просвечивали даже через гигай. Это осознание обрушилось на и.о. шинигами с такой силой что всё поплыло перед глазами. Всё что знал Куросаки старший о Главе Клана Кучики сводилось к тому, что он ледяной айсберг, обращающий внимание только на равных себе по статусу. Большего сноба и гордеца Ичиго не довелось встретить ни разу. И именно этот мужчина, без тени сомнения, на глазах у всех, избрал своей парой на вечер безродного арранкара, с манерами гангстера. Диссонанс происходящего затмил даже жгучую ревность, всколыхнувшуюся в самых недрах души и поднявшуюся до самых краёв сознания буквально за секунду. – Отец, почему Кучики-сан пригласил Гриммджоу-сана, я не понима… – Потому что он с ним спит. Не задумываясь, что и кому он говорит, выплёвывает Ичиго только потом осознавая ужас сказанного. Казуи застыл так и не закончив фразу, побледнев как мертвец, его руки сжались в кулаки и не дав облажавшемуся родителю хоть что-то ещё добавить, он срывается с места и выбегает из павильона. – Сынок! Ты куда?! Ичиго, что ты ему сказал? Что вообще происходит? Иноуэ хлопает глазами нервно комкая салфетку, слава всем богам она не расслышала брошенный мужем ответ, и сейчас озадачено озиралась в поисках хоть каких-то объяснений. – Что-то мне расхотелось кататься. Слышится голос Ренджи, всё еще пытающегося прийти в себя после увиденного. – А мне можно покататься? Мам? Ичика, крутит головой глядя то на одного родителя, то на другого и в душе надеется, что, отплыв сейчас успеет догнать лодку дядюшки Бьякуи и Гриммджоу-сана, но Рукия качает головой и поднимается со своего места. – На сегодня довольно развлечений, мы идём домой. Ренджи подбери наконец челюсть с пола и вставай, личная жизнь Нии-самы не наше дело. Поправив ворот праздничного кимоно, бывшая Кучики направилась в сторону выхода и её семейство раздосадовано потянулось за нею. Остальные гости, не успевшие отплыть на фейерверк, активно шептались между собой. – Надо найти Казуи и тоже идти отдыхать, нам вроде бы выделили апартаменты в доме Абарая, Ичиго? Орихимэ, надевает сумочку на плечо и смотрит на мужа, который с самого начала торжества ведёт себя как будто находится в стане врага, а не на свадьбе друга. – Иди, я найду сына и приведу. Не переживай. Куросаки хмуро кивает, и понимая, что спорить или спрашивать что-либо бесполезно Иноуэ уходит. Ей в последнее время, кажется, что супруг мысленно находится, где угодно, но не с ней, и его поведение на свадьбе только подтверждает опасения - Ичиго в смятении, но делится этим явно не собирается.

***

– Кучики -сан! Казуи замечает знакомый силуэт на тропинке ведущей из парка к Шестому Отряду, и окликает шинигами. Он не планировал искать Бьякую, но ноги сами понесли его в эту сторону, в надежде встречи. – Куросаки Казуи. Кучики едва приподнимает ровную бровь окидывая подростка взглядом и выжидательно смотрит. Он знает породу Куросаки, и ждал подобного с той минуты как они причалили, поэтому каждое его слово в этом диалоге будет взвешено до грамма. – Можно я вас спрошу? Мне нужно знать, поэтому скажите честно. – Ты пытаешься оскорбить меня, Казуи? – Нет, простите, я знаю, что вы не лжёте, просто это личное, и вы можете не захотеть отвечать. Но мне это очень важно. Парень тараторит, глотая окончания слов и едва дыша, на скулах играет болезненный румянец, и торчащие во все стороны рыжие пряди указывают на крайнюю степень возбужденности. – Довольно. Говори. Бьякуя хочет побыстрее уйти к себе, этот вечер утомил его несмотря на приятное послевкусие реванша. – Ваши отношения с Гриммджоу-саном, это любовь? Вы пара? Горячность и сила, с которой юный отпрыск Ичиго выпалил эти вопросы не оставляли сомнений в его нервном напряжении. Поэтому Бьякуя развернулся к нему полностью, подошёл вплотную и вглядевшись в горящие пламенем карие глаза ответил: – Ты прав, это мои личные дела, которые никого из посторонних не касаются, но если для тебя это имеет такое значение я отвечу - нет, то что нас связывает не любовь, но это не значит, что это не существенно. Казуи не опустил глаз и не отвёл взгляда, когда аметистовые радужки встретились с ореховыми, но нахмурился и поджав губы замолчал, чтоб через секунду огорошить Кучики весьма дерзким заявлением. – Тогда я буду бороться за него. И заберу его у вас. Я люблю Гриммджоу-сана и хочу быть с ним. – А позволь поинтересоваться, Куросаки Казуи, как ты определил, что это именно любовь? И с чего взял, что Гриммджоу ответит тебе взаимностью? Спокойный голос Бьякуи заставлял парня сбавлять обороты и отвечать максимально вежливо. Это не разговор с отцом или другом, Тайчо Шестого Отряда вселял в сердце подростка уважение и трепет. – Я уже был влюблен, в другого человека, но он… я был слишком мал, а этот человек… в общем - шансов там нет. Поэтому, я отступился, а сейчас не отступлюсь. Я хотел, чтоб вы знали, чтоб всё было по-честному. Я завоюю взаимность Гриммджоу-сана. Казуи сжимает кулаки, и вскидывает гордо лохматую голову, как будто драться за арранкара нужно будет прямо сейчас. Но собеседник, неспешно расправляет складки на рукавах хаори, и задумчиво молчит. «Взаимная любовь – это не то, что можно завоевать, или выиграть, или взять силой…» Печально думает аристократ, но учить чужого отпрыска этой мудрости пусть будет жизнь. И когда парень уже думает, что ему не ответят, Кучики слегка кивает, и развернувшись в сторону дома говорит: – Ну что ж, я тебя услышал, можешь действовать на своё усмотрение. Куросаки кивает и резко развернувшись на пятках, скрывается в противоположном направлении, шелестя кустами и травой как медведь в лесу. – Сразу видны отцовские гены, может дашь ему шанс? Мягкий голос Бьякуи едва слышен, он, делает пас рукой и развеяв кеккай оборачивается к стоящему у дерева Джагерджаку. Арранкар подпирает спиной ствол раскидистого платана и сложив руки на груди хмуро сверкает яркими глазами кошки из полутьмы. – Очень смешно, учитывая, чем закончились мои отношения с его отцом. Гриммджоу в одно плавное движение отстраняется от дерева и подходит к собеседнику. – Зато мальчишка готов за тебя и в огонь, и в воду, и всему свету сказать, что любит, а это дорогого стоит как ты знаешь. Бьякуя смотрит куда-то в ночную тьму парка думая о своём, пока произносит эти слова, не замечая, как в болезненной гримасе искажается лицо арранкара. – Это он пока такой смелый, потому что все его в жопу целуют. А вот начнут осуждать он сразу передумает. Да и нет у меня к нему никаких чувств, я … – Ты любишь Ичиго. Лаконично и безжалостно заканчивает за Джаггерджака Кучики, обрывая сей пространный монолог и отворачиваясь чтоб удалиться. – Гррр… да пошёл этот Ичиго нахрен! Он свой выбор сделал! – Это вообще никак не связано с тем, что ты чувствуешь, так что подумай над кандидатурой мальчишки. Кучики скрывается за очередным поворотом тропы, не прощаясь и не оглядываясь, как всегда, оставляя последнее слово за собою. Гриммджоу ничего не остаётся как досадливо цыкнув отправится к себе, но буквально через несколько метров, около резной беседки его впечатывают в ближайшее дерево с одного удара. – Ты, блять, охуел? Вытирая кровь из разбитой губы, и зло улыбаясь спрашивает Джагерджак тяжело дышащего Ичиго, а затем забивая на свои тренировки по самоконтролю с наслаждением бьёт в ответ. – Как же ты меня уже задолбал! Приходишь, предъявляешь какие-то претензии! Ты вообще блять кто? Бог? Айзен? Уходя от очередного удара в лицо и отвечая коленом в солнечное сплетение, спрашивает Гриммджоу. Занпакто, конечно, не при них, свадьба не то место куда надо приходить с оружием, и в нарядных шмотках махать конечностями не очень-то удобно, но сейчас обоими владеет слепая ярость и обида, прорвавшаяся через долго сдерживаемую грань. – Нет, я отец, блять, и я тебе за своего сына хребет сломаю! Понял?! Где он?! Куросаки делает подсечку, но арранкар легко уходит в сторону и с разворота бьёт оппонента в лицо, да так, что Ичиго на месте разворачивает, заставляя отступать к беседке утирая кровь из рассеченного виска и скулы. – Ты заебал со своим Казуи! Сколько раз тебе повторить, что мне на него насрать?! Я без понятия, где он! Ты совсем отупел в своей идеальной семейной жизни? С одного раза не понимаешь?! Гриммджоу грациозно распрямляясь делает красивый прыжок в сторону, и запирает и.о. шинигами в беседке не давая отступить. И по большому счёту Ичиго прекрасно понимает, что арранкар прав, и что он несет какую-то ахинею, но злость за то, что он только что на глазах у всех ушёл с другим мужчиной затмевает все разумные доводы. Заставляет бесконтрольно озвучивать то, что никогда бы не сказал. – Оставь мою жизнь в покое! Такому как ты этого не понять! Хотя, наверное, скоро станешь членом клана Кучики! Как оно, трахаться с куском льда? Член не отмерзает? Или это идеальный Бьякуя тебя дерёт как последнюю шлюху? Окончательно срывая последние клеммы, Куросаки, кидается на врага желая то ли задушить, то ли сбить с ног, и оказывается с заломленными руками на полу. Слышно, как трещит ткань пиджака, и тяжело дышит хищник, выкручивающий ему руки, но сильнее всего слышно, как стучит его собственное сердце где-то в горле. – Да ты никак завидуешь, Куррросаки… Только вот вопрос кому? Мне или Бьякуе? Горячее дыхание обдает покрасневшее ухо и.о. шинигами и по телу проходятся легионы мурашек. Всё внутри горит и плавится, вытравливая любые мысли кроме одной - “Я хочу его!” Захват на локтях слабеет, и Ичиго резко вывернувшись меняется со своим соперником местами, сжимая коленями его бёдра, и исследуя шальными глазами распростертое сильное тело под собой. Гриммджоу выглядит невероятно, он как самая горячая сексуальная фантазия Куросаки за последние шестнадцать лет. Растрепавшиеся голубые волосы, дикая ухмылка на окровавленных губах, в тусклом свете праздничных фонарей, развешанных повсюду, глаза арранкара кажутся насыщеннее обычного, напоминают летний океан на закате и дикость стихии в шторм одновременно. Широкая грудь, в порвавшейся рубашке ходит ходуном, часто поднимаясь от тяжёлого дыхания, и выставляя напоказ загорелую гладкую кожу, с длинным шрамом через весь торс. Ичиго не может удержатся, у него нет больше сил, поэтому он отнимает руку от чужого запястья и сначала несмело, а потом более уверенно касается оголенной кожи. Ведёт вниз, распахивая ткань, и наслаждаясь ощущением жара под ладонью. На секунду у него мелькает воспоминание о жене и сыне, но тут с губ Джаггерджака срывается приглушенный стон, и больше ничего не остаётся. Куросаки резко подаётся вперёд, обхватывая руками длинную шею, и впивается в губы кусая их до крови. – Гриммджоу… Едва вдохнув кислород, шепчет Ичиго, лихорадочно шаря по всему телу арранкара дрожащими руками. Притираясь вплотную телами и смешивая дыхание и.о. шинигами, чувствовал себя так, словно долгое время умирал от жажды, а теперь наконец-то приник к целебному источнику. Внутри как будто прорвала плотина из чувств и эмоций, всё сметая на своём пути, покатившаяся волна страсти и желания затопила и разум, и тело. Они целовались, перекатываясь по грязному полу беседки и прижимаясь друг к другу с такой отчаянной страстью что казалось сломают рёбра. Ичиго спускался поцелуями по шее, груди, животу, остановившись возле дыры пустого и едва касаясь её краёв губами прикрывая глаза обвёл по контуру. Вокруг россыпью гладких камешков валялись оторванные с рубашек пуговицы, перемешанные с мелким сором и палой листвой, смятые пиджаки, и рубашки нашли своё место там же на досках пола, непоправимо пачкаясь и сминаясь. В полумраке всё выглядело сном, ещё одним эротическим миражом которые посещали Ичиго со времён расставания с арранкаром. Ему часто виделось как выгибается сильное тело, как блестит от испарины загорелая кожа, как перекатываются мышцы хищника под его руками. Всё это сводило с ума, раздражая невозможностью воплощения, и неправильностью, а теперь мечта сбылась. Сбылась как самая сладкая фантазия и остановить себя Куросаки был не в силах. Он дрожащими пальцами взялся за широкую пряжку на черных брюках, устроившись между длинных ног Гриммджоу, и пьяно глядя в глаза напротив уверенно расправился с замком и нижним бельем высвобождая уже стоящий колом член. Джагерджак смотрел в ответ безумным взглядом, горящим и испепеляющим, его рука знакомо запуталась в отросших рыжих прядях, оглаживая скулу и уголок рта большим пальцем. И больше Куросаки ничего было не нужно, он подался вперёд, облизывая покрасневшую головку, и забирая в рот на всю длину, расслабляя горло и дурея от знакомого запаха дикого зверя, исходящего от Джаггерджака в моменты возбуждения. Чувствовать крепкую хватку в волосах, и солоноватый вкус смазки во рту было так знакомо, словно это было вчера, а не шестнадцать лет назад, словно нет ничего более естественного чем отсасывать Гриммджоу чёрт знает где, на грязном полу в забытой богами беседке. Слушать его стоны сквозь стиснутые зубы, видеть как дрожат бёдра в предвкушении разрядки и знать что этот мужчина только твой - вот то, чего хотелось Ичиго всё последнее время, что мучило его не давая уснуть по ночам. – Ичи..го… агррр… бля… Джагерджак выгибается в спине как настоящая кошка, стискивает в кулаке волосы Куросаки до выступивших слёз и кончает, заполняя рот любовника горячей спермой. Ичиго практически давится жидкостью, но упрямо сглатывает, выпуская член изо рта, и утирая губы тыльной стороной ладони. Это было хорошо, но этого критически мало. Мало для одуревшего от нехватки Джаггерджака в своей жизни и.о. шинигами. Поэтому, поспешно стягивая штаны, Куросаки сплёвывает на пальцы и приподнявшись начинает растягивать себя, потираясь болезненно стоящим членом об арранкара. – Ты сдурел, это ж не смазка! Гриммджоу смотрит на него диким взглядом, переводя дыхание после крышесносного оргазма, и видит что в глазах напротив нет ни единой мысли кроме похоти и безумия. Манипуляции с подготовкой, и вид возбужденного до звезд перед глазами Куросаки заводит его с пол оборота, и когда Ичиго так и не ответив вынимает из себя пальцы и направляет рукой член, едва не давится кислородом. – Да, твою мать, Куросаки, ты же завтра ходить не сможешь… Гриммджоу старается придерживать опускающегося на его член и.о. шинигами, но тот упрямо мотает головой и охрипшим после минета голосом шепчет: – Похер, я сдохну если ты сейчас же меня не трахнешь. Гриммджоу… ааааххх… блять… Насадившись до конца и даже не пытаясь остановить покатившиеся из глаз слёзы, Ичиго, болезненно улыбается. Впервые, за всё то время что арранкар его помнил с расставания, Ичиго улыбался. Эта улыбка была сквозь слёзы, сквозь гримасу боли, но такая счастливая, как никогда. – Возьми меня как раньше… прошу… Куросаки делает рваное движение бедрами и прикусывает губу от распирающей его боли, а затем Гриммджоу поднимается в сидячее положение, обнимая его за талию, меняет угол проникновения, и мир растворяется в наслаждении. Джагерджак двигается плавно, глубоко, ритмично, он старается сдерживаться, но Ичиго такой узкий и горячий внутри, он так жмется к нему всем телом и у него так громко стучит в груди шальное сердце, что сил совсем не остаётся. – Поцелуй меня… Шепчет арранкар, и Куросаки с отчаяньем умирающего впивается в его губы, сплетаясь языками и делясь своим дыханием. Ему больше ничего не нужно. Он не хочет ничего решать, не хочет ничего выяснять, только быть с Гриммджоу, вечно. Толчки становятся быстрее, тело сводит судорогой экстаза и прокатившись по каждому нервному окончанию в теле волна оргазма заставляет Ичиго выгнутся до хруста в позвонках и сорваться на крики едва находя дыхание для этого. Его любовник делает ещё пару судорожных фрикций и внутри чувствуется горячая жидкость, обжигающая нежные стенки. Куросаки, роняет голову на широкое плечо арранкара, прижимается вплотную и наконец-то отключается, вымотанный до предела адреналином, алкоголем и оргазмом.