Из дикого леса дикая тварь

      Проходить порталами Путешествия через растения с каждым разом выходило все лучше. Возможно, она перестала отвлекаться, а может просто научилась творить заклинание естественно и не задумываясь сильно о месте выхода, просто зная точно, в каком именно дереве появится портал и из какого она в итоге выйдет. В любом случае мощеные дорожки родного дома выросли под ногами почти мгновенно, оставляя за спиной вековую ель, из которой портал вырос, и старый краснолистный клен, на котором заклинание замкнулось.       Талана огляделась, еще раз убеждаясь, что не ошиблась с местом выхода, вздохнула, покачав головой, и медленно направилась по дорожке в сторону дома.       За прошедшие годы тут почти ничего не изменилось: нарочито запущенный сад, старательно оберегаемый приходящим раз в неделю садовником, выглядел все таким же диким кусочком природы, краска на лавочке под кустом жасмина была декоративно облуплена в тех же местах, что и десять с лишком лет назад, и даже выщерблены на камне дома, оставленные осколком кремня, не были скрыты. Казалось, что время здесь замерло в том дне, когда Таль покинула отчий дом.       Ее спальня тоже казалась не тронутой временем. Солнце проходило сквозь квадраты витража, лучи окрашивались в алый, васильковый и изумрудный, мешаясь и путаясь друг с другом. Лежал на прежнем месте когда-то давно упавший набитый опилками плюшевый мишка. Талана была уверена, что подними она его, снова ощутит тяжесть игрушки, исходящий от нее слабый запах лаванды от вшитых внутрь подушечек саше. Ученический стол был все так же завален тетрадями, исписанными каллиграфическим — гувернантка отбила ей в свое время все пальцы осиновой указкой, чтобы добиться идеала, — почерком. Даже тетрадь с основами артефакторики была раскрыта на той же странице, что и в день исчезновения Таль.       Девушка прошлась по комнате, касаясь кончиками пальцев то кроватного балдахина, то корешков книг в шкафу. Пыли не было. За спальней следили, но вещи почти не трогали. Это было по-своему приятно.       — Талана?       Голос отца заставил ее отвлечься от вчитывания в старые записи. Таль подняла голову и косо улыбнулась Рэйлсольду Доугарду, застывшему в дверях.       — Мне не доложили, что ты вернулась. Услышал шаги, решил проверить.       Она ошиблась. Время не застыло. Оно, к сожалению, неумолимо бежало, меняя не дом в Сингорне, не старый сад, но их хозяина. Темно-русые волосы мага тронула инеем седина, все больше придавая сходство с черненым серебром, морщины у глаз стали глубже, а сам Рэйлсольд теперь ходил, опираясь на трость. Как давно, она не могла знать, но предполагала, что с их последней встречи около года назад.       — Я заходила не через парадную дверь, — Таль, стараясь казаться беззаботной, пожала плечами и снова уткнулась в записи. — Сомневаюсь, что хоть кто-то меня заметил. Полагаю, все заняты своими делами.       Она поджала губы, чтобы не расплакаться. И ждала, когда же отец начнет высказывать свое недовольство. Отец имел на это полное право, но отчего-то не спешил. Он тяжело прошел по комнате, опустился рядом и вздохнул.       — Ты сегодня ела, ребенок?       — Н-нет, не успела еще.       — Я скажу подать кофе.       — Не надо, пап. Я потом… Я потом сама спущусь на кухню.       Она прижалась щекой к отцовскому плечу и потерлась по-кошачьи.       — Подлизываешься, стрекоза?       Таль замотала головой, снова потираясь о плечо.       — Сильно болит? — кивнула на ногу, которую Рэйлсольд неловко вытянул. Отец хмыкнул, погладил ее мимоходом по голове.       — Раздробленное ударом колено — вещь малоприятная, Талана. Даже если тебе оказали посильную помощь. В моем возрасте это не проходит бесследно.       — Мне очень жаль, честно. Я не хотела.       — Ты тут не причем, насколько я знаю, моя хромота — дело рук твоего архидруидишки, а не твоих, — заметив, как девушка нахмурилась, Рэйлсольд снова хмыкнул, притянул дочь к себе. — Не злись, за годы твоего воспитания я примирился с тем, что из всех возможных «цветов жизни» моя дочь — омела в лучшем случае. Или терновник. Терновник, который, стоит признать, заводит неплохих союзников. И если твой Аэлар за минувшие годы тебя не убил, то он очень терпеливый и стойкий эльф.       — Папа! — Талана отвернулась, чтобы скрыть зарумянившиеся щеки. — Он вовсе не мой.       Она отстранилась, поднялась с кровати и нервно стала мерить комнату шагами. С одной стороны, ее радовало, что буря осуждения и недовольства ее миновала, с другой — ей казалось это странным. А слова отца только усугубляли сомнения.       — Пап, а когда ты успел поговорить с архидруидом моего круга? Насколько я помню, когда ты явился со своими людьми, я была только в компании Аэлара. Он и помог мне уйти.       — Когда говорил с твоим эльфом, — Рэйлсольд проводил взглядом мечущуюся по спальне дочь. — Подожди, ребенок, ты не знала?       Талана остановилась и удивленно приподняла брови, глянув на отца.       — Не знала о чем?       Мужчина тяжело вздохнул, тоже встал с кровати и медленно направился в сторону выхода.       — Переоденься и спускайся в столовую, там поговорим.       Кофе, сваренный на молоке и щедро сдобренный сливками, манил удивительным миндальным ароматом. Талана принюхалась тщательнее и на мгновение нахмурилась.       — Амаретто?       — Стал бы я предлагать ребенку кофе с амаретто? Это марципан. В одном прибрежном городке довелось попробовать, а после выманить рецепт. Хотя добиться нужного вкуса у кухарки пока еще не вышло.       Девушка отпила глоток и поставила чашечку обратно на блюдце. Поморщилась на смазанную сладким сливочным сыром сдобную булочку, украшенную малиной, и подняла взгляд на отца.       — Ты обещал поговорить.       — Да. Почему ты вернулась, Талана? — заметив, как изменилась полуэльфийка в лице, Рэйлсольд поспешил добавить:       — Не бледней. Я рад тебя видеть. Просто удивлен, что ты решила навестить меня так резко, без письма. И как долго останешься в Сингорне?       — Я… — девушка поджала губы и отвела взгляд, — недавно я сильно разозлилась и заживо сожгла кое-кого. Хотя могла сдержаться. А потом почти настояла на том, чтобы одному эльфу отрезали голову. Хотя это тоже было лишним. А когда пришла в себя, мне стало страшно, что это может повториться. И тогда подумала, что воспоминания из детства помогут разобраться в себе и не дадут повториться подобному в будущем. И… я очень не хочу становиться как… как она.       — Они сделали что-то дурное?       Талана мазанула взглядом по сцепленным в замок рукам отца, по его лицу, вновь не выражающему и тени неодобрения. Пока не выражающему.       — Если защита интересов собственного государства может быть чем-то дурным. Второй, впрочем, знал, что в интересах государства оду из его сестер убьет вторая. И был достаточно циничен, рассказывая об этом. Но, мне кажется, все дело было в личной обиде. И скорее надуманной, чем сознательно мне нанесенной.       — Ты почувствовала удовлетворение от того, что сделала? Удовольствие?       — Нет. В тот момент, когда умер эльф, я жалела только о том, что его убила не я. Потому что я бы убивала его очень медленно и очень мучительно. Я очень красочно представляла, как сквозь него прорастают молодые побеги токсикодендрона, как краснеет его кожа от яда, как он корчится… А потом… А когда я успокоилась, мне стало стыдно, что не сдержала гнева. И я перешла порталом сюда, потому что в детстве подобные мысли просто не могли прийти в мою голову.       — В отличие от тебя, ей бы это нравилось, стрекозка. И жалеть бы она не стала. Так что, единственное, что я могу пока сказать, так это то, что на Лифалию ты не похожа. Но поступила действительно дурно. Я старался научить тебя действовать согласно разуму. В лесу, думаю, тебя учили прислушиваться к сердцу, а оно у тебя, все же доброе. Может, не так явно, может, не такая яркая, как у некоторых, но где-то внутри тебя прячется светлая искорка.       — Мне жаль, что я не могу повернуть все вспять и принять верные решения. Хотя что-то мне подсказывает, что эти двое все равно бы не выжили… нет, все равно, я не имею права их судить… все могло выйти иначе. А теперь не выйдет.       — Самое главное, что ты жалеешь. Помни об этом чувстве, стрекозка, потому что потом одно воспоминание об этом сможет уберечь тебя от необдуманного поступка, — он пододвинул к ней чашку с недопитым кофе, переставил поближе тарелочку с уже еле теплыми булочками.       Талана спряталась за чашечкой, глотая кажущимся безвкусным напиток.       Рэйлсольд задумчиво размешивал добавленные сливки. Таль видела, что ее короткий рассказ выбил его все же из колеи, хотя отец старался этого не показывать. И она не могла его укорить за это. Она знала, что сделала глупость, очередную.       Талана молчала, кусала, изображая послушную девочку, сдобу, под пытливым взглядом отца. Наконец он отложил в сторону ложечку, отпил кофе и криво усмехнулся.       — Откровенность за откровенность, ребенок. Правда, я искренне не понимаю, как ты упустила это из виду за столько лет. Когда ты исчезла в портале, я понял, что отследить тебя снова, если помогающий тебе эльф не расколется, будет сложно. Благо, долго выпытывать из него информацию не пришлось, потому что это ничего не дало…       От боли в колене перед глазами стояла пелена, и только упрямство, которым он славился, давало силы не заорать. Доугард неловко подтянул к себе негнущуюся ногу и, крепко сжав челюсти, огляделся. Земля, еще минуту назад вывороченная заклинанием, разглаживалась, снова покрывалась молоденькой и по-весеннему светло-зеленой травой, затягивались трещины, зарастая хрупкими северными цветами. Юный с виду эльф нагнулся над Рэйлсольдом, провел над коленом ладонью, забирая боль.       — Уходите. Вам здесь не место.       Схватить эльфа за ворот оказалось просто. Он словно и не думал сопротивляться. Но и терпеть не стал, уже через мгновение удивительно сильными для по-эльфски изящного телосложения пальцами разжал хватку, выпрямился во весь рост и, словно издеваясь, протянул руку, чтобы помочь подняться.       — Куда ты отправил мою дочь?       — В фейские земли. Она не в том расположении духа, чтобы вести светские беседы. А забрать ее из круга не в Вашей власти, господин Доугард.       — Я буду говорить только с архидруидом вашего круга.       Рэйлсольд встал, опираясь на вовремя подоспевшего наемника. Заметил, как в бирюзовых глазах эльфа проскользнула насмешка. Друид отвернулся, отошел к стволу поваленного дерева и удобно на нем устроился. Жестом предложил присоединиться.       — Тогда я слушаю.       — Ты — архидруид? — слова эльфа знатно удивили. — А не молод ли?       — Внешность обманчива, господин Доугард. Уверен, я старше Вас как минимум раз в шесть. Вам ли не знать, что век наш очень долог, молодость тоже. Так о чем Вы хотели поговорить?       — Где Талана?       — Сложно сказать. В лучшем случае она все еще среди фейри, а если нет — вариантов много. Зачем Вы пришли за ней? Снова запереть? Это не поможет. Да и я не для того десять лет учил ее, чтобы так просто потерять одного из защитников леса.       — Твой друг рассказал, что к нему обратился один из Лордов Фей с предложением принять в круг юное дарование. Аэлар согласился, тем более что незадолго до этого один из друидов печальным образом скончался. Даже решился сам взяться за обучение.       Талана подавилась недоеденной булочкой. Отложила кусочек в сторону и прокашлялась в салфетку. Отец невесело улыбнулся в ответ на ее ошарашенный взгляд.       — Сперва ему казалось забавным, что ты воспринимаешь его тремя разными личностями. Напоминало фейскую шутку. Потом он пытался намекнуть. А после смирился.       — К-креван мог бы сказать, — отец приподнял брови, прося пояснения. Таль скомкала салфетку. — Архифеяк. Это по его просьбе я попала в круг Луны.       — Полагаю, он тоже веселился, наблюдая за этим со стороны.       — Не удивлюсь, если так. И все же обидно.       Прошла по столовой, убирая лишнюю посуду и меняя кофейник на новый, пожилая горничная. За хрустом ее юбок едва ли можно было продолжать беседу, а потому разговор прервался.       — Ты не говорила, что заключила соглашение с Лордом Фей.       — Это ничего бы не изменило. Во-первых, это была моя тайна. Даже у маленьких девочек есть в этом потребность. А во-вторых, ты уверен, что не стал бы меня запирать после рассказа, как делал это всякий раз по моему возвращению? Я не уверена. Думаю, ты бы только усилил меры предосторожности, а сам в это время искал бы способ соглашение нарушить, отвлекался от важной для тебя работы… Нет, это все равно ничего не изменило бы, во всяком случае, в лучшую сторону.       — Нам, мне и Аэлару, не нравится это.       — У него свои причины не доверять отцу, папа. Я не стала вдаваться в подробности, потому что это было бы не очень вежливо. Мне Феяк не сделал за прошедшие годы ничего плохого.       Талана поднялась со стула, отложила на краешек стола салфетку, которую держала все это время на коленях, и по старой привычке сделала книксен, не столько прося разрешения уйти, сколько ставя перед фактом.       — Ты очень спокойно отреагировала на новости, стрекозка.       Слова Рэйлсольда догнали ее уже у двери. Таль повела плечами.       — Возможно. Я, кстати, останусь дня на три, если ты не против. И… надеюсь, садовник завтра выйдет на работу, потому что с оранжереей ему придется постараться.