Prayers

      Город утопает в сумерках. Фонарные столбы, по старинке ажурные, местами проржавевшие, выглядят излишне вычурно среди пластика, неоновых банеров, стекла и аугментированных, зажигаются желтым светом, что приятно рассеивает полумрак, напоминая о временах, когда этого изобилия человеческого гения еще было не так много. Сидя на скамье, возле холодной Влтавы, и всматриваясь в созвездия точно таких же фонарей на другой стороне, можно вообще позабыть обо всем. Космо любил эти короткие мгновения, когда сознание словно нарочно, отключается и можно услышать шелест волн, гудение автомобилей в пробке на мосту, едва различимые разговоры пешеходов; совсем не заботится о том, что на соседней улице, за спиной, умирают под ногами несчастные ауги, как дроны, после вечерних новостей, жужжат над головами жителей, как полиция точно с цепи сорвалась из-за недавних взрывов, терроризирует горожан. Но сейчас это не имеет никакого значения.       Парень еще раз смахнул блокировку с телефона, вчитываясь в сообщения.       — Ваши документы, — небрежно требует офицер, от чего Космо вздрагивает. К счастью, обращаются не к нему. Полицейский скорее галочки ради ходит по набережной то тут, то там спрашивает пропуска, разрешения или паспорт; парочка рядом пьяно хихикает, но послушно шарит по карманам. Все знают — сейчас городом, да что там — всей Чешской республикой, правит военная полиция, и шутить с ними, спорить или выражать еще как-либо свою точку зрения — себе дороже; лучше, конечно, вообще не иметь дел. Космо украдкой подглядывает, после вновь вчитывается в отрывистые, сумбурные смс. Сам не замечает за собой, как колени мелко подрагивают не то от ветра, не то от нервов, он кусает губы, глаза вновь обращаются к скамье с парой. Надо было отказаться, не приходить домой, не пересекаться с ними. Надо было исчезнуть.       Его внимание снова привлекает телефон. Там, точно автоматной очередью, полетели сообщения от очередного маминого ухажера. Мужчина, и когда Салван научился понимать интонацию через буквы(?), явно был в праведном гневе, что мальчишка, а мальчишка уже разменял третий десяток, не дает ему точный ответ, когда будут деньги. Да, Космо Салван, даже не вспомнит, как это случилось, и почему. Само собой; всегда одно и тоже — ты просто пробуешь один раз, и тебе везет, второй раз, за ним третий, где-то обжигаешься, где-то ловят за руку, но в какой-то момент он просто не смог остановиться. Карманные кражи в Праге не редкость. В Праге вообще уже ничто не редкость — у них целый район выкуплен Двали, русско-грузинским преступным синдикатом: торговля людьми, наркотики, смерть; что говорить о простых и мелких уголовных делах? Салван отключил звук на смартфоне. Это начинает выводить из себя. Он сделает это просто потому, что мама долго расшаркивалась, объяснялась, хваталась за младшего сына, как за соломинку, старалась убедить, что это нужно для нее, но Космо не дурак, и прекрасно понимает, в чьи руки в первую очередь попадет наличка.       В баре Космо берет самое простое пиво, усаживаясь в дальний угол. Глаза цепко шарят по посетителям, от столика к столику в поисках нужного незадачливого завсегдатая. Здесь можно не бояться стражей порядка, в этом полуподвальном помещении даже некоторым аугам нашлось место, но это значит, что у кого-то запросто может оказаться пистолет, а у бармена, например, ружье, и вот этот факт становится ощутимой проблемой. От ножа Космо сможет убежать, а от пули еще никто на его памяти не мог скрыться. Он трясет головой, прогоняя паршивые мысли. Все получится, в этом нет сомнений. Ноги под столиком вновь потряхивает, пальцы тарабанят по запотевшему стеклу в такт невнятной музыке. Ему хватит обчистить карманы одного неудачника, чтобы с чистой совестью отправиться домой. Дом. Космо раз за разом повторяет это слово, точно есть какой-то сакральный смысл, словно в доме, где он окажется, станет безопаснее, чем удирать по улочкам от разъяренных бандитов. Хотелось бы, чтобы в его жизни появился этот «дом», куда можно будет спокойно возвращаться, перевести дух, расслабиться и забыться.       В конечном счете, он останавливается на небольшой компании недалеко от выхода. Очень удобный путь к отступлению, к тому же, судя по заставленному бокалами и шотами столу, парни сидят уже несколько часов, успели хорошо накатить, и денег взяли с собой достаточно. Достаточно для того, чтобы поделиться ими с нуждающимися. Космо быстро поднимается из-за столика, чуть резковато теребит в пальцах рекламу и, проходя мимо цели, невзначай роняет на пол цветастый буклет. Нарастающий гул в баре, снующие посетители только на руку парню, и кожаный, как же избито, бумажник, плотно набитый деньгами, падает аккурат в ладонь. В два шага Салван оказывается у двери и исчезает среди толпы зевак, что возбужденно рассматривали девиц за стеклом публичного дома.       Допив очередную пинту пенного, молодой человек, пошарил в карманах, выуживая пачку сигарет.       — Выйду покурить. Без меня не начинать, — пригрозил он товарищам, на что те показательно вытянули руки перед собой.       — Крис, все в порядке? — Содо огляделся, надеясь что официантка приберет их нагроможденный посудой стол.       — Да, в полном. Видели пацана, что вылетел сейчас из бара? — Друзья уставились на него, — он стащил мой бумажник.       — Вот сученок, — фыркнул Эрикссон.       — Нужна помощь, чтобы его поймать? — Джастин повел плечами.       — Нет, — усмехается Крис, мусоля меж пальцев сигарету, — денег не так уж и много, лишь бы пропуск вернул.       На площади негде было развернуться. Сегодня был долгожданный конец рабочей недели, и большая часть жителей всегда заполняла собой место всех грехов и наслаждений. Здесь тебе бары на любой вкус или кошелек, рядом клубы, с противоположного входа очередь в «Алую королеву». Крис выскочил на набережную, покрутил головой, но он и не рассчитывал, что мальчишка будет ждать его, чтобы вернуть такую нужную карточку. Хочется только верить, что тот найдет в себе силы и смелость хотя бы закинуть находку в почтовый ящик. Без этого пропуска у самого Криса могут быть проблемы, да и с восстановлением куска пластика придется изрядно попотеть. Каждый день в Праге возникают новые, бесполезные, глупые правила пребывания аугов в городе, а штрафы все выше и жирнее. Даже поссать иногда без разрешения нельзя, не говоря уже о поездках в общественном транспорте или походе в магазин.       Когда он вернулся к друзьям, их стол был, кажется, начищен до блеска и в центре красовался очередной кувшин терпкого эля.       Новое сообщение пиликнуло в кармане, но Космо увидел только эмодзи хлопающих ладоней. Как будто он просит, чтобы перед ним отчитывались. Вообще-то это ему приходится отчитываться, точно где-то провинился, как непоседливый ребенок. Придет время и парень пинками выгонит этого нахлебника из маминой квартиры. Салван замер возле мусорки; следующий двор уже его родной, нужно избавиться от портмоне. Деньги быстро спрятались в заднем кармане, какие-то записки пришлось порвать, чеки туда же.       — Ох, блядь, — сорвалось грубое с губ. В руках оказался именной пропуск для проживания в Праге, — кто бы мог подумать. Ты — ауг, а так и не скажешь.       Можно, конечно, прожечь вещицу зажигалкой, или дома порезать на кусочки ножницами, или просто выбросить в урну, но так поступают только бездушные сволочи. Парень прекрасно знает, чем может обернуться для, уже бывшего, владельца кошелька отсутствие разрешения. Если этого Кристофера поймает полиция, то в лучшем случае ему грозит депортация на родину, а в худшем — ссылка в гетто, откуда выбраться не так сложно, но отмыться от «клейма» невозможно. Космо никому и никогда не желал бы такой участи. Ему не понаслышке известно как меняет «Утулек» своих вынужденных жителей. Пропуск остается у него. Салван вернет владельцу формуляр, и может даже выторгует за небольшую плату. Хорошие поступки должны окупаться.       На лестничной площадке какой-то урод выкрутил новую лампочку, поэтому коробки, заботливо расставленные соседями, больно впиваются углами. Парень кое-как пробирается через лабиринт хлама, пыльных мешков цемента — в их доме ремонт это перманентное состояние, — детских велосипедов, засохших цветов и прочего-прочего, что бывает в самой обычной рядовой парадной. В конце коридора раздается звон посуды, за стеной дед слушает чересчур громко новости, где бессменная Элиза Кассан вещает о ужасах, войнах, преступности, словно во всем мире только худое и случается.       В квартире до слез прокурено. От табачного дыма чешется нос, а из того количества пивных коробок, что распиханы по углам, самое время строить оборонительный форт. Дерек, тот самый мамин «новый парень», также смотрит новостной канал. В их время смотреть больше нечего — Космо не вспомнит, когда последний раз ему довелось видеть комедию, а еще он ужасно соскучился по глупым ток-шоу. Господи, полцарства за субботнее утро, когда тебе никуда не надо, когда бы они все вместе были дома.       — Где тебя носит так долго? — Без обиняков начал Дерек, на что Салван показал в спину средний палец, — засунь себе этот палец знаешь куда, шкет?       Только в этот момент он замечает, как сожитель матери следит мутными глазами за ним в отражении темного окна.       — Где она? — Космо не может называть родительницу мамой при Дереке, будто бы в ступор впадает, и слова кажутся неправильными. Он в принципе не любит разговаривать с этим человеком, потому что на любую его фразу находятся тысячи уничижительных, обвиняющих, изводящих упреков, словно у здоровенного лба есть на это право. Но до зубовного скрежета приходится терпеть присутствие мужчины, ведь мама нашла в нем утешение. Спорное, безусловно.       — Деньги принес?       — Ты бы хоть раз попытался устроиться на работу, — парень сунулся в холодильник, — того и гляди узнал бы как наличные выглядят.       Тяжелая рука сжимается вокруг шеи, выдергивая в небольшой холл. Покрасневшее лицо Дерека пышет яростью, влажные глазки мечутся, кулак замирает возле скулы, норовя размозжить кость. Космо в ужасе забывает сделать вдох, внутренности поджимаются, прилипая к позвоночнику, как между ними вклинивается женщина. Ее густые смоляные волосы пахнут точно также, как много лет назад, и этот запах всегда помогал Салвану успокоиться. Кажется, что она пожизненно закупила себе шампунь. Он судорожно тянет носом такой родной, из самого детства, аромат, стараясь как можно скорее вернуть голове ясность. Ни к чему устраивать очередную потасовку на глазах у матери.       — Дерек, отпусти его, — мама снова и снова дергает того за плечо, пока мозолистые пальцы не разжимаются, позволяя выскользнуть из хватки.       — Не смей полоскать мне мозг, шкет!       — Как будто там есть, что полоскать, — вяло огрызается Космо, но этого хватает, чтобы раздался задушенный всхлип и родительница прижала тонкие ручки к лицу. Сперва даже непонятно, что происходит. Голову по инерции закидывает на бок, в ушах звенит, волосы рассыпаются, отвратительно прилипая к лицу, а во рту солоно. Ощущение, что мозг в черепной коробке тоже отлетел в сторону, потому что приходит в себя молодой человек с трудом. Как через толщу воды слышатся грузные шаги, и единственное спасение для него это деньги. Перед носом сожителя возникают заветные купюры. Тишина наступает стремительно. Космо устало валится в кресло, где несколько минут назад сидел Дерек. Мама хлопочет рядом, бормочет извинениями, оправдывается за ним. Тяжелый день, сетует, как будто бы у них каждый день не тяжелый. Она садится на обтертый подлокотник, обнимая младшего сына, прижав холодную банку содовой к его лопнувшей губе, и на очередное предложение сбежать из Праги грустно усмехается. Космо ее понимает. Сбежать у них не получится, пока в Городе Големов находится старший брат. Интересно, как будет вести себя Эйден, когда узнает, что происходит дома. Салван кривит усмешку, с отвращением признавая, что вот так выглядит его «дом» последние несколько лет.       Район, куда с раннего утра прибыл молодой человек, был одним из самых отвратительных. Прекажка является неким тестовым полигоном прежде чем ауги отправятся в «Утулек». Космо дернулся, когда за ограничителями прогрохотал грузовой состав. Здесь никогда не орет музыка, не слышно хохочущей детворы; это место не иначе как городская клоака, куда со всей Праги свозят аугментированных, вынужденных дожидаться участи в подворотнях. Только на этой станции метро вход в подземку обнесен колючей проволокой, будто бы граждане и не люди, а скот; в этой части столицы полиция особенно жестокая, самоуправная, безжалостная. Это безнадежное место, и это слишком мрачная реальность.       Салван достал пропуск, сверяясь с адресом. Он уже несколько минут ходит вокруг дома, высчитывая нужное окно. Живет Космо в точно таком же типовом здании, и поэтому представить расположение квартир не составляет большого труда. Если он не ошибся, то Кристофер живет на третьем этаже, аккурат рядом с пожарной лестницей. Парень ловко забирается на мусорный контейнер, подтягивается на второй лестничный пролет, почти что взлетает к нужному окну. Идея всунуть карточку под раму кажется теперь глупой, но нужно разобраться с этим до конца. Однако стоило ему склониться над подоконником, как рама бесшумно, что достаточно редкое явление, поднялась вверх. На него смотрел тот самый «щедрый» мужчина, чей бумажник довелось Салвану стащить прошлым вечером. Они молчат несколько томительных мгновений, как до незадачливого правонарушителя доходит весь сюр ситуации. Космо отпрянул от окна, едва не перевалился через перила и в два счета оказался этажом ниже.       — Стоять! — Раздается за спиной, и парень послушно замирает, — я надеюсь ты пропуск принес?       Они вновь встречаются взглядом; неприятный холодок прокатился вдоль хребта. Кристофер не выглядел раздосадованным или злым, как обычно чувствуют себя люди, у которых подрезали что-то ценное. Напротив, кажется, что он был рад видеть Космо. Салван поднялся к распахнутому окну, протянул карточку, когда Крис в ответ сунул ему купюру.       — Это что? — Рука дернулась взять бумажку, ведь молодой человек и так хотел стрясти с ауга наличку, но стиснулась в кулак, прижавшись к груди. Это было слишком подозрительно, начиная с того, что у аугментированного были деньги в таком количестве, и заканчивая настроением самого мужчины. Вчера в кошельке Космо обнаружил на деле не такую внушительную сумму, какую ожидал — номинал оказался мелочным, но сейчас ему пытались вручить единственную банкноту чуть ли в три раза больше.       — Это «спасибо» за твои ноги, — подмигнул Крис, на что Салван возмущенно засопел. — За то, что принес прямо домой этот долбанный пропуск.       Парня словно водой окатили. Он стоял, глупо хлопая глазами, краснея, бледнея и потея. За неполных десять минут его точно вытряхнули из шкуры и засунули обратно, и как реагировать на такое даже сложно подумать. Бесконечные словесные перепалки с пришлыми «кавалерами» матери, казалось бы, научили держать себя в руках, сохранять спокойствие, но сейчас это было похоже на… флирт? Он же не ошибся? Скулы против воли облепил маковый румянец — Космо почувствовал мягкое покалывание, а еще ранка на губе засаднила в такт пульсу. И всё-таки денег он не взял.       — Значит тебе хватило вчерашних? — Крис исчез в полумраке квартиры, — чаю?       Салван уселся на карниз.       — Точно! Вы же из Англии, сэр, — передразнил он. — Не слишком ли рано для пятичасового чаепития?       — Для чая никогда не бывает слишком рано или слишком поздно, — ему протянули чашку. Подрагивающие пальцы обожгло; на улице было по-осеннему прохладно, поэтому бледный пар завитками кружил над посудой. Чай оказался заварочным, что вновь балансировало между заинтересованностью и подозрением — дефицита на листовой не было, хоть здесь все стабильно, но удовольствие это дорогого стоит. У Космо не складывалась картинка — Кристофер точно мог снять себе жилье в благополучном квартале, даже не смотря на имеющиеся «железки» в теле — откупился бы, но предпочел обосноваться в бывшем промышленном районе. Салвану пришлось потесниться, потому что ауг сел рядом, щелкая зажигалкой.       — Ты боишься высоты? — Нарушил повисшую паузу Крис.       Глаза опустились вниз, потом посмотрели вверх.       — Смотря какая высота, — он однозначно не был трусом, но и назвать себя безбашенным храбрецом не мог, — не горю желанием, чтобы меня размазало по брусчатке.       — О, нет, мы не допустим этого, — мужчина выстрелил окурком во двор. Он быстро допил свой чай, проверил часы, резко поднялся, вновь оказываясь в собственной кухне. Оттуда послышался телефонный звонок, от неожиданности Салван едва не пролил себе на колени чай.       — Все, давай, — раздалось в почти что приказном тоне. Крис забрал у ничего не понимающего парня чашку, ладони без зазрения совести оказались у Космо на талии, мягко вытолкнули его с карниза на балкон, — но вдруг ты все-таки не боишься высоты и захочешь интересно провести время, тогда приходи послезавтра сюда к полудню. Не опаздывай, и постарайся больше никуда не вляпаться.       Рама захлопнулась, Кристофер помахал рукой, а после плотно завесил окно. Молодой человек остался один на один с целым ворохом вопросов, но ни на какой, пока что, не было вразумительного ответа. Единственное, что он точно понимал, ему сделали предложение, от которого следует отказаться, не возвращаться сюда и забыть об этой ситуации. Соглашаться на авантюры с незнакомцами полное безрассудство, и они всегда, в конечном счете, случаются не в твою пользу. В нынешних обстоятельствах запросто можно очнуться без какого-либо органа, или нашпигованным металлическими приблудами, и хорошо если ты все еще будешь в Праге, а не на пути в Южную Америку. Космо потер лоб. С другой стороны, Крис не выглядел как очевидный головорез или ненадежный человек. Сердце пропустило удар — если бы ему нужно было что-то от Салвана, то в чае могла быть какая гадость, и все же. Он ничего не потеряет, придя в назначенный день на этот балкон.       Направляясь к дому, Космо, одолеваемый сомнениями, опасениями и подобного рода мыслями, на автомате спрятал руки в карманы, закрываясь от раздражающего города. Он замер, нащупав пальцами бумагу.       — Как ты это сделал? — В куртке оказалась та самая купюра, от которой успели не так давно отказаться.       Дома никого не было, к счастью. Дерек так и не появился после вчерашнего, видимо, «прожигал» те немногие деньги, что Салвану удалось стащить, а родительница еще не вернулась с дежурства. Усидеть на месте не получалось. Космо ходил взад-вперед, пиная пустые банки, пока в конце концов не принялся сгребать ненавистный мусор. Уборка помогла. Он все думал и думал над тем, стоит ли приходить, и эти размышления изводили до тошноты. Столько раз хотелось, представлялось, как в один прекрасный день его просто не станет, но что на это скажет мама? Будет ли она связываться с Эйденом в «Утулеке» или не придаст значения отсутствию младшего сына? И раньше доводилось пропадать на несколько дней, это не новость для нее, однако сейчас опять зудело под кожей, чтобы кто-то могущественный просто щелкнул пальцами и все, что было с ним связано и он сам, стерлось из памяти. Вот у него появилась такая чудесная, если так можно выразиться, возможность в самом деле стать лишь воспоминанием.       Спокойно взвесить все «за» и «против» в этот тихий вечер не дал сожитель. Вместе с Дереком в квартире вновь повисло напряжение и алкогольное амбре, к тому же в руке у мужчины был очередной пивной пак.       — О-о, чистота и порядок! — Крякнул Дерек, — хоть какая-то от тебя польза, шкет.       — Да уж побольше, чем от некоторых, — бубнит в ответ Салван.       — Ты никак опять борзянки объелся, — мясистые пальцы впились в сгиб шеи, на что Космо шикнул, дергаясь. «Кавалер» совсем не грациозно рухнул в кресло, что натужно скрипнуло под весом, и пшикнул банкой.       — Почему ты просто не можешь оставить нас в покое?       Дерек отхлебнул пенного, перевел ехидный взгляд к юноше, показательно расслабившись. Конечно, всегда был риск неправильно понять настроение, в следствие чего схлопотать по зубам за колкие замечания, но сейчас мужчина был явно расположен к диалогу, пусть и такому неприятельскому.       — Вас? — Деланно переспрашивает сожитель, криво усмехается, — у нас с твоей мамулей все чудесно. Это у тебя вечно недовольная рожа, так может проблема в тебе?       Космо хочется вцепиться тому в лицо. Это не человек перед ним сидит, а какой-то мешок с дерьмом. Мама никогда не была избирательна в выборе партнеров, после развода с отцом, но этот был из ряда вон. Салван принимал то, что ее давным давно подкосила измена супруга, а потом добровольный переезд старшего сына в Город Големов, и женщине просто по-человечески хотелось видеть рядом сильное плечо. Только вот попадались ей не такие. Словно пиявки они прилипали к матери, а та их обхаживала, давала еду, кров, деньги, способствовала тому, чтобы младший ребенок занимался тем, в чем погряз теперь по уши. Космо злился; злился на себя, что не может разорвать этот порочный круг, на нее, что слепо вверила свою безопасность не в те руки, на брата, что нашел дело по душе и бросил их, а им тут приходится буквально выживать, на отца, что забыл своих детей, на мир, на аугов и на чистых, на все-все. Отупляющая ярость скрутила мышцы, хотелось верещать на ультразвуке до хрипоты.       Опомнился парень только на лестнице. Тело трясло как осиновый лист, пальцы никак не попадали по сенсору, да и кому можно было позвонить в такой час? Что говорить? Мысль пойти утопиться в грязной реке скребла по черепушке изнутри. Просто взять и показательно сигануть с чертового моста на глазах у всех.       В метро было практически пусто. Тряска перекатывала ком в горле, а монотонный стук колес закручивал нервы в тугие узлы. Космо ни за что бы не признался самому себе, почему же он вновь оказался в Прекажке. Почему чужой человек видится ему спасением и пилюлей от всех проблем? Как так вышло, что просто сидеть с малознакомым мужчиной на балконе в убогом районе и пить чай оказалось куда приятнее, чем оставаться в своей законной квартире, ожидая очередной стычки? Неужели такого простодушного жеста хватило, чтобы Салван бежал обратно к нему как привязанный? Только бы Крис был на месте. И вновь повезло — на третьем этаже горел свет.       Слушая друга вполуха по телефону, Крис досматривал неубедительный матч «Ливерпуля». Сегодня у тех была ответная встреча с «Тоттенхэмом», но, честно говоря, играли из рук, или ног, вон плохо и одни и вторые. Он из принципа не выключал телевизор, мечтая, чтобы добавленные минуты прошли скорее, тогда можно будет заткнуть Хайдена, что добрых полчаса щебетал о плешивых розах, которые удалось реабилитировать, вместо обсуждения назревающего дела. Когда на балконе скрипнуло, Крис уже знал кто там.       — Монти, я перезвоню.       — Не надо, — сонно ответил друг, — лучше завтра. До связи.       Крис, как учтивый хозяин, распахнул окно.       — Я знаю, — Космо сел на подоконник, — сейчас скорее полночь, но… Извини, если я не вовремя.       — Нет, все в порядке, — улыбнулся ауг, — мне думается на то есть причина.       — Да, ты попросил не ввязываться ни во что, и вот я здесь, — парень прикусил язык. Звучало слишком наивно и глупо. Следовало сказать что-то не столь личное, не такое честное, откровенное. Но врать бесполезно — Салван действительно здесь потому, что Крис утром просил поберечь себя, будто бы тому не все равно, или же просто хочется так думать, что кому-то до него есть дело.       — Так и будешь сидеть на окне, или может?.. — Крис кивнул головой, приглашая.       Внутри квартира выглядела ровно никак. Космо так и не смог зацепиться за что-то взглядом. Единственное, что он подметил, это увлечение футболом. Но британцы спят и видят как бы засунуть своих детей в юниорский футбольный клуб, что говорить о взрослых, кто просаживает немыслимые суммы в барах и пабах или на стадионе, болея за сборную? Имея столько знаменитых команд на относительно маленькой территории, англичанам, кажется, заняться особо и нечем. Этот штрих лишь подтвердил национальную черту хозяина жилья, только и всего. В остальном, обстановка показалась Космо почти что спартанской. Да, мебель была хорошая, техника, текстиль, но как будто бы не было жизни в стенах квартиры. Есть самые нужные предметы быта, но нет чего-то персонального. Складывалось впечатление, а Салван привык доверять чуйке, что Крис живет не здесь; есть место, куда ауг сбегает. Точно укол детской ревности, парень поджал губы. На что он рассчитывал?       — Знаешь, когда тебе не справиться с какой-то проблемой, то всегда можно обратиться за помощью. В этом нет ничего постыдного, — ни с чего начал Кристофер. Космо нахмурился. На стол с характерным звоном поставили чашки, вынуждая вернуться на небольшую кухню. Юноша сел, подтянув ближе горячий чай.       — О чем ты?       — Например, к друзьям, или в полицию, — мужчина опустился на стул рядом.       — В полицию, — хохотнул Салван, на что Крис развел руками, — к друзьям, ну-ну.       Не мог он вспомнить тех друзей, к кому можно было сбежать в ночи, кто впустил бы вот так запросто. Почти все, с кем когда-то довелось общаться, в итоге разъехались, кому-то повезло меньше, оказавшись в гетто, а кто-то бесследно исчез при странных обстоятельствах. Да и помотавшись по разным «клоповникам» с едва знакомыми людьми Космо понял для себя, что таких назвать друзьями практически невозможно.       Про полицию и говорить нечего. Они служат только тем, у кого достаточно денег. Да, Салван был «чистым», и к таким «рыцари» благосклонны, однако живет он в малоимущем блоке, куда офицеры заходят только чтобы оцепить место преступления, но никогда в момент его свершения. Вряд ли полицейские окажутся настолько сострадательными, чтобы оперативно среагировать на вызов.       Чай остывает непростительно быстро. Но к счастью, никто никого не торопит. Впервые у него появляется возможность посидеть рядом с человеком, разделяя ночную тишину. В этом есть толика признания — с близким другом можно помолчать обо всем. Он благодарен аугу за это ощущение.       Юноша устало трет глаза, привычно чешет лоб, встречаясь с хмурыми глазами. Крис внимательно следит за его движениями. И только сейчас начинает доходить. Космо быстро включает камеру на смартфоне, всматриваясь в лиловые отметины пальцев на шее. Этого еще не хватало для полноты картины, чтобы Кристофер решил будто бы парень отдает предпочтение «нездоровым» отношениям, или что еще хуже. То есть… да, их отношения с Дереком действительно нездоровые, но по факту — это не его заморочка. Салван подорвался с места, прикрывая ладонью синяки, широкими шагами принялся мерить кухню.       — Слушай, — он замер, боясь собственных мыслей, — это вообще не то, что ты думаешь.       — Я ни о чем и не думаю, — спокойно признался Крис.       — Все совсем не просто объяснить.       Космо возвращается за стол. Но изнутри распирает рассказать все, выдать как на духу, перестать вариться в происходящем одному; даже если не поймут, даже если ничего не изменится, или если после всего попросят больше не появляться, то будут правы. Хочется чтобы кто-то раз в жизни выслушал, был на той же стороне, сказал, что все образуется, похлопал по плечу.       — Ты можешь все рассказать. Все, что творится здесь, — мужчина мягко ткнул пальцем себе в висок, а после указал куда-то в область груди, — и здесь, но только сам. Второй вариант: мы ложимся спать, и все останется как есть. Иногда бездействие лучшее решение. Есть вещи, что вне твоего контроля, они происходят не зависимо от тебя, меня и кого угодно.       — Бездействовать, — глухо повторил Салван. — Я просто не могу. Я смотрю, что они делают, и мне хочется… Даже не знаю чего!       Ноги вновь задрожали под столом в накатывающей злобе. Вопрос, который Космо избегал много-много раз. Что же он хотел бы сделать с той ситуацией, в какой им довелось оказаться, будь у него возможность? Как бы он поступил, зная, что ему ничего не будет, что любой выбор верный, что это залог маминой безопасности? Избавился бы от сожителя? Или же постарался выместить всю обиду? Вернулся бы к отправной точке, в момент, когда Эйден собрал небольшую сумку и признался, что следующим утром отправится в гетто для аугментированных? Так или иначе, но чем больше переосмысляли каждый вариант, тем меньше они походили на реальный исход. Ничто из этого не может произойти.       Крис осторожно коснулся Космо. Тот вздрогнул, но перестал трястись.       Рассказать все самому — хорошо так говорить, когда у тебя все на мази, не нужно одергивать себя, чтобы не сболтнуть лишнего. Но сейчас у него хотя бы есть выбор.       Первые слова даются с трудом; едва складываются в законченные фразы, в осмысленные предложения, точно язык резко перестал быть родным. Космо с явным презрением отзывается о Дереке, вскользь упоминает брата, но больше всего распаляется о родительнице, и Кристофер старается его понять. Конечно, когда у тебя нет такого «багажа» за спиной, когда от тебя не зависит, в большей степени, жизнь остальных членов семьи, многие вещи не так очевидны. Салвану никак не взять в толк, почему женщина не может порвать с сожителем раз и навсегда, от него все равно никакого проку, почему они всё-таки не могут оставить Эйдена, когда у того получилось вычеркнуть их из памяти, отдалиться, тот научился жить совсем иначе. Парень не ждет, что мужчина начнет разбрасываться советами как поступить, но с каждой минутой становится очевидно, что даже Дерек иногда бывает прав. Космо замирает на полуслове — проблема, когда ты обсасываешь ее с кем-то вслух, уже не выглядит такой неразрешимой, как в первые секунды. Пока его не бывает дома, у мамы с «кавалером» и правда шатко-валко, но все идет своим чередом. Может, неприятности в самом деле случаются из-за присутствия Космо?       — Ты говоришь, что она не может с ним расстаться? — Возвращает в реальность ауг, — а может ей не хочется?       — Разве это возможно? — Юноша следит за тем, как Крис быстро набирает в телефоне текст.       — Ну, знаешь, кто-то с улицы котиков домой тащит, а кто-то таких вот оболтусов. Старший сын в «Утулеке», младший тоже достаточно взрослый, чтобы позаботиться о себе самому, а мамы, — хозяин квартирки тяжело выдохнул, — они всегда мамы, и им нужно о ком-то беспокоиться, чувствовать себя нужной.       — И чтобы тебя ни во что не ставили?       — Ей тоже достается?       — Нет, на моей памяти он ни разу не поднял на нее руку, — признается Салван, опуская голову.       — Значит им так удобно сосуществовать вместе. Отпусти это все. Пока она не созреет, чтобы что-то изменить, то, что ты сейчас делаешь для нее, ничего не стоит.       — Спасение утопающих, — усмехнулся юноша.       — Именно.       Ему разрешили остаться до утра.       Уже когда Крис потушил свет, тогда только Космо понял насколько измотанным себя чувствует. Резко навалилась усталость, отчасти безразличие; казалось, пусть что угодно сейчас произойдет, но и это не заставит подняться с дивана.       Но уснуть не давало сомнение; Салван снова и снова прокручивал в голове слова ауга, что они с Дереком буквально раздирают несчастную женщину надвое, каждый в свою сторону. Подмывало сообщить матери где он, чтобы та не переживала, но как обычно бывает, когда тебе говорят не волноваться, то волноваться начинаешь гораздо больше. Юноша несколько раз брал в руки телефон, но так и не смог ничего написать. В конце концов, какая им разница, у кого задержался Космо. Вместо того, чтоб накручивать самого себя, он еще раз осмотрел в темноте квартиру. Несмотря на однотипное строение, соседи у Криса были куда лучше: ни звона разбитой посуды, ни воплей, ни безудержного примирения, ни орущего телевизора — в доме было тихо.       Глупая улыбка расцвела на лице. Это выглядело совершенно нелепо, когда перед самым сном, Крис спросил как зовут Космо, точно он привык к тому, что на его балконе появляются незнакомцы, которым будет обязательно предложен чай или интересное времяпрепровождение. Сон как рукой сняло. Он резко сел, всматриваясь перед собой. Ему нужно будет решиться, а еще, возможно, попытаться этим исправить хотя бы свою жизнь; Космо готов был сию секунду разбудить Криса, чтобы согласиться.