Гирлянда или почему не стоит глядеть в чужие окна

      Минуты две на него меланхолично пялюсь, лёжа на льду, которым был покрыт весь асфальт. Вблизи парень был ещё красивей: жёлто-зеленые глаза отливали плавленным золотом, а в зелёных вкраплениях блестели смешинки. Немного кучерявая волосня примерно до плеч и милая маленькая точка-родинка под левым глазом. Хренов шутник, заметив моё откровенное разглядывание его идеального анфаса, вероятно, ещё с самого начала, по-доброму, но не без грёбанной хитринки и скрытой насмешки улыбнулся и, сощурившись, с корточек опустился на колени и склонился над моим лицом, из-за чего завитые кончики его кудряшек коснулись моих уже алых, как старый чайник времён СССР, щёк. – Нравлюсь? - почти прошептал он, не расслабляя уголки губ, оставляя их в состоянии "а чё, поживём своей жизнью, братаны?" Тут я наконец пришел в себя и кое-как, почти потом и кровью отпихнул назойливого, пусть и с шикарной внешностью, паренька и ускользил от него на пару метров. Высокомерно фыркнув, но на самом деле чихнув, я отвернулся и, поправив насквозь мокрые джинсы в попытке стряхнуть снег, пробурчал через плечо, понадеясь, что зеленоглазый имеет не настолько хороший слух: – Ты, может, и модель какая, и при возможности я бы тебе дал... - тут я понизил голос до шёпота, который на улице, да ещё и при шуме машин, вообще не слышен, - но возможности нет, и я тебе не дам. И, бросив все на самотёк, пингвинчиком побежал в ларёк с пивом.             

***

Придя домой с четырьмя двухлитровыми бутылками светлого профильтрованного пива, я очень, прям очень устало упал на кровать и, расставив бутылки с живительным эликсиром на стол подобно кеглям, взял какой-то попрыгунчик, найденный под диваном, который, возможно, потерял ещё позапрошлый владелец этого жилища. Мячик летел к бутылкам и, достигая цели, отскакивал назад, стремительно сесясь обратно ко мне. А бутылка только грустно покачивалась из стороны в сторону, булькая содержимым. Рассчитав траекторию и теперь держа руку в одном положении, а также кидая мячик одинаково, я мог не беспокоиться о том, что этот бешеный кусок резины выбьет мне глаз. Гляжу в потолок и уже перехватываю попрыгунчик, как слышу странный шелест, похожий на шуршание мятой бумажки. Непонимающе морщусь, потом догадываюсь проверить карманы. В одном из них маленькая записочка с чьим-то, хотя я уже догадался, номером, подписью «это я, парень из окна с гирляндой» и милый рисуночек птички. – Вот же ж пиздюк... - зажмурившись, прошипел я, и лишь пунцовые лицо, шея и плечи выдавали смущение, а не злость.             

***

Утро настолько раннее, что даже солнце ещё не встало. Хотя зимой всегда так - светает в обед и темнеет через час. Ползу на работу, покрасневшими от холода пальцами проверяя время на побитом смартфоне, уже даже не волнуясь о том, что после мои руки буду шелушиться и краснеть, а кожа будет сухая и болезненная. Из носа вот-вот потечёт проворная струйка сопли, но я ее опережаю и успеваю шмыгнуть до того, как она выберется из своего логова. В этот раз я куда осторожней, поэтому, несмотря на жуткое похмелье после жуткой попойки и не менее жутких последствий после, я осторожно и даже плавно передвигаю ногами, медленно и неспеша скользя по льду. Хотя внутренне я прямо полыхаю. Какого хрена этот малец больше не наблюдает за мной? Сначала, значит, «давай познако-о-омимся, давай познако-о-омимся», а теперь ему не нужен? Вот помяни лучик, солнышко припрется - тут как тут! Навис надо мной, смотрит и улыбается так миленько, как обычно врачи в психушке своим пациентам лыбятся, чтоб те им глотку не разорвали во время сеанса. – Чё надо, бешеный? - слова сами вырвались изо рта, я даже подумать не успел. – Почему не позвонил? Я ждал твоего звонка. Тебе не понравился рисунок? - склонив голову без шапки набок, он увязался за мной. Шел по правую сторону, но чуть позади. Бесит он меня. Но... Приятно, что не забыл.