Одиночество.

«Тепло и холод»

      Не нахожу ничего лучше, чем запарить себе бичпакет и добавить туда нарезанную небольшими кружочками сосиску и несколько больших ложек сметаны. Самый простой и заезженный рецепт на моей памяти. Даже аппетитный.

«Отлично»

      Руки сами напрягаются от эмоционального всплеска. Всего несколько шагов, один стул, вызволенный из под молчаливого гнëта стола и я, вскочив на возвышение, уже тянусь к одному из шкафчиков кухонного гарнитура. Руки сами, по наитию, привычно распахивают дверцы, нашаривают шуршащих пакетик и я, достав добычу, хлопаю дверцей, параллельно спрыгивая вниз. Лапша летит на стол в этот же момент, едва не сбившись с намеченного курса. Почувствовав ногами твёрдую поверхность выпрямляюсь и, развернувшись, подхожу ближе к столешнице. Довольно оглядываю блестящий от чистоты прозрачный чайник, только недавно отмытый от налëта. За сиянием стояла пустота. Сбросив с себя слабое оцепенение даже не задумываюсь над своими действиями, руки сами тянутся к предмету кухонной утвари, схватив его покрепче аккуратно опускают на дно раковины, щёлкаю слегка заедающей кнопкой и открывают кран. Струя воды, с шипением, характерным лишь воде под напором, ударяется о край стенки чайника и крышку, стреляет в разные стороны, мелкие брызги прилетают мне в лицо, стремительно оседают на одежде и ближайших поверхностях. -Ой! - вскрикиваю в первую секунду и отшатываюсь, пока столешницу и пол заливает водой.       Несколько сообразив быстро подскакиваю к раковине и передвигаю чайник, после уменьшаю напор воды. Ещё пару секунд стою над раковиной, с лица и волос капает. Прямо на пол и чистую одежду. Резко отмираю и с ëмким  вздохом нашариваю рукой тряпку, прохожую ей по поверхности. Вода едва ловко не начинает выливаться за края, когда рука её останавливает. Крышка громко захлопывается, руки слабо подрагивают, тяжесть литра воды притягивается к земле и влечёт за собой моё тело.  Яростно сопротивляюсь и всë же ставлю чайник на электрическую подставку без потерь, щёлкаю переключателем и днище его ярко загорается синим. Оглядываюсь на стол я вижу, как пачка лапши жалобно зовёт меня своей яркой упаковкой, не находя себе пристанища на пустом столе.  С чувством лёгкого смятения вновь взбираюсь на стул, но тянусь уже к соседнему шкафчику, с которого с неким трудом, едва не упав третий раз за день, выуживаю небольшую супницу синего цвета. Отец, как бы это открыто и логично не звучало, всегда любил практичные вещи : большие глубокие тарелки и чашки, высокие стаканы, глубокие кастрюли и широкого диаметра плоские тарелки. Он испытывал некое блаженство, когда мог уместить больше пары крупных черпаков в тарелке или налить сразу с пол-литра кофе в чашку.       Посуда в доме никогда не отличалась стилем или какой-либо грациозностью, лишь россыпь совершенно разномастных кусков аккуратной керамики и стекла, а может быть и чего-то ещё. Если так задуматься, то конкретно эта тарелка была куплена года два назад в небольшом магазине по уценке. Нет, ну не из-за цвета или размера, конечно. Просто покрас был неровный. Мама обновку в тот день совершенно не одобрила, любезно сообщив, что "Эта глупая тарелка напрочь выбивается из стиля нашего сервиза", в связи с чем я, вместе с злополучной миской, была отправлена подальше, лишь бы не мозолить глаз.       Чайник ëмко щелкнул, яркая подсветка вдруг потухла. Я неожиданно обнаружила себя на стуле. Прямо с тарелкой в руке. С чего-то вдруг уставившуюся на дверцу шкафчика. -Брр! - издав нечленораздельный звук попыталась я избавиться от наваждения.       Всë же, хоть и значительно помедлив, осторожно спускаюсь на пол, а как только ноги касаются пола, то стул буквально улетает под стол, создавая небольшой грохот. Обращать на него внимание бессмысленно, так что просто подхожу к столу и, уже не так резко, ставлю супницу на него. Привычными движениями руки достаточно ловко разрывают пакетик с "дошираком" сверху, после чего сразу же вытряхиваю его содержимое в тарелку и быстро забираю чайник к столу, едва не залив закрытые пакетики специй кипятком вместе с лапшой.       Недовольно бормоча нечленораздельные звуки ставлю чайник с грохотом на стол и быстро исправляю ситуацию. Затем палец тянется ко рту и я, мимолётно его облизав, обмакиваю в специи, возвышающиеся горкой на причудливом узоре лапши, напоминающем мне морские волны. Движения такое быстрое, словно страшно быть пойманной, но рядом по прежнему никого нет. Палец тут же чиркает по языку и чувства заполняют рот, прямо как слюна. Соль заставляет язык слегка сжаться, впитать в себя всю приправу и расслабиться от резковатого куриного привкуса. Удовлетворённо промычав выпускаю палец изо рта и наконец заливаю тарелку до краёв, с интересом наблюдаю за поднимающимися со дна и выскользающими из полостей лапши мелкими пузырьками. Насладившись этим зрелищем быстро разрываю пачку окончательно по швам и получившимся фольгированным листом прикрываю тарелку. Но материал моментально поддаётся температуре и приподнимается, выпуская из-под себя пар. Приходится найти в выдвижном ящике тумбы, что находится за спиной,  тонкую вилку и аккуратно положить поверх всей конструкции.        Зеваю. Хочется уснуть прямо стоя. Недовольство медленно заполняет мысли. Приходится заставить себя подойти к холодильнику и наконец достать пачку сосисок и баночку сметаны, продукты небрежно летят на стол, холодильник остаётся раскрытым. Нехотя плетусь к ящичку вновь и достаю из него на этот раз уже небольшой ножичек. Захлопываю ящик в последний раз за ненадобностью и подхожу к столу, слегка неуклюже уставшие руки держут режущий предмет, неловко, словно в первый раз в жизни вспарывают плотный пластик и отсекают из длинной сосисочной цепи одну единственную. Кончик ножа постоянно проскальзывает мимо края плёнки, но в конце концов зацепив его безжалостно разрывает. Дальше не требующая описания до жути приевшиеся процедура очищения и нарезки сосиски, её небрежное путешествие прямо в горячую тарелку и нож, летящий в раковину. - Мее... - выдохнув пытаюсь сесть за стол, но стула подо мной не оказывается.       Нелепо падаю на пятую точку и чувствую ярое желание убиться головой о стену, но тем не менее твëрдо встаю на слегка ватные ноги, руки сами берут сметану, быстро снимают крышку, отклеивают плёнку и, убрав фольгу с тарелки, переворачивают банку вверх дном, немного сдавливая стенки.        Приличный шмат сметаны плюхается в супницу, награждая стол небольшой россыпью капель, поблескивающих в свете лампы на лакированной поверхности. Схватив вилку принимаюсь есть стоя, даже не пытаясь соблюдать элементарные правила приличия.       Лампочка над головой резко затухает, через несколько секунд загораясь вновь. Это заставляет замереть не дожевывая лапшу, сердце ускоряет ритм и начинает отбивать лезгинку, в слегка неадекватном темпе. Сон снимает, словно окатив ледяной водой. Пару раз нервно оглядевшись по сторонам лишь сжимаю вилку посильнее, слабо надеясь на то, что мне лишь показалось, ведь ничего вокруг не поменялось, а в доме тихо. Так и должно быть, в доме всё ещё пусто.       Отбросив ненужные мысли в сторону  продолжаю торопливо есть, чувство голода и наслаждения вновь единолично занимают мою голову. Пока по кухне разносятся приятные ароматы, то я стою у стола, скрючившись в позе креветки. Тишина,       как та, что сейчас окутывала меня, была приятной, ведь я была у себя дома, а в голове не было всех тех надоедливых голосов, что обычно сводили меня с ума.

«Кто вообще сказал, что это не вкусно?»

      Внезапно разрезает тишину собственная мысль и, громко фыркнув, продолжаю ускоренно есть, так как желудок не терпит промедлений, лишь просит больше. Опустошив тарелку наскоро еë ополаскиваю, ставлю рядом с раковиной и тут же протяжно зеваю, меня клонит в сон не смотря на холод в доме. Хотя, до этого холода я вроде и не замечала, может, просто есть так сильно хотела?       Ещё один зевок дал мне понять : пора бы отдохнуть. Пришлось сходить переодеться, ведь спать в слегка влажной и уличной одежде мне не прельщало. Закончив с этим и быстро обработав раны, расчесавшись, проверив все двери окна, выключив свет... Нет, выходит, что всë это не быстро.

«Ну, зато потом спокойно можно завалиться на диван, укутаться в слегка колючий плед и ,наконец, закрыть глаза.»

      Мурлычет мне приятная и родная мысль, от чего я залезаю на любимый диван и получше устраиваюсь, едва не натянув плед на глаза. Тëплый , приятный обволакивающий тело сон. Такое блаженное спокойствие. Стремлюсь испытывать его раз за разом. Мне нравится блаженное забвение, оно кажется таким спасительным и окрыляющим, что я даже не хочу думать о чём-то ином.

***

      Всë плывёт и пляшет, пустота вокруг переливается яркими красками, искажается играючи, кричит, визжит, тянется в стороны, ни на секунду не затухая, и медленно, словно мёд, тяжко затекает в рот и нос, забивает собой уши, оставляет сладко горький привкус, как прогорклое масло, слабо тая где-то в глубине горла. Глаза прикрыты, всë такое тихое и глухое, бездушное и неживое, в приоткрытом рту горький вкус лекарств, такой вяжущий, сводящий скулы, но родной. Медленно открываются глаза, яркие краски остаются где-то там, в дали.       Мир теряет все свои краски и безмятежное улюлюканье ярких звуков, заменяющих мне настоящие цвета. Тьма окутывает, словно пододеяльник в летнюю ночь, в который неловко забились ноги, а у ног оказалась и голова, в носу такая удушающая духота. А воздух лишь разжижается и намагничивается, уши затрагивает могильный холод расползающийся по телу, жрущий его как изнутри, нетерпеливым ознобом, так и снаружи, словно влажный снег в апреле.       Вокруг словно всë в пуху, такое нежное, вновь слегка теплеющее, лёгкое и приятное, тело медленно сочится вниз, как сквозь толщу воды, будто я тону. -А! -пытаюсь коротко вскрикнуть, машу руками, судорожно моргаю и стараюсь ногами найти опору, которой никогда и не было.       Из тьмы выплывает, словно из вязкого тумана озера, белëсая рука, несущая с собой холод, уже не слабый, вполне угрожающий, не липкий, а сразу прикипающий к коже. Крепко, до боли хватает моë запястье хваткой мертвеца.       Мышцы, как камень, не желают отпускать нежную плоть. Пытаюсь закричать, но все звуки пропали, изо рта лишь вылетает не то пар, не то воздух, крупными пузырями, стремясь куда-то вверх. Противная жидкость, напоминающая на вкус тухлую воду, нещадно заливается в рот,  забивает собой лёгкие. Я не могу дышать.       Меня тянет к поверхности, от смены давления ужасно болит голова, готовая как орех в любую секунду расколоться на части, ярко алым украсить эту пустоту, залить её всю ошмëтками мозга, что ни на что не годится. А вокруг сыро, попытки разжать чужую нечеловеческую хватку не угасают, но всë тщетно. Оно держит, держит, словно единственную добычу за сотни лет жизни. Держит, как изголодавшийся хищник. Уши ужасно болят, словно сейчас они взорвутся, воздух в них расширяется, вода жжёт холодом, глаза противно щиплет. Я не могу дышать.       Открываю рот в очередной раз, в новой провальной попытке закричать, на этот раз в него заливается ещё большая порция воды, противная на вкус, ледяная вода не оставляет шанса на спасение. Ноги судорожно дёргаются сами по себе, их сводит, ломает и выкручивает от холода, от страха и от боли.       Захлëбываюсь в немом крике и отчаянии, царапаю чужую руку короткими ногтями, пласты чужой кожи противно отслаиваются и едва не попадают в рот. Я не могу дышать.       Голова кружится, с каждой секундой картинке всë мутнеет, лëгкие жжëт, они так противно тяжелеют от воды.  Тянет блевать, желудок жалобно сжимается, натыкается на пустоту и пронзается дикой болью. Когда начинает казаться, что сейчас всë закончится, рука с глухим всплеском ударяется о поверхность воды, её ошпаривает холодом и сухостью воздуха. Следом шлëпается голова, сразу же начинаю дико кашлять, машу руками и пытаюсь схватиться за что-нибудь, рвотный позыв окончательно настигает меня, после чего огромное количество воды льëтся с моего рта. -Кха... - кашлянув осознаю, что мои ноги ощущают собой дно, вокруг темно.       По щекам течёт что-то тёплое, такое густое, словно это и вовсе мозг. Оставшуюся часть лица обжигает холодом, с волос льëтся неуëмное количество воды, противно скатывающееся по тяжёлой одежде. Носоглотку и рот щиплет, словно их залили хлоркой. Корпус качает из стороны в сторону, взгляд мутных глаз ещё толком не прояснился, в сознании, так же чётко, как и наяву так и стоит бледная рука с отвалившиеся полосами кожи. Ноги сами как-то напрягаются и делают шаг, широкий и неуверенный, какой делают очнувшись от глубокого сна, затем ещё один, следующий и вновь. Спустя несколько шагов я приподнимаю голову. Передо мной необъятный тëмный лес, почти чëрный, с возвышающимся не меньше чем на сотни метров соснами, с векомыми дубами и большим разнообразием худощавых деревьев.Впереди небольшой сероватый пляж, совсем дикий и поросший травой, усеянный грубыми камнями, молча отблескивающими под светом круглой луны.       Над головой вальяжно вьются чёрные тучи с таким видом, словно готовы поглотить меня и весь пляж разом. Дрожа от холода медленно вышагиваю к берегу, даже не думаю об этом, ноги сами двигаются, несут меня к мнимому теплу и безопасности. Я не помню ничего. До конца кромки воды остаётся лишь шаг, буквально меньше метра, но нога, застывшая в воздухе, не опускается на влажный голый песок, что-то обжигает меня холодом. Это невероятно болезненное чувство обвивает мою голую лодыжку, ещё твёрдо стоящую на дне, тело резко дёргает назад, без возможности удержать равновесия падаю на живот, ударяясь о воду. Меня тянет вниз. Душу окутывает жгучий страх. Голова стремительно скрывается под водой, не могу закричать, вокруг ледяная вода, тьма и его рука. Я не могу дышать.

***

      Резко просыпаюсь от удара спиной и ещё секунд пять дёргаюсь в попытках снять с себя чужую руку, чувствую необъятный холод. Но спина ужасно ноет и я чувствую твёрдую поверхность, а не толщу воды. Медленно замираю, пытаясь осознать происходящее, после чего открываю глаза. Надо мной обычный белый потолок. Я могу дышать. Поворачиваю голову в сторону и натыкаюсь на диван, с другой стороны кофейный столик. -Кошмар... - бормочу себе под нос, медленно усаживаясь и потирая ушибленную спину.       Видимо, во сне я много крутилась, так как плед скомканно валялся недалеко от дивана, а штанины и рукава моей пижамы закатались, кофта задралась, бинты почти слетели, отсюда, по видимому, и взялось ощущение жуткого холода.Поморщившись встаю, кинув плед на диван и вспоминаю, что я перестилала постель в своей комнате, а значит могу спать сегодня с комфортом.       Для начала я поправила пижаму и расплела волосы, кинув резинку на столик, а после, переодически потирая босые ноги, торопливо прошла по холодному деревянному полу до комнаты, практически на ощупь. Забравшись в постель зажмурила глаза, активно покрутилась, руки шарили в постели, сжимая одеяло и подушку, конечности закручивались в нелепые узловатые позы.       Но желание спать так и не посетило тело, оставаясь лишь в самом разумном уголке сознания. Осадок ото сна был липким и тяжёлым, словно осевшая на нежной коже тина, всë казалось, что из-под темноты кровати высунется та самая жутко бледная рука, после чего утащит  куда-нибудь, где меня уже никогда не найдут...       Раскрыв глаза и откинув от себя одеяло я присела, растирая замёрзшие плечи и придвинув ноги поближе, потирая онемевшие стопы друг о друга и шмыгая носом, явственный холодок гулял по позвоночнику пересчитывая небольшие косточки. В голову лезли совершенно дурацкие и абсурдные мысли, которые после всех этих кошмаров, жутких роликов, историй и картинок из интернета уже не казались такими сюрреалестичными и совсем невозможными. -Хватит! - неожиданно для самой себя вскрикнула я, поддавшись к краю кровати.       Быстро спрыгнув на пол подбегаю к шкафу, дверцы с жутковатым скрипом распахиваются и я просто очень надеюсь, что там ещё никто не поселился. Больше всего меня пугает то, что там могли бы быть пауки, мерзкие хитиновые создания с сетчатыми глазами и большим набором лап. Встряхнув головой, а руки сами в это время начинают яростно шарить в шкафу, на ощупь ищут плюшевые игрушки, а найдя на днище, смело сгребают их обеими руками как можно крепче. Запрыгиваю с ними в постель даже не захлопнув шкаф, неуклюже забираюсь под одеяло, заталкивая ноги глубже, жмурюсь. С трудом устраиваюсь поудобнее не открывая глаз, жмусь руками и ногами к стенке, сжимая это плюшевое недоразумение из множества игрушек, понемногу согреваюсь. Спина уже почти не ноет, пугающие мысли отступают на край подсознания, тело понемногу расслабляются. Тишина вновь расслабляет.