Из дикого леса дикая тварь

      Утром, особенно после отключенного с вечера, потому что мешал, мозга, просыпаться не столько трудно, сколько неловко. Потому что мозг с пробуждением делает то, на что, определенно, давался. И ты начинаешь отчаянно переживать все, что натворил, тщательно раскладывая на составляющие.       Первое, что стала обдумывать Талана — как так получилось, что ее поход помедитировать в родном лесу обернулся тем, чем… чем, собственно, обернулся. Нет, она не могла сказать, что разочарована произошедшим. Это было бы самым низким лукавством с ее стороны. В конце концов, в этом что-то было… Скорее, она была несколько разочарована в себе. Все ее воспитание вопило, что это было из ряда вон неприлично. Она не должна была себе позволять подобное.       Второй темой для обдумывания стало, почему так вышло. Раньше ей довольно легко давалось умалчивание обо всем, что она думает или что ее занимает. Вчера же она по какой-то причине не сумела вовремя замолчать. И не единожды. В этом было что-то неестественное. Полезное, конечно, но… это не было ее желанием — говорить. Она успешно могла молчать и дальше…       А вот третьим стал закономерный вопрос «что делать?», ответа на который не было.       Прежде всего, Талана четко понимала, что раз на ее долю выпало самое идиотское по форме — видит Природа, даже в низкопробной эскейповой эротике было больше изящества, — признание в собственных чувствах, то ей определенно стоит как-то с этим смириться (как минимум) и жить дальше (как максимум). Но ей отчаянно хотелось со стыда утопиться в любимом озерке.       Да. Определенно первой эмоцией по пробуждению у Таланы был неимоверный стыд. Перед Аэларом за саму ситуацию. Немного перед собственным воспитанием. И вообще.       Потом пришло смущение. Постояло тихонько, подождав, когда смешается со стыдом, а после пнуло действовать. Хаотично-нервно и нейтрально-тревожно.       В бульварном эскейповом чтиве проверяющая растяжимость собственного целибата дэва не особенно рефлексировала по поводу случающегося. В немногих более-менее романтических произведениях, редко попадающих в руки Таланы в юности додруидского периода, такого не было, но местные девы отчаянно краснели и смущались уже из-за задравшегося подола платья или случайно расстегнувшейся пуговки. Ни то, ни другое Таль как руководство к действию не подходило. Надо было на ходу придумать что-то свое.       Аэлар сопел рядом или только делал вид, что спит (Талане было сложно определиться, хоть она и знала, что эльфы не столько спят, сколько пребывают в трансе, но она отчаянно надеялась, что он скорее не обратит на нее внимание сейчас). И самым правильным решением ей казалось тихо сбежать на скользкий от выпавшей за ночь росы мосток над озерцом и снова обратиться внутрь себя, ища ответа в единстве с лесом. Осторожно приподнявшись на локтях, она покосилась на мирно дрыхнущего (как же ей хотелось в это верить!) эльфа и медленно, стараясь не производить даже шороха, попыталась выползти наружу. Мешало осознание, что снаружи, за коконом из лоз и веток, сотворенным друидской магией, она останется в небесной одежде на всеобщем обозрении. Кажется, к прошлой неловкости добавилось еще и стеснение перед местной фауной. Не потому, что белки или ежи могут как-то осудить… просто… кто знает, не прячется ли под шкуркой животного не в меру любопытный ученик кого-то еще из Круга.       Стоило сдвинуться еще на пол-альна, как Аэлар пошевелился, прикрыл ладонью глаза, в которые ударили редкие, едва пробивающиеся сквозь листья кокона, лучики и выругался на сильване. То ли надеялся, что Талана не поймет, то ли просто предпочитал ругаться на родном языке.       Таль обернулась, на мгновение замешкавшись, и уже не смогла двинуться дальше — по рукам и ногам ее спеленало гибкими и прочными побегами.       — Еще слишком рано для прогулки по лесу без одежды. Еще холодно, так что лежи спокойно.       Растения дернули, опрокидывая ее на спину и возвращая на прежнее место, а после крепко прижали к импровизированной постели. Сверху ее тут же придавило рукой решившего повернуться на бок эльфа. И только тогда побеги щекотно сползли с ее икр.       — И будь добра, прекрати… — коснулся губами кончика уха, а после притянул ее поближе к себе Аэлар.       — П… прекратить что?       — Прежде всего, думать. Во-первых, шумно, во-вторых, не о том. И ерзать тоже. Это несколько… просто не ерзай, хорошо?       — Х-хорошо…       Она ненадолго успокоилась, но стянутые за спиной лозой руки доставляли толику неудобства. Таль заерзала, поворачиваясь, чтобы в итоге уткнуться носом эльфу в ключицу.       — Ласочка, я же просил…       — И-извини.       Лежащая на талии рука Аэлара скользнула выше, ласково мазанула по лопаткам. Талана зажмурилась. Отключить по щелчку пальцев собственные сомнения на этот раз не выходило. Девушка пошевелила стянутыми запястьями.       — А… а ты не мог бы…       — Нет. Пока они тебя держат, есть небольшой шанс, что ты сбежишь.       — Но…       — Хотела бы, давно сама освободилась. Хотя в определенном смысле, нынешняя ситуация мне нравится больше.       Он словно насмехался. Таль еще раз пошевелила запястьями, но почувствовала только, как на лозе набухли почки, а после поясницу и то, что ниже, защекотало цветочными лепестками. Пришлось смириться.       — А… Аэлар… то, что ты вчера сказал… — Талана нахмурилась, прикусила губу, словно задумалась, стоит ли задавать вопрос. И все же тихо продолжила, — ты действительно так считаешь?       Лежавший со все еще смеженными веками эльф открыл глаза, на мгновение опешив. Возможно, легкое замешательство и помогло Талане, подтолкнув к новой попытке освободиться. Чуть более удачной. Ей удалось скинуть руку друида и сесть к нему полубоком, спрятав лицо.       — Когда говорил, что ты не можешь не нравиться? Что ты прекрасна? Или, что я тебя люблю? Хотя, какая разница, все равно ответ один — это действительно так.       Эльф тяжело вздохнул и со всем присущим ему терпением продолжил:       — Я бы не стал тебе помогать сбежать, а спокойно позволил твоему отцу тебя забрать, если бы ты была мне безразлична.       Цветочные путы ослабли, позволили освободиться окончательно. И Талана снова закрылась, сгорбившись, обняв себя под притянутыми к груди коленями и уткнувшись в коленки лбом. Спряталась за выбившимися из косы прядями.       — Когда-то я думал, что если попробовать тебе намекнуть на симпатию, то ты сама все поймешь. Но ты еще больше закрывалась в такие моменты. Тогда, спустя какое-то время, я перестал, потому что понял, что намеки ты не понимаешь.       Аэлар сел, провел пальцами по ее спине, пытаясь убрать налипшие лепестки.       — Почему? — Таль подняла голову и поставила подбородок на коленки, все еще прячась и закрываясь.       — Почему что?       — Почему я тебе понравилась?       Она не знала, что ею двигало, заставляя задавать подобные вопросы. Но ей казалось важным узнать ответ. Глупым, по-книжному клишированным, над чем бы она сама потом посмеялась бы, но важным. Возможно, Аэлар это почувствовал.       — Обычно это происходит у большинства само собой. И появляющаяся симпатия, и влюбленность. Возникающие эмоции подчас сложно контролировать, — пальцы эльфа скользили по ее спине, вычерчивали какой-то узор, словно от этого она перестанет прятаться. — Я знаю, что мне кажется забавным, как ты поддаешься более хаотичной части себя, даже если это желание пнуть бехолдера, и делаешь что-то неправильное, а потом премило краснеешь, потому что тебе неловко сознаться в содеянном. Мне импонирует твое воспитание, которое напоминает о времени, когда я только-только стал совершеннолетним, хотя сейчас подобное считается многими замшелым и создает определенные сложности. Но эти сложности мне кажутся… пикантными, наверное. А еще ты искренняя. Как бы не старалась спрятать эмоции, по тебе все равно видно, что ты думаешь и что чувствуешь.       — Ты очень терпеливый, знаешь?       — Почему?       — Потому, что я несносная.       Скольжение пальцев по позвоночнику остановилось, бросило узор неоконченным.       — Пожалуй, единственное в тебе, одновременно ставящее меня в тупик, удивляющее и несколько раздражающее, так это отсутствие ответа на вопрос, как у достаточно самоуверенной чародейки-эладрина и довольно уверенного в себе волшебника вышел настолько зашуганный, недоверчивый и закомплексованный ребенок.       — Я — уникум, — она так и не сумела скрыть проскользнувшую невеселую усмешку.       — Ты пытаешься отшутиться. И все же, чего ты боишься, Талана?       Она шмыгнула носом.       — Хорошо. Это глупо… но… я боюсь, что все это наносное. Из жалости, потому что я сама себе кажусь жалкой. Из-за моей бесполезности, из-за… имп подери, я десять лет чему-то учусь, но результат настолько грошовый, что это кажется просто отвратительным, а так нельзя… да… я единственная из всей нашей компании, кто умудрился подхватить порчу, которую невозможно снять… я совершаю ошибку за ошибкой, а это не просто глупо, это невыносимо тупо, раздражающе и смешно…       Теплые ладони огладили плечи, эльф привлек ее к себе, позволяя уткнуться в плечо.       — Ты просто мнительный, завышающий планку ожиданий от самой себя полуэльф, ласочка. Все ошибаются, даже те, кого принято считать богами. В этом нет ничего смешного или глупого, наоборот, это нормально и естественно. Кроме того, посмотри на это с другой стороны. За месяц ты овладела на практике тем, на что в теории могло потребоваться значительно больше времени. Годы, для некоторых десятилетия. Ты пришла в лес и вошла сразу в Круг, как полноценный друид, а не сидела в учениках. Твоя часть леса на несколько сел и деревень окрест считается самой опасной, а саму тебя считают жуткой лесной нечистью, потому редко суются в эту часть леса, боясь лишний раз нарушить границы. Что до порчи, то… подумай, ты пока единственная из всей компании, кто живет с ней и каждый день пытается справиться, может в этом есть свой маленький подвиг?       — Но… но ведь… но ведь это не так.       — Кто знает. Однако, попробуй, когда думаешь о своих недостатках, не забывать о положительных сторонах.       — Разве может быть в недостатках что-то положительное?       — Определенно. Они делают нас живыми.       Долго заниматься самобичеванием и поиском собственного несовершенства Аэлар Талане так и не дал. Вероятно, более-менее спокойную и умиротворенную атмосферу утра в лесу она собой и собственными угрызениями спугнула. Оставаться и дальше в достаточно уютном убежище было бессмысленно. К тому же ужасно хотелось есть. Аэлар, договаривающийся с местной фауной о помощи, лишь бы не искать по всей тайге разлетевшуюся одежду, вдруг хмыкнул, а после и вовсе расхохотался.       — В…все в порядке?       — Если считать, что твое нижнее белье на ели возле домика в порядке вещей, то да. Наш подброшенный Креваном нечаянный воспитанник, кажется, успел с утра порядком не столько удивиться, сколько испугаться, что ему уже либо мерещится, либо к предыдущим воспитателям присоединился похотливый мимик. Но тащившая твой лиф белка очень старалась все доставить по адресу.       Талана слабо улыбнулась. А потом чуть веселее, когда заметила, как увидела пикирующих с ее бельем птиц. Возникло секундное ощущение, что она древняя принцесса из странной сказки.       Когда она расправилась с нижней частью туалета, столкнулась с проблемой, что сама завязать сзади ленты полукорсета не сможет. Пришлось просить помощи. А после и с рубашкой, правильно драпировать которую умел, пожалуй, только Эскейп. И, как оказалось, Аэлар.       Завязывая последнюю тесемку в аккуратный бант, эльф порядком задумался.       — Ласочка…       Она подняла на него взгляд, пожалуй, впервые за прошедшие утренние часы, и пытливо стала разглядывать, стараясь угадать, что услышит. Не угадала.       — Тебе очень подходит твой новый стиль. Но… пожалуйста, если тебя не смутит моя просьба, давай ты сегодня, и вплоть до нашей встречи, будешь все же сверху надевать свое платье или хотя бы юбку и кожаную жилетку…       — Это… это некрасиво? — Талана попробовала улыбнуться, но вышло несколько нервно.       — Нет, очень красиво. Я даже, наверное, хотел бы лично поблагодарить того, кто предложил тебе попробовать такое носить… и все же, когда падает прямой свет, блуза несколько просвечивает. Несильно, но я бы предпочел любоваться этим один.       — Л…ладно…