Butterfly

      Юнги очнулся на своём привычном потёртом диванчике. Тело ныло так, что лучше бы и вовсе не очнулся, но вспомнив, что предшествовало пробуждению, он рывком сел на диване. Парень быстро ощупал собственное тело, обнаружив, что лежал здесь прямо в верхней одежде, той самой, в которой был на крыше, и поспешно скользнул в карман длинными пальцами. Браслета там не было. — Блять… — болезненно прошептал он. — Только не это…       Сердце снова зашлось в бешеном ритме, но если честно, он бы предпочёл, чтобы оно не билось вовсе. Господи, как же он устал. Лох последний. Ну лох же! Влюбиться в ПАРНЯ, который по совместительству является ПРИЗРАКОМ, а может, и вовсе плодом его больного воображения, И ТОГО ТАК БЕЗДАРНО ПРОСРАТЬ. Гигантский комок в горле был невыносимо горьким. Юнги хотелось выть, орать и царапать стены. Только не эти. Нет. Эти напоминали ему Чимина. — Чимин… — беззвучно пробормотал он, словно пробуя имя на вкус. Оно было сладким. — Не переживай так сильно за этот браслет, — раздался рядом звонкий ласковый голос. — Он не стоил ни одной воны, на самом деле. Он был дорог мне, как память.       Юнги медленно обернулся и снова выругался. Рядом с диваном на коленях сидел Чимин, обеспокоенно глядя на него большими глазами и не решаясь его погладить. Блондин быстро старался вспомнить, умер он или сошёл с ума, но Чимин тихонько захихикал, на коленях подползая ближе и заглядывая в глаза. — Всё хорошо, Юнги-я, — успокоил он. — Ты не сошёл с ума и жив абсолютно. — Я что, это вслух сказал? — всё ещё не веря и боясь пошевелиться, Юнги жадно рассматривал Чимина. — Нет, — сейчас же прозвучало в ответ. — У тебя просто на лице всё написано.       Юнги хмыкнул. — Я больше не буду прыгать… — виновато прошептал Чимин, пряча глаза. — Меня отпустили… — Кто? — поспешно спросил блондин. — Ты… Ты существуешь? — Пока нет, — с сожалением ответил Чимин на последний вопрос, благополучно проигнорировав первый. — Я просто твоё воспоминание. — Воспоминание? Как я могу помнить того, кого никогда не знал? — Юнги снова казалось, что он помешался. — Я не знаю, — пожал плечами его собеседник. — Наверное, узнал как-нибудь. Ты бы не прыгнул с крыши за кем попало.       На щеках Чимина отпечатался лёгкий румянец, а Юнги наконец почувствовал, что всё случившееся и в самом деле было. Он сожалел только о том, что по-прежнему не мог касаться своего воспоминания.

***

      Очень быстро Юнги понял, что никто, кроме него самого, не может Чимина видеть, а само воспоминание появлялось теперь в любом месте и в любое время, стоило его лишь представить и позвать по имени. ВСПОМНИТЬ. А так как воображение Юнги теперь затыкаться решительно не желало, то Чимин был рядом с ним почти круглосуточно.       Юнги любил в нём всё. От привычки натягивать рукава одежды до самых пальцев, до лёгкого хамства по утрам, когда у Юнги вырывались резкие фразочки в диалогах, так как он не высыпался, болтая со своим любимым воспоминанием до глубокой ночи, и засыпая лишь под утро. Избавиться от страха потерять Чимина блондину до сих пор не удавалось. А скрывался Юнги хреново, потому что примерно через месяц такой жизни Намджун собрал друзей у себя для серьёзного разговора. — Хён, — серьёзно начал он, сцепив руки в замок.       Когда Намджун так делал, это всегда означало только то, что просто и весело точно не будет. Юнги напрягся. — Я думаю, тебе следует сходить в отпуск, — взяв себя в руки, продолжил он. — А ещё лучше… Пройти небольшое обследование.       Несколько месяцев назад Юнги уже представлял этот разговор, но в реальности всё было намного неприятнее, чем в его воображении. Старший мысленно хмыкнул, думая о том, как он будет доказывать друзьям реальность своего воспоминания. Чимин сидел рядом и грустно наблюдал за разговором, нервно кусая губы. — Ты часто отвлекаешься, — осторожно подал голос Хосок. — Отвечаешь кому-то вслух, когда думаешь, что тебя никто не видит. Я несколько раз слышал имя человека, которого у тебя даже нет в телефонных контактах. Так нельзя, хён… — Вы про Чимина? — оживлённо вмешался Тэхён. — Он милый.       Все четверо присутствующих дружно повернулись в его сторону, растерянно моргая. — С чего ты взял? — хмуро уточнил Намджун, пронзая младшего серьёзным взглядом. — Ты знаешь его? — немного мягче спросил Хосок, что прозвучало как «И ты хочешь сказать, что он действительно существует?»       Юнги промолчал, а Тэхён энергично закивал головой. — Конечно! — воскликнул он. — Разве могут люди с веснушками на носу не быть милыми? — С веснушками? — полуутвердительно и очень строго уточнил Намджун. — Тэхён, мы здесь не прикалываемся. Хён! Почему ты молчишь?       А Юнги внимательно следил за взглядом чуть побледневшего Хосока. Тот смотрел почти на него, но немного мимо. Именно там, рядом с Юнги, сидел на подлокотнике кресла Чимин. — Я думаю, что действительно слегка устал, — Юнги перевёл на Намджуна напряжённый взгляд. — Но приписывать мне галлюцинации… Немного слишком, Джун, ты не находишь? Тэхён пару раз видел Чимина.       Лицо мелкого было абсолютно непроницаемым. Сейчас Юнги цеплялся за него, как за спасительную соломинку, и был безгранично ему благодарен, параллельно восхищаясь его непревзойдёнными актёрскими данными.       В воздухе повисло тяжёлое молчание. — Я хочу с ним познакомиться, — безапелляционно заявил в конце концов Джун. — Когда это возможно?

***

      Пол дороги, от Намджуна до дома, Юнги, Тэхён и Чимин подавленно молчали. — Ты действительно его видишь? — недоверчиво спросил Юнги, когда ему надоело ждать хоть какого-то участия соседа.       Тэхён ненадолго остановился и задумался. — Чувствую, — сказал он беззаботно, зашагав дальше, как ни в чём не бывало. — Понятно… — согласился Юнги, хотя на самом деле нихрена ему понятно не было, и судя по выражению лица Чимина, он был того же мнения. — Ну и где я сейчас? — Чимин энергично прыгнул прямо перед Тэхёном и пошёл спиной вперёд, близко всматриваясь в его лицо.       Юнги подумал, что если бы парень был из плоти и крови, то непременно запнулся бы за первую же неровность на асфальте. И вообще, Чимин, отойди от Тэхёна.       Юнги поймал себя на мысли, что ему не нравится видеть Чимина так близко к другим людям. Это что, ревность? Он криво ухмыльнулся и мысленно поздравил себя с этим. «А если бы он существовал, Мин Юнги?» — ехидно пропел внутренний голос нежными мягкими колокольчиками, подозрительно напоминая голос самого Чимина. Юнги вздрогнул и перевёл на воспоминание быстрый взгляд. Парень тоже взглянул на него, но кажется, он всё ещё не умел читать мысли. Это успокаивало.       В то время как Чимин отвлёкся и упустил момент, Тэхён едва не врезался в него (или чуть не прошёл сквозь, на что Чимин обычно сильно обижался), но вдруг замер, прерывая движение на полушаге. Оба парня, и видимый, и невидимый, стояли лицом к лицу так близко, что почти касались носами, и ошарашенно смотрели прямо друг на друга. Юнги, про которого они пока что благополучно забыли, уже не смог вынести такое хамство. — Что встал? — он недовольно толкнул Тэхёна, нарушая их зрительный контакт и становясь между ним и Чимином. — Туда нельзя было идти, — счастливо улыбнулся Тэхён, снова переводя взгляд на всё ещё находящегося под впечатлением Чимина.       Чимин несмело помахал Тэхёну рукой и скованно улыбнулся. Тэхён повторил жест. — Он правда очень милый! — радости младшего не было предела. Юнги подумал, что если бы у Тэхёна был хвост, он бы им вилял. — Хён, а я ему нравлюсь? — Очень! — звонко рассмеялся Чимин, прикрывая ладошкой рот. — Нет, — закатил глаза Юнги. — Успокойся и пойдём домой. — Эй! — хором возмутились двое его собеседников.       Пока эта парочка соулмейтов каким-то непостижимым образом болтала всю дорогу, с учётом того, что Тэхён совершенно точно не видел и не слышал Чимина, Юнги не давала покоя одна-единственная мысль, которую он всё никак не мог ухватить за хвост. Только у двери своей квартиры он окликнул уже почти скрывшегося из виду двумя лестничными пролётами выше Тэхёна. — Откуда ты знаешь, что у него есть веснушки, если ты не можешь его видеть? — спросил он. — Хён, — укоризненно протянул ТэТэ, свесившись через перила. — Ты сам говорил это, когда бредил с температурой.

***

— У тебя замечательные друзья, — сообщил Чимин, когда они пили чай на кухне. Ну как пили… Юнги пил, а Чимин сидел на краю стола, болтая ногами. — Ага, — хмуро согласился блондин. — Осталось только придумать, какого актёра нанять, чтобы он притворился тобой. Намджун теперь с меня живого не слезет. — Актёра? — Чимин недовольно надул губы, и даже ногами болтать перестал. — У тебя есть другие варианты? — печально спросил Юнги. — Они тебя не увидят. Это у Тэхёна немного не все дома, и он готов поверить даже в явление архангела Михаила в собственной ванной. — И у тебя, — язвительно ответил Чимин, мстя за своего нового друга. — И у меня, — покорно согласился Юнги. — Может быть, у меня даже больше. — И может быть, немного у Хоби-хёна… — тихо добавил Чимин. — Что? — переспросил Юнги. — При чём тут Хосок?       Чимин сполз со стола на пол и опустился перед Юнги на колени, положив подбородок на его бедро и преданно глядя на него снизу вверх. В тесной кухне вдруг стало невыносимо жарко, а Юнги пытался вспомнить все известные ему молитвы, и чем быстрее, тем лучше. Но вспоминались почему-то только маты. Зато на четырёх языках. — Мне показалось, что он смотрел прямо на меня, — как ни в чём не бывало промурлыкал Чимин. — Когда Тэхён стал обо мне говорить и подтвердил твои слова. Жаль, что я не могу пойти сейчас к Тэхёну и обсудить с ним это. Вдруг он тоже заметил. Или могу?..       Чимин в сомнении склонил голову набок, а Юнги только что вспомнил, как дышать. — Не можешь, — злорадно подтвердил он. — Тэхён не видит и не слышит тебя. Ты не его воспоминание.       Глаза Чимина полыхнули нехорошим дьявольским огнём, который Юнги не доводилось видеть уже очень долго. Воспоминание встало с колен и удалилось, смерив Юнги презрительным взглядом. Блондину стало очень не по себе. — Чимин! — он быстро догнал его в зале возле дивана и остановился напротив, пытаясь заглянуть в глаза. — Что не так? Тебя впервые обидела правда? — Правда? — Чимин не смотрел на него, предпочитая изучать ковёр под ногами. — Нет, Юнги-ши. Меня обидел твой эгоизм. — Что? — внутри словно всё похолодело. Чимин снова попал в точку. — Эгоизм, — повторил он. — Ты воспринимаешь меня как свою собственность, которой не собираешься делиться. Я часто замечал сегодня эти твои взгляды на Тэхёна и попытки помешать нашему общению. Ты не хочешь, чтобы меня видел кто-нибудь, кроме тебя, да? Я прав, Юнги-ши?       Юнги молчал. Теперь он отводил взгляд в сторону. — Я прав, — неприятно ухмыльнулся Чимин, поднимая глаза на него. — И ты понимаешь это. Да, я твоё воспоминание. Но Тэхён знает, что я есть. Он чувствует меня. Благодаря тебе, Юнги-ши. А теперь ты перечёркиваешь весь проделанный тобой путь… Из-за чего? Что я тебе сделал, Юнги-ши, что ты желаешь мне забвения снова? Мне больно доверять тебе. Ты иногда смотришь, как они. Как они все. И я невольно начинаю ждать, когда и ты назовёшь меня бабочкой. Когда ты тоже забудешь моё имя, которое с таким трудом пытался узнать. Вот чего я боюсь, Юнги-ши. Я всё ещё твоё воспоминание, и скорее всего, буду им до тех пор, пока функционирует твоя память, но я не хочу быть собственностью. Мне не нравится.       Юнги медленно опустился на пол по стене, обняв себя руками. Как он жалел сейчас, что не способен обнять Чимина! Ведь он и не подозревал, как больно делает близкому… Человеку? Фантому? Воспоминанию? — Прости, — одними губами произнёс он, поднимая на Чимина осознанный, болезненный взгляд.       Чимин опустился на колени рядом с Юнги и протянул руку к его щеке, выдерживая расстояние буквально в несколько миллиметров. Блондин вздрогнул, увидев в глазах напротив всё ту же болезненную преданность, и от себя стало ещё противнее. — Пойдёшь к нему? — сделав над собой усилие, тихо выдавил он.       Чимин вздохнул, опуская руку. — С тобой останусь.       Почему-то дышать стало легче. — Расскажи мне? — снова неуверенно попросил Юнги. — Я спрашивал много раз, но ты всегда переводил тему, и в конце концов я перестал.       Взгляд Чимина снова становился холодным и колючим. Юнги поёжился. — Я больше не хочу причинять тебе боль по незнанию, — со вздохом аргументировал он. — Прости, — после паузы ответил Чимин. — Я не хочу говорить это. А показывать… Тебе будет слишком больно. — Я готов! — решительно заявил Юнги. — Ну же… Чимин, давай. Прошу тебя. Мы должны отпустить прошлое. Ты должен.       Ещё немного поколебавшись, Чимин приблизился так, что Юнги ощутил на своих губах призрачное дыхание. Следующая секунда — и его поглотили крепкие ледяные объятия. А потом Юнги куда-то сбросило, вертя и переворачивая на пронизывающем ветру, словно невесомую трухлявую щепку.

***

— Эй, ты! — раздался позади почти приказной детский голос. — Тебя ждут в кабинете директора. Сказали позвать. — У меня имя есть, — сквозь зубы выдавил Юнги, поворачиваясь к стрёмного вида верзиле лет семнадцати. — Всем насрать, — ухмыльнувшись, выдал верзила. — А если ещё раз устроишь драку, будешь до самого выпуска на привязи сидеть, как тебе и обещал сэр Ким. — Зачем я им понадобился? — буркнул Юнги. — Я ничего не делал. — Пойди и узнай, — закатил глаза собеседник, и удалился, бурча что-то о психах и раздражении.       Юнги поднялся на третий этаж и постучал в самую приметную из дверей, с надписью «Директор Ким». После дежурного «Войдите» он оказался в довольно маленькой, но изысканно обставленной комнате с большим столом, шестью красивыми одинаковыми стульями и шкафом во всю стену, всё преимущественно из качественного красного дерева. В кабинете сидел сам директор — низенький заплывшего вида лысеющий мужчина, и человек, который, в отличие от всех остальных, встреченных им здесь людей, не казался ему знакомым. Он был высоким, хорошо сложенным и улыбался дружелюбно, слегка привстав при виде Юнги, как ещё никто ему до него не улыбался. — Проходи, Джимин, — сказал мистер Ким, кивая на один из свободных стульев. — Присаживайся.       Юнги демонстративно остался стоять. Он не будет реагировать на чужое имя. — Тринадцатый, верно? — снова улыбнулся по-прежнему незнакомый ему мужчина. — Красивое число. Нам как раз не хватает тринадцатого. — Что? — Юнги нахмурился. — Он тринадцатый из тех, кого не захотели забирать, — нехотя пояснил директор Ким. — Я сам не захотел, — возразил Юнги, вскидывая подбородок. — Жить с приёмными родителями-алкашами, которые плевать на тебя хотели и забрали-то только ради пособия, чтобы лишний раз на бутылку хватало, а между уборкой и побоями бегать для них за выпивкой или дозой, а когда они откинутся, быть выкинутым на улицу из-за ниоткуда взявшихся родственников, претендующих на грязную разваливающуюся квартиру? Нет, спасибо. Я лучше дотерплю как-нибудь здесь до совершеннолетия. Государство, конечно, обеспечит не бог весть как, но это хотя бы будет только моё.       Оба мужчины в кабинете озадаченно переглянулись. — Не обращайте внимания, господин Ли, — пробурчал директор детского дома, нервно промокнув платочком потеющий лоб. — Он у нас… Псих немножко.       Господин Ли внезапно мягко рассмеялся, с интересом взирая на Юнги. — А ты совсем не глуп, малыш. — Мне семнадцать, — сухо отрезал мальчишка. — А мне тридцать четыре, — дружелюбно улыбался Ли. — И не буду ходить вокруг да около… Я хотел бы тебя забрать.       Юнги смотрел удивлённо. Господин Ли вовсе не выглядел алкоголиком или наркоманом. Зачем такому человеку усыновлять взрослого проблемного ребёнка? — Зачем? — не выдержав, прямо спросил он. — А зачем ты сбегал из детского дома? Несколько раз ночами, — в свою очередь, спросил господин Ли. — Мне доводилось видеть тебя на крыше ночью. Не раз. Сам скажешь или мне сказать? — Он что-нибудь украл? — ужаснулся директор Ким. — Нет-нет, что вы! — успокоил его господин Ли. — Он просто танцевал. — Откуда вы знаете? — тихо спросил до этого упрямо молчавший Юнги. — Я часто возвращаюсь домой с работы поздно, — спокойно пояснил высокий мужчина. — А твои танцы были приятной неожиданностью. Ты прекрасен, малыш. — Вы извращенец, что ли? — криво ухмыльнулся Юнги. — Нет, — серьёзно ответил господин Ли. — Я просто люблю искусство. Я работаю управляющим ночного клуба. Твоя пластичность отлично украсила бы моё вечернее шоу. А вообще мне понадобилось некоторое количество времени, чтобы тебя найти. Представляешь, насколько твой талант меня заинтересовал? — «Ночной клуб» — звучит слишком недопустимо для семнадцатилетнего подростка, — Юнги продолжал недоверчиво ухмыляться. — Вы не сможете устроить меня на работу. Это незаконно. — Давай я тебе расскажу, как ситуацию вижу я, а ты сам решишь, соглашаться с ней или нет, — спокойно предложил господин Ли. — Ты проживёшь здесь ещё три года и получишь от государства свою убогую квартирку, на которой будет висеть непонятная история и куча долгов от прежних хозяев. Ты, конечно, пойдёшь устраиваться на работу, чтобы оплачивать долги и содержать себя, но не найдёшь. Кому официально нужен детдомовец без образования? Таким образом, ты всё равно попадёшь в какой-нибудь нелегальный ночной клуб, и остаться чистым у тебя в нём точно не выйдет, я такого повидал, поверь мне. Ты умрёшь в двадцать пять от выпивки, иглы или каких-то инфекций, так и не заведя друзей или связей, и не сумев выбраться из долгов.       Юнги слушал, опустив голову и сжимая руки в кулаки. — А я же тебе предлагаю свою опеку, — продолжил господин Ли, как ни в чём не бывало. — Я могу дать тебе собственное жильё прямо сейчас. Любое, абсолютно, на твой выбор. Без долгов, с хорошей историей. Естественно, не бесплатно. Я это говорю, чтобы ты не искал в дальнейших моих словах подвоха. Так вот. Ты будешь работать у меня неофициально, не получая, по сути, зарплату, так как вся она будет уходить на еду, одежду и оплату твоего долга за стоимость квартиры. Я думаю, что ты успеешь расплатиться за три-пять лет, в зависимости от своего трудолюбия и стоимости квартиры. — Я пока не вижу существенной разницы между этими двумя вариантами, — хмуро подытожил Юнги. — Потому что я не сказал самого главного, — улыбнулся господин Ли. — Я найму тебе прекрасного репетитора, который будет с тобой заниматься. Он подготовит тебя к поступлению в хороший университет или колледж на хореографическое отделение. У тебя ведь действительно талант. Тем более это и в моих интересах: если ты будешь развиваться в творческом плане, это хорошо скажется и на твоей работе, и конечно, на моей прибыли. Тем более, если за твоё обучение на хореографическом придётся платить, то наше с тобой сотрудничество будет ещё более долгосрочным… И это снова в моих интересах. Мои клиенты любят красивые танцы, особенно в исполнении красивых людей. Со временем это не меняется.       Юнги молчал и был в замешательстве. С одной стороны, открытость господина Ли подкупала. Он рассказывал честно и без утайки всё, что его ждёт. А с другой стороны, он подтверждал, что хочет зависимости своего подопечного, и не настроен его отпускать, пока сам того не захочет. — Я согласен, — словно не своим голосом, сказал мальчишка, рассудив, что иметь покровителя лучше, чем сражаться за своё место в этом враждебном мире в одиночку.       Краски кабинета смазались и завертелись. Юнги снова куда-то несло, и когда тошнота от быстрого движения прекратилась, он обнаружил себя в знакомой квартире. — Уверен, что эта? — с сомнением и даже долей отвращения протянул господин Ли. — Ты мог выбрать что-нибудь попрезентабельнее… Это же просто сарай. Я её тебе вообще чисто ради смеха показал. — Уверен, — чётко заявил Юнги. У него были свои причины выбрать самую дешёвую квартиру. Он хотел побыстрее за неё расплатиться и избавиться от зависимости. — Откуда у Вас так много вариантов? — У меня хорошие связи в одной крупной риэлторской конторе.       И всё снова смешалось, смазалось и завертелось в бешеном темпе.       Теперь Юнги никого вокруг не видел. Он слышал громкую музыку где-то вдали и чьи-то голоса рядом. Голова раскалывалась, а тело было абсолютно ватное и неподъёмное. Он через силу прислушался. — И что это? — раздражённо спросил незнакомый голос. — Ты же хотел его. Бери, — в том же тоне ответил господин Ли. — Да он же труп вообще! — возмутился неизвестный мужчина. — Я некрофил, по-твоему? — Или так, или никак! — отрезал управляющий. — Я тебе предлагал других брать, а тебе приспичило этого тринадцатого, хоть убей! — Ну извини, это единственный интересный вариант в твоём дендрарии. На всех этих шлюх я уже до тошноты насмотрелся. А он… Он — искусство. Он привлекает внимание, выделяется на фоне всех их, понимаешь? Они готовы лечь под кого угодно за лишнюю вону или даже дозу… — А этот лучше будет работать бесплатно лишние лет пятнадцать, чем позволит кому-то на себя залезть! — недовольно фыркнул Ли. — Ты просто не умеешь уговаривать, — возразил собеседник. — Вот зачем ты его напоил до такого свинского состояния, скажи? — Иначе он дал бы тебе по роже, и слушать не стал бы, — ответил знакомый голос. — Это он выглядит, как хрупкая нежная бабочка, но только протяни к нему руки — хуй тебе оторвёт, не задумываясь. Детдомовский… — Я не буду трахать такое бессознательное бревно, — чётко заявил незнакомец. — У тебя же есть и другие способы воздействия. Не говори мне, что ничего не можешь сделать, я всё равно не поверю. Если тебе нужны деньги, заставь его. Уговори. Убеди. Соври. Пусть он сам придёт ко мне. Чёрт возьми, я предлагаю тебе за него одного чуть ли не в два раза больше, чем стоит весь твой грёбаный клуб, в конце концов! — Я тебя понял.       Картинка снова сменилась. Теперь Юнги находился в кабинете управляющего клуба, а сам господин Ли ходил туда-сюда перед ним по кабинету. — Ты же не дурак, тринадцатый, — говорил он. — Понимаешь, что за специфика у этого заведения. — У меня есть имя, господин Ли — сквозь зубы процедил Юнги. — Мы договаривались только на танцы. — Правильно, на танцы, — согласился Ли, привычно игнорируя его фразу про имя. — Но танцевать можно по-разному. Ты показываешь искусство. А нам нужно… Что-то более приземлённое, понимаешь? — Стриптиз. Да, сэр? — ядовито проронил Юнги, рассматривая свои пальцы. — Да хотя бы без раздевания! — воскликнул Ли. — Просто что-нибудь более… Откровенное. У тебя отличная мимика и пластичность. Пользуйся ими. В конце концов, чем больше людей будет приходить сюда ради тебя, тем быстрее ты покроешь свой долг. Играй с ними. Заставляй их тянуться к тебе, хотеть поймать тебя. Не обязательно даваться им в руки. Обманывай и уворачивайся от сачка, бабочка… Кстати, ты можешь звать меня просто хёном. Мы же друзья, верно?       Декорации сменились вновь. И теперь Юнги снова находился в своей квартире, но и там теперь было неспокойно. — Я прикинул, что работаю у Вас последний месяц, — Юнги стоял, прислонившись спиной к стене и скрестив на груди руки. — От долга осталось совсем немного. — Ты можешь ускорить выплату, — с нажимом произнёс Ли. — Неужели не хочется освободиться быстрее? — Я не буду спать с Вашими клиентами, — грубо отрезал Юнги. — У Вас и так есть достаточно тех, кто на это согласен. Я выдержал два года, и не собираюсь ничего менять под конец. — И я тебя уважаю за это, — улыбнулся управляющий. — Но ты думал, что будет дальше? У тебя же больше нет работы. Ты больше ничего не умеешь. Мы можем продолжать сотрудничать. Я могу начать выдавать тебе наличные на руки. А потом ты поступишь… Помнишь, что я тебе говорил? — Помню, — кивнул Юнги. — Но Вы говорили это до того, как нарушили наш договор. До того, как что-то мне подмешали и пытались подложить меня за кучу бабок под одного из своих клиентов. Да-да, я помню это. — Но… Ничего же не произошло, — извиняющимся тоном парировал Ли. — И это вообще не Ваша заслуга, — зло выплюнул Юнги. — Тема закрыта.       На некоторое время в кухне повисла тишина. А потом выражение лица управляющего сменилось на какое-то необыкновенно зловещее. — Значит, ты отказываешься сотрудничать со мной и дальше? — полуутвердительно произнёс он. — Я отдаю долг за квартиру и на этом всё, — холодно подтвердил Юнги. — Дальше я справлюсь, спасибо. — А ты упрямый, тринадцатый, — хищно ухмыльнулся Ли. — У меня есть имя! — в очередной раз прошипел Юнги, уже сомневаясь, что оно действительно есть. — Ты должен понимать, что если ты перестанешь приносить мне выгоду, я пущу тебя в расход, — Ли привычно проигнорировал реплику. — Я нянчился с тобой, потому что ты очень нравился моим клиентам и приносил кучу денег. А ведь ты даже не спал с ними никогда. Представь, сколько бы я с тебя поимел, если бы ты был чуть менее принципиальным? Я берёг тебя, надеясь, что ты всё же одумаешься. Но раз ты ясно даёшь понять, что больше не собираешься приносить мне хоть какой-то прок, я не вижу причины, по которой я не должен выжать из тебя всё, что ещё осталось.       Входная дверь с шумом отворилась, ударившись о стену. Множество сильных рук схватило Юнги, почти не давая пошевелиться, и поволокло в ванную. Юнги брыкался, отчаянно пытаясь вырваться, но все попытки неповиновения пресекались градом сильных ударов, преимущественно в живот. — Лицо ему не попортите, — вполголоса распорядился господин Ли. — Он должен продолжать нравиться клиентам.       Игла проткнула кожу в районе сгиба локтя. Сознание затуманилось. Боль прошла. Стало очень хорошо и спокойно.       Когда картинка снова быстро завертелась и остановилась, Юнги застал себя в той же ванной, стоящим на четвереньках и старательно оттирающим с пола кровь и следы чужих ботинок моющим средством с запахом сирени.       Потом Юнги снова куда-то падал, дрожа и переворачиваясь так быстро и долго, что уже испугался никогда не почувствовать твёрдый пол под ногами. Когда он пришёл в себя, его сильно мутило. — Грёбаный идиот! — зло выдохнул рядом господин Ли, когда Юнги открыл глаза.       Вокруг суетился неизвестный человек, проверяя рефлексы парня. По-видимому, какой-то врач. — Серьёзно? — спросил Ли, испытующе заглядывая Юнги в глаза. — Ты готов был сдохнуть, но не попросить дозу? Настолько на жизнь насрать? — Я знаю цену этой дозы, — хрипло и слабо откликнулся парень, не узнавая собственный голос. — Я её не потяну… — Идиот! — снова прошипел Ли, жестом отсылая второго мужчину прочь из квартиры. — В общем, слушай внимательно, тринадцатый. Я говорил про свои связи в риэлторской конторе? Наверное, ты догадываешься, что нет ничего сложного в том, чтобы аннулировать данные о владельце этой квартиры? Стререть их, потерять или утратить? Например, в пожаре. — Так же, как Вы избавились от моих данных в детском доме? — спросил Юнги. — Я ходил туда. Хотел вернуться, когда Вы укололи меня в первый раз. Но оказалось, что там… Никогда не слышали моего имени. И чуть не сдали меня в полицию. Я вернулся в квартиру, потому что мне больше некуда было идти. Повсюду были ориентировки. Вы всё мне перекрыли. — Не всё, — после паузы, самодовольно и почти миролюбиво возразил управляющий Ли. — Ты всегда можешь вернуться в клуб и продолжить добросовестно работать, получая за это деньги и живя дальше припеваючи, без наркоты, долгов и наших с тобой бесконечных ссор. А можешь лишиться и этой квартиры, и моей поддержки, оказавшись на улице. А там с тобой нянчиться не будут. У местных уличных банд, промышляющих мелким криминалом, сейчас небольшие проблемы. Они потеряли парочку своих людей в последней перестрелке с полицией, и им требуется срочная пересадка некоторых органов. Сечёшь? Они тебя не только трахнут во всех возможных позах совершенно бесплатно, но и сделают так, что ты принесёшь им пользу после своей смерти. Я очень сострадательный человек, тринадцатый. И я с удовольствием покажу им, кто сможет качественно помочь им спасти несколько жизней. — У меня есть имя, — одними губами прошептал Юнги, чувствуя, как по щекам медленно спускаются горячие дорожки крупных слёз. — Выбор за тобой, — холодно бросил мужчина, привычно игнорируя реплику Юнги про имя. — Приди в себя и скажи мне о своём решении через неделю.       После очередного сумасшедшего водоворота Юнги сидел на диване, сильно сжимая у корней собственные волосы. Руки пахли сиренью, и всё в квартире пахло сиренью. Здесь было как никогда чисто и уютно. Он думал, что если уж и оставлять эту квартиру, то хорошо убранной. Следующие хозяева ни в чём не виноваты.       Юнги встал и разгладил на себе ослепительно белые рваные на коленях джинсы и мягкую необычно красивую кофту того же цвета. Наверное, готов. «С днём рождения» — написал он в странном тонком самодельном блокноте, скользнув задумчивым взглядом на календарь. И ещё немного подумав, перевернул страницу, обозначая дату. Юнги бережно положил блокнот туда, где только что сидел, и открыл балкон нараспашку. Пусть здесь будет проветрено.       Он спокойно поднялся на чердак и открыл железную дверь, что никогда не запиралась сотрудниками ЖКХ. Солнце тянулось к нему из-под земли рыжими ласковыми лучами. Оно гладило, согревало и успокаивало. Юнги прислушался к сонному городу. В мыслях играла мелодия, которая словно становилась всё громче, заполняя каждый уголок его сознания. Юнги сжался в комочек, потянувшись к рассветному солнышку, и плавно взмахнул руками, словно бабочка. Тело жило своей жизнью. Он выпрямился и изящно обернулся вокруг себя. Тело вырисовывало причудливые, безупречно прекрасные в своём изяществе фигуры, создавало формы и легко перемещалось по серой обшарпанной крыше, словно взлетая. Бабочка. Как бабочка. Точно бабочка. Словно бабочка…       Автомобильный гудок заставил Юнги замереть. Солнце было всё выше. Это последний день отведённого господином Ли срока. Ждать действительно больше нельзя. Хватит. Он подошёл к краю крыши, обводя печальным взглядом сонный город… И взлетел в последний раз.

***

      Юнги задыхался от слёз, боли, холода и нехватки воздуха, а Чимин обеспокоенно ползал рядом, не имея возможности даже прикоснуться. — Юнги… — жалобно звал он. — Юнги-хён… Юнги-я, прости… Не надо было тебя слушаться. Ты бы прекрасно жил и без этого знания… Что мне с тобой теперь делать?       Юнги с трудом смог сфокусировать мутный взгляд на ужасно обеспокоенном лице напротив. — Я видел только часть, — хрипло произнёс он. — Наверное, только самое важное. Но вряд ли я выдержал бы больше.       Чимин на такую честность только сокрушённо покачал головой. — Вставай, пожалуйста, — попросил он, не в силах самостоятельно усадить Юнги с пола на диван. — Тебе надо поспать, ладно? На работу завтра… — Посиди со мной, — попросил Юнги, обнимая подушку. — Не уходи, ладно? — Не уйду, — пообещал Чимин. — Пока помнишь меня…