Солнечный свет на твоей кровати (The Boy Next Door)

— Она сказала, что любит тебя! Думает, что любит тебя! — Да она не может любить меня! — Да я люблю тебя-а-а-а! Синчэнь моргнул и, кажется, наконец-то восстановил связь с реальностью. Он обнаружил себя сидящим на диване, и в то время, как слух, который подключился первым, донес до его ушей сей легендарный перл, глаза заприметили полог сумерек за окном, а нос… нос уловил запахи. Потом ушей коснулся звук шкварчания — и нет звука лучше, поверьте. Когда на сковородке что-то шкварчит, то пусть хоть за окном конец света, это нисколько не всколыхнет драгоценные нервы, так как желудок знает — ужину быть. — Никогда не любил эти деревенские мыльные оперы, — Сюэ Ян взял пульт и выключил телевизор на этом душераздирающем моменте. — Но я не знал, любишь ли ты спорт, поэтому включил то, что было. М, ты как, хорошо себя чувствуешь? Кажется, тебя слегка поколбасило в том очкастом расколбасе. Ау, Синчэнь, земля вызывает бухгалтера. — Сюэ Ян? — Сяо Синчэнь смотрел на него… глазами. Вот так интрига. — Это ты? — Ну да, — удивился Сюэ Ян. — А что, стоило только спиной повернуться, как всё, уже меня забыл? Быстро же ты остываешь, любимый. А сам подумал: «Если бы я просек такое и в твоей любви, то бы быстро остыл… насовсем». — А я где? — голос Синчэня стал звучать так… слабенько, как у пушистика с дрожащим хвостиком. — У себя дома. — Я же был на улице… — И тебя побили, — Сюэ Ян жалостливо нахмурился и стал поглаживать Синчэня на голове. Голос при этом стал максимально утешающе-ласкающим. — И кто? Офисный планктон. И за что?! За булку хлеба! Надо было мне «дать», Синчэнь, я же передал (заплатил) тебе булку (и свою тоже). Почему не дал? — Я не дал? — казалось он удивлен. — Ага, — кивнул Сюэ Ян. — Ни одного сантиметра. — А сколько у меня было? — казалось, он максимально напряг ум (тут речь о сантиметрах хлеба). — Я не знаю, — широко улыбнулся Сюэ Ян, а в уме добавил: «Пока что». От этой красивой широкой улыбки и таких же улыбающихся глаз, ведь Сюэ Ян улыбался искренне, а в такой улыбке и глаза тоже улыбаются, Сяо Синчэнь наконец-то окончательно пришел в себя. Он сперва завис на его лице, чуть снова не потерявшись, а потом вдруг вскочил, да так резко, что и Сюэ Ян, с его-то реакциями, тоже распрямился. И только по той причине, что в Синчэне он ни на грамм не рассматривал для себя опасность, он сдержал свои, как бойца, реакции. Люди, помните, не делайте резких движений или скачков в сторону тех, кто занимается опасными видами борьбы! Это опасно, ведь у них внедренные в сознание рефлексы! Но для Сюэ Яна Сяо Синчэнь не был опасен, и он сдержался, хотя скачка этого совсем не понял. А Синчэнь, который смотрел куда-то в пол, вдруг резко повернул на него взгляд, а лицо… стало выражать недовольство. Нет — обиду. — Почему ты дал ему меня побить? — с откровенной претензией спросил он. Сюэ Ян, который не рассчитывал, что Синчэнь обидится, а ведь он действительно, пусть с оговоркой, что ненадолго, подставил его под этот очкастый ринг, поначалу растерялся. — Я… — протянул он, чувствуя, словно стоит на тонкой нити, которая опасно близко к своему разрыву. За эти доли секунд он взаправду испугался, что сейчас разрушится всё… абсолютно всё. Он… испугался, его шалость могла вылезти для него обидой другого человека, который устранит его из своей жизни. Сюэ Ян побледнел и даже дыхание задержал… — Ты тоже испугался? — вдруг спросил Сяо Синчэнь. Сюэ Ян, чьи губы были чуть приоткрыты, а глаза широко распахнуты от страха, не понял того, что услышал. — А? — это был максимум, который он из себя выдавил. Кто испугался? Он?! И кого? Очкастого планктона?! — Этот человек, — отвернувшись, нахмурился Синчэнь, — лишен абсолютно любого самоконтроля! Наверное, он работает в такой сфере, где его психику сильно травмируют, что он так срывается. — Подожди… — Сюэ Ян постепенно начал приходить в себя — его всё еще терзал страх, ведь такие резкие перескоки в действиях Синчэня он пока еще… ну, не привык. — Ты его что, жалеешь? Он же тебя побил! А потом, словно что-то вспомнил, вдруг не на шутку ощетинился: — И кто это испугался?! Я?! Да я его одной левой… нет, одним мизинцем! Синчэнь! И даже руками взмахнул, как капризный ребенок, которого не слышат или что-то не дают. Кулачки в общем сжал и, подкинув их, уронил вниз. — Подожди, — вдруг прищурился Синчэнь, — это же ты на фоне смеялся? — Кто? Я? — быстро пришел в себя Сюэ Ян. — Да как я мог? — Но ты же смеялся. — Это тебе бредилось. — Но… — Я сказал, что это был твой бред! — Сюэ Ян весьма характерно посмотрел на него своим немигающим взглядом, и Синчэнь мигом захлопнул рот. Ну что сказать, либо соглашайся и живи, либо отрицай и… тоже живи, но только в аду. Увидев его реакцию, для себя удовлетворительную, Сюэ Ян, который еще не успел отойти от пойманного бледняка в отношении своего недавнего страха, выдохнул и решил просто отмахнуться от мысли о том, как мог так фатально оступиться. Нет, ну серьезно, взаправду обидься Синчэнь, да еще и сильно, Сюэ Яну бы не поздоровилось. И он мысленно обматерил себя, так как имел дурную привычку… скажем так, проверять людей на прочность. От себя. Вернее… в своем на них влиянии. Дело было в том, что когда человеку начинаешь доверять, или он тебе слишком нравится, то лгать и притворяться становится тяжело, ведь когда просыпается доверие и симпатия, ты делаешь человеку подарок, который жутко хочешь всучить — себя естественного, настоящего. И Сюэ Ян знал эту свою привычку, знал, что иногда может упустить контроль и пойти по сценарию, финал которого «да ты охренел!» от другого человека спустит его обратно на землю. Вот только к тому времени там уже будет не земля, а градообразующее предприятие из углей, так как земля обетованная превратится в ад! Поэтому Сюэ Ян старался держать себя в руках и только в кругу самых близких, давно и хорошо знающих его людей, отпускал себя. Но с Синчэнем… ситуация была несколько другая. А всё даже не из-за симпатии (какая симпатия? он мне вообще не нравится!), а потому, что с самого начала отношения между ними стали идти так, словно бы эти двое хорошо друг друга знали. Сюэ Ян, конечно, не сразу это обнаружил, но всё же обнаружил, что с Синчэнем ведет себя так, словно бы… тот хорошо его знает. И не просто хорошо знает, но и совершенно точно его понимает! И не осудит. У него совсем нет гордыни и предубеждений, он смотрит на вещи зрячими глазами, а не через призму ожиданий или желаний. И именно это отсутствие ожиданий каким-то образом и ощутила душа Сюэ Яна, что и без того накрененную крышу напрочь снесло от этой лавины искренности. Он даже поссориться с ним хотел, дабы проверить, не ошибся ли. И вот пожалуйста, причина для ссоры есть, но Синчэнь… — Ты правда подумал, что я испугался? — поражался Сюэ Ян. — И ты пожалел того парня! — Ну да, — дернул плечами Синчэнь. — А что? — А что?! — Сюэ Ян обернулся. Они как раз подошли к столу. — Ну это… странно, согласись. Тебя же отметелили. «Если скажешь «ну и ладненько», я тебе сам отметелю!» — А что это так вкусно пахнет? Дзинь. Декорации в голове Сюэ Яна резко сменились — настало его время пообъемней распушить хвост! — Садись, — царь махнул рукой, и плебей покорно уселся на стул. — Так, ужин. Котлеты с мясом для меня, с травой — для тебя, перцы, баклажаны… десерт? — он обернулся, вопросительно подняв бровь. — А что, еще и десерт есть? — Ну а ты как думал? Синчэнь вдруг мягко улыбнулся. — Никак, — его улыбка была такой нежной и даже смущенной… блин, ну как тут не дать… ужин. — Мне просто еще никто… не готовил ужин. Лицо Сюэ Яна сделалось немного странным. — А завтрак? — отрицательный кивок. — Обед? Кивок повторился. Лицо Сюэ Яна вдруг сделалось довольным. Это ж сколько первых разов можно забрать, оставив самое сладенькое на долгожданный десерт! — Это… непорядок, — он повернулся обратно к тарелкам. — Хотя и я, к слову сказать, делаю это отнюдь не по доброте душевной (ложь, там было огромное желание засветить свои лучшие навыки), а потому что очень тебе благодарен и хочу скромно это выразить. — Скромно? — когда перед Синчэнем поставили два основных блюда, гарнир, закуски и соления он лишь немо наблюдал за тем, как от тарелок исходит ароматный пар. — Да тут же только закусь под аперитив, — Сюэ Ян поставил на стол бутылку вискаря и уселся на высокий стул. Кухня Синчэня, в отличии от него самого, была современной, и для чего она ему такая сдалась Сюэ Ян совсем не понимал. — Ну и так, язычок побаловать. — Чем? — протянул Синчэнь, обозревая поле битвы. И он улыбался. — Тем, от чего твой желудок выскочит и зааплодирует мне, — Сюэ Ян взял палочки для еды. — И помолись своим бухгалтерским богам, чтобы так и случилось, иначе… — М? — Сяо Синчэнь поднял к нему улыбающийся, немного потерянный среди этих лакомств взгляд, что Сюэ Ян резко смолк и тоже уставился в ответ. — Ты что-то сказал? Сюэ Ян вроде и хотел что-то сказать, но увидев «это» лицо… просто мило улыбнулся в ответ. — Ешь, — мягко сказал он, — ешь, ешь. Приятного аппетита. — Взаимно, — Синчэнь взял палочки и полез в первую тарелку. Там были те самые котлеты с «травой», у которых начинка составляла кабачки, зелень, картошку и чуть-чуть муки. Вроде как зеленые оладушки, только вкуснее. — У тебя в рисе жучки завелись, — спустя какое-то время мягкого перестукивания палочек, сказал Сюэ Ян. — Я, когда привел тебя домой и взялся за приготовление, то всё обшарил. Как давно ты наводил порядки в своих сусеках? — Где-где? — Сяо Синчэнь откусывал кусок от котлеты. «С «теми» мы позже разберемся, давай пока остановимся на кухонных. Их тоже выдрать… следует». — Я не знал, что там завелись жучки. — И не удивлен, ведь это крохотные паразиты. С другой стороны, раз не знал, значит невольно употреблял в пищу живой белок. Ты хоть рис промывал? — А нужно? Сюэ Ян высоко поднял брови, а Синчэнь, не выдержав, засмеялся. Сюэ Ян, поняв, что тот его подловил, прищурился. — Ты и правда так легок на подъем, — задумчиво сказал он, — совсем не боишься не то что чужого осуждения, но и моментами даже себя пристыдить. В какую ценность ты себя оцениваешь? — Ценность? Не придавал этому значения. — Почему? — Возможно потому, что никогда особо на что-то не рассчитываю. Имею в виду… если человек ставит себе какую-то цену, то будет искать по жизни что-то, что будет этому соответствовать. Но жизнь так не работает. — Так значит что, принижать себя, опускаясь к нижнему уровню других? — Ну, если ты видишь этот уровень, как нижний… — Ты хочешь сказать, что это я определяю уровень как нижний, а себя считаю возвышенным? Сяо Синчэнь не ответил и просто молча на него смотрел. Сюэ Ян, этот великий разум, вывернул свою речь так, что и себя пристыдил, и других обосрал. Поэтому Сяо Синчэнь, очевидно, поняв это, и промолчал, ведь любой ответ принизил бы Сюэ Яна еще больше, но и молчание отнюдь не было безопасным. — Я к тому, — спокойно сказал он, — что каждый предпочитает видеть то, что хочет видеть. Он может любить себя, ценить себя, знать о своих достоинствах. Однако… не стоит оценивать уровень людей по своим достижениям, вот и всё. — Ты имеешь в виду не ставить им оценку, беря за основу свои достижения? — Просто не осуждай, — сказал Синчэнь, — не оценивай никак. Люди — это просто люди, полотна жизни, многочисленные и бесчисленные. Когда чего-то ожидаешь от себя, автоматически ожидаешь чего-то и от других. Не считаю это верным подходом к выстраиванию жизни или пониманию её. — Но если не ставить планку или не задавать подъемы целей, то как себя… выращивать? Неожиданно Сяо Синчэнь улыбнулся, это была снисходительная улыбка человека, который наслаждается тем, что имеет в этот момент, и очень это ценит. — Разве недостаточно синего неба над головой? — спросил он. — Солнца, ветра… дождя, влажных ночей? Разве этого мало, чтобы себя растить? Зачем придумывать что-то еще, когда уже есть основы? Сюэ Ян задумался. — Желания, — озвучил Сяо Синчэнь, — вот что заставляет потерять ценность этих основ. Мы живем так, чтобы соответствовать тому, что придумал наш разум, в то время как у нас уже есть то, что нам нужно. Может быть не всё, но самое основное есть. Воздух, чтобы дышать, разум, чтобы мыслить, земля, по которой можно ходить, и небо, под которым можно жить. Разве этого мало? — Так я жадный? — улыбнулся Сюэ Ян. — Не ты конкретно, я просто… — Я тебя понял, — Сюэ Ян подчерпнул палочками кусочек перца и посмотрел Синчэню в глаза, — это очень мудро, Сяо Синчэнь. Тот посмотрел на него и снова пожал плечами. — Ну да, — Сюэ Ян взял кусочек в рот и, начав жевать, повернулся к окну, — однако быть жадным порой так весело. Попадаешь в интересные места и ситуации, узнаешь себя в этих ситуациях и всякое о себе. А ты в чём находишь себя? Синчэнь задумался. — В чем бы хотел находить или видеть, — уточнил Сюэ Ян. — Даже не знаю, — сказал он и посмотрел вниз, — может этой прекрасной котлетой в этой тарелке? Я был бы очень счастлив ею быть. — Почему? — Потому что знал бы, какое счастье испытает тот, кто её съест. Сюэ Ян замер и уставился на него своими большими глазами. — И кто её съест? — спросил он до того нечитаемым тоном, который и обнажал что-то и страшно скрывал это. Сяо Синчэнь поднял на него взгляд и серьезно призадумался. На самом деле он не слышал в тоне Сюэ Яна того самого «гудка», которым цветок заманивает пчелу, потому что конкретно эта пчела… ну как сказать? Где-то в генетической программе у неё есть инструкция по выполнению своей главной миссии, но пчёлка-Синчэнь то ли эту инструкцию потерял, то ли как-то по-особенному её читал… но цветки звали его, а он всё мимо пролетал! Вот и этот цветок ну уже так ненавязчиво позвал, но Синчэнь… — Я, — счастливо улыбнулся он улыбкой, которую может себе позволить только блаженный дурак. — Я её съем, разве это не очевидно? Почему спрашиваешь? У Сюэ Яна возникло очень интересное выражение лица, ну прям очень. Оно было таким… ну как если бы уже на лице татуировку сделал «я тебя люблю», а предмет этой любви как был слепым, так им и оставался. «Интересно, — думал Сюэ Ян, — а если я его прямо сейчас трахну, но перед тем запихну котлету ему в глотку, он вообще поймет, что происходит, или просто сосредоточиться на котлете?» Нет, ну в этом была и масса плюсов. Такой узкий обзор на личное и публичное давал просторы для того, чтобы эта медуза черноглазая прям вовсю раздулась в бывшем одиноком мирке Сяо Синчэня. И да, Сюэ Ян раздуется, да раздуется так, что его щупальца не оставят ни одного кусочка свободного пространства, в котором он бы не оставил свой след. Ну а что, всё очень даже неплохо вырисовывается: этого парня, судя по всему, можно держать на коротком поводке едой, едой же и держать дистанцию. — А ты очень любишь покушать, — заметил Сюэ Ян. — Хотя по тебе так и не скажешь. — Мне просто не готовили. — А сам? — Сам? — Сяо Синчэнь наигранно удивился. — Сам я только… деньги могу зарабатывать. Или учиться их зарабатывать. — И как это ты до своих лет-то дожил? — Спасибо Господи за доставку на дом. — Кошмар, — Сюэ Ян подпер рукой подбородок. — Неужели никто из твоих дам тебе не готовил? — Дам? — теперь Сяо Синчэнь удивился по-настоящему. — Ну… девушек. Ты же приводил домой девушек. Это и был вопрос и не был. — Ну… — Синчэнь немного замялся. Он никогда не распространялся ни о личном, ни о своем мнении о своем же личном, и даже Сюэ Ян не стал исключением. Тот, однако, ощутил это сразу и мигом собрался в кучу, ведь это могла быть новая шаткая почва. Зачем рисковать? — Как бы там ни было, а справляюсь я своими силами. Он увернулся от ответа, что дало повод задуматься о характере его романтических приключений. Скорее всего они были, долгие или недолгие не важно. Важнее то, что это были не мужчины — вот что и напрягало Сюэ Яна и облегчало ему эмоции. Сяо Синчэнь, в чем Сюэ Ян был уверен, не такой уж и простак, каким казался или хотел казаться. Он (Сюэ Ян вспоминал, как он ругал его на второе или третье пробуждение в его доме за то, что Сюэ Ян обозлился, что его не оставили в канаве) словно бы имел внутри какой-то переключатель, и если его сильно задеть или разозлить, то от «дурачка» и следа не останется. Умный Сюэ Ян это хорошо понимал и крепко держал в уме. Потому что был заинтересован в том, чтобы сохранить эти отношения, дружеские они там или интимные. Но в разряд интима… мешали перейти оба эти переключателя. Дурачок Синчэнь и Синчэнь в крепком уме были одинаково опасной почвой для таких подкатов. С одной стороны, на любое заигрывание сразу включалась кнопка «я ничего не знаю, я ничего не понимаю и меня вообще тут нет, я в астрале», а с другой… Это уже было серьезно. Если Синчэню вдруг четко дать понять свои намерения… то что тогда? Сюэ Ян этого опасался. Тем более, он не знал, как сам Синчэнь относится к нему. Нет, так-то относился он хорошо, но… было ли это хорошо «особенным» хорошо? «Тем самым» хорошо, которое выделяет тебя среди остального сборища. Вот что путало Сюэ Яна. С одной стороны, Синчэнь прям треснуть готов в попытках сделать всё, хоть облеванного с помойки достанет и спать в свою кровать уложит, хоть приютит за, можно сказать, добрые глаза и хорошо подвешенный язык. Но сам он с каким посылом это всё делал? Потому что был страшно добрым? Сюэ Ян в этом сомневался. Он всем подкожным чутьем ощущал, что… нравится этому человеку. Как-то, как угодно, в любом из смыслов… но нравится. И это внушало надежду. А вдруг Сяо Синчэнь сам своих чувств не понимает и просто прячется от того, чтобы посильнее развернуть эту тему во внутреннем обсуждении? Да ради бога! Сюэ Ян смотрел, как Синчэнь за обе щеки наминает его котлеты, и не мог не думать о том, как сам бы хотел взять за щеку… и в итоге ничего не оставалось делать, кроме как взять. Котлету. Мясную. Сюэ Ян вздохнул тоскливо и принялся жевать остатки ужина. — Ты еще не хочешь спать? — вдруг спросил Синчэнь. — А что? — мигом навострил уши Сюэ Ян. — Да так… — отчего-то замялся Синчэнь. — Ничего. Взгляд Сюэ Яна перестал мигать. Так… что происходит? Чего это он замялся, затылок потирает, взгляд отводит. Неужели… Сюэ Ян положил палочки на тарелки. Надо бы помыть… да к черту эти тарелки! Смахнуть бы их одним махом, запрыгнуть бы на этот стол и как взять… эту котлету травоядную за щеку! — Ну так… — и снова он замялся, — нужно же готовиться ко сну, белье… — Угу, — Сюэ Ян смотрел, высоко вздернув брови. Он интуитивно пытался вычитать какие-то тайные сигналы, которые четко обозначили бы ему цветовую гамму это «света», красный он или зеленый. И тут он вдруг подумал: а что, если Синчэнь и правда… «правда». А ведь Сюэ Ян совсем не был готов… ну, вы понимаете, помыться тут мало, нужно пару не совсем приятных процедур сделать, а ведь он в чужом доме, даже тапочки еще не распаковал. «Если он этого захочет, — спешно думал Сюэ Ян, — то я смогу… но не до конца. Он удовлетвориться руками и ртом? Или…» И тут он прямо-таки завис. А если Синчэнь захочет… сзади? Да нет, что за бред, он же не по парням. Ну а вдруг! — Не нужно так нервничать, — видно, лицо Сюэ Яна сделалось страшным из-за интенсивности размышлений, что Синчэнь слегка нервно перебил ему поток этих красно-зеленых мыслей. — Я белье тебе дам, а свое сниму. Кто-то резко оборвал звуковую дорожку. — Что? — Сюэ Ян не понял. — Откуда снимешь? — С постели. — С какой такой постели? — Со своей, — Сяо Синчэнь наивно округлил глаза. — Ты будешь спать в моей комнате. — Черта с два я там буду спать. — Что-что? — Синчэнь слегка нахмурил брови. — Как это? Почему? — Я здесь на птичьих правах, а ты меня в свою постель пихаешь! «Гад ты травоядный! — начал кипеть Сюэ Ян. — Чтоб тебе куском свинины подавиться! Какого хрена в твою постель я попадаю то как алкаш, то как беженец!» О-о, как же он начала кипеть… от недовольства. Ведь в эту проклятую постель он попадал как угодно, но только не так, как обычно привык. И это его злило! Злило, что он просто… спал в постели. Без того, чтобы «спать». И вот опять! Сюэ Ян был в бешенстве. — Так, — он поднялся как гора и навис тенью Везувия, — я буду спать на диване и это не обсуждается. — Обсуждается, — и себе встал Сяо Синчэнь. Сюэ Ян опять подумал: «И тут не то «встал». Ну почему?! — Я хозяин… — тут он, под его взглядом, слегка съежился, как младший сотрудник перед главным боссом, и уже чуть тише продолжил, — этого дома, и я не могу положить тебя на диване. Спи в кровати. — Не буду. — Почему? «Потому что я хочу спать в ней с тобой!» — едва не топнул ногой он. — Это невежливо. — Зато удобно. «О, в самом деле? — мысленно усмехнулся Сюэ Ян. — Да это удобство для меня позор! Какой стыд, что уже который раз я оказываюсь в чужой кровати просто для того, чтобы спать!» — Не буду. — Сюэ Ян… — Я сказал, я не… — и вдруг осекся. — Погоди… а с чего это ты так упорствуешь? Глаза Сяо Синчэня мгновенно забегали. Сюэ Ян увидел это и озарение, о, озарение снизошло на него. — Постой, — губ его коснулась ирония, — ты что же… рыб моих боишься, что ли? Сяо Синчэнь так и держал взгляд в сторону. Сюэ Ян же, слыша в его молчании все необходимые ответы, высоко вздернул брови и ощутив вдруг, как нечто гибкое и волнистое вдруг закурсировало по его телу, не выдержал, потерял контроль и, сдвинув тарелки, с одного прыжка взобрался на стол.