В тайне

***

Пролистываются листы…

Пролистываются листы календаря, одинокая фигура неподвижно сидит на холодной кровати уже который день… Пролистываются листы календаря, одинокая фигура рвёт волосы на голове, не может остановить поток эмоций… Пролистываются листы календаря, пепельница у кровати уже до верху заполнена… Фазбер вспоминает день, когда свет звезды покинул его дом: Грегори уходит, кинув на прощание едва не сорвавшееся на плачь прощай. Фредди лежит на полу, крича во всё горло, срывая связки. Грегори идёт по тёмной улице, пытаясь не оглядываться назад, не смотреть на прошлое… Но прошлое догоняет быстро и без предупреждения, и вот уже подросток упирается ладонями в холодный уличный бетон. Кричит, отгоняя навязчивые мысли. Воспоминания привели за собой очередной эмоциональный всплеск, Фредди закрывает лицо лапами. Темная кухня в одиноком доме, кто-то, словно призрак, пришёл сюда, чтобы попить воды. Налив воды в стакан и посмотрев на него, Фазбер увидел белую полосу на стакане. Взор поплыл и вот перед глазами уже не обычный стакан с белой полосой, а стол, на котором вещество, выложенное в полосу. В тот же момент был жестоко поставлен на стол, отчего он и разбился. Фазбер посмотрел вниз. С лица скатилась слеза. Гнев подступал к горлу, сдавливая его, наступило удушье, нехватка воздуха. Перед глазами мерещилась всё та же белая полоса. Глаза стали дикими, злыми, до покраснения гневными на всё вокруг, но на себя в первую очередь. Фредди, не сдержавшись, ударил по разбитому стакану лапой, разбитое стекло впилось в кожу. Это было больно, очень, но Фредди не обращал внимания… Удар за ударом, крик становился сильнее, гнев пылал всё ярче и ярче… Осколки проникали под кожу всё глубже и глубже — кровь выплёскивалась сильнее и сильнее. Через время гнев отступил, а точнее остался красным на осколках стакана, что напоминал о прошлом. Фредди безжизненно скатился по столешнице на пол. Упав, он сидел на полу, залитый кровью, окружённый осколками. Пролистываются листы календаря, проходят дни, недели, месяцы. Лето, осень, зима, весна — неважно, ведь на душе всё так же… Всё разбито, всё потеряно. Больно шелохнуться, ведь осколки каждый раз впиваются с новой силой.